Резиденция могущественного мага полудемона-полуоборотня Йоулупукки располагалась в самом сердце Лапландии, на склоне похожей на гигантское ухо горы Корватунтури, из-за которой, собственно, вершина и получила своё название.

Скрытый с помощью рун от глаз простых смертных дом его выглядел как огромная деревянная избушка, органично встроенная в скалистый склон горы. Благодаря чему покрытый толстым слоем снега издалека он казался частью живописного склона.

Окружённое вековыми хвойными лесами, жилище Йоулупукки охраняли волки-оборотни, чьи острые глаза и чуткий слух улавливали малейшие изменения в лесу. А невидимые руки фей и лесных духов поддерживали в нем порядок и уют. Прилежащая к дому территория была украшена питающимися энергией северного сияния магическими светильниками. Словно рассыпанные в лунном свете драгоценные камни они освещали невидимые простому глазу тропинки, ведущие к разбросанным по лесу домикам, которые настолько же гармонично сливались с природой, насколько и дом Йоулупукки со склоном горы.

Тор оставил свою колесницу на специально отведенном для нее месте. Точнее, место было отведено не для колесницы, а для запряженных в колесницу козлов. Причем, табличка так и гласила: «Только для козлов Тора».

Тангниостр и Тангриснир, а именно так звали козлов, радостно заблеяли, как только узрели данный знак уважения к их персонам. Здесь же чья-то заботливая рука оставила для них свежее сено, морковь, свеклу и даже тыкву.

– Дальше пойдем пешком, – уведомил Тор друзей. – Чертоги Йоулупукки почти на самой вершине горы!

Несмотря на позднее время, жизнь в лесу бурлила. Правда, бурлила она исключительно деловито снующими туда-сюда гномами. Одни несли на плечах связки дров, другие корзины с камнями или просто кирки и лопаты. Третьи, собравшись в небольшие группы, обсуждали какие-то свои важные дела.

– На гномов, как я поняла, мезантропизм Йоулупукки не распространяется, – заметила Пандора.

– Нет, не распространяется, – усмехнулся Тор. – Йоулупукки ненавидит лентяев, а гномы самый трудолюбивый народ во всей реальности! Так что их соседство его не напрягает!

По мере того, как компания поднималась всё выше, воздух становился всё свежее и насыщеннее ароматами хвои, а тропинка всё круче и круче. Туман легкой вуалью окутывал землю. Окружающий лес, казалось, был живым – ели и сосны слегка покачиваясь, шептали что-то на своём древнем языке, а мягкий свет луны пробиваясь сквозь их иглы, освещал путь.

– Мы почти на месте, – наконец сообщил Тор, кивая в сторону резных ворот, которые, Пандора готова была поклясться в этом, материализовались из тумана только после его слов.

– Не почти, а на месте! – возразил ему глубокий, властный бас, словно эхом прокатившийся по склону, заставив закачаться ели и сосны.

– Как скажете, как скажете! – расплылся в широкой улыбке Громобой и протянул руки навстречу материализовавшейся на фоне ворот широкоплечей фигуре.

– Магистр, как же я рад вас видеть! – с явной радостью в голосе проговорил Тор, обнимая хозяина дома.

Который оказался не только широкоплечим, но и высоким, и статным, с длинными волосами, которые отливали серебром в свете луны, и искрящимися мудростью глубоко посаженными глазами. Одет он был в меховую шубу, из-под которой выглядывали пошитые из прочной кожи темно-коричневые сапоги.

– Сколько ж это зим прошло? – вопросил он.

– Почитай триста лет! – без всякой задней мысли, честно ответил ему Тор, за что тут же и «поплатился».

– Забыл старика на триста лет, а как помощь понадобилась, вспомнил! – не опустил хозяин дома случай пожурить гостя.

– Так вы и сами дорогу знаете! Если б скучали, сами б заглянули в гости! Ну или позвали б к себе! – нашелся громовержец.

– Вот за что я тебя люблю, так это за то, что «палец тебе в рот не клади»! Всегда выкрутишься! – старик расплылся в улыбке. – Что, опять Хель?

– Та, да… – вздохнул Тор.

– Вымерзни? – показал Йоулупукки свою осведомленность.

– Так вы уже в курсе? – оживился Тор.

Йоулупукки нахмурился, и его глаза блеснули холодным светом:

– Конечно, я в курсе. Не настолько изолированно мы тут живем. К моему большому сожалению, – вздохнул он.

– И что вы слышали? – уточнил Тор, изогнув правую бровь и слегка склонив голову набок.

Йоулупукки бросил на него лукавый взгляд из-под густых бровей, затем покачал головой:

– Давайте я вас сначала вас в дом приглашу, ужином накормлю, – предложил он. – А то, боюсь, моя Муори уже заждалась с ужином. Да и вам, небось, после долгой дороги не помешает подкрепиться.

После этих слов, полуоборотня-полудемона рад был видеть не только Тор, но и все остальные с ним прибывшие.

Хозяин дома махнул рукой и окутанные легким туманом массивные резные ворота распахнулись, открыв взгляду путников освещенный мягким светом магических светильников заснеженный двор, расписанный сложными руническими узорами бревенчатый дом, из труб которого, разнося по округе аромат трав, смолы и домашней выпечки, вверх клубился густой дым и… невысокую, крепко сбитую женщину, руки которой были уперты в боки.

Ей густые серебристые волосы были заплетены в толстую косу, которая покоилась на её мощной груди. Её глаза, несмотря на показную строгость, светились добротой и теплом. Одета женщина была в голубое шерстяное платье и расшитый замысловатыми узорами белоснежный фартук. В руках она держала половник.

– Наконец-то! Сколько можно у ворот толпиться?! – «поприветствовала» она гостей с добродушной ворчливостью в красивом, грудном голосе. – Заходите, замерзли ведь небось! – пригласила, указав широким взмахом руки на дверь.

– Да, да, Муори, мы уже идём! – заискивающе заверил жену Йоулупукки. – Уже идем! – добавил он, в прямом смысле слова, подгоняя гостей руками.

Как только компания переступила порог, их окутало тепло и уют, исходящие от массивной старинной печи, в которой весело потрескивали поленья. Запах свежего хлеба, травяного чая и жареного мяса сразу же наполнил ноздри.

В центре комнаты гостей уже ждал уставленный глиняной посудой и разнообразными яствами длинный стол. На больших глиняных тарелках лежали румяные пироги, нарезанные толстые ломти копчёного мяса, а в больших горшках под крышками дымился густой наваристый суп.

– Ого! Да мы попали на пир! – восхищённо воскликнул Тор, оглядывая стол.

Пандора оглянулась на хозяина дома, который, улыбнувшись, жестом пригласил её к столу.

За ужином Йоулупукки рассказал своим гостям всё, что знал о вымерзнях. И хотя знал он довольно немного, его информация, тем не менее, добавила к уже известной картине новые штрихи.

– Выходит, на стороне Хель не все главы кланов Нифльхейма? – уточнил он.

Йоулупукки кивнул.

– Столь стремительное увеличение популяции вымерзней вызывает тревогу среди исконных обитателей Нифльхейма. И, хотя открыто пока никто не выступает, недовольство уже ощущается.

– А почему пока никто открыто не выступает, все настолько её боятся? – уточнила Пандора.

– И боятся тоже, – кивнул хозяин дома. – Однако дело также и в том, что Хель довольно долгое время была весьма популярной Повелительницей. Её никогда не любили, но однозначно уважали за справедливость и беспристрастность. Она всегда была бесчувственной и холодной, но при этом никогда не выдвигала чрезмерных требований к своим подданным и, если и вмешивалась в их дела, то только тогда, когда они сами её об этом просили. В этом случае, правда, её уже невозможно было остановить, пока она не докапывалась до сути и не наказывала виновного. – Но теперь она изменилась, – продолжил Йоулупукки с тяжёлым вздохом, задумчиво поглаживая бороду. – Её рациональность и холодный ум, которые раньше были её положительными качествами, обернулись одержимостью и жестокостью. Нифльхейм всегда был миром, где живое и мёртвое испокон веков сосуществовало в равновесии. Хотя ни хримтурсов, ни фростваров, ни норнаров нельзя назвать теплокровными, ни у кого не повернется язык назвать их лишенной разума и чувств нежитью. Они такие же живые, как и теплокровные, просто у них другая физиология. Они чувствуют, думают, дышат, влюбляются, женятся, рожают и воспитывают детей, строят дома, работают, дружат, творят искусство, поют, танцуют, празднуют, заботятся друг о друге, мечтают, стремятся к новым открытиям, совершают ошибки и учатся на них, ищут смысл в жизни, надеются, прощают, сострадают и борются за свои идеалы.

Те же кого с помощью своего вируса создает Хель, несут с собой только смерть и разрушение. Да, пока только теплокровным. Но кто поручится, что завтра она не решит поэкспериментировать также и с холоднокровными?

– Никто, – практически хором ответили хозяину дома все гости.

– Вот и я, и некоторые главы кланов тоже так думаем, – усмехнулся полуоборотень-полудемон.

– То есть, если эйнхерии выступят против Хель, наше выступление вполне возможно поддержат также и часть местного населения. Это очень хорошая новость, – задумчиво резюмировал Тор и поинтересовался. – Как думаете, магистр, на какие из кланов можно рассчитывать?

Полуоборотень-полудемон на несколько секунд задумался, затем сказал.

– На данный момент точно можно рассчитывать на клан хримтурсов, фростваров и норнаров. И точно нельзя рассчитывать на тенехлыстов, драугров и гриммдраугров.

Лишнее и говорить, что ужин затянулся до глубокой ночи…

С каждым новым тостом атмосфера за столом становилась всё более душевной, улыбки шире и сердечнее, разговоры откровеннее и непринуждённее, а смех заливистей и громче. И вскоре уже все чувствовали себя так, словно знали друг друга всю свою жизнь.

Тор, Сердар, Тауртирис, Ингвэ, Дубрев и Йоулупукки с азартом спорили о том, какая стратегия будет наиболее эффективной в предстоящей битве с армией Хель.

Тор, Дубрев и Йоулупукки предлагали ударить первыми, не давая врагу времени на подготовку. Они считали, что внезапная атака даст преимущество и не оставит противнику шанса на сопротивление. Сердар же Тауртирис и Ингвэ, напротив, настаивали на важности стратегического выжидания и выбора точного момента.

Первое время в «военном совете» участвовали все, но как только обсуждение перешло из разряда «конструктивное» в разряд «коса нашла на камень», женская половина самоустранилась, дабы провести время и с большой пользой, и с намного большим удовольствием.

Поставив между собой и спорщиками полог тишины, Пандора, Ирен и Мириэль принялись расспрашивать Муори о местных обрядах, ритуалах и обычаях, и о том, каким образом народам Нифльхейма удается тысячелетие за тысячелетием сохранять баланс между миром живых и мёртвых.

Рассказ Муори так захватил Пандору, что, заслушавшись она совсем забыла и о времени, и о том, что хотела связаться с чешуйчатым пройдохой, дабы задать ему вопрос, ответ на который он был обязан дать ей с самого начала.

Но ей напомнили.

Во время очередного тоста, взяв в руки свой бокал она вдруг почувствовала легкую вибрацию в пальцах. Вздрогнув, она удивленно посмотрела на бокал и встретилась со смотрящим на неё из него желтым глазом…

Как она не отбросила в сторону бокал, Пандора и сама не знала.

– Надо поговорить! Дело есть! – известили её знакомым похожим на журчание воды в роднике голосом.

«Ещё как есть! – мысленно согласилась с ним юная богиня и мысленно же поблагодарила. – Спасибо, что напомнил, кстати!»

– Муори, я прошу прощения, меня тут вызывают, – кивнув на желтый глаз в бокале, извиняющимся голосом проговорила она. – И боюсь это важно…

– Конечно же, это важно! – часто закивав головой, согласилась хозяйка. – Это же Страж!

– Слышала? – хмыкнул Русал. – Вот, что значит опыт и мудрость! Она понимает! Всё понимает! И сразу! А ты… – тяжело вздохнул он и многозначительно замолчал.

– И я тоже всё и сразу понимаю и потому уже иду! – ответила Пандора и почесала затылок. – Только не знаю куда?.. – посмотрела она на хозяйку дома.

– Я проведу тебя, дорогая, – улыбнулась та ей и тут же встала. – Я быстро, – пообещала она Ирен и Мириам.

Маори провела Пандору по дышащим древностью и тайнами извилистым коридорам и витиеватым лестницам до украшенной замысловатыми орнаментами резной двери, за которой скрывалась комната, которая словно бы сошла со страниц легенд и волшебных сказаний.

Обитые синим бархатом стены были столько искусно расписаны серебряными и золотыми узорами, что казались и не стенами вовсе, а звездным ночным небом. Струящийся сквозь высокие арочные окна лунный свет освещал, казавшееся воздушным, старинное ложе с балдахином. Каждый предмет от резной мебели до кованых светильников, был произведением искусства, изящные детали которого наполняли пространство атмосферой тайн и древней магии.

– Она просто потрясающая! – благоговейно прошептала Пандора, как только к ней вернулся дар речи.

– Я так и думала, что эта комната тебе нравится, – польщенно улыбнулась хозяйка.

– Не то слово! – восхищенно выдохнула Пандора. – Спасибо! Я словно в сказке!

– Это комната моей дочери от первого брака, Нанны, жены Бальдра. Она ушла вслед за мужем в Хельхейм. Они были такой красивой парой, – печально проговорила Муори.

– Хель принесла горе и вашей семье тоже, получается, – очень тихо, как будто боясь спугнуть счастливые воспоминания хозяйки дома, практически прошептала Пандора.

– Я воплощение зимы, времени года, когда жизнь замирает, поэтому я всегда считала, что понимаю Хель, что мы близки с ней по духу, но Бальдр и Нанна… И теперь вымерзны… – вздохнула Муори. – Нет. Я совершенно её не понимаю… – сокрушенно прошептала она и вдруг всплеснула руками и воскликнула: – Ох! Дырявая моя башка! Чуть не забыла! Ёрд просила передать тебе, что она благодарна тебе за спасение сына.

– Я… Да я… Я просто не могла иначе! – смущенно сказала Пандора.

– Ёрд знает это, – заверили её. – Но там, куда ты отправляешься всякое может случиться… А она не хочет, чтобы с тобой это всякое случилось. Поэтому, если тебе вдруг понадобится её помощь, просто обратись к ней по имени и озвучь вслух, о чем просишь.

– Спасибо, – прошептала юная богиня. – И вам и Ёрд.

– Подожди благодарить, я ещё не закончила, – улыбнулась хозяйка дома. – Возьми еще и это, – сказала она, протягивая перстень с камнем, сияющим и переливающимся так, словно это был и не камень вовсе, а заключенная в серебряную оправу искорка северного сияния. – Это от меня. Теперь ничто, рожденное холодом, не сможет причинить тебе вред. Более того, холод теперь будет тебя защищать.

Пандора неуверенно взяла перстень в руки и почувствовала, как от него исходит легкий, прохладный ветерок.

– Я… Я просто не знаю, как вас благодарить, – растерянно проговорила она.

– Зато я знаю, – улыбнулась Муори. – Отметель эту упыршу так, чтобы она навсегда запомнила!

– Сделаю всё от себя возможное, – с улыбкой пообещала Пандора.