Иногда Али ненавидела людей.

Порой абстрактно, всё человечество в целом.

Порой вполне конкретных личностей.

Сегодня таковая одна, зато из тех, кто бесит всегда, везде и при любой фазе луны.

Собственно личность нынче стояла, небрежно скрестив руки на груди, ровнёхонько возле старого неохватного дуба, под толстыми мощными корнями которого Али спрятала свою одежду, аккуратно сложенную и завёрнутую в полиэтиленовый пакет. Как уже бывало не раз – и что злило несказанно, – личность возникла словно из ниоткуда, приблизилась бесшумно, не выдав себя ни звуком случайным, ни запахом, ветром принесённым. Преспокойно дождалась, когда Али сменит ипостась и повернётся к искомому дубу, и лишь тогда сделала шаг вперёд, выходя из-за широкого древесного ствола. На один удар сердца Али застыла, с немалым трудом сдержавшись, чтобы не вздрогнуть и не добавить пару-тройку словечек покрепче, а на второй выпрямила спину, расправила плечи и с вызовом посмотрела на личность. Равнодушный взор карих глаз лениво, этак неспешно прогулялся по её обнажённому телу и поднялся обратно на лицо.

– Чем обязана? – спросила Али тоном радушной хозяйки.

– В ближайшие две недели тебе лучше воздержаться от прогулок в этой части леса.

– Почему?

– Человеческие браконьеры.

Коротко и ёмко.

– Разве эти леса не являются заповедными владениями князя?

И охотиться здесь можно исключительно по специальному разрешению.

– Являются. Только перспектива лёгкой наживы перевешивает всякое благоразумие, если оно вообще когда-либо было.

– Понятно, – сухо ответила Али.

На минуту повисла пауза, непонятная, выжидающая. Уходить или хотя бы отворачиваться личность не торопилась. И вконец обнаглевший взгляд нет-нет да опускался на грудь. Стыдиться Али нечего, стесняться обнажённого тела она привычки не имела, просто слишком уж раздражало нежданное это внимание.

Как и внезапная забота.

Впрочем, заботе-то как раз можно не удивляться. Как не проявить дежурное беспокойство о лучшей подруге молодой княгини и почти что тёте маленькой княжны? Случись что с Али, и Дэсмонд вряд ли простит Ройсу столь вопиющую халатность, ни как главе княжеской службы безопасности, ни как другу.

Тоже лучшему.

И, будучи лучшими друзьями княжеской четы, встречаться они вынуждены куда чаще, чем Али хотелось бы. Временами и вовсе казалось, будто Ройс следит за ней.

Или это паранойя? Ну а с другой стороны, как говорится, если у вас паранойя, это ещё не значит, что за вами не следят.

– Может, мне станцевать? – предложила Али наконец.

– Зачем? – в тёмных очах даже удивление мелькнуло.

– Ты так таращишься на меня, что поневоле возникает желание поискать пилон.

– Какой пилон?

– Который из клуба. Ну, знаешь, вокруг него ещё стриптизёрши крутятся по-всякому.

Ройс моргнул, словно в попытке переключиться на что-то более серьёзное, нежели медитативное созерцание женского бюста уверенного четвёртого размера, и усмехнулся презрительно.

– Полагаешь, будто меня интересуют твои прелести?

– Не полагаю – вижу. И чувствую.

Потому что некоторые вещи чуешь не носом, но нутром.

Попой, как любит повторять Арнетти.

Правда, пятая точка, она больше по неприятностям специализируется, а для определения мужского интереса другие органы существуют. Мозг, например, мыслями с пошловатым оттенком забитый. И почему вдруг вообще об этом подумалось? Чего греха таить, мужское внимание приятно и ведомая звериными инстинктами волчица сразу начинала оценивать мужчину как потенциального партнёра и отца будущего потомства, но, во-первых, Али пока не собиралась ни замуж, ни в роддом и, во-вторых, это же Ройс! Бывший ловец нечисти, угрюмый женоненавистник и просто мрачная, сомнительная личность неизвестного происхождения. А понянчить можно и дочку Эжени. 

Ройс хмыкнул и соизволил-таки повернуться спиной. Али наклонилась, достала пакет. Вытряхнув кроссовки и спортивный костюм дивного розового цвета – подарок Арнетти, – начала одеваться. Вжикнула молнией на куртке, выудила из кармана штанов резинку и стянула каштановые волосы в практичный хвост. Пакет сложила неторопливо, аккуратно и с наигранной тщательностью, подталкиваемая мелким гаденьким желанием испытать терпение Ройса, запихнула в карман. И ровно тогда – и не секундой раньше – мужчина повернулся к ней.

– Готова? – спросил и, не дожидаясь ответа, добавил: – Тогда идём.

– Куда? – отчего-то насторожилась Али.

– Провожу тебя обратно во дворец.

– Зачем?

– Ты не собираешься туда возвращаться? – в голосе проклюнулась насмешка, цепкая, точно сорняк.

– Собираюсь. Я имела в виду, какого лешего ты потащишься вместе со мной?

– Для твоей безопасности.

– Я могу защитить себя, – напомнила Али.

– Не сомневаюсь, – насмешка стала откровеннее, отразилась в дрогнувших уголках губ.

– Тогда иди, куда шёл, – кажется, это её терпение испытывали на прочность. – Спасибо за предупреждение, с остальным я сама как-нибудь управлюсь.

– И пойду, – Ройс усмехнулся уже открыто. – По счастливому стечению обстоятельств мне тоже надо во дворец.

Ах так? Ладно же.

Сам напросился.

– Хорошо. Только предупреждаю, я быстро хожу, – и Али без предупреждения сорвалась с места.

Бег в человеческой ипостаси несравним с той магией, что рождалась, когда Али бежала по лесу волчицей. Чувства зверя обострены до предела, каждый вдох, каждый случайный звук, достигший чутких ушей, приносил множество запахов, следов, знаний. Мир играл иными красками, яркими, сочными, приобретал форму, становился выпуклым, насыщенным, словно плоская двухмерная картинка на глазах обращалась в трёхмерную и реальную. Человеческие проблемы, чаяния, эмоции, серые и скучные, терялись за этим волшебством, тускнели и тело пепельной волчицы, сильное, крепкое и одновременно стройное, грациозное, бесшумно скользило сквозь сумрак чащи, рассекало тенью прохладный свежий воздух, касалось лапами мягкой пружинистой земли.

Человек же неловок, неуклюж. Пусть и в человеческой ипостаси бегала Али куда быстрее, чем большинство обычных нетренированных людей, но, вопреки пониманию этому, не могла избавиться от ощущения деревянности, скованности тела нынешнего. Будь она сейчас зверем, сразу показала бы Ройсу, что даже ловцу не догнать её.

Впрочем, и в человеческом можно попытаться.

Следы не путала – всё равно им обоим во дворец, – лишь мчалась, петляя меж стволами деревьев, перепрыгивая через сухие ветви и выступающие из земли узловатые корни, огибая встречающиеся овраги и заросли папоротника. Наконец остановилась, принюхалась. Ни запаха, ни звука, свидетельствующего, что Ройс бросился в погоню.

Ни фигуры в неизменно чёрной одежде в пределах видимости.

Наверняка посчитал ниже своего достоинства бегать за какой-то волчицей. На голую женскую грудь все мужики пялиться горазды, а как требуется попотеть да за девушкой побегать, так сразу никого нет.

Али сдула с лица прядку, выбившуюся из хвоста, и повернулась, намереваясь продолжить путь уже неспешным гуляющим шагом.

И едва не вскрикнула позорно, словно обыкновенная девчонка, когда выше талии сомкнулось кольцо сильных рук, а перед носом возникла мрачная физиономия Ройса.

– Попалась, – произнёс без особого восторга.

– Попалась, – не стала спорить Али.

И как только подкрасться незамеченным сумел?

Не удержалась, потянулась к Ройсу, сделала глубокий вдох.

Ничего.

Странно.

Нет, какой-никакой запах у Ройса имелся – свежий, чуть пьянящий аромат леса, осевший невидимой пыльцой на встрёпанных тёмно-каштановых волосах и одежде, инстинктивно тревоживший волчицу. Терпкий запах сигарет, тонкий, едва уловимый, но впитавшийся прочно в поношенного вида кожаную куртку. Легчайший мятный привкус шампуня и пены для бритья. Характерный медный оттенок стали – какой ловец ходит без оружия? Но то запахи внешние, надетые на тело, будто одежда, прилипшие, точно репей к хвосту, а собственного запаха у Ройса словно и нет. Сними с него маску наносных ароматов, и что останется?

Сильные, ловкие руки. Прохладная на ощупь кожа. Худое, жилистое тело, угадывающееся под слоями ткани. Постоянное присутствие если не рядом, то где-то поблизости, и заставляющее нервничать, впадать в умеренную паранойю, и рождающее чувство защищённости, смутное пока, неуверенное.

Али наклонилась к шее Ройса, задев кончиком носа его подбородок, и ловец резко разжал руки, отшатнулся. На лице гримаса, брезгливая, глубоко возмущённая подобной вопиющей наглостью, в глазах – раздражение, досада.

– Ты что делаешь?

– Обнюхиваю тебя.

Чего уж отрицать очевидное?

– Зачем?

– Просто так. Пытаюсь понять, почему ты не пахнешь, как все нормальные люди и большинство нормальной нечисти.

– А должен?

– Вообще-то, да. В теории.

– Такие, как я, не пахнут, – Ройс одёрнул куртку, развернулся и направился в сторону дворца.

Занимательно, однако.

Али нагнала ловца, шагающего широко, быстро, пошла за ним, время от времени переходя на короткие перебежки, чтобы не отстать.

– Такие – это какие?

– Любопытство кошку сгубило, слышала такое выражение? – вопросом на вопрос ответил Ройс.

– Я не кошка.

– Значит, волчицу.

Всё-таки он испытывает её терпение.

– Послушай, Ройс. Понимаю, мы тебе не нравимся, но это вовсе не означает, что мы заслуживаем столь…

– Мы? – повторил Ройс насмешливо и даже мимолётным взглядом через плечо удостоил.

– Подруги Эжени, – пояснила Али, перебравшись через ствол поваленного дерева, заросшего тёмно-зелёным нежным мхом. – И женщины в целом.

– С первым пунктом соглашусь, пожалуй. Особенно эта коллега Эжени по бывшей работе, темноволосая, болтливая и шумная донельзя… как там, бишь, её?

– Юлисса.

Тут и самой можно согласиться отчасти. Юлисса и впрямь несколько суетливая, временами порывистая, иногда громкая чересчур и горячая через край – и в её случае выражение это теряло привычное своё метафорическое значение.

– Но у Юл доброе сердце. Она не злобная, не мелочная, не завистливая и своих никогда не предаст.

– Однако сердечная доброта не помешала ей отхватить в кавалеры ни много ни мало самого тёмного князя. С перспективой заполучить в своё распоряжение четверть этого мира лучшие душевные качества сразу цвести и пахнуть начинают.

– Это-то тут при чём?

– В большинстве своём вы, женщины, все одинаковы, особенно нынешние поколения, вскормленные телевизором, интернетом и сказками о красивой, необременительной и безбедной жизни, – отрезал Ройс. – И не уверяй, что благородная Юлисса об этом не думала ни минуты.

Ройс в своём репертуаре. Впрочем, как всегда, когда речь заходила о современных девушках. Порой аж любопытно становилось, где только княжеский ловец успел понабраться стереотипных этих представлений, столь же убогих, узких, подобно всякому клише? Юлисса, помнится, даже предположение выдвигала, что Ройсом, бедолагой, какая-то меркантильная дамочка попользовалась, оттого-то он теперь и нервный такой, чуть что, и сразу в корыстных намерениях подозревает.

Правда, трудно представить ту женщину, что смогла бы Ройса на деньги раскрутить, сыграть на его чувствах, использовать втемную и бросить, как только надоест или своё отработает.

Только не его. 

– Тем не менее, второй пункт я не поддержу.

– То есть прекрасный пол ты любишь и уважаешь? – ироничная интонация сама собой в голосе появилась.

– Разумеется. Просто люблю и уважаю я далеко не всех его представительниц. Любовь и уважение надо заслужить, а не требовать его сугубо по гендерному признаку.

Больно надо – выслуживаться перед каким-то там ловцом! Не хочет соблюдать элементарные правила общения, принятые среди культурных людей и нечисти, и боги с ним.

Оставшийся до дворца путь прошёл в молчании. У Северного входа они разошлись, не сказав друг другу более ни слова, и Али с чувством тайного облегчения вернулась в свою комнату. Приняла душ, переоделась, включила ноутбук и до вечера погрузилась в работу. В восемь часов ждал традиционный и почти семейный ужин с Эжени, Дэсмондом и ближайшим его окружением из числа тех, кто в данный момент жил во дворце.

И ещё надо бы сказать Эжени, что Али придётся вернуться на пару деньков в мир людей. При всех своих удобствах княжеская вотчина, равно как и вся эта сторона, родной для нечисти и нелюдей мир, имела весьма солидный для Али недостаток – тут нет интернета.

Да и приятно будет хотя бы ненадолго избавиться от ощущения близкого присутствия Ройса, от его раздражающего высокомерия и пренебрежения.

* * *

– Несравненная госпожа Алионор!

Вот же… хрень!

Укрыться негде.

Бежать поздно.

Хамить в лицо некрасиво и невежливо. По отношению к хозяевам дома.

Остаётся запастись терпением и держать клыки и честное мнение при себе.

Мишель Сеймур, значившийся при пресветлом князе Дэсмонде канцлером чего-то там, возник перед Али, словно мелкий бес из болота вынырнул. Расплылся в широкой глуповатой улыбке, подхватил, разрешения не спрашивая, её руку и с видом самым обожающим, трепетным облобызал пальцы. Али выдавила ответный вымученный оскал, с немалым трудом сдерживаясь, чтобы не вырвать руку и не вытереть пальцы о подол платья.

А лучше сразу помыть.

С тем вонючим хозяйственным мылом, которым её мама пользовалась во времена детства Али. И от мерзкого ощущения слюны должно избавить, и раздражающий чужой запах накрепко отбить.

– Господин Сеймур, добрый вечер.

– Вы, как всегда, совершенно обворожительны, Алионор, – Мишель не торопился отпускать пленённую руку. – И я же просил вас общаться ко мне по имени.

– А… простите, я… забыла.

– Забывчивость юных дев столь очаровательна, что вам не следует её стесняться.

Неужели? Может, напомнить, что Али что по меркам этого мира, что мира людей к юным девам могла относиться разве что условно?

Али украдкой оглядела небольшую библиотеку, в которой в ожидании ужина коротали время княжеская чета и их гости. Народу мало: Эжени, Дэсмонд, двое мужчин из круга княжеских приближённых, их супруги да Мишель, пребывавший, к глубокому огорчению Али, в статусе не связанного брачными обязательствами холостяка. Спуститься должен был и Ройс, но пока ловца что-то не видно.

Или нашёл занятие поинтереснее долгой скучной трапезы, щедро приправленной пустопорожними застольными беседами?

Эжени с другими дамами расположилась на диванах возле камина, в стороне Дэсмонд разговаривал о чём-то с мужчинами. Мишель продолжал старательно улыбаться и смотреть на Али с выражением безграничного восторга. Худощавый, вертлявый, с каштановыми волосами и глубоко посаженными тёмными глазами, Мишель Сеймур производил впечатление существа недалёкого, не обременённого лишними сложными мыслями, немного скользкого и радости не вызывающего, но в целом безобидного. Однако на сей счёт Али не обманывалась. Эжени рассказывала, что в государственных делах канцлер демонстрировал стальную хватку, ловкость профессионального шулера и волчий нюх. Пустыми обещаниями не бросался, умел действовать решительно, жёстко и князя не подводил. И, только завидев Али, в мгновение ока превращался во влюблённого дурачка, липкого, приставучего, будто свежая жвачка на обувной подошве, беспрестанно сыплющего странными остротами и сомнительными комплиментами.

Или искусно притворялся таковым.

Что ближе к истине, Али ещё не выяснила.

Повернувшись лицом к сидящей рядом женщине и потрескивающему огню в камине, Эжени внимательно слушала собеседницу и потому умоляющего взгляда подруги не заметила. Выразительно коситься на Дэсмонда в надежде на спасение Али посчитала ниже своего достоинства.

Сама справится.

Или перетерпит.

– Вы уже слышали?

– О чём именно?

– Об этих обнаглевших в край человечках, – патетично всплеснул руками Мишель и попутно отпустил-таки конечность Али. – Пользуются широтой владений нашего пресветлого князя, его добротой и милосердием и то и дело нарушают границы частной собственности, вторгаются на чужую территорию ради охоты. Просто возмутительно!

– Действительно, – Али спрятала обе руки за спину, украдкой потёрла пальцы о чёрную ткань платья.

– Не представляю, каково вам почти постоянно жить в мире, где этих людишек что клопов в дрянном тюфяке.

– Привычка.

– К подобным вещам не следует привыкать, моя дражайшая Алионор, – наставительно возразил Мишель. – Тем более вы волчица, у вас должна быть своя стая.

– Мне нравится быть волком… волчицей-одиночкой.

– Это неправильно.

– И у меня есть стая.

– Разве?

– Есть родители, старший брат и мои подруги. Эжени, Арнетти, Юлисса – вот моя стая.

– При всём моём уважении к пресветлой княгине и вашим друзьям, ни одна из них не является волком-оборотнем, – во взгляде Мишеля отразился откровенный налёт снисходительности, мягкой, ласковой, с какой втолковывают прописные истины маленькому несмышлёному ребёнку. – Каждая из названных вами прекрасных дам – представитель другого вида, в том числе человеческой породы. Это не считается.

– Полагаю, господин Сеймур, вы не хуже меня знаете, что в мире людей волки-оборотни редко собираются в стаи.

– Что чрезвычайно прискорбно. Оттого не лучше ли, пользуясь возможностью, перебраться на эту сторону на постоянное место жительство? Здесь вы сможете найти стаю, что с радостью примет вас. На территории Светлого княжества их не меньше десятка и любая будет счастлива…

Вкрадчиво зашуршала, отворяясь, дверь, и Али взмолилась богам, волчьим и вообще всем, кто готов прислушаться к просьбам простых смертных, чтобы то был дворецкий с объявлением о подаче ужина. Секунда-другая, и понимание ошибки кольнуло неприятно. Дворецкий Дэсмонда, будучи сам нечеловеческого происхождения, умел передвигаться тихо, фактически бесшумно, однако не настолько, чтобы Али вовсе не слышала и не чуяла близкого его присутствия. Но сейчас лишь запах лакея, открывшего дверь перед гостем, да стук створки возвестили о появлении новоприбывшего. И ещё тишина, накрывшая библиотеку стеклянным колпаком. Нимало не смутившись, Ройс едва заметно кивнул Дэсмонду и сразу направился к столику с хрустальными графинами. Фраком ловец пренебрёг, если таковой у него вообще был, и отдал предпочтение поношенному чёрному сюртуку, по виду которого можно предположить, что пошит он в мире людей в века, когда сия деталь мужского костюма была крепко в ходу. Горлышко графина стукнуло о край стакана, забулькал коричневый напиток, щедро наполняя тару. И ведь специально производит лишний шум, звучащий в тишине особенно громко, вызывающе даже.

Эжени и Дэсмонд переглянулись, затем Эжени адресовала женщинам извиняющуюся улыбку. Мишель, пользуясь тем, что Ройс стоял спиной к собравшимся, осуждающе покачал головой, одарил Али выразительным взором.

Посмотрите, мол, каков хам и грубиян. Ну да что взять с такого, как он.

Налив явно больше, чем требовалось, Ройс залпом осушил половину. Впрочем, Али уже доводилось видеть, как Ройс пьёт, и крепкий алкоголь действовал на него куда слабее, чем на многих. Дэсмонд извинился перед собеседниками и подошёл к ловцу, заговорил тихо.

Подслушивать Али не собиралась.

Честное слово, не собиралась!

Оно само как-то получилось.

– Вышел на след?

– Да.

– И в чём дело?

– Следы оборвались… среди эманаций, остающихся после недавней активации портала. Вероятно, одноразового.

А Ройс времени зря не терял!

– Сбежал, – констатировал Дэсмонд. – Знать бы, далеко ли…

– На ту сторону.

– Уверен?

– Да.

Более Дэсмонд ни о чём не спросил, но молчание его стало… тяжёлым, напряжённым. И непосвящённому в детали оно говорило красноречиво, что дело серьёзнее, что представлялось собеседникам раньше.

Дверь вновь распахнулась, и порог наконец переступил дворецкий, сообщил о подаче ужина. Собравшиеся потянулись на выход, Эжени и Дэсмонд с непринуждёнными улыбками привычно возглавили импровизированную процессию в миниатюре. Мишель с пылкой надеждой посмотрел на Али, ожидая, что она составит ему компанию и, возможно, окажется рядом за столом, но Али решительно шагнула к Ройсу. Ловец не спешил присоединиться к остальным, так и стоял перед столиком, медленно прокручивая содержимое стакана.

– Что-то случилось? – напрямую спросила Али.

– Подслушивала? – Ройс бросил на неё цепкий косой взгляд и сразу отвернулся.

– Нет.

– Неужели?

– Кто обсуждает секретные сведения в присутствии оборотня?

– Это не секретные сведения. Просто не стоит о них распространяться.

– Так кто сбежал? – и кто вообще способен скрыться от ловца уровня Ройса? – Он как-то связан с сегодняшним твоим внезапным желанием сопроводить меня во дворец?

Ибо не стал бы Ройс демонстрировать невиданную прежде заботу о всего-навсего волчице сугубо по доброте душевной или даже из-за опасности встречи с браконьерами. Уж с парой-тройкой человеческих мужчин Али точно справилась бы.

– Сколько вопросов в такой хорошенькой голове… – обычное высокомерное презрение мешалось с скрипучими нотками недовольства. – Тебе лучше не думать о том, что тебя не касается, и заниматься тем, что тебе положено. Иди, не заставляй Сеймура ждать.

– При чём здесь Мишель?

– Разве ты не этим занимаешься последние месяцы, будучи в гостях у Эжени, – окучиваешь бедолагу Сеймура, дабы от более удачливых подруг не отставать? Так поспеши, пока клиент плесенью не покрылся.

Цапнуть бы эту сволочь, да чтоб мало не показалось, но вряд ли даже ей Ройс позволит распускать клыки на своё, несомненно, жёсткое, невкусное тело.

И пускай подавится своим последним словом!

Круто развернувшись на каблуках, Али направилась к мнущемуся на пороге Мишелю.

– По-моему, он был с вами не слишком-то любезен, – отметил тот.

– А он бывает хоть с кем-то любезен? – парировала Али, принимая предложенную руку. Голос понизить не удосужилась, пусть Ройс всё слышит.

– С пресветлым князем… более или менее, – Мишель вывел её из библиотеки, и они пошли в сторону столовой. – Но прежде они вместе истоптали не одну дорогу и разделили не одну стальную ковригу… боюсь, большинству из нас столько не отмерено, ни сил, ни долголетия, ни… крепких зубов.

– Ну и бесы с ним, – отозвалась Али нарочито беззаботно.

* * *

Мир людей жил своей жизнью, далёкой от забот иной стороны и одновременно куда более похожей на неё, чем могло показаться неискушённому наблюдателю. Али вернулась домой утром, тщательно заперла дверь квартиры, которую они с Эжени когда-то снимали на двоих. Теперь все немногочисленные квадратные метры, кухня и единственная комната принадлежали Али единолично. Скромная обстановка помнила уже ушедшую эпоху и приветом из века нынешнего оставались лишь плоский чёрный телевизор на тумбочке да микроволновка на кухне. Сняв в прихожей куртку и ботильоны, Али прошла в комнату, положила обе сумки – и большую с одеждой, и поменьше с всякими мелочами – на диван и первым делом достала ноутбук, смартфон и зарядные устройства к каждому. Включила, подождала, пока техника вслед за хозяйкой вернётся в мир высоких скоростей и мобильной связи, и наскоро просмотрела последние новости и почту. Убедилась, что за время её отсутствия не произошло ничего серьёзного, важного и срочного, ни вообще, ни в частности, и занялась прочими делами.

Эжени, конечно, расстроилась, узнав о скором возвращении Али, но спорить не стала. Работу никто не отменял, да и, честно говоря, жить в княжеских пенатах почти постоянно казалось не лучшей идеей. С момента свадьбы Эжени и Дэсмонда уж больше года минуло, и все эти месяцы Али только и делала, что моталась между обеими сторонами. Неделька там, неделька тут, сегодня роскошные дворцовые апартаменты, завтра однушка в типовом многоквартирном доме. Нет, Эжени-то радовалась присутствию подруги, ей, как княгине, целая собственная свита положена, всякие фрейлины, статс-дамы, гофмейстерины и кто там ещё бывает. Так что проблем с размещением и проживанием Али в княжеских резиденциях не возникало. Дэсмонд тоже не возражал. Недвижимости у него много, места везде хватало с избытком, и сама Али не из тех, кто лезет в отношения замужней подруги и полагает первейшей своей задачей увести перспективного мужика из семьи. И не только потому, что такого, как князь огненный, от любимой женщины не уведёшь при всём желании. Даже если б можно было, Али всё равно не стала бы.

Да и не в том беда.

И не в докучливом господине Сеймуре.

И даже не в Ройсе, чтоб ему во дворце икалось безудержно. Или где он там есть нынче.

Просто… просто накопилось за год с лишним такой жизни чувство неустроенности, непонимания, куда и зачем идёшь. То та сторона, то эта бесконечной пёстрой каруселью… а теперь, с обретением Юлиссой личного счастья, ещё и периодические визиты в Тёмное княжество. Хорошо хоть Юл не торопилась ни в замуж, ни осчастливить страну наследником, требуемого официоза, к ужасу подданных, не блюла и малую родину не забывала.

За привычными занятиями время бежало незаметно.

Сходить в магазин в соседнем доме, пополнить запасы еды, желательно такой, какую долго готовить не надо.

Написать письмо Арнетти – вдруг она на неделе тоже вернётся в мир людей?

Родителям позвонить.

С заказчиками пообщаться.

Готовые работы сдать.

Оплата, переговоры в режиме онлайн.

А потом в дверь позвонили.

Вздрогнув от неожиданности, Али бросила взгляд на нижний правый угол монитора.

Почти без пятнадцати двенадцать.

Ночи, да.

И кого могло принести в столь поздний час?

Али подняла голову от ноута, посмотрела на проём, ведущий в прихожую.

Звонок стих. Несколько секунд тишины, шорох за входной дверью, уловимый лишь ухом оборотня, и новая трель, протяжная, въедливая.

– Я никого не жду, – пробормотала Али себе под нос. – Убирайтесь, пока я не вышла и не наваляла.

Трель оборвалась, сменившись настойчивым стуком.

Этого ещё не хватало! Если незваный гость и дальше будет в дверь молотить, то им не Али заинтересуется, а соседи.

– Чтоб тебя, – сохранив последние изменения, Али встала с дивана, вышла в прихожую, посмотрела в глазок.

По ту сторону двери маячила большой кляксой расплывающаяся чёрная тень. Али моргнула в недоумении, и тень внезапно обрела очертания, оформилась в Ройса. Только странного какого-то… Лохматого чересчур, бледного, стоящего не ровно, но пытающегося прислониться к стене возле косяка и зажимающего одной рукой запахнутые края кожаной куртки. И как он сюда просочился, миновав хоть и хлипкую, однако какую-никакую деревянно-стеклянную преграду тамбурной створки? Али отперла замок, повернула задвижку и открыла дверь.

– Ройс, какого лешего ты тут забы… – зашипела быстро, но мысль закончить не успела.

Ловец отпустил косяк, за который держался побелевшими пальцами второй руки, покачнулся и начал заваливаться на Али. Она в наполовину инстинктивном порыве отшатнулась в сторону, и мужчина упал на пол. Да там и остался неподвижной чёрной грудой.

– Ройс?

Ловец не шевелился. И непонятный резкий запах тревожил нюх, растекался в воздухе керосиновой вонью.

Похоже на… кровь?

Быстро выглянув в тамбур и не обнаружив в пределах видимости и слышимости ничего и никого подозрительного, Али поскорее захлопнула дверь и склонилась к Ройсу. Кое-как перевернула его на спину, рискуя приложить бедолагу о стоящую у стены вешалку, распахнула расстёгнутую куртку и обмерла. Тёмно-серая трикотажная водолазка, надетая под куртку, изодрана в клочья, располосована в прямом смысле на ленточки, отяжелевшие от пропитавшей их крови. Та же участь постигла и майку – или футболку, или что там было под водолазкой, – а дальше… Али сглотнула подступивший к горлу противный вязкий ком, пытаясь унять приступ тошноты, прижала ладонь ко рту. Даже ей, хищнице наполовину, стало дурно при виде той мешанины, в которую превратился живот Ройса. Ощущение, будто из него инопланетный пришелец-паразит вылез, разворотив все внутренности на своём пути… или некто вознамерился выпотрошить ловца, словно сказочный охотник незадачливого волка, переевшего девочек и бабушек. В ранах Али не разбиралась, но и с нулевыми познаниями в медицине очевидно, что люди с подобной дырой в животе не живут в принципе. И кровь у Ройса странная. Тёмная, почти чёрная, пахла не вполне по-человечески и гляделась густой, точно варенье. У половины нелюдей, если не больше, она красная… впрочем, Али и по сей день не имела ни малейшего представления, кто Ройс по происхождению и существуют ли другие подобные ему.

Может, неведомый противник ловца ядовитый?

Или это у него кровь так сворачивается?

Или он попросту решил дать дуба прямо на полу чужой квартиры, съёмной к тому же?

– Вот… хрень, – паника заворочалась, зашебуршилась, рождая желание пометаться загнанным в ловушку зверем. Али беспокойно огляделась в поисках идей, но сумрачная тесная прихожая, озарённая лишь рассеянным светом бра в комнате, советчиком оказалась не самым полезным.

Вызвать скорую?

Ага, так Али и объяснит врачам все особенности нечеловеческой анатомии и заодно о существовании нечисти и другого мира поведает.

Эжени с Дэсмондом остались на той стороне.

Юлисса тоже.

Арнетти… даже будь она сейчас здесь, на связи, помочь ничем не сможет, ибо знает не больше Али.

Не звонить же родителям… да и что они подскажут? Или в интернет лезть… о`кей, поисковая система, что делать, если на вас поздним вечером свалился раненый охотник на нечисть?

– Ройс, волки бы тебя задрали, – Али склонилась к белому лицу, убеждаясь, что мужчина ещё дышит, похлопала его по обеим щекам.

Никакой реакции.

– Ну вот на кой ты припёрся именно ко мне? Я не умею оказывать ни первую помощь, ни вторую… ни вообще, ни таким, как ты. Ройс! Ройс, сволочь треклятая, только не вздумай сдохнуть мне на радость! – размахнувшись, ударила посильнее, отчего голова ловца дёрнулась и по губам побежали струйки… наверное, его крови. – Бесы!

А если она только хуже делает?! И он действительно тут и помрёт, практически на её руках?!

Тёмные струйки потекли на пол, пятная потёртый паркет, тело содрогнулось – лишь бы не в предсмертных конвульсиях! – и Ройс закашлялся, сплюнул мерзкого вида сгустки.

– Ройс?

Он открыл глаза, посмотрел на Али мутным взором.

– Ты… добить меня решила? – просипел голосом слабым, но с ясной ноткой обычного мрачного недовольства, вызвавшей вдруг чувство облегчения.

Хотя кто на её месте не испытал бы облегчения? Прятать труп княжеского ловца – удовольствие сомнительное.

– Нет. Но стоило бы, – огрызнулась Али, скорее по привычке, нежели из действительной на то необходимости. – Что с тобой стряслось? С кем и что не поделил?

– Так… пустое, – Ройс снова кашлянул, с заметным усилием поднял руку, отёр губы тыльной стороной ладони и с некоторым удивлением глянул на тёмные разводы на собственных пальцах. – Мне нужно… немного времени… чтобы начался процесс регенерации…

То есть можно надеяться, что он всё-таки восстановится сам, без помощи специалистов и хирургического вмешательства?

– Просто немного времени… совсем чуть-чуть… и покоя… – Ройс попытался подняться, однако не преуспел и неловко, словно пьяный, завалился обратно на пол.

Али потянулась к ловцу. От её прикосновения он дёрнулся вновь, но возражать и спорить не стал.

Вот и умница.

Перевести Ройса сначала в сидячее положение, затем утвердить на своих двоих оказалось делом нелёгким. Мужчина, глядевшийся худым, без намёка на лишний жирок, был куда тяжелее, чем представлялось Али. Рана доставляла изрядное неудобство, сколько ловец не сжимал челюсти и не кривился, скрывая боль, порой она вырывалась шипением и короткими глухими стонами сквозь стиснутые зубы. Кое-как встав на ноги, Ройс навалился на Али, его рука, закинутая на её плечи, давила с неожиданной силой, ощутимой даже для оборотня. Путь из прихожей в комнату – сколько там шагов?.. три?.. четыре?.. – обратился стометровкой. Ловец едва переставлял ноги, с трудом вписался вместе с Али в проём и попытался сползти на ковёр прежде, чем они повернули к постели. С облегчением большим, чем когда Ройс очнулся, Али уложила мужчину на кровать. Вернее, ловец сам свалился поверх покрывала, тяжело, неровно дыша.

За что ей это всё?

Не меньше времени ушло на избавление от куртки. Матюгнувшись про себя, Али стащила с Ройса ботинки и переложила его ноги поровнее. Водолазку уже не снимешь, только разрезать, зато брюки можно оставить. Всё равно с этим комплектом постельного белья придётся попрощаться. Али выгребла из шкафа первую попавшуюся тряпку – попалась наволочка от другого комплекта, – приложила к ране, не уверенная, нужно ли это в принципе. Странная густая кровь почти не шла, растёкшись липкой маслянистой плёнкой, и неясно, началась ли вожделенная регенерация.

– Тебе надо что-то ещё?

Ответил Ройс не сразу, минуту-другую лежал неподвижно, глядя невидяще в потолок. Если бы не стук сердца, слабый, натужный какой-то, впору было вообразить, что ловец таки отдал душу своим богам.

Если таковые у него были, разумеется.

– Н-например?

– Ну, не знаю. Может, прежде следует рану обработать, продезинфицировать там, зашить…

– Ты… умеешь шить… раны зашивать?

– Нет.

– Тогда зачем… спрашиваешь?

– На всякий случай, – Али присела на край постели, посматривая неуверенно то на скомканную голубую наволочку, то на мертвенно-бледный лик. – Так, на минуточку, это ты ко мне пришёл, а не я к тебе прибежала играть в доктора и тяжелораненого пациента.

– Нужно время…

– Сколько? Хотя бы примерно?

– Время…

– Да, время. Так сколько?

– Всё пройдёт… всё…

Неужто бредить начал?

Этого ещё не хватало!

Передвинувшись ближе к изголовью кровати, Али протянула руку к лицу Ройса, намереваясь пощупать лоб, как делала в детстве мама, но на запястье сомкнулись холодные пальцы, сжали. Али вздрогнула, попыталась высвободить руку, а ловец повернул к ней голову, глянул зло.

– Гло? – не столько произнёс, сколько прорычал, точно из них двоих волком был он.

– Что ещё за гло?! Совсем с ума сошёл? – Али снова рукой дёрнула, и ледяные тиски разжались, чужая конечность, мгновение назад продемонстрировавшая и силу, и скорость реакции, безвольно упала на покрывало.

Ройс моргнул, лицо с заострившимися было чертами медленно, неохотно разгладилось.

– Значит, началось…

– Что началось? – насторожилась Али.

– Следующие несколько часов… будут самыми… сложными, – мужчина отвернулся, вновь сосредоточил опустевший взгляд на потолке. – Тебе… лучше меня не… не трогать. И не слушай…

– Что не слушать?

– Всё… что бы я ни говорил. Просто не прикасайся и не… не слушай. К утру… станет лучше…

– А если не станет?

– Свяжись с Дэсом… или с Эжени, а она разыщет мужа…

И они утилизируют труп? Вот счастье-то!

– Дэс знает, что надо делать…

– А может, связаться с Дэсмондом сейчас, не дожидаясь утра? У тебя же должны быть какие-то специальные каналы или средство связи с другим миром. Если не супертелефон, то хотя бы артефакт?

– Мне будет… холодно, очень холодно… но это… пройдёт… пройдёт… всё пройдёт… и ты тоже пройдёшь, как все они… – Ройс умолк.

Несколько секунд губы шевелились беззвучно, затем глаза ловца закрылись.

Кажется, отключился.

В очередной раз удостоверившись, что незваный гость дышит, Али встала, посмотрела на лежащего на постели мужчину. Странно видеть непобедимого ловца нечисти и нежити… таким. Беспомощным, безжизненным, почти бесплотным, словно тень, которой он иногда обращался. Нынче, поди, подушки хватит, чтобы добить окончательно.

Странно думать, что по неким, неведомым Али причинам он может не дожить до утра.

Странно представлять, что его может не быть.

Вчера был, а сегодня не стало.

Странный вечер и мысли в голову лезут тоже престранные.

Но от необходимости связаться с Дэсмондом прежде, чем Ройс доживёт до утра – или не доживёт, кто знает, насколько живучи представители его вида? – совсем отказываться не стоило.