Лето застало северный город врасплох. Солнце палило, не щадя, и только к ночи заваливалось за горизонт, да и то не полностью, оставляя всполохи на море и напоминая о том, что еще чуть - и снова рассвет. Вот-вот начнутся белые ночи, изматывающие страдающих бессонницей и бесценные для влюбленных. Бурным цветом сирень окутала улицы, соревнуясь с черемухой, и обе смущали спешащих прохожих дурманящими ароматоми. Город ожил после зимней спячки и затяжной весны, а жители воспряли вновь духом - все же есть жизнь на земле, думали они. Горожане смело подставляли голые свои ноги и руки под палящее солнце, охотно покупали мороженое на пристани и пиво на многочисленных террасах. Забвение снежных месяцев растаяло и не узнать было этот приткнувшийся на самом берегу моря город. 

Мирья ехала на рейсовом кораблике, на верхней палубе, подставив солнцу веснушчатое лицо в чуть треснувших солнечных очках. Каждый год в конце лета она обещала себе купить новые на следующий сезон, но в августе всегда появлялись непредвиденные траты, которые требовали немедленного внимания. Вихрь предзимней подготовки подхватывал ее, и только в мае, когда солнце уже снова заявляло о своих правах, она вспоминала, что в ее соломенной сумочке так и лежат сломавшиеся очки, купленные еще десять лет назад. Вот и в этом году она со вздохом достала со дна сумки украшенный бисером футляр, открыла его и обнаружила все те же окуляры, призванные защищать от солнца ее глаза.  Мирья решилась было пройти по магазинам, но цены первой же оптики ее отпугнули, и она вылетела оттуда пулей. Она прошла через несколько палаток, где по более приятной цене продавали столь необходимый летом аксессуар, но качество стекол было ужасное настолько, что жаль за него было отдать и несколько грошей. В результате обхода женщина в очередной раз договорилась собой, что обязательно купит себе новые солнечные очки как только начнутся скидки. Противный внутренний голос напомнил, что на скидках неплохо бы посмотреть сапоги на зиму - нынешние совсем прохудились, а на кухне образовались несколько кастрюль с одной ручкой и категорически требовали замены. Мирья отмахнулась от противного писка внутри и охладила его фруктовым льдом, купленным в ларьке. 

Кораблик шел по волнам уверенно. Мирья жадно вдыхала свежий морской воздух, разводя ноздрями как гнедая лошадь. Пассажиров было немного, поэтому она смогла закинуть белые, в порезах от бритья ноги, на соседнюю скамью для мало-мальского загара. Она взирала на соседей по палубе: они больше напоминали детей, отправленных в лагерь на лето, чем на взрослых, которые ехали с работы, утомившись. Обычно их пятичасовой морской автобус был наполнен трудягами разных мастей, которые гурьбились на верхней и нижних палубах, торопясь домой. Сейчас же, летом, кто-то уже был в отпуске, а кто-то остался в городе после службы, прошвырнуться по барам и отдохнуть. Мирья и сама была бы не прочь выпить бокальчик белого охлажденного на залитой солнцем площади, но проклятые деньги и тут встали на пути: после выплаты кредита и закупки необходимой бытовой химии, оставшихся на счету звонких монет хватало только на нехитрый провиант. Покупка вина, тем более в баре, подорвала бы и без того еле-еле сходящийся бюджет. Мирья старательно отгоняла прочь от себя образ свой же, только чуть более совершенный, сидящий на самой дорогой террасе города в модной широкополой шляпе и очках на пол-лица. Она такие видела в журнале, который коллега принесла в столовую. Образ никак не шел из головы, то и дело предлагая ей к шляпке новые босоножки или шикарную новую сумку. Не бросать же в самом деле очки на пол-лица и пол-зарплаты в старую соломенную сумочку. 

“Все же не так все плохо, - утешительно подумала про себя женщина, - при разумной экономии в конце месяца я смогу купить много клубники, и варенье сварю и сама поем. А, может быть, даже на вишни останется. Нет, все же на вишню я уж замахнулась, дороговато выйдет”, - одернула она сама себя. Однако мысли о любимых ягодах и варенье, которое уютно есть зимой, прибавило ей хорошего настроения, и Мирья широко улыбнулась сама себе. Сидящий наискосок лысоватый мужчина решил, что улыбка обращена именно к нему, и оскалил беззубый рот. Мирья, скорчившись внутренне от отвращения, повернулась к морю.

Женщина сошла на берег и уныло двинулась в сторону дома. В сумке позвякивал термос, в котором она возила кофе. Мирья забеспокоилась, не пролились бы на дно капли, и прибавила шагу, чтобы сократить время для происшествия возможной катастрофы. От этого термос задребезжал еще больше, с силой ударяя по связке ключей. Хорошо было бы остановиться и проверить, было подумала она, но вместо этого она еще более стремительно о направилась к подъезду.

В квартире было прохладно. Жалюзи были закрыты, потому дневное солнце не спалило все внутри. Из комнаты, названной кабинетом, доносилось мерное всхрапывание. Мирья быстро заглянула в щелку. Так и есть. Муж ее прилег на диване. На столе мерцал компьютер темным экраном, что означало, что мужчина не притрагивался к нему уже несколько часов. Пройдя на кухню, она нарочито громко стала мыть свой термос и оставшиеся с обеда тарелки. Спустя несколько минут Марк вышел из кабинета. Краем глаза Мирья видела его растянутую футболку “Звездные воины” и выцветшие тренировочные штаны, а между ними кусок толстого пуза, торчащий как у беззащитного поросенка. Марк потянулся и зевнул.

• - А, Мирья, ты пришла, милая. А я, представляешь, заработался и заснул. Изучал сегодня новые статьи по своей теме! 

• - Такие интересные, что ты аж задремал? - спросила Мирья.

Марк не почувствовал сарказма в вопросе жены.

• - Я так продвинулся, уже чувствую, что вот-вот и кончу свою работу. Мирья, ты не представляешь, какое это божественное ощущение видеть почти оформившийся свой результат. Это как ребенка вырастить, только лучше! Ребенок из тебя только деньги тянет, а результат приносит.

При упоминании ребенка Мирья горько поморщилась. Марк не заметил этого, так как жена стояла к нему спиной, расставляя вымытую посуду на сушилку. Автоматически она проводила рукой по каждой тарелке, проверяя все ли щербинки на месте. Посуду следовало бы давно поменять, как и многое другое в их квартире. Они и планировали так сделать, пока Марку не пришла гениальная затея из журналиста, пишущего на психологические темы, превратиться в писателя, который напишет книгу, которая изменит весь мир. Марк уволился с постоянной работы в журнале и сел писать. Это было 7 лет назад. По началу дело шло гладко, несколько издательств даже обещали взять рукопись в работу, как только она будет готова. Первые главы понравились настолько, что Марк мог бы даже и выбрать, кому отдать свое детище. Энтузиазм, однако, затих и большого прорыва Марк так и не сделал. Дело застопорилось, деньги, отложенные на время писательства закончились. Мужчина изредка брался за фриланс, но он приносил денег на оплату одного счета за электричество. То ли творческая, то ли финансовая несостоятельность превратили деятельного когда-то человека в неуверенного зомби со сбитым режимом. Он спал днем, ночью просиживал за компьютером, а утром, когда Мирья собиралась на работу, выходил из кабинета с красными глазами и ложился на утренний досып. Встречались с женой они по вечерам, когда так приходила с работы и кормила своего оперившегося птенца ужином. Все финансовые обязательства легли на плечи Мирьи и ее зарплату лаборанта. Она то и дело брала подработки, чтобы свести концы с концами, но денег хватало лишь на оплату совсем уж необходимого. Пару лет назад она порывалась продать квартиру и переехать в съемную, меньше и дешевле. Марк встал в позу и заявил, что ему, писателю, просто необходим свой кабинет, иначе он так никогда и не закончит книгу. Мирья горько качала головой и под конец разговора расплакалась. Мужу по всей видимости стало неудобно, и он стал неумело ее утешать. 

• - Мирья, милая, не печалься, это временные лишь трудности, скоро я совсем закончу книгу, и поверь, дорогая, вот тогда мы заживем!

За последние несколько лет таких обещаний Марк давал ей тысячи, но ни одно из них так и не воплотилось в жизнь. Мирья перестала заводить об этом разговоры и уже тем более плакать, а молча тянула лямку денежного бремени, выгадывая то тут, то там. Она научилась искать удовольствие в малоденежном или вовсе бесплатном: брала книги в библиотеке, кофе с собой из дома и ходила в лес вместо прогулки по магазинам. Горечь несбывшихся мечтаний иногда настигала ее, и, как правило, всегда не вовремя. Особенно тяжело ей давались упоминания детей и встречи с подругами, у которых были карапузы разных возрастов. С Марком у них была договоренность завести малыша, как только увидит свет его книга. Мирье тогда было 38 лет. Теперь же, на пороге своего сорокапятилетия женщина понимала, что биологические её часики уже почти остановились. 

Женщина стояла лицом к раковине. По ее спине муж не мог догадаться, что она закусила губу и готова вот-вот расплакаться. Он продолжал что-то говорить, но Мирья не слушала его, пытаясь унять собственные мысли и понять, что же неведомые эмоции она испытывает. Вдруг отчетливо она осознала, что испытывает ужасную ярость, которая захватывает и сжигает ее изнутри.

“Да разве он не видит, что сам того не понимая превратился в посмешище! Раньше его статьи нарасхват брали, а теперь в лучшем случае раз в год публикуют, да и то по старой дружбе, - злилась она, - А деньги! Неужто он думает, что продукты сами в холодильник прыгают, бесплатно. Вот тут на верхней полке созрели яйца, а на нижней сама по себе родилась курица. А дома? Разве не видит, что кухня требует ремонта, а у дивана в гостиной вместо ножки подложены книги?” - Мирья все больше трепетала внутри. Она оставила посуду и с силой открыла холодильник, достала контейнер с мясным соусом. Нужно сварить спагетти и выйдет годный ужин. Готовить она предпочитала на несколько дней вперед, чтобы не возиться каждый день у плиты. Господин большой писатель на кухню являлся только за добавкой. Каждый вечер чинно в восемнадцать ноль-ноль он садился за стол и смиренно ждал, когда жена поставит перед ним тарелку.

Мирья разложила порции и села напротив мужа. Марк начал медленно накручивать спагетти на вилку. Капельки соуса неизменно брызгали на стол и на его футболку. Женщина заметила, что кусочки фарша приземлились к нему и на подбородок, но мужа это не тревожило. Он продолжал трапезу, слегка отрыгивая. 

“До чего противный мужик”, - промелькнуло у нее в голове. Своей мысли она тут же устыдилась. В конце концов они были венчаны в церкви и перед лицом Бога и семьи обещали любить друг друга в богатстве и бедности. Только никто не предупредил Мирью, что бедности будет так много. Из десяти лет, что они вместе, только первые три года были наполнены радостью и достатком. Марк ценился в журнале, часто его даже приглашали экспертом в радиопередачи. Мирья так и работала все время лаборантом в химической лаборатории, а в свободное время занималась фотографией. В какой-то момент она даже думала уйти с основной работы и полностью посвятить себя любимому делу, которое к тому же начинало приносить достойный доход. Однако муж опередил ее и первым ушел в свободное плавание профессии, а потом подоспела и пандемия, будь она неладна. Заказов становилось все меньше, а вскоре и вовсе пришлось продать оборудование: в лаборатории были вынужденные сокращения, и несколько месяцев им не платили зарплату. Мирья все мечтала, что сможет выкупить свое оборудование обратно и снова заняться фотографией, но понимала, что в ближайшее время эту мечту тоже можно отложить на полку повыше. Время от времени она смотрела свои старые кадры и, вдохновившись, делала фото на свой старенький телефон. 

Ужин прошел, как обычно, в тишине. У них мало осталось общих тем. Марк практически не выходил из дома, не общался со своими старыми приятелями и наотрез отказывался ходить с женой в музей в бесплатные дни или в театр на студенческий прогон перед премьерой. Ему казалось, что они непременно встретят знакомых, которые атакуют его вопросами о его книге. Правда состоялась в том, что все знакомые, близкие и дальние, прекрасно понимали, что писательское дело не движется, но были слишком хорошо воспитаны, чтобы спрашивать такие уж бестактные вещи. Мирья впрочем не настаивала и с удовольствием ходила на все мероприятия в одиночестве. Совсем изредка, раз или два в год, они с мужем все же выходили вместе - на дни рождения кого-то из родственников.

• - Марк, ты помнишь, в субботу нам надо поехать на дачу. У папы юбилей, - убирая тарелки со стола, обмолвилась Мирья.

Марк поморщился. От этого его лицо сделалось злым и глупым, а остаток фарша от излишней артикуляции свалился с подбородка на стол. Мужчина поддел его на палец и отправил его в рот.

• - Мирья, - медленно сказал он, - ты знаешь, не люблю я эти семейные сборища. Родственники твои… - он остановился.

Мирья выжидательно на него смотрела.

• - Родственники твои из меня за пару часов изморят. Будут про книгу спрашивать, почему в контору не выйду на работу. Они и не понимают, что такое - быть писателем, творить! Это вы привыкли с восьми до пяти работать, а я не могу так. Мне размах нужен.

Для убедительности он развел руками, чтобы показать непутевой жене, размах какого размера ему необходим. Мирья покачала головой. 

• - Марк, мы с тобой уже об этом давно договорились. Да и родителям я обещала, они ждут.

• - Ладно, - смилостивился муж, - но только ради тебя.

После этого муж встал из-за стола, обтер руки о футболку и отправился в кабинет. Мирья, как и каждый вечер, осталась убирать на кухне. После она накинула легкую кофточку, положила в соломенную сумочку книгу и отправилась на прогулку. Она ничего не сказала мужу - тот сидел за закрытой дверью кабинета и писал свою книгу. Впрочем, никакого стука по клавишам не было слышно, и Мирья предположила, что он снова заснул.

Жара на улице чуть ослабла. Легкий ветерок с моря разгонял запахи цветения, воздух стоял дурманящий. Мирья вздохнула полной грудью: свой район она любила. Недалеко от центра городка, на море, рядом - сосновый лес, где она собирала чернику как поспеет. Жить здесь, конечно, обходилось дорого, да и не рассчитывала она, что ей придется выплачивать такой объемный заем самостоятельно. Кто же знал, что так повернется ее жизнь? Не спеша, женщина дошла до своего секретного места: большой камень прямо на утесе под кровом огромного дерева. Отсюда открывался лучший вид, как на море, так и на людей, а сама Мирья оставалась при этом незаметной для всех окружающих. Она расположилась на камне, как в своей гостиной, открыла книгу, но вместо чтения в очередной раз покорилась пейзажу. 

Мысли текли плавно в ее голове. Мирья прокручивала в голове последние десять лет своей жизни. С Марком они познакомились относительно поздно: ей было тридцать пять, ему почти сорок, но в обоих было столько жизни, что сами себе они напоминали двадцатилетних. Они быстро поженились, разумно рассудили, что чего им тянуть, если общество друг друга им нравится с каждым днем все больше. Решили венчаться, хоть никто из них не был религиозным, но казалось, что в том, чтобы перед Богом пообещать, что будешь вместе навсегда, было что-то особенное. И потекла совместная жизнь, но не такая, какая была у ее подруг, когда быт и неурядицы сжирали все чувства, оставляя в лучшем случае дружбу и приязнь, а в худшем - принося огромные счета адвокатов по разводу. У них с Марком все было по-другому: они умело договаривались и находили компромиссы, быт не тяготил их, а наоборот сплачивал: ремонт в новой квартире они делали вместе. Мирья поддержала мужа всем сердцем, когда тот решил оставить постоянную работу и сосредоточиться на книге. У Марка были накопления, их хватило на два года стабильной жизни. Если бы Мирья знала, что творческий позыв мужа так затянется, она, конечно, настояла бы сразу на экономии. Но они оба были полны надежд, что книга станет бестселлером и будет первой среди написанных им, за которой непременно последуют следующие. Через два года и четыре месяца после того, как Марк ушел из журнала, Мирья обнаружила у себя в кошельке четыре кредитных карты с растущим долгом. Жить они привыкли достойно, хоть никогда и не роскошествовали. Женщина схватилась за голову, когда поняла, в какую финансовую яму они скатывались. Тогда состоялся их первый неприятный разговор о деньгах. Первый среди многих и гораздо менее эмоциональный чем все последующие. Марк, казалось, был разочарован тем, что Мирья досаждает ему такими вопросами, как какие-то деньги.

• - Мирья, ну ты что, предлагаешь нам пойти побираться или есть только черный хлеб? У меня же высшее образование в конце концов. Это ты только колледж окончила да привыкла бегать на побегушках то у себя в лаборатории, то свадьбы фотографируя. А у меня честь есть. В конце концов, это ты, а не я, покупаешь все книжные новинки и каждый сезон покупаешь новую обувь. 

Мирья закусила губу. Новую обувь она и правда любила, но остальной ее гардероб был крайне неприхотлив. Она испытала вдруг жгучее чувство стыда и потребность оправдываться перед мужем за новую пару туфель на ногах и за новые книги, что звали ее привлекательными корешками с полки. Он был, конечно, прав.

• - И что ты теперь, куском меня попрекать будешь? Теперь, когда я перестал быть дойной коровой, будешь считать, сколько яблок я съел? Может, тогда я записывать должен каждую крошку? - оскорбленно продолжал он.

Женщина еле сдерживала слезы. 

• - Марк, дело не в яблоках. При чем тут они вообще? Я просто говорю тебе о том, что у нас теперь четыре кредитные карты, которые требуют закрытия, и квартира в займе, а стабильный доход у нас теперь только один. Я кое-что иногда получаю за фотографии, но, пойми, нам придется урезать расходы.

Марк отвернулся к окну. Разговор ему не нравился, и он старался показать ей это всей своей спиной.

- Мирья, ты же знаешь, это временно. Я уже очень продвинулся со своей книгой. Еще максимум полгода. 

Мирья расплакалась. Долги по кредитным картам Мирье удалось выплатить в течение года. Оставался только один, самый большой, за квартиру. Со временем бережливость стала частью их жизни. Постепенно оба к этому привыкли. 

Женщина смотрела на море. Его тихая гладь всегда успокаивала и ее. Мирья думала, что не все еще потеряно. Может быть, Марк и правда допишет свою книгу, и она правда станет бестселлером. А если и не станет, то он поймет, что нужно просто вернуться на работу и просто быть как все. Ему всегда хотелось быть немного особенным, тем, на кого смотрят и равняются. Мирье достаточно же было просто быть. Ходить на работу, идти домой, зная, что тебя там ждут, а в выходные иногда выходить в свет: в кино или на выставку. Ей хотелось стабильности, спокойной уверенности в завтрашнем дне, без необходимости вести бесконечные подсчеты невеликих сумм на счету. Она, конечно, могла с ним развестись. Эта мысль часто проносилась у нее в голове. Несколько раз она даже имела неосторожность поделиться этим соображением с Марком. Муж тут же принимался стыдить ее и обвинять в корысти, напоминая о клятвах, которые они дали друг друг перед священником. Во время этого Мирья внутри разрывалась от противоречий. С одной стороны, он, конечно, прав, да и перед Богом стыдно и людьми. Что же она за человек такой, что бросает мужа во время трудностей. С другой стороны, Мирье тоже хотелось простого человеческого счастья, пусть оно бы и складывалось из покупок и новых туфель. Иногда она и вовсе думала, что лучше бы ее, Мирьи, совсем не было, тогда не пришлось бы и разводиться, но и содержать великовозрастного детину тоже не было бы необходимости. Даже вот сейчас, можно прыгнуть с утеса и исчезнуть под толстым покровом воды. Она покачала головой, тут слишком мелко. 

По пути домой ей встретилась молодая мама с двумя детьми. Все трое громко гудели после дня на пляже. Мирья отвернулась, чтобы не видеть их улыбающихся лиц. От чужого счастья ей теперь было больно.

Время до субботы, дня, когда нужно было ехать на юбилей к отцу, пронеслись быстро. После ужина Мирья исчезала в свое тайное место. Она каждый день брала с собой книгу, но так и не прочла ни одной страницы. Море и мысли о жизни поглощали ее полность, и читать чужие истории ей было неинтересно. Марк с утра принял попытку саботажа, чтобы не ехать на дачу, и сообщил, что у него болит голова. Мирья выдала ему таблетку обезболивающего и демонстративно положила пачку таблеток себе в сумочку - на потом. 

До родителей доехали молча. Сцена с утра обоим подпортила настроение да и окружение не располагало к беседе: пригородная электричка была полна дачников и их скарба. Все они создавали такой галдеж, что сложно было слышать даже собственные мысли, не говоря уж о словах другого. Мирья заняла место у окна и, как завороженная, смотрела на рельсы и на проходящие мимо другие поезда. Люди в окнах напротив казались счастливыми.

На даче все было так, как помнила Мирья. Домик с участком земли ее родители купили, когда она училась в пятом классе, и с тех пор там мало что поменялось. Разве только то, что несколько лет назад родители подключили водяной насос прямо в дом и пристроили небольшую летнюю ванную. Теперь, с апреля по октябрь родители жили там, выбираясь в город только при острой необходимости. Мирья бывала у них часто, но почти всегда - одна. Мама с папой были простые работяги, и Марк считал, что с ними и поговорить не о чем. Она, конечно, не была с ним согласна. Да, они не обсуждали с родителями новинок литературы, но у них всегда было легко и спокойно. Все отпуска Мирья проводила на даче: помогала матери на огороде и отдыхала от своего гениального супруга. Мама расцеловала свою дочь. Она понимала, что той совсем непросто живется, но мнение свое о Марке держала при себе. Правда состояла в том, что зять ей совсем не понравился с первого взгляда, уж больно самодовольный у него был вид, к ним с отцом он сразу отнесся с пренебрежением из-за очевидной разницы в образовании. Пока Мирья была счастлива, она закрывала глаза на обидные высказывания Марка и сводила все в шутку. Однако чем меньше горели глаза у дочки и чем больше у той появлялось седых волос, тем больше она утверждалась во мнение, что лучше было бы развестись. Несколько раз она аккуратно начинала разговор с дочерьй, но Мирья резко обрывала все попытки и словно совсем не допускала мысли о рызрыве. 

Марк, как всегда, оказавшись на даче, выглядел как рыба, случайно выброшенная на берег. Он отстранился от объятий тещи и неловко клюнул ее в щеку. Он не привык к компактности летнего жилья и то и дело натыкался на углы, которые Мирья ее родные плавно обходили. Все его в этом мире стесняло и по нему было видно, как он хочет вернутся в привычное логово квартиры. Он без приглашение прошел на кухню, уселся на табурете и словно занял собой все вокруг. От этого всем стало неудобно. Неожиданно он повел носом.

• - А что, тещенька, вы пирог миндальный испекли в честь именинника? 

• - Бог с тобой, Марк, какой миндаль, у нас как всегда все по-простому будет. Сядем на улице и сделаем гриль и овощи. А на десерт покупное печенье, уж не обессудь, - ответила мама.

• - А запах миндаля стоит, это что же, для гостей получше? - продолжил Марк.

• - А это, - махнула женщина рукой, - у нас мыши завелись, вот и разложила отраву по углам.

При упоминании отравы Марк подскочил как ошпаренный.

• - Что же вы сразу не сказали? Я бы внутрь и не зашел!

• - А я тебя внутрь и не приглашала, - отозвалась теща, - сказала же, что сядем в саду. 

За столом под большой яблоней уселись немногочисленные гости. Помимо Марка с Мирьей приехала ее младшая сестра семьей: мужем и мальчиком пяти лет. Сестру Мирья любила, но встречи с ней не приносили ей радости. Они напоминали ей о том, чего у нее самой в жизни так и не случилось: дружная семья, ребенок и достаток. Иногда она ловила в себе отголоски зависти, но тут же принималась стыдить себя за них. 

Потек разговор о жаре, урожае и о том, что соседи по даче допоздна слушают громкую музыку. Марк не принимал участие в беседе. Он всегда говорил жене, что визиты к ее семье его удручают своей пустотой: все только едят, пьют и бесконечно спрашивают о делах других вместо того, чтобы заниматься собственными. В семье Марка говорили всегда о важном: политике, экономике, философии. Никто никогда не рассказывал историй о том, как в прошлые выходные случайно оказался запертым в туалетной кабинке. От таких историй слушатели разрывались от смеха, да и сам рассказывающий всегда расплывался в улыбке. Такие истории в мире Марка и его семьи были чем-то глупым, а потому совершенно не заслуживающим рассказа. Вот и сейчас он сидел, набрав в рот воды, пока сестра Мирьи рассказывала о том, как на работе у нее завелся кружечный вор, и как теперь она каждый день находит свою чашку в новом месте. 

• - Вы представляете, до чего я дошла. Я теперь фотографию свою кружку перед выходом с работы, чтобы наутро найти ее, но ни разу не обнаружила ее на том месте, где оставила. Я уж думала, что надо начальнику пожаловаться. 

• - Ну уж точно, - подал вдруг голос Марк, - начальнику твоему делать больше нечего, как следить за твоей кружкой. Если он этим заниматься будет, то фирма вот-вот разориться. Да и вообще, что это за история - наверняка, ты сама все придумала или сама ставишь чашку в разные места. Никому другому и не пришло бы в голову этим заниматься.

Все затихли. Это было так похоже на Марка: любую веселую историю он мог прервать своим неуместным комментарием, заставляя всех, кто радостно хохотал, усомниться в веселости рассказанного и устыдиться того, что кому-то пришлось указать на это.

• - Ну даже если и так, я хотя бы что-то могу придумать, - отозвалась сестра, - но, чтоб ты знал, моя история - чистая правда. А как книжка твоя? Придумал уже все до конца? Или твой талант все не раскрылся? Ты уже не тянешь на молодого писателя никак. Скоро и твой юбилей отмечать будем.

Мирья напряглась. Поворот разговора не сулил ничего хорошего. Она украдкой глянула на мужа и увидела, что щеки у того побагровели, и кадык нехорошо заходил на шее.

• - Чтоб ты знала, - с нажимом ответил Марк, - пишу я не книжку, как ты выразилась, а психологический труд. Пишу я такую книжку, если угодно, где тяжелые вещи объяснены будут простыми словами, чтобы такие, как ты, имели хоть какое-то представление о психологии. 

• - Так, хватит, - затушила назревающий скандал Мирья, - у нас сегодня день рождения, а не дуэль.

Она шутливо развела в воздухе руками, словно разводя собеседников по разным углам ринга. Мать нарочито по-деловому стала раскладывать по тарелкам добавку, стараясь сгладить ситуацию. Разговор вернулся в мирное русло, однако настроение у всех расстроилось.

Вечером, когда Мирья с мужем уже собирались домой, мама вдруг вытащила из под крыльца два огромных ящика клубники.

• - Вот, Мирья, держи. Я купила тебе и сестре по ящику. У нас в магазине клубника уже по скидкам.

Мирья не верила собственным глазам. Красные ягоды подмигивали из ящика и переливались боками в лучах вечернего солнца. Она еле сдержалась, чтобы не выхватить одну красавицу. 

• - Спасибо, -выдохнула она.

Мирья знала, что скидок на клубнику еще никаких не было. Она ежедневно проверяла предложения магазинов все округи, и цены на летнюю ягоду были астрономические. Обнимая маму, она почувствовала, что слезы опять некстати жгут глаза. Она поцеловала мать и проскользнула в летнюю ванную, чтобы никто не заметил ее слез.

В ванной она рассматривала на себя в маленькое зеркало на стене. Она смотрела в свои глаза и не могла понять, как так получилось, что в сорок пять лет мама покупает ей ящик клубники, зная, что дочь не может его себе позволить? Как так получилось, что мужчина, с которым она перед Богом обещала быть вместе, не уважает ее семью да и ее саму, если уж на то пошло. Как вышло так, что в моменты, когда она не мечтает о разводе, она мечтает о том, чтобы самой исчезнуть с лица земли? 

Мирья умыла лицо холодной водой, чтобы прийти в себя. Она пригладила волосы и вышла к семье. 

Дома Марк сразу прошел в свой кабинет и плотно закрыл дверь. В пути домой они вяло ссорились. Мирья вяло возражала Марку, обнимая свое клубничное сокровище. Откровением для нее самой стало то, что ароматная ягода в ящике занимала ее ум гораздо больше, чем стычка за праздничным столом. Она представляла, какое варенье получится на зиму, и как темными вечерами она будет пить с ним чай. Она отчетливо осознала, что сестра ее была права и в этот вечер сказала то, что сама Мирья не могла сказать уже годами. Правда состояла в том, что как писатель Марк провалился и вряд ли уж ждет его оглушительный успех. Да что там, успехом в его случае будет, если он сможет вернуться на работу в свой журнал. 

Под мерный звук клавиш из кабинета Мирья мыла клубнику. Она брала ягоды по одной, аккуратно смывала землю, отрывала зеленую корону и складывала плоды на чистое полотенце на столе для просушки. Монотонная работа возвращала Мирью мыслями к уродливой правде - той, о которой умолчала сестра и которой страшилась сама Мирья. Она без выбора стала молчаливой женой своего мужа, позволив его желаниям строить свою жизнь, она стала ему матерью вместо того, чтобы родить своего ребенка: растить двух она бы просто не потянула. Ужаснее всего было то, что с этой ролью она смирилась и не меняла ничего, а просто тянула ношу слишком тяжелую для своих плеч. Брак с Марком стал словно чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко. Она винила себя за такие мысли, но они упрямым дятлом стучали у нее в висках. Мирья поняла отчетливо, что нужно решиться на что-то, и этого ей стало страшно.

Утром супруги мельком увиделись в кухне: Марк вышел из кабинета, налил себе в кружку чай и не говоря ни слова, ушел в спальню. Мирья не обратила на него никакого внимания: она уже заварила себе кофе и любовалась ягодами, которые были готовы уже, чтобы прыгнуть в кастрюлю для варенья. Лучшего занятия для воскресенья она и придумать не могла! Женщина заглянула в шкаф и всплеснула руками, сахара осталось совсем на донышке. Не долго думая, она натянула старые тренировочные штаны и отправилась в магазин. 

Северное лето продолжало буйствовать. Черемуха отцвела, но то тут, то там выглядывали вездесущие люпины: они перемежали своим цветом зелень травы. Мирья любовалась природой. С прошлой ночи она чувствовала необъяснимую легкость на сердце. Она наконец приняла решение, которое нужно было принять еще много лет назад, но лучше поздно, чем никогда. Конечно, многое она уже не успеет сделать: родить ребенка вряд ли получится, но точно выйдет жить счастливую жизнь. Мирья решила, что через две недели, как начнется отпуск, она объявит Марку о решении развестись и сразу же уедет к родителям на дачу. Оттуда можно будет поставить их квартиру на продажу и подыскать временное жилье для съема. Осталось подождать всего две недели. Срок долгий, но по сравнению с годами, потраченными уже, 14 дней казались мгновением.

В мечтах о новой жизни Мирья купила сахар и вернулась домой. Мысли ее впервые за долгое время были ясными, а будущее наконец проступило отчетливо. С легкой грустью она открывала дверь в квартиру. Если все пойдет по плану, через месяц квартира уже может быть продана. Она решила, что новую снимет в этом же районе, заведет собаку или, может быть, двух, и будет гулять с ними вдоль моря, возвращая себе право жить эту жизнь так, как хочет она. Чувство вины проскальзывало иногда и с тревогой спрашивало, что же будет с Марком. Впервые в жизни Мирья сама себе отвечала, что муж ее взрослый человек и сам волен распоряжаться своей жизнью, как ему будет угодно.

На кухне Мирья пересыпала сахар в банки. Краем глаза она заметила неладное, повернулась лицом к кухонному столу и увидела ужасное. Полотенце, расложенное для просушки, опустело. Лишь красные разводы на ткани напоминали о ягодах, которые так заботливо выложила женщина. Внутри у нее поднялась ярость, какой она раньше и не чувствовала. Мирья влетела в спальню и растолкала спящего мужа.

• - Марк, а клубника где? - почти крикнула она.

• - Да съел я ее, - протянул он сонно, - ты же ничего другого не оставила на завтрак. 

• - Я же ягоду для варенья намыла! - воскликнула женщина.

• - Пойди и купи тогда еще ягоды, а от меня отвяжись, - муж накрыл голову одеялом и заснул.

Мирья вернулась в кухню. Она обессилено села за стол и начала теребить пустое полотенце, пахнущее клубникой. Крупные слезы обиды лились из глаз. Внутри поднималась глухая злость. Ей хотелось немедленно вернуться в спальню и объявить о разводе. Вместо этого Мирья поднялась, включила духовку и достала из шкафа миксер. Последовательно она взбила яйца с сахаром, добавила миндальную муку, сахар и корицу. Тесто она вылила в форму и поставила пирог в печку. Спустя мгновение по квартире пошел удушающий запах разогретого миндаля.

После ужина пили чай. Марк нахваливал пирог. Мирья улыбалась и делала маленькие глоточки из чашки. Они не говорили ни о вчерашнем дне, ни о клубничной ссоре, разыгравшейся утром. 

После Марк удалился в свой кабинет. Через полчаса из комнаты раздался мерный храп, который впрочем быстро стих. Мирья осторожно открыла дверь в комнату. Муж лежал на диване, запрокинув голову, из уголка его рта стекала тонкая белая пена. Женщина подошла к нему ближе и вытерла рукавом этот ручеек. Она достала мобильный из кармана и вызвала скорую. У нее оставалось несколько минут, чтобы надежно спрятать синий пакет с белыми буквами “Отрава для крыс”, который она привезла с дачи.