Устало ссутулившись, Ледо потёр шею и хлебнул воды из фляги. Перед ним, исходя паром от хлещущей из горла крови, лежал огромный волк. Битва была короткой и честной, насколько может быть честной схватка между охотником и хищником. Внушительный кинжал, у самой гарды переходящий в остро наточенный плоский крюк, поблескивал рядом с мёртвым животным.
— Я ведь предупреждал тебя, приятель! – молодой темноволосый мужчина сгреб ладонью снег и утёр лицо. – Не суйся на эту землю, пожалеешь!
Немного отдохнув, охотник взвалил тяжёлую тушу на плечи и зашагал в сторону дома. Волчья шкура при должной выделке прослужит долго. Шапка, куртка и рукавицы уже рисовались в воображении, но тут на лесной тропинке возник некто, больше похожий на привидение, чем на живого человека. Встретить незнакомца посреди густого леса, куда и местные жители старались без нужды не соваться, было настолько удивительно, что Ледо на миг задумался, отвлекся и получил крепкий удар по затылку. Однако тот, кто напал сзади, не обладал достаточной силой, чтобы сбить с ног физически сильного противника. Наклонившись вперед, Ледо ухватил волка за передние и задние лапы, рывком перекинул тяжёлую тушу через голову и ударил ею с разворота, снеся с ног стоящего за спиной человека. Тщедушный незнакомец отлетел на несколько шагов, растянулся на снегу и больше не подавал признаков жизни.
— Теперь ты. Сам убежишь, или подтолкнуть?
Пожилой и очень худой мужчина, показавшийся охотнику приведением, даже не обратил внимания на слова противника. Он бросился к упавшему товарищу и рухнул перед ним на колени.
— Вставай, моё сердечко! Поднимайся! Не умирай, прошу!
Но лежащий не шевелился. Его лицо уткнулось в снег, поэтому приблизительный возраст Ледо определить не смог, однако худая с синими прожилками кисть руки, сливающаяся по цвету со снегом, сомнений не оставляла – напавший был молодым и истощённым. Если перед охотником сейчас отец и его сын, можно было понять, что толкнуло их на такой отчаянный шаг, как разбойное нападение. Голод.
Опустив волчью тушу на снег, мужчина по дуге, чтобы его видели и не боялись, подошел к странной парочке. Причитающий старик вдруг повернулся к своей недавней жертве и со слезами на глазах спросил:
— Как теперь выкопать могилу? Земля же совсем мёрзлая.
Острый укол сочувствия пронзил сердце, болезненные воспоминания вернулись снова и затуманили взор: безжизненно свисающая с телеги смуглая рука, розовые детские пяточки, торчащие из вороха сена. Ледо дернулся, нахмурился и предложил:
— Я помогу дойти до своего дома. Похороним твоего парня на нашем кладбище, как полагается.
— Девицу.
— Что?
— Это девушка, охотник. Мы скитаемся много лет, ища приюта, где придётся. Она совсем недавно стала совершеннолетней, моя милая... Всего восемнадцать лет! И смотри - уже мертва! Разве боги справедливы к ней?
— Не нужно гневить богов, старик, они умеют жестоко мстить. Откуда вы?
— Из северных земель.
— Слышал, там который уже год неурожай и люди голодают.
— Мы давно ушли из тех краев, не знаю, правду ли тебе рассказывали. Но ты, наверное, и про Жернова слышал?
Вот она, настоящая причина! Не иначе, эти двое – те самые гонимые королём колдуны, которых призвано ловить, убивать и перемалывать в труху. Жерновами называли особое войско короля, разбитое на небольшие отряды, рыскающие по окрестностям. Во главе Жерновов стоял главный мельник – Гвидо Рабаль, которым пугали маленьких детей. Об жесткости Жерновов слагались страшные сказки, а в их изуверства и вовсе невозможно было поверить, ибо ни человеческие законы, ни законы богов такого простить не могли.
— Вставай, старик, скоро стемнеет, а с двумя ношами на спине от волков я не отобьюсь!
Опустившись на колени, Ледо подсунул руки под тело девушки и легко поднял его, перекинул через плечо. Шёл молча, хотя хотелось кричать во всё горло – он ведь убил несчастную! Случайно или нет, какая теперь разница? Чем тогда Ледо лучше тех, кто хладнокровно перерезал его семью ради кошеля с несколькими золотыми монетами и молодого жеребца?
Дорога заняла втрое больше времени, чем предполагалось, потому что охотнику пришлось, помимо прочего, помогать старику идти по заметённой снегом едва заметной тропе. Добрались до крепкого каменного дома они уже в сумерках. Скинув волка прямо у крыльца, охотник занёс погибшую в большую комнату с камином, положил на дубовый стол и только сейчас, при неверном свете жировой свечи, разглядел нежное лицо, которому ой как рано гнить в холодной земле, и спутанные грязные волосы непонятного цвета, и худенькую цыплячью шею.
— Там, на полке, горшок с варёным мясом. Поешь, странник, а я поищу белого полотна. Пусть девица упокоится по обычаям.
Старик, опустившийся на краешек лавки, не сводил глаз с недвижимого тела и, похоже, не слышал ни слова из сказанного.
— Обмой, сколько получится. Старик?
Ответа не последовало – убитый горем незнакомец тихо плакал, закрыв лицо руками.
Пришлось охотнику совершать обряд и произносить отходные слова самому. Он водил по почти прозрачной коже влажной тканью, удивляясь тому, как идеально скроено это прекрасно тело, как хороша при жизни была эта молодая женщина, как могла бы быть счастлива в супружестве, как кормила бы своё дитя грудью... Охотник закрутил головой, отгоняя непрошенные мысли и забормотал отходную молитву:
— Чиста телом и помыслами названная тобою…
— Бригитта, – прошелестело из угла.
— Названная тобою Бригитта. Провожаем ее в далёкий путь по мягкой траве, по быстрой воде, по твёрдым камням…
— Пить… — тихий сиплый женский голос привёл Ледо в неописуемый ужас.
Полуобнажённая девушка задвигалась, закашлялась и открыла глаза. Ошарашенный старик подскочил с места, но тут же, хватаясь за грудь, осел на пол. Охотник оглянулся – лицо несчастного посинело, и через мгновение он уже шагал по мягкой траве небытия вместо своей спутницы.