Май в Аэн Сиале выдался холодным. День за днём хлестали дожди. Редкое солнце, выглядывая из-за туч, почти мгновенно исчезало. Утренняя прохлада сменялась холодными ветрами, дувшими с севера по вечерам, и ученики Башни магии по большей части сидели по своим кельям, не рискуя высовываться наружу, во двор.

В другие подобные дни в саду частенько завязывалась игра в огненные шары, длившаяся, пока не подоспеют учителя.

Сезвен никогда не участвовал в таких играх. У него напрочь отсутствовала способность призывать огонь. Редкий случай, потому как большинство магов с самого ученичества сочетали в себе смесь самых разных талантов. Одни проявлялись сильней, другие слабей, а развивать их все не хватило бы времени и сил ни у кого. Но Сезвен не то чтобы не хотел… он именно не мог. Его дар был специфичен и однобок – всё, к чему прикасался, он обращал в лёд. И даже с ним Сезвен управлялся с трудом. В шестнадцать лет большинство мальчишек на параллели уже хорошо контролировали способности, и Сезвен уже тогда всё чаще казался самому себе белой вороной. Сейчас ему было двадцать один и прошлой зимой, когда он в очередной раз случайно распахнул окна ученической комнаты и все присутствовавшие на уроке едва не превратились в ледышки, Сезвен получил нынешнее своё прозвище – Холодный Ветер. Прозвище прилепилось накрепко, так что оставалось только радоваться, что однокашники не придумали чего повеселей.

На их насмешки Сезвен отвечал ледяным презрением. В душе, конечно, переживал, но признаваться не хотел – даже самому себе. И всё время, которое другие тратили на бесполезные игры во дворе, он проводил в библиотеке, изучая ту часть магии, на которую всем остальным не хватало терпения.

Сезвен увлекался демонологией.

Впервые он испытал тягу к этой науке, когда ему было двенадцать и он прятался в библиотеке от компании мальчишек, которым не давала покоя слишком худосочная даже для мага фигура. Книга, стоявшая на полке, сама собой выпрыгнула ему в руки и, примостившись на корточках под подоконником – так, чтобы его никто не разглядел со стороны прохода – Сезвен принялся неторопливо изучать разновидности демонов.

Занятие оказалось интересным. Сезвен любил систематизировать и выделять типы. А кроме того, у него впервые возникла мысль: что, если бы у него появился собственный демон?.. Наверняка демоны умеют кидать огненные шары. Наверняка демон мог бы хорошенько надавать хвостом остальным мальчишкам по голове. Наверняка… У Сезвена накопилось ещё много «наверняка», но от поспешных действий его останавливали природное благоразумие и предупреждения, повторявшиеся в прологе к каждой книге: «Демон предложит вам сделку. Но помните – ценой станет ваша душа. Дважды подумайте, прежде чем решитесь рисковать».

«Ценой станет ваша душа». Сезвен подумал уже и дважды, и трижды… И ни к какому решению прийти так и не мог. До тех пор, пока не начался этот холодный май триста двадцать седьмого года. Когда на улице хлестали дожди. Никто не играл в огненные шары. Коридоры Башни были полны учеников, которые не находили себе иного занятия, кроме как щипать его за худые бока и завывать вслед: «Холодный Ветер идёт! Ууу!»

Сезвен сидел в библиотеке под самым подоконником на полу. На коленях его лежала книга, а в руках он держал блокнот. Старательно и неторопливо, как делал всё в своей жизни, он переписывал в этот блокнот формулы заклятья.

«Если что-то делать – то делать хорошо», - так он всегда считал.

«Если вызывать демона – то высшего», - сомнений быть не могло.

К полудню работа была закончена, но в книге говорилось, что заклятье следует читать в час появления луны. Вообще Сезвен нашёл несколько заклятий и выбранное время суток, согласно описаниям, определяло, какими свойствами будет обладать призванное существо.

Утро и полдень больше подходили для призыва так называемых фей. Вторая половина дня и вечер – для духов, владеющих магией стихий. Ночью призывали тех, кого в книгах называли демонами. Все три подвида на деле обозначали существ, призываемых из других миров. В гримуаре, который изучал Сезвен, этого не говорилось напрямую, но Сезвен сделал вывод, что со временем суток – а также временем года и фазой луны – связано то, в каком положении их мир будет находиться по отношению к другим мирам. А значит – к какому именно миру обратится призыв.

Фейри и элементали Сезвена не очень интересовали. Он любил ночь и не любил разного рода деревья и цветы. Сезвен хотел призвать существо, подходящее ему и похожее на него. И всё же слишком злого демона он не хотел – Сезвен не собирался завоёвывать мир или подчинять себе глупых людей, обитавших кругом. Только хотел, чтобы его оставили в покое. А для этого Сезвен нуждался в силе – спокойной и уверенной, но достаточно могущественной, чтобы больше к нему никто не подошёл.

Высший демон подходил в самый раз. И потому, дождавшись заката, Сезвен осторожно выбрался из библиотеки и, выбирая самые безлюдные коридоры, стал спускаться в подвал. Там, внизу, под корпусами нынешней Башни располагались заброшенные залы, о которых мало кто знал. Только он, потому что ему частенько доводилось прятаться там от других детей.

Башня, в которой нынче проходили конклавы магов, была построена около трёх сотен лет назад. Однако учеников содержали и обучали в основном не в ней. В главном здании, протыкавшем шпилем небо, располагались лаборатории действительно талантливых магов и подростков туда допускали лишь по особому разрешению, если их приглашал один из наставников.

Ученические же корпуса располагались восточнее. Сезвен, хорошо изучивший каждый уголок в помещениях школы, частенько задавался вопросом – знают ли сами учителя, что находится под ней?

Некоторые коридоры заканчивались лестницами, которые вели к глухим стенам. Другие – закрытыми дверями. Из щелей под такими дверями тянуло сыростью и тленом, и учителя запрещали подходить к ним, а тем более пытаться открыть. «Значит, всё-таки знали», - заключал он.

Но в то же время никто не запрещал спускаться в подвалы под западным крылом. Тут тоже было полно закрытых дверей, но вдоль стен висели магические светильники, которые вспыхивали тусклым желтоватым светом, при приближении живого существа. И здесь коридор заканчивался лестницей, дверь за которой никогда не была заперта. «Так всё-таки не знают?..» - фыркал Сезвен, открывая её.

Он давно уже обнаружил эту дверь. Здесь была ещё одна лестница. Она резко поворачивала, и за ней начинался новый коридор, но совсем не похожий на тот, что находился этажом выше. Сезвен почти физически ощущал, что людей здесь не было очень, очень давно. Стены испещряли магические руны, которыми перестали пользоваться много лет назад. Светильники наверху были круглыми, и свет их был ровным. Он проливался сквозь матовую поверхность и казался неживым.

Тут по стенам висели затейливые канделябры. Они оканчивались абажурами, изображавшими некое подобие цветов. А в их затейливых контурах звенели крылышками и метались из стороны в сторону светлячки.

Блики от этого необычного, даже по меркам Академии, света метались по стенам, создавая затейливые тени. И если бы Сезвен был чуть горячее, наверняка испугался бы. Но разум его был так же холоден, как и магия. И потому юный чародей двигался вперёд, почти не задумываясь о том, какие тайны могут скрываться в этих тенях.

Он давно уже обследовал и этот коридор. Нарисовал карту других коридоров этого этажа. Попробовал все двери и определил, какие из них можно открыть – но ничего особенного за большинством дверей не нашёл. Обычные комнаты, наполненные сломанной мебелью. Светильники где-то вспыхивали, а где-то были разбиты. С любопытством Сезвен размышлял о том, что же здесь произошло, но страха не испытывал.

Только одна комната в самом конце лабиринта коридоров по-настоящему заинтересовала его.

Там, видимо, некогда находилась лаборатория. Настоящая, как у старших магов в главном здании. С алхимическими столами, стеллажами магических свитков и кристаллов… и с магическим кругом в самом центре.

Для чего используют такие круги Сезвен знал. Сегодня он собирался использовать его сам.

Тело Ригана пылало.

Если бы когда-нибудь кто-то сказал принцу Преисподней, что пламя может приносить такую боль – он бы рассмеялся идиоту в лицо.

Он, рождённый в мире вечного огня, где пламя плясало на ветвях деревьев и крыльях хищных зверей, он, чьей утробой и жизнью был огонь, по новой открывал для себя краски боли.

Казалось, пламенеет каждая клеточка тела. Жар, бесконечный и безжалостный, добирается до костей.

«Смерть.»

Всё, о чём Риган мог мечтать – только смерть.

Но даже сейчас, на краю безумия, ему хватало разума, чтобы понять – смерть не придёт. Он, дитя огня и вечности, был так же бессмертен, как само пламя. Как реки лавы, текущие по чёрным скалам его мира. Как суть пожара, который вспыхивает с новой силой, едва потухнут первые языки пламени.

Риган кричал.

Собственный крик оглушил его в первые же дни.

Он скрежетал зубами, с ужасом думая, что скоро они раскрошатся в пыль – так крепко он сжимал челюсти, чтобы утихомирить боль.

«Вечность огня…»

«За что?..»

Риган знал, не «за что». «Почему».

Потому что он, один из любимых сыновей поверженного Тёмного Князя, стал угрозой власти Давенхила, захватившего престол.

Пока Ригану хватало сил думать, он гадал – что стало с отцом?

Удалось ли Давенхилу его убить – или тот так же томится в плену вечной пытки, как и он сам?

Потом Риган думал, сможет ли сбежать. Он должен был спасти себя сам. Иначе никак.

Но в конце концов бесконечная раздирающая боль лишила его сил. Риган уже не мог думать, только кричать. И он кричал. Вся жизнь превратилась в крик. Мысли растворились в этом крике. Он уже не слышал себя, но всё ещё продолжать кричать. Пока в одно мгновение боль не стала ещё сильней.

Риган думал, что сильнее быть не может, но это новое чувство выгибало кости дугой. Его тянуло в разные стороны, раздирало на части.

В один миг сознание прояснилось, и Риган понял: «Призыв».

Сердце забилось ещё быстрей, чем билось все прошедшие дни.

Неумелый и болезненный, грозивший превратить его в кровавое месиво раньше, чем Риган успеет выбраться в человеческий мир, но…

«Призыв откроет Врата».

«Призыв позволит мне уйти».

Изо всех сил Риган рванулся навстречу голосу, звавшему его.