Глава 1

Князь Кирилл Тумановский стоял в самом углу бального зала, ожидая приятелей для карточной игры. На него мало обращали внимания, впрочем, и сам двадцатишестилетний мужчина делался незаметен при необходимости скрыться от матерей семейств, что зорко высматривали кавалеров для своих перезрелых дочек. Массивные колонны, пышные складчатые гардины и уютные эркеры стали на этот вечер надежными укрытиями Кирилла, не желающего становиться мишенью в брачной охоте. Его полковые товарищи, презрев, как видно, прежние договорённости, упивались восторгами барышень самого разного толка и возраста, а вот Тумановскому хотелось лишь одного – просадить сотню-другую за игорным столом. В конце концов, устав наблюдать за всеобщим беспечным весельем, князь вышел в сад, который теперь, ночью, выглядел совершенно чудесно – пустынно и покойно.

Легкий морозец бодрил, луна серебрила ветви деревьев и слегка запорошенные дорожки, и Кирилл замер, наблюдая за тихим снегопадом. Война приучила его к тому, что ловить красоту жизни нужно вот в такие редкие минуты затишья. И пусть уже без малого четыре года минуло с того дня, как молодой Тумановский вернулся домой, пережитое в дни кровавых сражений оставило глубокий отпечаток и в душе его, и в характере, и на теле: несколько шрамов от сабель французских драгунов и след от пистолетной пули являли собой доказательство мужества князя. Проклиная лёгкие бальные туфли, вовсе не спасавшие ноги от холода, Кирилл решил быстро сделать круг по аллеям сада и вернуться в дом.

***

Елизавета Протасова нервно постукивала маленьким костяным веером о ладонь. Третья дочь графа Протасова испытывала злость на старшую сестру, всячески выставлявшую младшую страстной мечтательницей об удачном браке. Всем и всюду рассказывала Ольга о том, как «наша Элиза» отчаянно нуждается в мужском руководстве и попечении. Отец с матерью на бал не поехали, справедливо решив, что под присмотром замужней дочери и зятя Лиза будет чувствовать себя свободнее и – на всё воля божья – найдет себе, наконец, солидного воздыхателя. Вокруг младшей Протасовой вились молодые щёголи, не имевшие сил отказаться видеть потрясающие зеленовато-карие глаза Елизаветы и все прочие достоинства графской дочери, однако никто не привлекал внимание девушки, более того, всячески противилась она самой идее выйти замуж.

— Оля, будет тебе! – возмущённо шептала Лиза на ухо сестре. – Неловко вот так навязывать меня. Прошу, давай выпьем лимонаду, здесь непереносимо жарко!

— Элиза, тебе скоро девятнадцать! Неужто хочется участи старой девы?

— Я готова пристукнуть тебя веером, если ты сию минуту не прекратишь говорить об замужестве!

— Бог мой, не подозревала в тебе этакой кровожадности! – Ольга тепло улыбнулась сестре и потянула её за руку в сторону стола, заставленного хрустальными стаканами с прохладным лимонадом. – Знаешь, мне говорили, что нынче будут Репнины. Ты видела старшего? Владимира? Красавец! На хорошем счету у государя, музицирует, пишет стихи, словом, очарователен сверх всякой меры!

— Оля!

— Умолкаю, умолкаю! Пей свой лимонад, туши гнев.

— Приедет ли Дмитрий? Он обещал быть.

Ольга заметно погрустнела.

— Что? Вы нынче снова в ссоре? – Лиза хмыкнула, довольная тем, что получила ещё одно доказательство отвратности семейной жизни. – Вовсе не удивлена. С твоим-то характером!

— Тебе не понять, пока сама замуж не выйдешь, – сестра постаралась придать лицу веселости, но выходило плохо. – Легко судить, будучи беспечной и свободной от обязательств продолжения рода.

— Оля?! Оленька, прости меня! Опять случилось? Отчего же ты не сказала ничего маменьке, Оленька?

— Лиза, умоляю тебя, заклинаю, не становись вестником дурного. Это ведь не первый выкидыш, мама не стоит волновать. А Дмитрий, полагаю, вот-вот будет.

***

Карета остановилась перед высоким, хорошо освещённым крыльцом, и Дмитрий Левашов вышел из неё с лицом человека, присуждённого к страданиям на дыбе. Балы граф не любил, светские сплетни тоже, но обещание, данное тестю, нужно было выполнять. Поздоровавшись с хозяевами, беседующими у входа в душную бальную залу, он попытался рассмотреть лимонного цвета страусовые перья, венчавшие, как он помнил, причёску жены. Однако же обнаружить Ольгу не удалось с первого раза, и Дмитрий отправился разыскивать её по всем закуткам, коих в этом доме было предостаточно.

Нынче утром они ни с того, ни с сего ввязались в пакостную ссору, наговорив обидных слов и припомнив друг другу скверные прошлые поступки. Примирения были всегда подобны фейерверку, но только не в этот раз. Чуть не каждый месяц родня с обеих сторон бесцеремонно интересовалась о наследнике, и это угнетало обоих Левашовых до крайней степени. Третий подряд выкидыш Ольга перенесла тяжело, со слезами и истериками, Дмитрий же, привыкший рассматривать всякую беду, как совокупность причин, кои нужно устранить, говорил с женой спокойно и предлагал обратиться к лучшим докторам. Предложение было с рыданиями отвергнуто, а мужу было предложено разъехаться и подать прошение в Синод о разводе.

— Лиза! – окликнул увидевший свояченицу граф, та обернулась, и Левашов в который уже раз подивился тому, как хороша юная Протасова и как напоминает ему жену в пору ухаживаний. – Вынужден был задержаться, прости, голубушка. Что Ольга? Бросила тебя одну?

— Нет, что ты! – Лиза пожала руку зятя – они нежно дружили и во многом сходились. – Вон она, смотри, говорит с Репниными.

— Подозреваю, не без дальнего умысла о твоём замужестве? Пора, давно пора!

— И ты туда же, Дмитрий! Вот уж не ожидала такого подвоха. Неужели и ты, Брут?

Граф громко рассмеялся, привлекая к себе внимание окружающих:

— Элиза, клянусь, я стану братом человеку, коего ты изберёшь в мужья! Вместе нам не столь тягостны будут муки супружества. Скажи, дитя, отчего ты так настроена против брака? Посмотри, сколько мужских глаз следят за каждым твоим движением. Щёлкни лишь пальцами, и сию секунду с десяток здоровых и богатых молодчиков рухнут вот прямо тут, у наших ног.

— Ты же знаешь, лучше тебя и папеньки жениха мне не сыскать, а вы-то уже и заняты!

— Ах ты, Лизавета Патрикеевна! Истинно лиса! И уж ежели речь зашла о бледных наших копиях, то могу рекомендовать тебе пару своих приятелей. Но уж с ними, голубушка, ты напрочь забудешь о балах и маскарадах. В их понимании развлечения – ни что иное, как чтение книги в библиотеке или, на худой конец, катание на тройке в Масленичную неделю. Не более. Согласна ли ты обходиться одним лишь платьем и всего парой званых обедов в сезон? А?

Юная Протасова сделала страшное лицо, и Дмитрий засмеялся снова, привлекая на этот раз внимание жены. Ольга с болью в сердце смотрела на веселящегося мужа, которого любила до самозабвения, однако же мириться первой никак не хотела, хоть и чувствовала себя виновной в невозможности выносить наследника. И всё же правила приличия и любопытство записных сплетниц диктовали свои условия, так что мадам Левашова, обмахиваясь веером, подплыла к родственникам.

— Какое малое опоздание вы позволили себе, граф. А мы было решили, что вы явитесь к отъезду последнего гостя.

— Знаешь, Лизонька, я порою удивляюсь, как женщины ловко умеют подпустить шпильку! Как в твоей бальной книжечке, есть ли место для бедного отвергнутого мужа самой прекрасной женщины на этом балу?

— Полька? – Елизавета мстительно улыбнулась, наблюдая как раскраснелась Ольга от услышанного комплимента.

— Помилуй, дитя! Ты хочешь оставить сестру вдовою? Полька в мои-то годы? Впрочем, всё лучше, чем истекать кровью от уколов жены. Идём, но обещай, что станешь держать меня, когда ноги задрожат, и я примусь падать на паркет. Сделай милость, представь всё дело так, что я теряю голову от твоей красоты!

Теперь засмеялась Лиза, и вокруг словно замерли все иные звуки. Смеялась юная Протасова необыкновенно – чуть хрипловато, глубоко, словно тяжелые бусины падали всем скопом в воду и распространяли вкруг себя сочные свежие брызги.

— Лиза! – хлопнула сестра веером по девичьей руке. – Ты забываешься!

— Зато посмотри, душа моя, сколько завидных женихов сейчас свернули головы! – хмыкнул Левашов и повел свояченицу ближе к кругу танцующих.

***

Кирилл Тумановский, только что вернувшийся из сада, вздрогнул от звука женского смеха. Какая-то потаённая струна, о существовании которой он и не догадывался, дрогнула и завибрировала, оглушая мужчину откровенностью взятой ноты. Князь огляделся, но не смог определить, кому принадлежал голос. Зато заметил старинного приятеля Дмитрия Левашова, с которым ему приходилось и кутить, и бить француза, и проезжать победным маршем по улицам Парижа. Они не виделись скоро два года, и за это время граф заметно прибавил в теле, хотя танцевал всё так же отменно. Девушку, которую он уверенно вел в польке, Кириллу никак не удавалось рассмотреть подробнее, однако же её осанка и движения были весьма впечатляющими. Кто это? Невестка Дмитрия, дальняя родственница, партнёрша в танце? Тумановский стал пробираться вперёд. Ему пришлось несколько раз останавливаться и отвечать на вопросы, кивать и улыбаться, однако неведомая сила толкала его с места. Не боясь быть принятым за невежу, Кирилл глазами выискивал Дмитрия, игнорируя реплики собеседников, и нагнал приятеля у столика с лимонадом.

— Ба! Тумановский, дружище! Как ты здесь?

— Дмитрий! Несказанно рад увидеть тебя!

Они обнялись так, как отдают должное встрече люди, вместе стоявшие перед лицом смерти, – крепко, подтверждая дружбу и свою надёжность.

— Совсем, совсем не изменился! – Левашов развел руками. – Только заматерел.

— Брось, Митя, все не молодеем.

— Ну, кому-то прожитое на боках остается, а кому-то вон – лишнего очарования добавляет. Ты уже наблюдал, как тебя не менее дюжины мамаш на мушку взяли?

— Как Ольга Николаевна, где она, с тобой ли? – Кирилл намеренно сменил тему, потому что не хотел говорить сам. Оглядывал спутницу Левашова с возрастающим интересом, и друг заметил это.

— Оленька где-то здесь, а вот познакомься-ка с моей своячницей – Елизаветой Протасовой.

Лиза сделала неловкий книксен со стаканом лимонада в руках, отчего-то не смела она поднять взгляд на высокого темноволосого мужчину с глазами цепкими и притягательными.

— Вот, Лизонька, старинный мой приятель, боевой товарищ – Кирила Тумановский. Прошу любить и жаловать. Жаловать, Лизонька, а не шпильки подпускать! – добавил шёпотом Дмитрий на ушко девушке.

— Кирилл! – покачивая лимонными перьями, к разговаривающим пробиралась Ольга. – Бог мой! Ты приехал! Завтра же, слышишь, завтра же к нам! Обедать! Отказов не приму и даже буду держать на тебя обиду, ежели не явишься!

Тумановский с тёплой улыбкой приложился к изящной ручке, затянутой в атласную перчатку.

— Ольга Николаевна, я не знаю, как так выходит, что ты год от году становишься лишь краше да моложе?

Графиня слегка порозовела – князь говорил громко, чтобы слышно было всем, кто стоит рядом.

— Будет тебе, Кирилл, любезности расточать! Хотя и не скрою – приятно слышать подобное из уст столь заметного красавца.

— Кхм, дружище, ты оказываешь дурное влияние на мою жену. Оденься-ка к обеду завтрашнему попроще, умоляю. Не то, клянусь, к ужину она вовсе забудет, как меня зовут!

Завязалась шутливая беседа. Тумановский смеялся вроде бы, даже отвечал верно и к месту, но мысли его заполнены были до предела – Лиза царила в них безраздельно и сокрушительно. Красавица с темно-русыми локонами и ведьмовскими глазами заполняла собою пространство княжеской души. В ней все казалось Кириллу идеальным и очень ему подходящим. И теперь он готов был забрать обратно свои резкие суждения о невозможности взрослому человеку влюбиться с первого взгляда. Князь Тумановский терял голову. Безвозвратно…

На следующий день вскочил он ни свет, ни заря, и в волнении несколько раз ронял предметы, пока совершал вошедший в неизменную привычку ритуал утреннего туалета. Верный камердинер если и удивлялся чему, то виду не показывал, но чуткое сердце старика заподозрило в молодом мужчине вспыхнувшие чувства, и слуга троекратно перекрестился, возблагодарив небеса. Князю Тумановскому давно пора было жениться и продолжить древний княжеский род. И деток растить есть где – имение под Новодворском давно достроено, обжито и только детских голосов там не хватает.

Уже подъезжая к дому Левашовых, князь Кирилл испытал самый настоящий страх. Во рту его пересохло, в голове кружились фразы, с коих намеревался он продолжить своё знакомство с Елизаветой Протасовой, и только выдержка присущая мужчине, не дала ему свернуть с дороги. У дверей, что было весьма необычно, встретил друга сам Дмитрий.

— Ты вот что, голубчик, – негромко произнёс граф после традиционных приветствий. – Ты на гостей не смотри и не думай даже покидать поле боя. Я нашу Лизу только за тобой и вижу.

— Митя, что ты такое говоришь? Тебе ли решать? Да и что за сводничество? Девушка сама должна…

— Батюшка её в весьма преклонных годах и видит мужем младшей дочери человека с положением и именем, не говоря уже о солидном состоянии. С этой стороны никакого подвоха не ожидай. А вот Элиза, вот та – да. Пуще занозы вопьётся. Но ты терпи, брат, терпи! Вижу же, как глаза твои сверкают.

— Прошу тебя, Митя, мне впору бежать, пожалуй.

— Послушай, Тумановский! – Левашов неожиданно схватил приятеля за плечи. – Сомневался ли ты в чутье моём, когда шли мы наперерез французам? А? Напротив, всегда прислушивался к моему мнению. И тут, говорю тебе, вы с Лизой будете идеальной парой! И не хмурь брови, идём-ка лучше!

Обед вышел странным: Владимир Репнин, которому Лиза без всякого сомнения очень нравилась, сыпал шутками и демонстрировал познания в географии и истории, а вот Кирилл всё больше отмалчивался, считая, что на фоне молодого соперника выглядит скучно. Лиза была того же мнения и охотно смеялась вместе с Репниным, чья матушка несколько раз одобрительно поднимала брови и переглядывалась с Ольгой. Мадам Левашова, по правде сказать, была не в восторге от сложившихся обстоятельств. Отменить приглашение Репниных она не посмела бы, но, как и муж, отчетливо видела, как хороши в паре Кирилл и Елизавета, и как князь смотрит на сестру, как судорожно мнёт он салфетку и оправляет рукава. Два часа графине показались сущей мукой, и она с неким облегчением вышла вместе с мужем и сестрой провожать гостей, спешащих с визитом ещё к кому -то.

— Могу ли я надеяться вновь увидеть вас завтра? – Вольдемар Репнин не спускал глаз с одной из самых завидных и, что немаловажно, богатых невест сезона. – Удобно ли будет, если приеду с визитом завтра после обеда?

— Удобно! – слишком радостно и поспешно ответила Лиза, нарушая приличия, однако зять выручил её, добавив:

— Как же не удобно? Приезжайте, составите мне компанию за карточным столом.

Далее Левашовы с четверть часа наблюдали, как обычно уверенный и храбрый князь тушевался в присутствии Елизаветы, которая, к слову, вовсе не оказывала ему должного внимания. Вскоре она вежливо попрощалась и поднялась к себе. Ольга отправилась следом, оставив мужчин наедине. Проводив девушку тоскливым взглядом, Кирилл сдержанно выслушал заверения друга в том, что шансы его на успех в сватовстве весьма велики, и, сославшись на неотложное дело, уехал домой в совершеннейшем упадке духа.

Глава 2

С нетерпением глядя на то, как карета Репниных разворачивается во дворе, Лиза прикусила губу: ей нравился Владимир, что сейчас спрыгнул с подножки. В его приятном лице считывала девушка основательность и твердость характера, не было в молодом человеке и ужимок нынешних модников, которые так злили Елизавету, считающую, что за ними скрывается пустота мыслей и души.

— Ляля, он приехал! Приехал!

— Элиза, ты уверена, что готова принимать ухаживания Вольдемара? Неделю тому ты отвергала любые знаки внимания.

— Он так хорош, Ляля, так красив, неужели ты не видишь? И не сама ли ты устраивала наше знакомство?

— Отпираться не стану, но вот Кирилл…

— Да что же вы с утра мне своим Тумановским в лицо тычете. Пустой солдафон и сухарь. Видно же, что ни порадоваться от души, ни погоревать не умеет, в разговоре вечно скачет от одного к другому и ведь не желает становиться лучше, Оля! Нет, с таковым-то мужем со скуки умру совершенно!

— Да разве же в скуке дело, – Ольга Левашова плотнее закуталась в индийскую пашмину, за которую её муж заплатил баснословные деньги. – Вовсе не в скуке, моя дорогая.

— А в чём? Я не для смеху спрашиваю, а искренне, Ляля. В чём же дело?

— В чувствах. В душевной привязанности. С любимым человеком скучно не бывает. Можно молчать и даже не смотреть на него, но испытывать сердечное тепло, что он рядом, с тобою, здесь. От этого на душе такое счастье несказанное! А что до Кирилла, так он отчего-то в твоём присутствии совсем другим становится, ужели ты уже так нравишься ему, а, Элиза?

— Оставь, Ляля, смеяться! Вовсе не смешно!

Забежавшая горничная доложила о прибытии Репниных – матери и сына, и Лиза думать забыла о Тумановском. Вчера вечером, стараясь соблюдать смиренный тон, она объясняла отцу, что, судя по всему, нашла идеального кандидата в мужья. Мать, с которой девушка уже успела переговорить до того, с тревогой смотрела на мужа, на лбу которого заложилась суровая складка, обычно говорившая о недовольстве. Граф Протасов в эту самую минуту думал о том, как преобразилась младшая дочь и какой взрослой и понимающей свой долг выглядит сейчас. Острое сожаление о скорой разлуке пронзило сердце пожилого мужчины. Все дети выпорхнули из родового гнезда, разлетелись, покинули родителей. Но нет ни отцу, ни матери успокоения от этого: старший сын умер от оспы, Ольга всё бездетна, Ксения, следуя за мужем, окончательно обосновалась в Италии, сын Павел делает карьеру во флоте и не помышляет о семье и детях. И только на Лизу с надеждою смотрел отчаявшийся понянчить внуков родитель, только она была способна воплотить мечту о большом семействе, что собирается в малой гостиной попить чаю и побранить милых сердцу озорников за сломанные игрушки или недоеденный омлет. Граф Николай Сергеевич Протасов вздохнул:

— Верно ли я понимаю тебя, Лизонька, что нам скоро и сватов ждать?

Лиза, которая до этого в красках описывала впечатления от матери Владимира, чуть не поперхнулась.

— Коли позволите, папенька!

— Ну, так быть по сему! Думаю, пора приглашать Репниных к нам на ужин, а вы уж с маменькой выберете дату.

И вот теперь Лиза волновалась о том, какое впечатление отец составит об её избраннике. В круговерти, что началась со вчерашнего дня, девушка совсем потерялась и едва успевала вставить пару слов. Начищалось серебро, кухарке ежечасно посылались уточнения про блюда, горничные сбились с ног, выбивая пыль из ковров и взбивая диванные подушки на морозе. Протасовы готовились к серьезном переговорам, но Лизу это не радовало, а скорее пугало. А уж когда слуг отправили смахивать тенёту с хрустальной люстры в большой гостиной, девушка окончательно почувствовала, как горят мосты позади неё, и отступления теперь совершенно невозможно. Ну и пусть! До этого всю неделю Владимир приезжал с милыми маленькими подарками, пока ещё не объявленной невесте и её сестре устроил катание на коньках по замёрзшему заливу, проехался верхом с Дмитрием и Лизой по парку, и, по докладам Ольги, теперь только и было обсуждений в салонах, что о скором сближении двух старых родов – Протасовых и Репниных.

***

Вопреки обыкновению, Дмитрий молчал. Их перемирие с Ольгой вышло замечательно тёплым, оттого теперь они лежали в постели и, соединив руки, никак не хотели вставать и приниматься за обычные свои дела. Но женщина не смогла удержаться от вопроса:

— Ты снова надулся из-за Репнина?

— Ну, так коли не нравится он мне, Оля, что же, смириться?

— Нарочно говоришь так? Видит бог, я тоже люблю Тумановского, но ежели Лиза сама выбрала свою судьбу, отчего же ты не хочешь уважать её волю?

— В клубе только и разговоров о карточных долгах и распущенности Вольдемара. Долги – не диво, да и борделей на всякого любителя всегда хватало, однако же более всего беспокоят меня речи Владимира, что передают верные люди. Будто и не жениться он собрался, а скаковую кобылу прикупить, что принесёт ему баснословный выигрыш. Вот ответь-ка ты мне: видишь Елизавету за этаким-то мужем?

— Отчего же ты раньше молчал?

— Раньше в компании моей и не обсуждали его, а вот свадьба с Лизой подняла наверх всю грязь, что пряталась до поры. Не удивлюсь, ежели выяснится у него тройка любовниц да полдеревни бастардов.

— Дмитрий!

— Хорошо, четверть деревни!

— Дмитрий!

— Ну как ты не замечаешь, как? Лиза и Кирилл созданы друг для друга. Я так и вижу, как в церкви стоят они рядышком!

— Это всё наши пустые фантазии, признай. Как всякий истинный друг ты хочешь видеть Кирилла подле себя, вошедшим в семью, сидящим с твоею трубкою у камина, – Ольга вздохнула. – Найти нынче мужчину без единого изъяна совершенно невозможно. Но если Владимир и Лиза влюблены, то и пусть, пусть любят! А что до приданого, то чем не повод ценить жену лучше?

— Ты решительно вознамерилась со мною спорить нынче! – Дмитрий привстал на локте. — Ужели даже после поцелуя не передумаешь?

— О, нужно рассмотреть повнимательнее сей серьезный аргумент! – взвизгнула на последнем слове Ольга, которую муж сжал в объятиях, и супруги Левашовы вышли из спальни лишь через час, закрепив меж собой договоренность об ещё одном шансе для Тумановского.

***

Обед у Протасовых прошел довольно холодно. Старый граф вроде и бы и слова поперёк не сказал, однако же стороны так ни о чём и не условились: Владимир, опасаясь гнева хозяина дома, не выказывал никакого желания делать предложение. Дмитрий сыпал остротами и вопросами, вызывая молодого человека высказывать мнение, но Репнин отвечал излишне сухо, стараясь, как видно, показаться серьёзным. Лиза, решившая было, что дело улажено, совсем сникла, не поддерживаемая никем. Условились об ответном визите, попрощались, и отец велел дочери явиться в кабинет.

— Скажи-ка мне, краса-девица, точно ли питает к тебе Владимир Репнин нежные чувства? Не показался он мне влюблённым. Впрочем, по остальному судя, он хороший юноша, с уважением относящийся к заслугам покойного своего батюшки, кои превозносил он не менее получаса.

— А как мне понять, питает или нет? – Лиза села на подлокотник кресла и обняла отца за шею, тут же по старой, ещё детской привычке принявшись накручивать на палец слегка вьющиеся седые волосы своего любимого папеньки.

— Э, вот бы знать ответ на твой вопрос, так на ярмарке можно деньги зарабатывать! – вздохнул граф Протасов, приобняв свою Лизоньку за тонкую талию. – Речи не слушай, слова что вода – льются, смотри на то, каков человек в деле.

— А как ты узнал, что маменька тебя любит?

Крякнув, Николай Сергеевич сощурился на дочь:

— А вот так! Глянул в её глаза, а там будто кто по свечке зажёг – горят, переливаются. И показалось мне, милушка моя, что скажи я ей: «Умри за меня!», так тотчас и умрёт, не спросивши почему да с какой стати. И уж вот тогда и пропал я, Лизонька.

— Как красиво ты сказал, папа. Как в романах!

— Ах ты птичка моя! – засмеялся старый граф. – Певунья моя райская. Лети! Поди Ольга заждалась тебя наряды обсуждать. Лети…

Протасов проводил взглядом Лизу и мрачно уставился в камин, потирая занывшую привычной болью грудь.

***

В одно прекрасное зимнее утро Кирилл Тумановский, собиравшийся было засесть за изучение и посильный перевод английской книги о коневодстве, получил записку от графа Левшова с приглашением на охоту в загородное имение. Дмитрий обещал, что будут общие знакомые, члены семьи и Лиза с женихом. Последнее обстоятельство вписано было приятелем не просто так: если князь не согласится ехать, то тем докажет свой интерес к мадемуазель Протасовой и распишется в трусости. Промаявшись с полчаса, Кирилл решил ещё раз посмотреть на недоступную ему красавицу, прежде чем окончательно похоронить мечту о ней. Он не был знаком близко с Репниным, а ближе узнав в обстановке свободной и азартной, возможно, разочаруется в выборе Елизаветы и заодно и в ней самой, в качествах её характера, позволивших избрать недостойного мужчину в спутники. Тумановский усмехнулся — вроде бы и не юнец безусый, а рассуждает как безнадежно влюблённый мальчишка! Ответ был написан, решение принято, и волнение унялось. Кирилл дал себе слово быть в доме Левашовых спокойным и выдержать с достоинством присутствие девушки, от которой заходилось в бешеном ритме сердце.

Глава 3

В имении Левашовых, до которого скорой езды было не менее полутора часов, собралось множество гостей. Состоялся поздний, но плотный и короткий завтрак, и вот уже во дворе беспрестанно лают собаки, раздаётся смех, всхрапывание лошадей. Дмитрий внимательно наблюдал за Тумановским, который исключительно хорош был в своей подбитой мехом венгерке и черкесской папахе, превративших князя в романтического разбойника или, что более было памятно, в одного из соратников Дениса Давыдова. Поглядывали на завидного холостяка и мужчины, и дамы – Кирилл сидел на своём вороном холёном жеребце так, словно оба они выточены были из единого куска живой плоти. Левашов вздохнул: этакую стать не купить и в карты не выиграть. Репнин уступал в этой части Тумановскому и значительно! Владимир хоть и слыл красавцем, но не было в нем той отрешенности и чуть заметной насмешки над обществом, кою мог себе позволить тот, кто хлебнул в жизни достаточно лишений. Жених Лизы мог похвастаться сейчас лишь мальчишечьим нетерпением, окрашивающим щёки молодого человека в яркий румянец. Мадемуазель Протасова не сводила взгляда с Вольдемара, и это тем больше бросалось в глаза, чем сильнее девушка старалась не показать своего интереса. Ольга, сидевшая на крепкой и спокойной кобылке, то и дело выразительно посматривала на мужа: боялась сплетен о сестре и Репнине, и торопила с началом охоты.

Но вот, наконец, тронулись, взрывая копытами снег, лошади, взвинченные ожиданием борзые рвались с поводков, и разгорячённые азартом люди перестали думать хоть о чём-то, кроме охотничьего гона. Лиза, вовлечённая в общее стремление мчать вперёд и ехавшая подле Владимира, робко поглядывала на Репнина. Однако он в какой-то момент резко и грубо велел девушке держаться поодаль, чтобы ненароком не попасть под разгорячённого погоней всадника и не помешать.

— Елизавета Николаевна, поезжайте после остальных, так лучше для вашей же пользы. Не снесут! – добавил он примирительно, но торопливо, следя глазами за удаляющейся сворой.

Молодой человек не знал ещё, что юной Протасовой подобные речи служили командой к совершенно противоположным действиям, он уже догонял остальных охотников и про Елизавету попросту забыл.

— Ах так! – воскликнула Лиза и, выместив гнев свой на ни в чём не повинную кобылу, заставила животное скакать в объезд по тропе, хорошо знакомой всем жителям усадьбы Левашовых.

Девушка в пылу чувств не заметила, что, выезжая из небольшой рощицы, и вправду стала неожиданной помехой несущемуся на неё всаднику. Мужчина успел осадить огромного жеребца, однако конь, поднявшись на дыбы, отскакнул зайцем, опустился на передние копыта, избегая столкновения, но тут же с храпом принялся валиться на бок, попав ногой то ли в яму, то ли в нору. Лиза слышала, как страшно хрустнула кость, и великолепное животное рухнуло, придавив седока.

— Господи! – закричала девушка, остановилась и стала проворно слезать с лошади, чтобы помочь попавшему в беду человеку. – Как же это?

Она подбежала и, стараясь не смотреть в полные ужаса глаза вороного, ринулась помогать мужчине вытаскивать ногу.

— Откуда вы взялись?! – отчего-то слишком спокойно спрашивал тот. – Этак и до смерти можно убиться!

— Прошу простить меня, я… я поехала в обход охоты, думала поспеть первой.

— Поспели? — Кирилл поднял глаза и утонул в ведьмовских омутах прекрасных глаз Елизаветы Протасовой. – Какой чёрт вас понёс?!

— А вас? – немного визгливо ответила Елизавета вопросом на вопрос, понимая, что без помощи постороннего человека взобраться в седло и уехать не сумеет.

Тумановский с трудом встал и, ощупав ногу ещё раз, с некоторым облегчением вздохнул, однако тут же лицо его сделалось хмурым: конь, вытягивая в сторону хозяина морду, всё пытался и никак не мог подняться. Покалеченная нога, неестественно выставленная в сторону и стремительно опухавшая под самым суставом и рядом с копытом, больше не могла служить опорою резвому скакуну.

— Вы его пристрелите? – с ужасом и в то же время надеждой спросила Лиза. – Боже! Вы его пристрелите!

Сев на колени прямо в снег, Кирилл обнял большую красивую голову и принялся гладить меж глаз и по носу:

— Амур, дружище, вот как случилось... Тише, тише мальчик, тише! Разве я тебя оставлю? Ни пуля тебя не брала, ни французские пушки… Друг ты мой, мальчик…

Из глаз мужчины, к удивлению Лизы, вылетели несколько крупных слезинок. Она и сама близка была к рыданиям. Совершенно безотчётно опустилась она рядом с князем и принялась гладить шею обречённой лошади. Однако Тумановский резко поднялся и сухо проговорил:

— Я помогу вам сесть в седло, езжайте прочь, негоже девице на такое смотреть!

Лиза не успела возразить ничего: мужчина крепко взял её за руку, помог встать и подвел к кобыле. Сцепив пальцы, он подставил ладони под ножку девушки, и она взобралась в седло.

— Езжайте, Елизавета Николаевна! – хлопнув кобылу по крупу, князь повернулся к своему красавцу-вороному.

Чуть погодя прозвучал выстрел, и Лиза вздрогнула, хоть и ожидала этого звука.

Тем временем Владимир, затерявшийся в толпе охотников, с криком и гиканьем нагнавших-таки свору, окружившую лисицу, вдруг осознал, что нужно загладить вину за грубость. Отыскав среди всадников Дмитрия, направился к нему.

— Лиза не с вами?

— Нет, как видите!

— Досадно!

— Да что стряслось? – встревоженно спросил Левашов.

— Я посоветовал ей держаться в стороне, боюсь, как бы она не заблудилась или, чего доброго, не обиделась на меня!

— Заблудиться здесь Элиза не может, все до последней кочки обошла да объездила, а вот обидеться – это да, в этом она умелица редкая. Да что же теперь, тут закончим и вернемся, а по дороге придумаем, как прощенья испросить. А уж там за вкусными пирогами и смягчится наша красавица!

Возбужденные сверх меры охотники, весьма довольные своим приключением, собирались в кучки у места знатного пикника, коим командовал Ольга Левашова. Лиза не появлялась, и Дмитрий, видя обеспокоенность Владимира, забрался в седло и поехал вместе с молодым человеком на розыски пропажи, которая, впрочем, нашлась чуть ли не сразу.

— Элиза, изрядно ты нас напугала! Где ж ты была?

— Как было велено – держалась поодаль! — холодно ответила Елизавета, не глядя в сторону Владимира.

— Экая неожиданная покорность! Вольно ж тебе пугать добрых людей своим долгим отсутствием! Едем, там как раз Оленька потчует всех чаем с пирогами. Ах, простите великодушно, пожалуй, мешаю! – Дмитрий выглядел расстроенным, но девушка заметила хитрый прищур. – Оставлю вас наедине, коль скоро Владимир решил принести извинения.

— Извинения? – Лиза совершенно не была расположена к объяснениям, зрелище опрокинутого коня и огорчённого князя всё ещё стояло перед её внутренним взором. – Да полноте, Вольдемар, к чему?

— И вправду ни к чему, как кажется, никогда не понимал стремления женщин охотиться! Славно, что вы выполнили мою просьбу! С дам вполне достало других обязанностей и развлечений. Но я был излишне горяч в своих словах и невольно мог обидеть вас!

— Стало быть, ежели мы обвенчаемся, на охоту мне путь будет заказан?

— Милая Елизавета Николаевна, охота – суть исконно мужское, жестокое и неприглядное в своей кровавой откровенности действо. К чему вам, столь утончённой и нежной, принимать в нём участие? Вы станете устраивать обеды, балы, мы будем выезжать в свет, а потом, – Владимир смущённо улыбнулся, – детки пойдут, дай бог, забот станет куда больше! Место женщины – подле домашнего очага!

Что-то остыло в душе, Лиза даже передернула плечами от внезапно налетевшего озноба.

— Ваши извинения приняты, господин Репнин! Мне следует догнать Дмитрия! – кобылка зарысила в сторону гостей, распивающих горячий чай у огромного двухведёрного самовара.

— Это что же у вас, размолвка? – Ольга чуть заметно повела бровью в сторону неспешно подъезжающего Владимира.

— Он так сильно обидел, был груб? – нагнулся к свояченице Дмитрий. – На тебе лица нет. Огорчена?

— Огорчена! – Лиза машинально откусила кусочек пирога. – Но не Володя тому причиной.

— Вот тебе и раз! Что стряслось, говори же яснее! – Левашов подхватил с подноса и опрокинул в рот хрустальную рюмочку с наливкой.

— Я стала причиной гибели коня князя Тумановского! – выпалила девушка громким шёпотом.

— Это что же, Амура? Гибели? Как же вышло? – недоверчиво спросил Левашов.

Пришлось Лизе рассказать о встрече с князем и о последующих событиях. Дмитрий осмотрелся, но Кирилла нигде не заметил, погрустнел. Не так он видел себе близкое знакомство друга и Елизаветы.

Начало смеркаться, когда охота двинулась в имение. Гости были довольными и усталыми, только и разговоров было о предстоящем хорошем обеде. Ольга уверяла всех, что непременно каждый останется удовлетворён мастерством её поваров. Владимир до самой усадьбы пытался разговорить Лизу, но та либо отвечала невпопад, либо вовсе не вслушивалась в реплики собеседника. Решив, что девушка таким образом продолжает показывать свое недовольство, Репнин решил загладить вину за обедом и танцами.

Отсутствие князя Тумановского окончательно заметили лишь за столом, и тут же понесся недоуменный шепот. Ольга нахмурилась: сейчас начнутся досужие домыслы, не станешь же во всеуслышание объяснять, что князь пеший добрался до усадьбы и забрал с собою крепостных, чтобы занялся копанием могилы для коня, презрев светские обязанности!

***

Сани остановились рядом с телом мёртвого вороного. Тумановский соскочил с них и замер, за спиной у него встали несколько мужиков с ломами и заступами.

— Что же, барин? – возница каким-то своим чутьём понял истинное горе хозяина жеребца. — Как прикажете управиться?

Кирилл, превозмогая горячую боль, растекающуюся по груди, молчал. Конь, прошедший с ним страшные испытания, несколько раз спасавший жизнь своему седоку, вывозивший из-под пуль, служивший грелкою в морозы начала декабря двенадцатого года и понимавший с полуслова, теперь более никогда не боднёт в плечо крутым лбом, не прихватит волосатой губой половинку яблока с ладони. Его Амур, с которым он, бывало, делил корку хлеба по-братски, лежал сейчас недвижимый и окоченевший в последнем своём доверчивом движении. Собравшись с силами и гордо вскинув подбородок, князь обратился к мужикам:

— Жеребец этот наравне со мною дрался с французами, на себе вывозил с поля боя и меня раненого, и моих товарищей, истекающих кровью. Не могу я, братцы, кинуть его на съедение зверью! Не могу разделать как телка откормленного, как хряка! Не могу и вам приказать, но прошу Христа ради, помогите выкопать ему достойную могилу вон под той берёзою, чтобы зверь не вырыл и не растаскал косточки по полю. Каждому от меня по рублю серебром. Слово чести!

Пока одни мужики расчищали землю от снега и разжигали несколько костров, чтобы отогреть её, другие, отойдя на роздых, переговаривались меж собою, с уважением посматривая на князя, работавшего наравне со всеми:

— Вишь-ка, и конь, выходит, супротив хранцузов бился. Во как!

Глава 4

— Митя, который час уже, а Кирилла всё нет! Как это нехорошо! – Ольга расстроенно покачала головой. – Ох, боюсь, что добром не кончится, гости шепчутся!

Велев дворецкому сообщить, как только князь Тумановский появится, Дмитрий всячески развлекал собравшихся. Те в ответ много смеялись, сыпали ответными шутками, и только Лизе было невесело. Она уловила момент, когда Левашову доложили о возвращении запропастившегося где-то друга, и проследила взглядом за поднявшимся с места зятем. Стараясь не привлекать излишнего внимания, граф вышел к дверям. Воспользовавшись сменой блюд, встала и Лиза. Ей хватило увидеть, как двое мужчин, один из которых был изрядно уставшим и с грязью на лице, беседовали у лестницы.

— Отправляйся-ка, дружище, в комнату. Велю обед туда подать. Негоже тебе словами нынче жонглировать, отплясывать и комплименты расточать. Отдыхай, завтра поговорим!

Не дослушав ответа Тумановского, девушка вернулась за стол и принялась обдумывать возникшую мысль. Волнение и стыд теснили девичью грудь. Лиза решила, что должна принести князю свои извинения. Но как и когда это сделать? Поймав взгляд Владимира, Елизавета, не сознавая того, улыбнулась, но отклика не получила. Репнин держался отстранённо, но его не засватанная невеста не придала тому значения. Когда гости уже начали перед танцами подниматься из-за стола и собираться в бальной зале, девушка спряталась за одной из колонн, чтобы принять окончательное решение. Рядом, не видя Лизу, остановились несколько старых знакомцев Дмитрия.

— Мне слуги донесли, что у князя Тумановского лошадь пала, оттого и задержался. Говорят, копытом в яму – и нету жеребца. Пришлось стрелять.

— Как? Амур? Вороной? Вот ведь жалость! А я имел планы свести его со своей Дианой, экая досада!

— И то сказать, Чернышов такого жеребенка от Амура заполучил, что зависть берёт! Жаль, очень жаль! Первостатейный конь был. Эх!

— Да уж, выдающийся во всех отношениях жеребец. Согласитесь, господа, Тумановский от такой потери не скоро оправится. Пойди поищи теперь замену!

Лиза приложила ладони к вспыхнувшим щекам. Ей казалось, что все теперь непременно узнают, кто стал причиной гибели знаменитого Амура. Девушка постаралась незаметно выскользнуть из залы и побежала вверх по лестнице к гостевому этажу…

Старинный ром, что они с Дмитрием весьма ценили и при случае распивали вместе, не принёс облегчения, лишь закружил немного голову. Плескаясь в медном тазу, обмывая запачканную землёй шею и оттирая руки, Кирилл раздумывал над тем, как жестоко обошлись нынче с ним судьба и Елизавета Протасова, которая, и князь был в том уверен, даже и не поняла, что натворила. Ведь зарекался же он пускаться в приключения ради женщин, вот теперь и получил сполна за свои пустые надежды!

Тумановский даже рот приоткрыл от удивления, когда после короткого стука в комнату влетела сама героиня его мыслей. Лицо Лизы побелело, затем покраснело, а Кирилл и не торопился — неспешно обтирал полотенцем влажное тело, с намеренной жестокостью заставляя девушку лицезреть мужской обнажённый торс. Пусть зарубит уже себе на носу правила приличия: подобных ей легкомысленных барышень учить надобно! Однако мадемуазель Протасова живо отвернулась к двери. Князь наблюдал, как сжимаются в кулачки и снова разжимаются её ладошки. Сжимаются и разжимаются. Волнение испытывала девушка не шуточное, но Тумановский в наказание облегчать положение красавицы не спешил. Однако и затягивать неприличную сцену не следовало.

— Можете повернуться, я уже одет, сударыня.

— Я…

Девица все никак не решалась, и Кирилл шагнул ближе с намерением тронуть за плечо упрямицу, только вот она сама в эту секунду обернулась и оказалась лицом к лицу с князем. Жаром опалило обоих. Сделалось трудно дышать, сердца застучали сильно, будто гнался кто-то и вот-вот догонит, настигнет и толкнёт в клокочущую кипящую пучину. И спастись можно только одним – уцепиться друг за друга, прильнуть и более не размыкать объятий. С полминуты стояли Кирилл и Лиза, не опуская глаз, отдаваясь на волю стремительно взмывающего вверх потока, уносящего всё дальше и дальше и от этой комнаты, и от этого дома, и от ночной снежной равнины, и от самой Земли.

Князь подхватил узкую ладонь и поднёс к груди, не осознавая ещё, зачем. Но вот нежные пальчики вынуждено коснулись кожи и уже сами, без его поддержки, заскользили, словно изучая, по тугим буграм мышц, задержались на старом белом шраме, прочертили по шее, по подбородку и обвели линию нижней губы. Сильные руки в ответ легли на тонкий стан и притянули к распалённому телу, пока не соприкоснулись мужчина и девушка, пока жадные губы не нашли нежные, чуть вздрогнувшие от первого своего поцелуя. Цветочный аромат, затерявшийся в туго завитых локонах, вкус сладкого вина, оставшийся во рту – всё это разом выпил Тумановский. Выпил и взмыл ещё выше, где уже нет ни стыда, ни обязательств, ничего, что могло бы сдержать животную потребность наслаждаться, впитывать, сжимать в объятиях и срастаться каждой своей частичкой.

— Лиза, – шептал Кирилл, давая юной чаровнице сделать хотя бы глоток воздуха, – вы сводите меня с ума…

Никто и никогда не говорил Елизавете Протасовой, что мужской поцелуй лишит её опоры до такой степени, что вынуждена она будет хвататься за рубашку и за крепкую шею князя, чтобы не упасть. Ни одного намёка не было в любимых романах на то, как свечным воском расплавится недотрога Лиза и податливо устремится к тому, кого и не знала, и не хотела рядом чувствовать, а вот теперь жмётся бесстыдно, дрожит и покрывается гусиной кожею от одного лишь звука имени своего.

— Лиза…

— Я пришла, – едва слышно ответила девушка, пытаясь вернуться на твёрдую почву, – чтобы принести извинения.

Отпрянув от девушки и выставив перед вперёд для верности ладони, князь заставил себя отступить. Негоже взрослому мужчине, едва знакомому, позволять подобные вольности. Да как он посмел вот так поступить, как дикарь, как опьянённый победой рейтар, ворвавшийся в павшую под осадой крепость?!

— Это мне впору просить прощения. Довольно ли вам будет моих глубочайших извинений и заверений в недопущении подобного более?

Сердце всё так же колотилось, но теперь мысли стали яснее и руки перестали дрожать, хотя и хранили ощущения, кои теперь не забыть никогда. Лиза сглотнула, чувствуя, как припухли губы, и как нравится ей вкус дерзкого рта, только что отнимавшего дыхание.

— Милостивый государь, пристало мне первой взять на себя вину за столь немыслимое поведение. Но я… Мне совестно до сих пор, что я путь и ненароком, но стала причиной…

— Не нужно, Елизавета Николаевна! Провидение или злой рок тому причиной, а вы лишь слепое орудие их.

— Прошу вас, князь, не думайте, что я так запросто врываюсь к мужчинам. Забылась от волнения и стыда, торопилась, и вот как вышло!

— Полноте, Лиза, да как я мог подумать о вас плохое? – Кирилл тут же вспомнил свои недавние злые мысли и устыдился их. – И о вашем визите стану молчать, не бойтесь!

Тумановский выпрямился, в его глазах погас согревающий и пьянящий свет, теперь стали они холодны и спокойны. Лиза невольно бросила взгляд в вырез не до конца застёгнутой рубахи князя и тут же вспыхнула, а Кирилл с удивлением понял, что, если сейчас девушка не уйдёт, он снова поцелует её.

— Что же, вам далее оставаться в моей комнате совершенно невозможно. Прошу вас! – князь приоткрыл дверь и нетерпеливо пробарабанил пальцами по ручке.

Чувствуя себя одновременно преступницей и жертвой, Лиза выскочила в коридор, не заметив метнувшуюся в тёмный угол женскую фигуру…

***

Появление Тумановского разом пресекло всяческий шум и болтовню гостей. Лиза прильнула к Ольге и старалась не смотреть на стремительно приближающегося к ним князя.

— Кирила Сергеич! Не усидел? Так и хорошо, нечего в одиночестве меланхолии предаваться! – Дмитрий выглядел весёлым и довольным, но Лиза рассмотрела в глазах зятя участливое беспокойство за друга.

— Пришлось задержаться, великодушно прошу простить! – громко, чтобы слышали остальные, проговорил Тумановский и склонился в изящном поклоне перед Ольгой Лемешевой, приложившись к её руке протокольным поцелуем.

— У нас и музыка своя, изволишь видеть, и скрипач, и за клавесином есть кому сыграть. У нас нынче всё по-свойски, по-семейному.

Танцующие пары с окончанием музыки замерли, потом выстроились в новый круг. Репнин пригласил Лизу, и князь заметил, как с неохотой пошла та за молодым щёголем, или Кирилл желал, чтобы так было. Теперь он знал, каковы на вкус эти прекрасные губы, как страстно откликается на ласку это совершенное тело. И ему чертовски хотелось познать их вновь, до самого дна. Без остатка. Тумановский наблюдал, как молча вёл свою партнёршу Владимир, как надменно поклонился по завершению танца. Дождавшись, когда Репнин проводил Лизу к сестре, князь поспешил к ним.

— Смею ли я попросить у вас следующий танец? – склонил он голову.

Елизавета растерянно повернулась к Ольге, но та кивнула и ободряюще улыбнулась:

— У Элизы все танца расписаны, милостивый государь, но, пользуясь своим преимуществом, я позволяю вам воспользоваться возможностью!

Князь протягивал руку, приглашая, и вот девушка, совершенно подчинённая прямым и властным взглядом Тумановского, вложила свои пальцы в его открытую ладонь. Зазвучали размеренные звуки мелодии.

— Вы танцуете вальс? – удивилась Лиза.

— Не так хорошо, как петербургская молодёжь, но обещаю вам ножек не отдавить.

Несмотря на запрет исполнять вальс на официальных балах, танец этот, считавшийся излишне фривольным, после победы над Наполеоном отвоевывал свое место хотя бы на частных приёмах уверенно и дерзко. И только матроны, пекущиеся о всеобщих приличиях, возмущённо поджимали губы и язвительно обсуждали смельчаков, отваживающихся кружить дам так, что совершенно бесстыдно задирались вверх подолы, обнажая – подумать только! – щиколотки! Какой позор!

— Дмитрий, видишь ли? – тронула Ольга мужа за руку. – Как ты сразу смог разглядеть, что они друг другу такая пара?

Левашов приобнял жену за талию, в который раз возблагодарив бога за женщину эту, вздорную, но такую любимую.

— Они из одного дерева тёсаны. Смотри – спины прямые, как на плац-параде, и дышат в такт, не то, что танцуют. Но это, Ляля, то самое, за что иные жизнь положить готовы.

— Ты прав, Митя. Но как же Репнины? Это же скандал будет!

— Положимся на волю божью, душенька. Уж пусть Господь сам рассудит, а мы лишь поможем.

Голова начинала кружиться, Лиза упрямо не сдавалась и не хотела уступить князю, который и вовсе, казалось, не устал вырисовывать треугольники и круги по паркету. Странное состязание приобретало всё более острый характер, и оба чувствовали это. Девушка была полна достоинства, но, если бы только Кирилл остановился сейчас и сказал бы: «Идём за мною!», Лиза бы пошла, не раздумывая ни секунды. Как батюшка давеча рассказывал. Без оглядки оставив за спиною и семью, и жениха, и дом, и положение, и мнение света. Сама пугаясь собственных намерений, Елизавета пыталась понять, как так быстро пошатнулась благовоспитанность её, и скромность сменилась буйным желанием свободы и горячих касаний этого вот человека. А ведь он не зовёт, и жертва ему Лизина вовсе не нужна. Вот он ведет её к зятю и сестре, кланяется и отходит. Неужели она ему ни чуточки, ни полчуточки не нравится?

— Элиза, ты царила надо всеми в вальсе! – Дмитрий поцеловал руку свояченицы. – Так, душа моя, недолго не просто молодым, а старикам немощным сердца разбить. К слову, где твой Володя?

— Ушёл разбирать да набивать твои трубки.

Левашов почесал бровь.

— Пойду-ка я составлю ему компанию.

— Как тебе князь? – будто ненароком, совсем без чувств спросила Ольга. – Неправда ли, он весьма сносно танцует, хоть и вальс.

— Да, с ним легко, он задает шаг и не даёт сбиться. С таким не страшно…

— Что не страшно, Лиза, голубушка?

— За бальные туфельки не страшно, Ляля.

— Ах, за туфельки!

— Да ты будто смеешься надо мною?

— Ни в коей мере! Да и как смеяться, ежели все гости на вас только смотрели и шептались?

— Шептались? Бог мой! Я была неосмотрительна? Я допустила непозволительное поведение?

— Господь с тобою, Лиза! – сестра успокаивающе приобняла девушку. – Любовались. Вы красивой парой оказались. Только и всего!

— Ты не обманываешь меня?

— Элиза, как можно? Смотри, сейчас будет мазурка. Володи твоего всё нет, а Тумановский снова к тебе идёт.

— Вольдемар странно себя ведёт со мною, знаешь ли. Словно мстит мне за то, что я на него обиделась. У нас с тобой такое было в детстве, помнишь?

— Ещё бы не помнить! – с улыбкой ответила Ольга. – Откажи князю.

— Ну уж нет! Раз Господину Репнину курительные трубки интереснее меня, то пусть с ними и остаётся!

Не смотря на предупреждения и даже запреты сестры, Елизавета протанцевала с князем за вечер четыре подряд танца, что было неслыханным нарушением неписаного этикета. Ольга слышала шёпот за спиною и понимала его причину, но сейчас поделать ничего не могла, не волоком же тащить Лизу из бальной залы! Наряду с возрастающим беспокойством, графиня Левашова испытала некое удовлетворение от того, что окончательно уверилась: Кирилл действительно имеет виды, если и вовсе не влюблён в её сестру. Глаза его сверкали, не останавливаясь ни на чём более, кроме Лизиного лица. Но вот будет ли шанс у мадемуазель Протасовой седлаться княгиней Тумановской, избежав скандала? Княжеский древний титул веками передавался в этой семье по праву старшинства, это не новомодные пожалованные выскочкам звания, кои ни кровью, ни древностью рода обладатели их подтвердить не могли. Старые дворяне Репнины – тоже особая кость. И как уладить дело к согласию всех сторон, не нанося обид, Ольга не представляла.

Глава 5

Владимира в курительной не оказалось, закашлявшись от висевшего в комнате дыма, Лиза пробежалась по второму этажу, решившись поискать в библиотеке. Зашла в тускло освещенную комнату, выглянула на балкон, выходящий на парадный двор, там-то и отыскала жениха. Зябко обхватив плечи, позвала:

— Володя!

— Елизавета Николаевна? – голос Репнина был сух и, пожалуй, даже злобен, но девушка не стала гадать, по какой причине.

— Отчего вы не вышли танцевать более? Я ждала вас.

— К чему лукавить, Елизавета Николаевна, вы вовсе не скучали в объятиях этого Тумановского, и я не решился расстраивать ваше мимолётное счастие!

— О чём вы говорите, Володя? – не веря в то, что слышит, спросила Лиза. – Какое счастье?

— А такое, что уже вы и в комнаты к князю наведываетесь! Врут?

Ярко вспыхнувшие щёки девушки были ответом, и Репнин скривил губы:

— Мне уже донесли – вас видели. Слухи уже ползут. Но не бойтесь, я не стану марать вашего имени. Мало ли помолвок расстраивается? Но и вы пощадите мою гордость и повремените с открытыми любезностями в отношении князя. Вынужден откланяться, мадемуазель Протасова. Счастливо вам оставаться!

— Владимир, вы обвиняете меня незаслуженно, вы пожалеете о своих словах!

— Пожалею? – молодой человек шагнул ближе и схватил дрожащую девушку за плечи. – Пожалею? – он жестоко прикусил губы Лизы в грубом поцелуе и потом оттолкнул её брезгливо. – Может быть и пожалею, но всё лучше, чем после свадьбы узнать о неверности супруги!

Уже когда за Владимиром закрылась балконная дверь, Лиза подумала о том, что зря не дала пощёчину, однако же обида щипала в горле и носу, саднила нижняя губа. Девушка провела пальцами, и на белом атласе перчатки остались тёмные следы. Мороз набирал силу, тонкий шелк платья не грел, но Елизавета пока не понимала, отчего дрожь сотрясает тело.

— Где же Элиза? – Дмитрий оглядывал гостей. – Владимир внезапно объявил об отъезде. Они поссорились?

— А ты и доволен? – Ольга тоже нигде не видела сестру, даже привстала на цыпочки. – Должно быть наверх поднялась, устала. Я проверю, а ты без меня более не пей!

— Слушаюсь, моя госпожа! – отвесил шутливый поклон Левашов.

Утомленные гости постепенно покидали бальную залу, кто-то задерживался за карточными столами, кто-то лакомился десертами, но все были довольны и славили хозяев за удавшийся вечер, Однако Дмитрий то и дело натыкался на странные, слишком внимательные и даже где-то насмешливые взгляды. Тумановский, спустивший без малого сотню в карты, решил отправиться спать и подошел к другу.

— Ты всё превосходно устроил.

— Вижу, немного разогнал тоску?

— Сам знаешь, что самые горькие думы отравляют именно ночи, но рассвет уже забрезжил. О коне сокрушаться я буду еще долго, Митя. Сам ведь знаешь, каково это. Мне не повезло, и рядом нет такой очаровательной женщины, как твоя Ольга, чтобы посвятить ей всё внимание… Пустишь в библиотеку? Там у тебя, я знаю, есть новые книги. – Кирилл улыбнулся одними уголками губ. – Где же Лизавета Николавна? Хотел засвидетельствовать почтение.

— К себе ушла. День утомительный. Не хочешь трубочку раскурить, прежде чем за чтение засесть?

— Уволь, Митя. Не понимаю я этой вашей страсти, но и осуждать не стану. Смотри-ка, мороз крепчает, окна раскрасило как.

— На то и зима, чтобы морозило. Ну ладно, ступай в библиотеку, только умоляю – не усни со свечами! Загаси прежде! Уж больно там Оленька диванчик удобный поставила, так и тянет прилечь!

Лиза дёрнула ручку балконной двери, но та не поддавалась, тогда девушка постучала в замерзшее стекло, однако никто не отзывался. В библиотеку редко кто заглядывал из гостей. Так и стояла Лиза, потерявши счёт времени, прижавшись лбом к ледяной створке, переживая последний разговор. Как же теперь ей объяснить батюшке, что Владимир отказался от неё? На стекле заиграли отблески света.

— Слава богу! Впустите, прошу вас!

Кирилл повернулся к балкону: темный женский силуэт виднелся за стеклом. Князь подошел близко и нашел дверь запертой, щёлкнул замком и дернул за ручку. Женщина проскользнула в комнату, и Тумановский с удивлением узнал в ней Лизоньку Протасову, замерзшую, с посиневшими губами, трясущуюся мелкой дрожью.

— Да вы в уме ли в бальном платье на мороз выскакивать? – не удержался князь.

— Это досадная случайность! Я говорила с Вольдемаром, – губы и язык плохо слушались девушку, – он ушёл и, как видно, слишком сильно захлопнул створку.

— Как же это? Он намеренно вас замерзать оставил что ли?

— Нет-нет! Что вы! Володя не способен на подобную низость!

— Постойте! – князь скинул фрак и накинул Лизе на плечи.

Однако девушка продолжала дрожать и даже постукивать зубами, и тогда Кирилл обнял её, прижав к себе, но тут же успокоил:

— Немного согреетесь и пойдёте в свою комнату! Слышите? Горячего чаю выпьете перед сном. А лучше чего покрепче! Да слышите ли вы меня?

Лизу обволакивало тепло, исходящее от рук и тела Тумановского, и она просто кивнула, не имея сил говорить. Второй раз в жизни и в этот нескончаемый день девушка, коря себя за бесстыдство, наслаждалась столь непозволительной близостью взрослого мужчины. Почему-то она была уверена, что эти объятия – самое безопасное место в доме Левашовых. И самое тёплое. Лиза улыбнулась и тут же тихо вскрикнула, прижав пальцы к прокушенной губе.

— Что? – наклонил голову князь? – Вам дурно? Больно?

— Пустяки! – Лиза пыталась отвернуться, но Кирилл поймал её за подбородок.

— Репнин ударил вас?

— Нет! – ресницы вздрогнули и опустились, скрывая от Кирилла колдовские, ловящие отблески свечей глаза. – Нет, это…

Он не дал договорить, поцеловал в лоб, потом провёл губами по бровям, коснулся холодного ещё носика и только потом, задержавшись на пару мгновений, нежно прижался к приоткрывшемуся рту. Желание пронзило поясницу, Кирилл знал его приметы слишком хорошо и сейчас проклинал себя за несдержанность. Бедная девочка растеряна совершенно, а он скотски воспользовался её уязвимым положением, воспользовался гостеприимством дружеского дома. Он попытался отойти, но Лиза крепко держала его обеими руками за талию.

— Нет. Не уходите...

— Лиза, вы не понимаете, как опасен я для вас. Вы так наивны и неопытны, что легко вскружить вам голову. Репутация ваша погибнет безвозвратно, ежели сюда кто-то зайдёт.

— Да-да, вы правы, конечно же! Правы! – девушка скинула с плеч фрак, опустила его на спинку стула, сделала шаг к двери. – Отчего же у меня нет стыда за то, что происходит? Я испорчена, дурно воспитана? Не отвечайте! Так и есть! Ведь это не может быть любовью? Мне казалось, что я люблю Владимира, и что он любит меня, но всё так зыбко оказалось. Всё так скоро прошло.

— Идите, Лиза! – князь старался выровнять дыхание.

— Репнин решил порвать с мною, знаете ли? Ему донесли, как я выходила от вас нынче. И вот теперь я думаю, что он прав в этом. Я ужасный испорченный человек, потому что мне не стыдно за четыре танца с вами, и мне было весело и хорошо, что вы…

Левашов, зажав под мышкою бутылочку кларета, раскланивался с отправляющимися спать гостями и уверенно шел к библиотеке. Нужно выяснить у Кирилла мнение относительно Елизаветы. Хорошо смазанные петли двери не скрипнули, когда хозяин дома шагнул вперед. Картина, открывшаяся ошарашенному графу, была романтична сверх всякой меры: князь, обхватив голову Лизы, целовал её лицо, а сама девушка, привстав на носочки, ничуть этому не противилась. Дмитрий постоял некоторое время, а потом негромко кашлянул, но, казалось, что он со страшным грохотом уронил на пол книжные полки со всем содержимым: мужчина и девушка испуганно отскочили друг от друга чуть ли не на три шага. Потом Лиза, округлив глаза и закрыв щеки ладонями, выбежала вон. Князь подобрался:

— Ты во всём будешь сейчас прав, чтобы ни сказал, и вправе требовать от меня сатисфакции!

— Ну, это успеется! – с серьезным лицом Дмитрий прошел к столу. – А вот не хочешь ли кларету? Отменный, скажу я тебе, кларет!

***

Спустя день в особняке Протасовых стояла непривычная тишина, слуги и носа не показывали, а по дому перебегали чуть не на носочках. Старый граф гневался и предметом его страшного возмущения являлась младшая дочь.

— Это как же прикажешь понимать?! – гремел по анфиладе грозный хозяйский голос. – А не думала ли ты, голубушка, что люди говорить станут? Какой позор! Какой позор! И молчи! И не смей перечить! На людях… Подумать только!

Лиза и не смела перечить, батюшка был прав во всём, и гнев его она заслужила.

— И на маскарад я тебя не пущу! Даже не вздумай проситься, Елизавета! А уж Дмитрию я выскажу! Вот уж я ему растолкую, как следить нужно за молоденькими честными девицами. Охота у него, видишь ли! А за тобой и не доглядел! Взял моду вертепы устраивать! Тьфу!

— Митя не виноват…

— Что?! А кто же? Ольга? Она попустительствовала твоей распущенности?

— Ляля тоже не виновата!

— О как! Стало быть, с тебя за всё взыскать?

Девушка понуро кивнула, а граф шумно вздохнул: по знакомым молниеносно распространились слухи, что Репнины расторгли помолвку из-за очевидного интереса к Лизе самого князя Тумановского. Представитель старинного рода, якобы, танцевал с девицей подряд четыре танца, а она, если верить сплетням, приватно с ним беседовала! Жена лежала в своей комнате, окружённая челядью, стоящей наготове с уксусной водой и нюхательными солями, ожидался приезд Дмитрия, сам же Николай Протасов придумать, как ловко вывернуться из сложившихся обстоятельств, не уронив чести фамилии и собственной гордости перед князем, никак не мог.

О Тумановском говорили разное, он всё ещё оставался не женат, хотя что только не предпринимали семьи, имеющие дочерей на выданье, но завидный холостяк не попался ни в одни сети. Ходили слухи, будто он перебрал всех дворовых девок и летом живёт в своём имении в окружении многочисленного незаконного потомства. Протасову было плевать на княжеских бастардов, но вот нежелание Тумановского идти под венец графа беспокоило и сильно. Не на дуэль же в самом деле вызывать? Николай Сергеевич перевёл взгляд с портрета старшего сына на Лизу и непрошенная, даже неуместная сейчас гордость за дочь согрела сердце: в осанке, в манере держать голову и даже в том, как принимает выговоры, его девочка была царски величественна. И если этот чёртов Тумановский не окончательный дурак…

— Ступай к себе! – буркнул Протасов, стараясь не выдать переменившегося настроения. – И носу не кажи, пока не дозволю!

Глава 6

Гладя Забаву по длинной костистой морде, Кирилл смотрел в разукрашенное морозными узорами окно. Борзая, обожающая хозяйскую ласку, замерла и лишь вытягивала от удовольствия длинные лапы.

— Что же делать, Забавушка? – ладонь князя накрыла собачий лоб. – Пойти разве сватать её?

Борзая скосила глаза.

— Представь только, что произошедшее было для неё простым приключением в отместку Репнину. У девиц вечно ветер в голове, по самому краешку прошла да не ожглась – вот ведь занятно как ей должно быть. Не хочу я, Забавка, жить с женой, что о другом думать станет да себя ругать за то, что за нелюбимого замуж пошла.

— Письмо от барона Энгальда! – вошедший слуга смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на то, что князь сидит на полу, прислонившись к стене и гладит собаку, лежавшую мордой на его коленях.

— Подай!

Прочитав послание, Тумановский с усилием потер виски: на маскарад ему идти вовсе не хотелось, но и прятаться как нашкодившему щенку, не к лицу совсем. Кирилл дал поручение камердинеру, и через два часа уже стоял перед зеркалом в костюме флибустьера. Широкополая шляпа, темный плащ, деревянная шпага, выкрашенная черной краской, кожаные краги, раструбами доходящие чуть не до локтей, белая рубашка, завязанная на витые шнуры, широкий алый тканевый пояс, бахромчатыми концами свисавший вниз. Шут гороховый, а не пират. Князь вздохнул и подмигнул старому слуге.

— Что скажешь? Узнают меня нынче дамы?

— Кто ж знает, батюшка! Оно ведь дамы не глазами чуют, душа, сказывают, у них излишне чувствительна.

— Душа? Полно! Есть ли у них оный предмет? Один расчёт в головах, будто золотые рубли пересчитывают, того и гляди звон послышится.

Кирилл поправил завязки у плаща и подхватил полы бобровой шубы, заботливо накинутой на плечи слугой.

***

— Папенька меня вовсе тогда в монастырь сошлет, Ляля! Тебе ли не знать?

— Он едет играть в карты к Морозовым, а это, как ты помнишь, затянется до утра, если не до полудня!

— А мама?

— Маман я беру на себя, да и потом, разве он не сказалась больной на неделю и не заперлась?

— Вот уж не ожидала в тебе авантюрности этакой!

— Мы с Дмитрием будем все время рядом, Элиза! Я буду, мужу отлучиться придётся. Но уж в моих руках не забалуешь! Да и костюм, взгляни – кто тебя в этаком узнает, ну? Мне скучно одной ехать, а Мите нужно во что бы то ни стало переговорить с Энгальдом по делу. Говорит, мол, в хорошем настроении и в веселье сговорчив станет. Ну же, Элиза!

***

Особняк барона Энгальда выглядел дворцом Креза, так хозяева постарались придать ему блеска. Фонари, свечные гирлянды, факелы освещали крыльцо с широкой ковровой дорожкой, расстилающейся по ступеням.

— Ляля, мне хочется вернуться! Ты иди, а уж я домой! – восточная красавица в пестром тюрбане с лимонными страусовыми перьями, прихваченными золотой с агатами брошкой, куталась в песцовый воротник бархатной теплой накидки. — Митя, скажи же ей!

— Угу, — кивнул Лемешев, вынувший из кармана какой-то листок с цифрами и пытающийся рассмотреть их в полумраке. — Ты совершенно права, Элиза! Совершенно права… да… Что?

Ольга улыбнулась, а Лиза фыркнула и отвернулась. Их карета подъехала к крыльцу. Лаке Энгальдов распахнули двери, ожидая, когда гости выйдут.

— Будь смелее, Элиза! Поверь, вечер будет незабываемым!

В роскошном вестибюле разом говорили, скидывали накидки и шубы на руки слугам с десяток гостей. Кто-то из них уже был в маскарадных костюмах и масках, кто-то же собирался подняться наверх, чтобы переодеться. Царило оживление, звучал пока еще весьма приличный смех. Маскарады на масленичной неделе барон всегда устраивал так хорошо, что о них ещё долго потом говорили.

Вырядившаяся в костюм пастушки, Ольга выглядела так ослепительно, что Дмитрий, наконец внимательно рассмотревший жену, вдруг что-то замямлил про фривольности, старость, скорый отъезд с маскарада, но его красавица-супруга лишь усмехалась, дожидаясь, пока Лиза завяжет бархатные ленты маски на затылке.

— Теперь давай я, — старшая сестра развернула девушку к себе спиной и заправила под тюрбан шелковые шнуры. — Ну вот, теперь нас никто не узнает, ручаюсь! — она ухватила Лизу за ладонь и повела в сторону большой бальной залы, где встречали гостей барон и баронесса Энгальды.

— Танюша, душа моя! — приложившись щекой к щеке хозяйки – своей близкой подруги, Ольга Лемешева громко шепнула: — Всё, как условились?

Молодая шатенка в наряде Коломбины кивнула.

— Разве я подводила тебя когда-нибудь, мон ами? Ах, Елизавета Николаевна, какова же вы нынче вечером! Бьюсь об заклад, вы затмите всех! Не так ли, Сережа?

Сергей Энгальд сузил глаза, осматривая молодую Протасову, что уже третий сезон никак не может выйти замуж.

— Полагаю, нам нужно приставить к вам лакея, дабы охранял вас от посягательств кавалеров.

— Фуй, Серж! Умеешь ты подпортить настроение! – засмеялась Татьяна и хлопнула мужа веером по плечу. — Прошу вас в залу, милые мои!

Танцы еще не начались, и по обыкновению, заведенными хозяевами, сейчас гости прохаживались, показывая себя, и выбирали лучшую маску. У большой серебряной чаши, выставленной на низкую мраморную колонну, вытянулся в струнку слуга, держащий на подносе письменный прибор. Каждый желающий мог написать название костюма, лучшего, по его мнению, чтобы в конце вечера победитель получил из рук барона памятную безделицу.

Кирилл наблюдал за прибывающим гостями с нарастающим раздражением. По какой-то странной прихоти он искал в каждой даме черты Лизы Протасовой, но, не обнаружив, расстраивался.

Пестрая компания все увеличивалась, голоса звучали громко, отовсюду слышался смех, и Тумановский поморщился: зачем он поддался на уговоры? Разве что у барона всегда шла хорошая игра и подавали отличное бургундское. Вздохнув, корсар перестал подпирать колонну и направился к хозяину дома.

***

Поискав глазами сестру, Лиза схватила со стола высокий стакан с лимонадом и с жадностью осушила ровно треть. В зале, где танцевали и говорили разом несколько десятков людей, было невыносимо душно. Сейчас же в центр бальной залы вышли циркачи, выписанные Сержем Энгальдом из Европы. Сперва крики ужаса, смешанного с восторгом, вызвал смуглый шпагоглотатель, затем три акробата, выкручивавшие свои тела невероятным образом и оставляющие живые фигуры, а после появился человек, в вытянутых руках которого находились чаши с зажжённым огнём.

— Вашу царскую осанку не скрыть никакими шелками, мадемуазель Протасова, — проговорил за спиной Лизы знакомый голос. — Однако же костюм восточной принцессы вам необыкновенно к лицу!

— Вы меня так сразу узнали?

— Да.

Владимир Репнин дыхнул на шею девушки, и она почувствовала, что он уже изрядно выпил вина.

— Не ожидал, что вы почтите своим вниманием столь свободное общество. В отчаянии найти жениха куда только не заводит благопристойных девиц судьба. Что, Тумановский отверг ваши настойчивые ухаживания? — мужчина негромко и издевательски засмеялся, и у Лизы по коже пошли мурашки.

Хотелось убежать, и она было сделала шаг, но почувствовала, что Вольдемар прихватил ее за юбку и крепко держит. Чаши с огнём выписывали в воздухе замысловатые узоры, и вся толпа следила за ними, не отрываясь.

— Пустите!

— Отчего же, мамзель? Вы перешагнули через мнение света, а мне отказываете в том же самом? Пожалуй, я буду требовать от вас поцелуя! Разве не справедливо?

— Пустите же! — Лиза в панике схватилась за ткань и принялась вырывать её из рук Репнина. — Иначе…

— Иначе что? Станете кричать? Извольте! Все только и ждут, когда смогут откровенно бросать вам в лицо обвинения в распущенности. Что же вы? Молчите? Тот-то же! — Владимир рывком притянул к себе девушку и попытался убрать закрывающую рот и подбородок густую вуаль. Лиза отбивалась, помня при этом, что в любой момент может быть узнана кем-то из гостей.

Вдруг все переменилось. Кто-то взял ее за руку и дернул к себе. Репнин, не ожидая такой силы сопротивления, покачнулся и упал на колени, чуть не прошибив лбом стоящее рядом изящное канапе с бархатной обивкой. Незнакомец же не замедлил шага и не подал руки сраженному отвергнутому ухажеру.

Лиза едва поспевала за молчаливым флибустьером, чуть не путаясь в своих юбках и его широком, развевающимся за спиной плаще.

— Милостивый государь?! — негромко спросила она, когда мужчина вывел её на лестницу и зашагал вверх, к анфиладе жилых комнат. — Умоляю, остановитесь! Вы хотите погубить меня?

Пират резко остановился, и Лиза воткнулась ему в спину лицом, не смея даже поднять голову или вырваться.

— Господь с вами, Елизавета Николаевна! — Тумановский стянул маску и повернулся к девушке, ожидая увидеть испуганное личико.

Однако Протасова была не просто не напугана, ее глаза метали молнии и разве что не поджигали воздух вокруг.

— Вы?!

— Великодушно прошу простить, счел за долг вырвать вас из рук Арлекина. Или же я неправильно сделал выводы.

— Нет. Да. Я…

Тумановский вскинул руки вверх.

— Вот как… Не смею больше удерживать вас, можете возвращаться к своему кавалеру!

— Постойте! — сдавленно попросила Лиза. — Прошу вас.

Остановившись на половине шага, князь вопросительно выгнул бровь.

— Если хотите знать, я вовсе не поощряла Вольдемара и… и… Спасибо!

— Не на чем, Елизавета Николаевна! — голос Тумановского стал заметно теплее. — Хотите, я провожу вас к Дмитрию? Они с бароном в кабинете. Вам стоило бы отправиться домой, я полагаю. Правда, есть одно затруднение – ваш костюм несколько… э… потрепан.

— Что вы имеете в… О-о-о!

Нащупав оторванную от маски вуаль, Лиза попыталась приладить её на место, но руки дрожали и от злости, и от близости Тумановского, и от невозможности унять рвущееся из груди сердце.

— Позволите? — Кирилл дождался согласного кивка и протянул руки.

Там, где пальцы его касались кожи, Лиза чувствовала мгновенные ожоги, вздрагивала и чуть не срывалась с места.

— Ну вот, теперь лицо ваше прикрыто, и мы можем идти. Так что? Спускаемся?

— Спускаемся, но сперва я хотела бы разыскать Лялю.

— Лялю?

— Олю.

— Взглянем с балкона, внизу, в этакой толпе не разыскать. Идёмте!

Они вышли на балкон, нависающий над бальной залой. В этот миг музыканты кончили играть и среди шума веселящейся толпы вдруг громко раздался чей-то голос:

— Взгляните, уж не младшая ли Протасова флиртует с корсаром?

Лиза похолодела и подалась назад. Выкрик породил несколько мгновений полнейшей тишины, которая тотчас сменилась смешками и шушуканьем. Кирилл не препятствовал ей в отступлении, девушка сбежала по ступеням широкой лестницы и бросилась в вестибюль.

— Что стряслось? – внезапно обратился к ней Репнин, который, вопреки обыкновению, собирался уже домой. — Вас кто-то обидел?

Следом за девушкой размашисто шагал Тумановский, и Владимир хмыкнул, а потом и вовсе отвернулся к дверям.

— Елизавета Николаевна, позвольте, я довезу вас до дому?

Лиза кивнула, и Кирилл помог ей надеть накидку.

— Обождите! — попросил он и приказал слугам подать карету.

Когда Ольга Левашова выбралась-таки из толпы и выскочила в вестибюль, никого кроме прислонившегося к стене пьяного и готового ехать Репнина уже не увидела.

— Хороший выбор, Ольга Николаевна! — проговорил он с пьяной горечью. — Князь! Деньги к деньгам, род к роду. Когда же свадьба, позвольте узнать?

Несколько вышедших из бальной залы гостей с любопытством наблюдали сцену, всем натерпелось узнать подробности, и Ольга сдержалась от грубости.

— Тумановский старинный друг моего мужа, Владимир. Не думаю, что нужно приписывать их с Лизой общению ненужного содержания!

Глава 7

— Никак не пойму вас, Елизавета Николаевна, — Тумановский с облегчением снял с головы шляпу и парик, отбросил в сторону. — То ли вы гордячка, то ли искательница запретных развлечений, уж простите.

Он словно не чувствовал холода, тогда как Лизу просто скручивало и трясло даже под двойным меховым пологом. Она смотрела на князя, и ей хотелось заглянуть глубже, за ту маску, которую он ещё не снял перед ней и вряд ли снимет. Так поступали все известные ей мужчины, за исключением разве что отца. Он всегда был одинаково искренен в проявлениях своих чувств – что с детьми, что с прислугой, что с друзьями или гостями.

— Расскажите про Амура… пожалуйста! — вымолвила девушка и заметила быструю перемену в лице Тумановского.

— С чего такой интерес? Разве вам жаль моего жеребца?

— Да. Вы, разумеется, не поверите, но не было и ночи, чтобы я не думала о его страшной кончине и том выстреле. У меня есть кобылка, вы её, должно быть, видели на охоте. Хотя едва ли запомнили. Так вот, не представляю, что стала бы делать, если бы она так же сломала ногу. Я бы не смогла добить её. Нет. Но в вашем случае ведь это было милосердие? Милосердие к тому, кому нельзя оказаться беспомощным, так ведь? Анюта, моя горничная, говорила, что ваш конь бил французов, так сказали, мол, дворовые мужики, что копали ему могилу. И вы ее копали, князь.

Лицо Лизы, когда она говорила с ним вот так, открыто, просто и воодушевленно, завораживало Кирилла. Сладкое томление, что испытал он в поцелуе с мадемуазель Протасовой, тотчас напомнило о себе.

— Вы правы, Амур не просто конь, возящий на себе седока, он товарищ мой. Верите ли, в первый раз он спас мне жизнь смешно…

Карета не спеша подкатывала к парадному крыльцу особняка Протасовых, лакей соскочил с задка и бросился открывать двери.

— Как жаль, что до нашего дома так быстро ехать, — Лиза словно и не замечала руки слуги, ждущего, когда она выйдет. — Я могла бы говорить с вами, кажется, всю жизнь.

— Полноте, Елизавета Николаевна, ежели бы умение рассказать небылицы считалось у нас за добродетель, актеры, пииты и романисты жили бы куда как припеваючи!

— Вы не лгали про Амура и ваши приключения. Знаю это наверное, потому что видела в ваших глазах слёзы. Простите меня, я нанесла такую глубокую рану вашему сердцу, что и не знаю теперь, как залечить её, и примети ли вы мое лечение! — Лиза коснулась нагнулась вперед и дотронулась до руки Тумановского. — Спасибо!

Выпорхнув их кареты, девушка быстро прошла к крыльцу, и у князя засосало под ложечкой. Ему было удивительно легко, покойно и тепло на душе. Лиза согрела его одним только касанием. Лиза…

— Трогай! — стукнул князь в крышу кареты и до самого дома обдумывал важное решение, хотя изрядное количество выпитого вина клонило его в сон.

***

Лиза задумчиво стояла перед большим зеркалом в вестибюле, по бокам которого горело всего две свечи. Отражение возвращало ей и лихорадочный румянец, и странный блеск в глазах, и смятение всей позы. Кирилл Тумановский безраздельно и навсегда засел занозой в ее мыслях, так она решила и тут же смирилась. Да, она не пара князю, как бы не велико было её приданое. Род Тумановских длился уже который век, а она что? Кто?

— Это как же назвать, душа моя?! Это что же за наряд?!

Голос отца прогрохотал громом небесным, и Лиза разве что не подпрыгнула от страха.

— Папенька?

— Да уж не маменька! Ты где была? Одна? С кем? Кто позволил?

Наверху затопали горничные и слуги, хотящие быть готовыми к возможной выволочке.

— Я… — Лиза вдруг поняла, что не хочет оправдываться, глаза Кирилла стояли перед ней так явственно, что не хотелось унижать себя даже перед мысленным его образом. — Я ослушалась вас, папенька. Отступаться не буду. Виновата, приму ваше наказание смиренно.

— Да ты не пьяна ли? — озадаченно протянул Протасов. — Поди-ка сюда!

Неловко качнувшись, Лиза подошла к отцу, но глаз не опустила.

— Протасовская порода! — с нотками довольства в голосе заключил тот и неожиданно привлек дочь к себе. — Идем-ка в кабинет, расскажешь все как на духу!

***

Рассматривая выгравированный на изящной серебряной ложечке цветок шиповника – символ, изображённый на родовом гербе Протасовых, Дмитрий старался сдерживать желание резко ответить тестю. Тот уже четверть часа выражал своё недовольство и требовал, да, именно требовал от зятя решительных действий в отношении устройства судьбы Лизы.

— Вы, Николай Сергеевич, – решился граф наконец, – ужели полагаете, что счастье Элизы для меня безразлично? Да, в имении моем все вышло дурно, на маскараде упустил, и тут отпираться не стану – не доглядел!

— То-то же! – торжествующе воскликнул Протасов.

— Репутация Лизоньки висит на волоске, мы уже получили несколько отказов от приглашенных на воскресный ужин. Думаю, и говорить не стоит, что сие означает. Но вот захочет ли дочь моя пойти под венец, ежели князь выскажет намерение жениться на ней? Да и выскажет ли? И все с твоего попустительства!

— Не отрицаю того, что протежирую другу своему, Кириллу Тумановскому, однако не попустительствую, тут вы неправы! Баронесса была в сговоре с Лялей, вместе они решили устроить встречу… Женские хитрости, да бог с ними! Я уже написал князю и вызвал для разговора о женитьбе.

— И где же Ольга? Напроказила и в кусты?

— Ей дурно. Расстроена из-за скандала.

— Расстроена она! — Протасов с силой хлопнул по столу. —Ты сам знаешь, Дмитрий, что не в мох правилах жестоко принуждать дочерей к чему бы то ни было, однако положение таково, что нам либо из столицы съезжать и года три пережидать, пока забудется, да и забудется ли, либо замуж Лизавету отдавать немедля! Хоть за первого встречного!

***

«Мой дорогой друг Лиза!

Cпешу уведомить и горячо уверить тебя в искренней своей дружбе! Но все кругом только и делают, что сплетничают о вас с князем, и маман строго запрещает мне даже думать о визите к вам. Сейчас только г-жа Сурневская за чаем передала все самые гадкие измышления относительно твоего, как она говорит, совершеннейшего бесстыдства. Говорит даже, что тебя видели выходящей ввечеру из его спальни! в доме Левашовых, что ты ехала одна, без сопровождения с ним в карете, а до того уединялась в галерее! И вас видели! Ах, я не верю, разумеется! Только подумай, каковы наглецы! О, Лиза, когда бы я могла защитить тебя от этих несправедливых нападок, но скажи мне, правда ли, что говорят, и как такое могло произойти? С нетерпением жду о тебя ответа!

Остаюсь твоя верная М.»

Лиза скомкала письмо подруги и кинула его со злостью в сторону. У Мари не хватило смелости даже подписаться полным именем! Получив за утро уже третью записку со сходным содержанием, девушка все глубже погружалась в отчаяние. Её горячность и порывистость сослужили плохую службу, теперь всем родным придётся держать ответ перед светом за её, Лизы, промахи. Вот уже и началось с Мити, что сейчас с отцом беседует. Открывши книгу на странице, что читала уже раз, пожалуй, в пятый, девушка вдруг стала прислушиваться к нарастающему в коридоре шуму: пробегала мимо и переговаривалась возбуждённо прислуга. Любопытство подтолкнуло девушку к дверям, она прислушалась и с изумлением, перемешанным со страхом, поняла, что едет князь Тумановский. Тут же, чуть не снеся дочь, в комнату ворвались графиня Протасова и Ольга, чудесным образом разом избавившиеся от головных и сердечных болей. Лизу принялись переодевать, вертеть и крутить, одновременно наставлять и щипать за щёки для большего румянцу.

За час до этого в своем доме Кирилл сломал печать и развернул послание от друга.

– Ну, Забавка, вот и на мою шею аркан примеряют. Одеваться! – гаркнул князь, почесал борзую за ухом и легко поднялся на ноги.

Счастье переполняло его, глупое мальчишечье счастье, когда маменька с папенькой приказывают бежать в детскую и искать под кроватью подарок на именины, намекая, что выбирали его, следуя желаниям сына, а не доводам практичности. Кирилл ругал себя за то, что сам не явился к порогу Протасовых рано утром и не стал просить руки Лизы.

– Струсил. Как есть струсил! – улыбался он своему отражению. – И как не струсить, Забава? Она молода, хороша, умна чертовски! Я для неё стар, ну согласись же!

Борзая с обожанием смотрела на хозяина.

– Эх ты! Толкового ответа не дождешься! А ну как откажет, а? А ведь откажет! Или нет?

***

Не чувствуя ног, не слыша слов, Лиза вошла в гостиную

Повернувшись от Николая Сергеевича и Дмитрия, князь чуть улыбнулся и протянул Елизавете руку, а затем, получив одобрительный кивок хозяина дома, отвёл её в самый угол.

— Я имел честь просить руки вашей, Елизавета Николаевна. Меж нами не было уговоров и объяснений, но ежели вы откажетесь связать судьбу свою с моею, я покорно приму вашу волю и отступлю. Поверьте, и в мыслях не было заставлять вас. И пенять на обстоятельства или принуждения я не желаю. Решение мое идет от сердца. Так что же ответите?

С удивлением смотрела Лиза на крепко сомкнутые свою и князя руки и чувствовала, как тепло от этого пожатия распространяется по всему телу. Она всегда мечтала выйти замуж, как в любимых романах – с долгими и красивыми ухаживаниями с тайными встречами под сенью вековых деревьев, с героическими подвигами со стороны возлюбленного. А здесь пара разговоров, четыре танца – и вот она уже почти просватана.

— Так что же, Елизавета Николаевна?

— Я согласна! – выдохнула девушка, и сразу же в душе её улеглась буря, и уверенность в правильности принятого решения позволила высоко поднять голову.

— Благословите! – обратился Кирилл к вставшим рядом супругам Протасовым, ничуть не сомневаясь, что обретает счастье.

Маленький эпилог

— Ты сегодня пленительна, Лиза! – муж, вольготно разлёгшись поперек кровати, самодовольно улыбался, словно это он выбирал фасон платья, спорил с портнихой, куафёром и собственной горничной.

— Находишь? А мне все кажется глупой эта манера вот так взбивать волосы. И мне вовсе не к лицу эти серьги! Но не могу же я обидеть матушку!

— Не можешь!

— И потом, Ляля подарила на свадьбу этот гребень. Разве сейчас не повод его надеть?

— Повод!

— Да ты не насмехаешься ли надо мной, милый друг? – Елизавета Тумановская отвернулась от зеркала и притворно нахмурилась. – Уж второй год как мы женаты, а я всё никак не могу угадать, когда ты серьёзен, а когда шутишь!

Легко поднявшись, Кирилл подошел к жене.

— Говорил ли я тебе, душа моя, что вижу в тебе царскую стать? А сегодня в этом платье ты и вовсе византийская принцесса, и бьюсь об заклад, что нынче на балу все кавалеры станут виться вкруг тебя назойливой мошкарой.

— Твоя грубая лесть мне нравится! – рассмеялась Лиза, с удовольствием замечая, как темнеют глаза мужа.

Она хорошо изучила этот взгляд и тем, что следовало за ним, наслаждалась в полной мере.

— Даже и в ум не бери, Кирилл! Не для того я два часа куклою сидела перед зеркалом, чтобы ты меня на подушки сейчас валил! Кирилл! Пусти же!

Князь Тумановский с преувеличенным сожалением вздохнул:

— Ты вовсе меня любить перестала. Этак-то пошвыряешься мужем, уеду в имение на Студёной, и будешь тут одна от престарелых ловеласов отбиваться! А уж в годовщину венчания могла бы и поласковее быть, а? – мурлыкал он на ушко жены.

— Клянусь тебе, вернёмся с бала, и я отплачу тебе за долготерпение! – улыбнулась княгиня.

— Повернись к зеркалу! – попросил Кирилл, и Лиза послушно встала к мужу спиной.

Холодя кожу груди, легло в вырез платья роскошное колье – на тонкой цепочке раскинулась ветвь цветущего шиповника. Листочки и лепестки были так искусно сделаны, а бриллианты так изысканно сверкали в глубине бутонов, что Лиза восхищённо ахнула.

— Оно прекрасно, Кирилл! Чудесно! Совершенно!

— Это ты совершенна, Лиза! Ты сама похожа на шиповник – нежные бутоны под защитой острых шипов, и как приятно знать, что лишь я могу касаться прелестных лепестков и вдыхать полной грудью аромат цветка. Моя! – Тумановский развернул жену к себе и крепко поцеловал алые, раскрывшиеся навстречу губы.

К О Н Е Ц

Рассказ этот населен действующими лицами, которые так или иначе сыграют свою роль в истории про Варю. Родители Петра Тумановского любили друг друга всю жизнь, но сумеет ли их сын сходу, как они, узнать свое счастье, сберечь его и удержать в час испытаний?