«– Ты будешь моей, – Ронар говорит спокойно, твёрдо, но каждое слово будто удар камнем.

– Нет, – возражаю упрямо.

– Отчего нет? – прищуривается насмешливо. – Или я тебе не мил?

– Ты? Не мил?! Я ненавижу тебя, Ронар Гор! – срываюсь на крик. – Ты отвратительный, жестокий зверь, живущий лишь собственными низменными желаниями и инстинктами! Лучше сразу смерть принять, чем провести жизнь с таким чудовищем, как ты!

В мгновение ока он оказывается прямо передо мной, жёсткие пальцы больно впиваются в мои плечи. Пытаюсь вырваться, но не могу, силы мои ничтожны по сравнению с дикой мощью этого зверя. Ронар прижимает меня к холодной каменной стене и не целует – вторгается в мой рот, с лёгкостью преодолев преграду стиснутых губ. Беспомощно дёргаюсь в его руках, чувствуя, как вопреки доводам рассудка, вопреки моей ненависти к нему, виновному в гибели всех, кого я любила, тело, моё собственное тело откликается на грубые эти прикосновения…»

Пальцы замерли над чёрными кнопками клавиатуры.

– Та-ак, опять предающее тело, – пробормотала Арнетти себе под нос. Нахмурилась, удалила часть последнего предложения. – А если вот так…

«Беспомощно дёргаюсь в его руках, чувствуя, как крепнет моя ненависть к этому чудовищу, виновному в гибели всех, кого я любила…»

– Уже лучше, – Арнетти перечитала исправленный фрагмент и вздохнула. – Только дальше-то что? Насилие плохо, романтизация насилия ещё хуже, а сама она с этаким бугаем не справится… а если справится, то что, спрашивается, она делает в его замке, раз такая сильная и крутая…

– Агхр-р-р! – раздалось где-то над головой.

Ещё и отвлекают тут какие-то…

Арнетти неохотно подняла взгляд от экрана ноутбука.

Писе-ец…

Вернее, не писец. Кое-кто покрупнее.

Намного крупнее.

Медведь.

Внушительных габаритов бурый мишка, вставший на задние лапы всего-то в трёх-четырёх метрах от Арнетти.

Боги обоих миров, откуда он только взялся?! И как, каким чудом ухитрился подойти настолько близко и при том абсолютно бесшумно? Правда, иногда Арнетти так глубоко погружалась в собственный текст, что не заметила бы даже приземления космического корабля перед своим носом.

Арнетти осторожно скосила глаза налево, потом направо.

Полянка, избранная для писательского уединения, невелика, но светлая и окружена не непролазной чащобой, а берёзовой рощей с двух сторон, ажурными кустами малины с третьей и серебристым извивом речки с четвёртой. Вокруг тишина и казалось, будто тут на много километров ни души, однако это лишь иллюзия. За чёрно-белым берёзовым частоколом тянулся широкий зелёный луг, рассечённый дорогой, ведущей прямиком к Агатовой чайке, – замку, принадлежащему самому властителю всея Тёмного княжества, сиятельному князю Дэймитри Хилдебранду. И дорога основательная, камнем мощённая, не какая-то там звериная тропа или пыльный средневековый тракт, и Агатовая чайка не замок в традиционном его представлении, но причудливый комплекс, состоящий из нескольких жилых корпусов, построенных в разном архитектурном стиле. А ещё, помнится, собственно князюшка уверял, что за крепостной стеной более чем безопасно и не водилось нежити и прочей шушеры, с коей пересекаться, особенно человеку, не стоит. Арнетти с подругами уже не раз гуляла по здешним окрестностям и на пикники они выбирались неоднократно и всё пучком, никого и ничего подозрительного не встречали. Всё-таки поблизости люди, нелюди, охрана…

Так и медведь – не нежить.

По крайней мере, выглядел зверь вполне себе живым, обыкновенным и не похожим на поднятый ушлым некромантом труп.

Судорожно сглотнув, Арнетти медленно, стараясь не делать резких движений, закрыла ноутбук, взяла его и прижала к груди. Леший с покрывалом, на котором она сидела, и с обеими сумками, лежащими рядом, но бросить на растерзание зверю драгоценного хранителя всех текстов, включая нынешний невыложенный впроцессник – ни за что! Уж лучше самой пасть смертью храбрых в медвежьих клыках и когтях.

Хотя умирать, конечно, не хотелось. Особенно столь печальным способом.

Медведь покачнулся, шевельнул передней лапой, словно отмахиваясь от чего-то.

Стиснув ноут не хуже, чем Ронар – плечи бедной героини, Арнетти попробовала максимально аккуратно, неторопливо встать с покрывала, не сводя при том глаз с животного. Как истинная жительница мегаполиса, бесконечно далёкая от дикой природы, медведей вживую она видела только в зоопарке и не знала, как вести себя, коли случится столкнуться с ними в тёмном переулке… ой, то есть на поляне. Страх нельзя демонстрировать и вроде убегать не нужно...

На практике следовать нехитрым советам оказалось куда труднее, чем в теории.

Ещё надо не запутаться в собственных ногах, не дёргаться лишний раз и не орать дурниной.

Может, это не обычный зверь, а оборотень? В Чайке немало оборотней работало, вдруг мишка один из них?

Хорошо бы. Человеческий разум у оборотней присутствует в обеих ипостасях и потому есть шанс договориться, да и вообще оборотни на людей просто так не нападают.

Звери в большинстве своём тоже.

– Э-э… день добрый, – Арнетти надеялась, что голос звучит ровно, спокойно, не дрожит, не срывается… почти. – Чудесная сегодня погода, не правда ли?

Медведь заворчал, сначала тихо, затем громче, отчётливее. Наверное, звук человеческого голоса ему не понравился… или конкретно голос Арнетти.

– А я тут работаю… то есть пишу… роман… хотя вряд ли вам такое интересно, – кое-как утвердившись на своих двоих, Арнетти выпрямилась во весь рост. Впрочем, из стоячего положения медведь выглядел не менее опасным, чем когда она сидела на земле. – А вы из Агатовой чайки?

Ворчание стало угрожающим каким-то. Это значит нет?

Или это значит, что данная особь – настоящий зверь из дикой природы, а не оборотень с цивилизованной человеческой половинкой?

– Или из ближайшего городка? Забыла, как он называется…

Медведь трубно взревел, на секунду-другую подняв голову к небу, и тяжело опустился на все четыре лапы. Показалось даже, будто под его весом земля содрогнулась.

– А-а-а!! – завопила Арнетти и ломанулась в противоположную от медведя сторону.

Только бы добраться до дороги, только бы добраться… не станет же зверь преследовать её до самых замковых ворот?

Только бы добраться… и не помереть по пути.

Запыхалась она быстро. Ошалевшее от внезапной нагрузки сердце частило у горла, лёгкие жгло, в боку кололо и отчаянно мешалось всё, что только могло мешаться. Джинсы скинни вдруг оказались слишком узкими и стесняли движение, балетки не годились для бега по пересечённой местности и норовили слететь. Пышная грудь с прижатым к ней ноутом дрожала и колыхалась, добавляя непередаваемых ощущений. Берёзовая роща была куда гуще, чем виделось, когда Арнетти шла через неё неспешным шагом, колючие плети кустарника больно хлестали по открытой части рук и цеплялись за футболку. За спиной что-то хрустело и трещало, чудилась тяжёлая поступь догоняющего её медведя.

Только бы добраться.

Хрипло, рвано дыша, Арнетти бежала и бежала не разбирая дороги, а бесова роща почему-то всё не торопилась заканчиваться. Под ногой что-то хрупнуло, ощутимо кольнуло через тонкую подошву балетки. Арнетти подпрыгнула, вильнула и неожиданно по глазам ударила, ослепляя, вспышка света, словно фары у автомобиля включились.

Отлично. Теперь ещё не видно ни зги.

Позади зазвучали отчётливые шаги, в спину толкнулся… обычный человеческий мат. Арнетти заметалась в круговороте заплясавших перед глазами белых пятен, рванулась в одну сторону, в другую, запнулась леший разберёт обо что. Затем на голову обрушился ливень.

Ливень? Ну а он-то когда начался?!

Ледяные струи хлестали наотмашь, одежда за считанные секунды вымокла до нитки, холодные пряди волосы облепили шею. Прояснить зрение не удавалось, вместо белых пятен глаза заливало бегущими по лицу каплями. И вокруг как-то очень уж резко, внезапно потемнело. А ведь ещё несколько минут назад и небо было ясным, в безобидных пушистых облачках, и солнышко светило да пригревало, и ни единого намёка, что вот-вот хляби небесные развернутся.

Куда бежать?

И где медведь?

Арнетти покрутилась на месте, смутно различая толстые чёрные стволы деревьев, совсем на берёзовые не похожие. И много их как! Слишком много для небольшой рощи.

Подошва балетки вдруг со смачным чавканьем проехалась по грязи, и ногу в мокрой обувке рывком увлекло куда-то в неизвестность. За одной ногой последовала вторая, а там и всё тело рухнуло на землю, не в силах противостоять тяготению. Сыра-мать землица оказалась не только сырой и на диво неприветливой, но и чрезвычайно неровной и Арнетти не просто упала, а покатилась вниз по склону. Не иначе как чудом не перевернулась, не завалилась на бок, ни за что по пути не зацепилась и ни во что не врезалась с разгону. Проехалась по невысокому, относительно пологому склону прямо на попе, в вихре брызг и грязи, и застыла на дне оврага, соображая судорожно, закончилось всё или ещё сюрпризы будут?

Раскатисто шумел ливень, заглушая все звуки, кроме отдающегося в ушах заполошного стука сердца. Губкой набухала щедро напитанная влагой земля. Высоченные – даже со дна оврага видно, что не берёзки ни разу, – деревья тянулись далёкими кронами к низким тёмным тучам. До боли сжав руки, обнимающие залитый ноут, Арнетти сидела в грязи среди узловатых обломанных веток, мелко-мелко дрожала и пыталась понять, что, собственно, произошло.

Медведь.

Бегство от медведя.

Берёзовая роща, в мгновение ока превратившаяся в неведомую лесную чащобу.

В ином мире всякое, конечно, бывает и случается тоже разное, что не всегда в мире людей встретишь, но чтобы зелёные насаждения едва ли не на глазах мутировали в невесть что?

Теперь за компанию с телом и зубы стучать начали. По коже мурашки нескончаемым табуном бегут, и мокрая одежда кажется противным ледяным панцирем.

И холодно становится.

И общая повышенная сырость ощущается особенно остро.

– Барышня?

Арнетти подняла глаза на противоположный склон, начинавшийся всего-то в паре метров от её ног, но никого сквозь серую пелену ливня не увидела.

Галлюцинации?

– Барышня? – прорвался сквозь шум дождя мужской голос.

Арнетти обернулась к склону за своей спиной и наконец заметила мельтешащую наверху, среди деревьев, тёмную, непропорционально широкую фигуру.

– Барышня, с вами всё в порядке? – обеспокоенно вопросил незнакомец, поймав наверняка ошалевший взгляд Арнетти. – Подождите, я сейчас спущусь.

Арнетти отвернулась.

Ну, по крайней мере человек, не медведь.

Спустя минуту он и впрямь оказался рядом, хотя Арнетти не представляла, как можно спуститься – а не скатиться, – с этой грязевой горки. Отбросив с дороги ветку-другую, встал сбоку, наклонился к Арнетти, с тревогой всматриваясь в её лицо. Некоторая непропорциональность фигуры объяснялась просто: мужчина одет в широкий чёрный дождевик, скрывающий настоящие очертания фигуры. Прячущий большую часть лица капюшон низко надвинут и с его края ручьями стекала вода.

– Как же вас так угораздило? – риторически поинтересовался незнакомец.

– А г-где… – Арнетти ещё раз огляделась.

Мало ли где мог притаиться её преследователь?

– Что?

– М-мед-дведь…

– Медведь? – со странной интонацией повторил мужчина.

– Медведь… б-большой… я от него бежала… и вот я тут…

– Вы бежали от медведя?

– Д-да… а п-попала сюда… как попаданка, – нервный смешок вырвался сам собой.

– Давайте я помогу вам встать, – незнакомец потянулся к Арнетти.

А давайте. Что-то нет уверенности, что она подняться самостоятельно сумеет.

– Только вам придётся отпустить этот… эту штуку.

Какую штуку?

Мужчина ткнул пальцем в район ноута.

Ни за что!

В подтверждение Арнетти отрицательно помотала головой.

– Я бы и рад отнести вас на руках, но, к сожалению, я уже не так молод, ловок и силён для подобных упражнений. Да и в нашей местности не слишком-то удобно расхаживать с девушками на руках.

И вдруг надорвётся ненароком? Весу в Арнетти было… было, в общем.

Много и разного. Как говаривала бабуля, хорошего человека должно быть много, и иногда, в минуту душевной невзгоды, Арнетти повторяла себе нехитрую эту фразу вместо мантры.

– Л-л-ладно, – смирилась Арнетти и, кое-как разжав сведённые руки, попыталась передвинуть ноутбук под мышку.

– Она очень ценная? – техника удостоилась исполненного сомнений взгляда.

– Д-да… – выдавила Арнетти и добавила на всякий случай: – Для м-меня.

– Ясно.

Реквизировать явно мешающийся ноут незнакомец не стал и осторожно помог Арнетти подняться.

– Я б-балетку п-потеряла… – пожаловалась Арнетти, в процессе подъёма заметив прискорбное отсутствие обуви на левой ноге.

И в пределах видимости, что характерно, туфли тоже не было.

Сгинула, предоставив хозяйке дивную возможность оценить все прелести прогулки босой по насквозь промокшему лесу.

– Что потеряли?

– Бал-летку… туфлю… ай!

– Что такое? Наступать больно?

– Да… я ногу подвернула… или сломала… нет, всё-таки подвернула… если бы сломала, было бы больнее… я так думаю.

Придерживая застывшую на правой ноге Арнетти, мужчина наклонился вновь, глянул на поджатую босую левую.

– Похоже на ушиб.

– А вы врач?

– Нет.

– Целитель? – и как в Тёмном княжестве лекари зовутся? – Или знахарь?

– Нет. Пойдёмте. Мой дом находится неподалёку, там вы сможете переодеться в сухое и согреться. И ногу вашу осмотрим как полагается.

* * *

Дом и впрямь находился неподалёку. Мужчина шёл уверенно, с твёрдым пониманием, куда и зачем идёт, хотя и подлаживался под черепаший шаг Арнетти, спотыкания, шатания и неловкие попытки прыгать на правой ноге. Наступать на левую было больно и не только от возможного ушиба – не шибко приятно и удобно шлёпать в одной туфле через чащу. В какой-то момент деревья резко, безо всякого перехода, расступились, и взору предстала поляна, наполовину теряющаяся за стеной ливня, и двухэтажный дом, водружённый на толстые деревянные сваи. Под ногами вильнула тропинка, и мужчина повёл Арнетти прямиком к освещённым окнам. Со всеми предосторожностями помог подняться по ступенькам высокого крыльца на крытую террасу и не успел повернуть к двери, как та распахнулась, являя темноволосую девушку в длинном голубом платье.

– Папа! – воскликнула она и тут разглядела постороннюю даму, почти что повисшую на её отце. В тёмных глазах на круглом личике отразилось закономерное удивление. – Папа, что произошло? Где Бентон?

– Задержался, должно быть, – в проёме мужчина пропустил Арнетти вперёд, и она, ухватившись свободной рукой за дверную раму, с горем пополам запрыгала внутрь. – Вместо твоего брата в логе неподалёку нашлась она. Барышня, а теперь позвольте-ка мне забрать эту вашу штуку. Обещаю, ничего с ней не случится, и она вернётся к вам в целости и сохранности.

Ноут Арнетти отдала неохотно, но всё-таки отдала.

Во-первых, он леший знает сколько пробыл под дождём и неизвестно, был ли скорее жив, чем мёртв, или наоборот.

Во-вторых, техника сильно бэушная и для посторонних особой ценности действительно не представляла. Всего-то и было, что музыка, картинки и тексты.

В-третьих, судя по фасону платья на девушке и упорному именованию ноутбука «штукой», местное население вообще не в курсе, что это за зверь такой и с чем его едят.

Последний факт несколько настораживал. Обитатели Агатовой чайки и обслуживающий персонал более чем продвинутые и в большинстве вопросов ничем не отличались от соотечественников Арнетти из мира людей. В ближайших к замку городах с пониманием технологического прогресса другого мира вроде тоже был полный порядок, а раз этот мужчина и его дочь не узнают обычный ноутбук…

То куда она попала?

И как попала?

И, что немаловажно, как отсюда выбираться?

Девушка прошмыгнула следом за отцом и закрыла дверь. Мужчина передал Арнетти дочери, и та провела нежданную гостью в просторную комнату с растопленным очагом. Помогла сесть на табуретку перед огнём, выудила откуда-то отрез небелёной ткани, протянула. Арнетти взяла, вытерла лицо и шею и попробовала промокнуть волосы. Текло с неё словно с плохо отжатого белья, по полу от двери до очага змеилась цепочка грязных следов и тёмных пятен. И сама она, поди, выглядит не лучше, вымокшая насквозь, грязью обляпанная по самую макушку и с карими глазами размером с пятак. Мужчина задержался у порога, снимая плащ и высокие сапоги, а девушка внимательно осмотрела гостью, охнула, всплеснула руками и убежала к лестнице.

Арнетти тоже осмотрела.

Не себя – комнату.

Обстановка простая, скромная, навевавшая ассоциации с жизнью в деревне в веке этак позапрошлом. А может, и в прошлом, сельское житьё-бытьё не городское, меняется мало и медленно. Судя по мебели, помещение служило и столовой, и гостиной, и рабочим кабинетом. На стенах с полдюжины незатейливых акварельных пейзажей в деревянных рамах, на спинке дивана вышитое покрывало. Освещалась комната зажжёнными свечами и парой ламп, только не электрических, а масляных. В одном углу лестница на второй этаж, в другом широкий проём, ведущий на кухню, – со своего места Арнетти могла разглядеть угол стола и часть громоздкой старинной плиты.

– Меня зовут Бернар Бернард, я здешний лесничий, – прозвучал голос мужчины за спиной Арнетти. Она обернулась, и он указал на лестницу. – Моя дочь Ринда.

Он действительно немолод. Роста, пожалуй, среднего, грузный, короткие тёмно-каштановые волосы, широкое лицо и зеленовато-карие глаза, смотревшие на гостью со сдержанным вопросительным интересом. Одет просто: коричневые штаны, жилет и синяя рубашка, никакой вычурной изысканности прошлого века, коей отличался огненный властитель Светлого княжества.

– А вас как зовут? – Бернар опустился на корточки рядом с табуреткой, склонился к босой ноге Арнетти.

– Ар… Арнетти.

– Как вы оказались в том логе? – и касался он легко, бережно, вопреки возникавшему невольно ощущению, что человек он тяжёлый, неповоротливый и грубоватый.

– Говорю же, меня м-медведь преследовал. Б-большой такой, бурый… я б-бежала, а потом вдруг попала под дождь, и роща берёзовая превратилась в настоящую чащу. Я оступилась, проехалась на зад… упала в овраг. Всё.

– Где вы встретили медведя?

– Нед-далеко от Агатовой чайки…

– Агатовой чайки?

– Ну да… это резид-денция тёмного к-князя…

– Знаю, – кивнул Бернар и заметно помрачнел.

– Что? – насторожилась Арнетти.

– Агатовая чайка далеко от этих краёв.

– Далеко? Насколько… далеко?

Далеко, если пешком? Или на любом виде транспорта далеко? И как-то некстати вспомнилось, что на этой стороне, несмотря на наличие всяких полезных вещей из мира людей, большинство по-прежнему предпочитало добираться из одной точки в другую либо верхом, либо на конном экипаже.

Либо порталом, но его кто-то должен открывать.

По лестнице с топотом сбежала Ринда с ворохом вещей в руках, свалила всё на диван и снова убежала, на сей раз на кухню.

– Это… хотя бы Тёмное княжество? – а то кроме княжеств Светлого и Тёмного здесь есть территории, принадлежащие людям, демонам и леший знает кому ещё. Меньше всего хотелось застрять там, где она не сможет апеллировать к дружеским связям со вторыми половинками сиятельных князей.

– Тёмное, – ответил Бернар и выпрямился. – Ушиб.

– Ушиб? – Арнетти недоверчиво глянула на собственную грязную ступню.

– Да. Неприятно, но не смертельно.

Погремев чем-то на кухне, Ринда вернулась с наполненным водой тазиком и тряпочкой.

– Папа, ты не мог бы?..

– Конечно, – согласился Бернар. – Принесу мазь.

– Какую… мазь? – растерялась Арнетти.

– Для вашего ушиба, – пояснил мужчина и ушёл.

– О, не беспокойтесь, – Ринда поставила тазик на столик возле очага и передвинула столик ближе к гостье. – Это наш семейный рецепт мази, даже людям помогает.

– Как здорово, – пробормотала Арнетти.

Ринда засуетилась, помогая избавиться от мокрой одежды и поддерживая, когда Арнетти приходилось вставать. Вода в тазике тёплая, но обтираться влажной тряпочкой, попутно выплясывая на одной ноге перед очагом, – удовольствие маленькое. Особенно когда привыкла мыться нормально, в ванне, где есть горячая вода из крана и душ. Сразу чувствуешь себя попаданкой в какое-нибудь недомагическое средневековье.

– Вы человек? – догадливо поинтересовалась Ринда.

– Да.

Чего уж отрицать очевидное?

– У нас тут людей немного, всего десятка два-три на весь угол. А вы же не из нашего края, верно? То-то, гляжу, одежда у вас больно чудная, на острове ничего подобного никто не носит…

– Где-где?

Может, ослышалась?

– У нас таких вещей не носят…

– Я имею в виду, где не носят – на острове?

– Да, – Ринда с искренним удивлением посмотрела на замершую перед огнём гостью. – Вы что, не знаете?

– Не знаю чего?

– Мы все на острове живём, что на озере Туманов, и остров наш так и называется – Медвежий угол.

Резко захотелось сесть. Возможно, мимо табуретки.

Вскоре после официального объявления Юлиссы, лучшей подруги Арнетти, избранницей правителя Тёмного княжества, случилось им познакомиться поближе с картой подконтрольных князю территорий. Любопытно было посмотреть, что собой представляет государство, занимающее порядка четверти этого мира. И, помнится, озеро Туманов привлекло внимание одним из первых – немалыми своими размерами, названием, что так и просилось на страницы романа, и местоположением. А располагалось оно на севере, почти у самых границ княжества, дальше как раз территории демонов начинались. Относительно Агатовой чайки озеро и впрямь находилось далеко, фактически на противоположной стороне княжества.

Стоп. Медведь загнал её в Медвежий угол?

– Медвежий… угол?

– Медвежьи кланы тут испокон веков живут, потому и остров так назвали, – Ринда подала длинную белую рубашку.

Арнетти покорно натянула одёжку, мимолётно порадовавшись, что девушка верно оценила фигуру гостьи и не стала предлагать платье из своего гардероба. Рубашка же ночная, до пят, закрытая и достаточно широкая, чтобы Арнетти в неё поместилась.

– Садитесь сюда, – Ринда подвела Арнетти к деревянному креслу-качалке, стоявшему по другую сторону от очага, затем накинула ей на плечи большой шерстяной платок. – Вот так.

– Медвежьи кланы?

– И не один, – с готовностью закивала девушка. – Но на острове и другие оборотни есть, вы не подумайте, будто здесь только мы живём.

– Оборотни? – категорически не получалось подобрать другие слова, кроме как растерянно повторять за собеседницей.

– Волки есть, лисы и русалки… правда, русалки в озере живут, не на острове…

– Мы?

– Мы, – Ринда выпрямилась и нахмурилась. – Мы медведи.

– Медведи?

Мишки, кругом одни мишки…

Вот и дописалась на старости лет про всяких попаданок и истинные пары для оборотней – взяла и сама угодила прямёхонько в берлогу к медведям. И добро бы к какому-нибудь властному бруталу, нелюдимому, угрюмому, однако жутко сексуальному, с непременными кубиками на идеальном прессе и желающему исключительно свалившуюся на его голову девицу. Но нет, медведь отнюдь не привлекательный мускулистый пластилин, сводящий с ума одним своим видом, а вполне себе обычный мужчина с обычным же телосложением и внешностью, давно не юноша и даже взрослая дочь в наличии имеется.

– Оборотни-медведи. И я, и папа, и братец мой, – Ринда с подозрением присмотрелась к Арнетти. – А вы что, оборотней никогда не видели?

– Видела. У меня подруга есть, Али, она волк-оборотень…

Только Али сейчас на той стороне и не получится ни позвонить ей, ни написать. Телефон остался в сумке, сумка на злосчастной полянке возле речки, а полянка с речкой где-то далеко-далеко. Вместе с Агатовой чайкой и порталами, через которые можно в родной мир вернуться. Да и толку-то от смартфона там, где нет вышек сотовой связи…

Точно… портал!

Бернар вернулся в комнату, неся в одной руке стеклянную банку, наполненную чем-то зеленоватым, вязким на вид, а в другой дымящуюся чашку.

– Выпейте, – он подал чашку Арнетти.

Она взяла, понюхала не без опаски и осторожно пригубила горячий напиток. Похоже на травяной настой без намёка на что-то покрепче.

– Я принесу с кухни скамеечку, – предложила Ринда, споро собрала кучей мокрую одежду Арнетти, тазик и тряпочки для обтирания и умчалась.

– Кажется, я поняла, что произошло.

– И что же?

– Когда я бежала от медведя… ну, того, на которого наткнулась возле Агатовой чайки… я бежала, и вдруг вокруг вспыхнуло что-то белое, что меня ослепило и дезориентировало, – затараторила Арнетти, торопясь поделиться озарением. – Тогда я не сообразила, что это могло быть, а теперь догадалась. Это был портал! Потому я и оказалась так далеко от резиденции князя, сделав при том всего-то несколько шагов. Я прошла через портал и попала на ваш остров. Непонятно, правда, откуда взялся сам портал…

Бернар бросил предостерегающий взгляд поверх макушки Арнетти и опустился на одно колено. Ринда принесла короткую низкую скамеечку, поставила на пол перед креслом и на неё приладили пострадавшую ногу. Бернар открыл банку, щедро зачерпнул содержимого и принялся намазывать на заметно припухшую щиколотку. Мазь холодила и пахла не розами и даже не ароматизаторами, якобы идентичными натуральным, но жаловаться и противиться было глупо. В конце концов, никто не заставлял оборотня вести к себе домой найденную в лесу отсыревшую дамочку, ещё и странно одетую по местным меркам.

– Спасибо большое, – поблагодарила Арнетти, маленькими глотками прихлёбывая настой. – А вы не подскажете, на острове есть стационарный портал или что-то вроде того?

– Нет, – ответил Бернар.

– Что вы, у нас порталами мало кто пользуется, потому постоянного нет, – добавила Ринда.

– Вы никогда не покидаете пределов острова? – засомневалась Арнетти. – И к вам никто не приезжает?

– Почему же, и мы покидаем, и гости бывают, хоть и редко, – возразил Бернар. – Обычно к нам на пароме приплывают, а связь с большой землёй поддерживаем через русалок.

– Хорошо, и когда ближайший паром?

– Паромы у нас раз в седмицу ходят, – отозвалась Ринда.

– Раз в неделю? – опешила Арнетти.

А она всегда считала, что это в её микрорайоне общественный транспорт плохо ходит.

– Да, – в голосе Ринды прозвучал неподдельный восторг, словно не может быть ничего лучше и быстрее парома раз в неделю.

– Нынче дожди заряжают часто и подолгу, – Бернар с усилием выпрямил спину, обозрел критичным взором щиколотку в зеленовато-бурых разводах от ещё не впитавшейся мази. – Сезон у нас такой. Потом туманы…

– Туманы?

– Из-за них и озеро так назвали, – подхватила Ринда. – Туманы затягивают его от края до края, поднимаются от воды и до самых небес.

– То есть в туман и непогоду паром никуда не отправляется, – резюмировала Арнетти очевидный факт. – И как надолго… туманы с дождями?

– На три-четыре месяца, – Бернар поднялся.

Сколько-сколько?!

Даже неприятный запах мази беспокоить перестал. Раздражающий запашок можно пережить, но три-четыре месяца на острове в туманах?

– И вы всё это время никуда не выходите?

– Выходим. Но на большую землю не плаваем.

– А если… если потребуется что-то?

– У нас есть всё необходимое. А для передачи срочных сообщений можно обратиться к русалкам.

Судя по обстановке и одежде хозяев дома, представления жителей острова и Арнетти о необходимом несколько разнились.

– Послушайте, я искренне благодарна за вашу помощь, но я не могу остаться на вашем… наверняка замечательном острове на такой срок, – заговорила Арнетти, надеясь, что тон её сумеет донести до медведей всю сложность положения незваной гостьи. – У меня есть родители, которые будут волноваться, если я не вернусь…

И которым она сказала, что поедет к подруге на пару недель. А прошло от этой пары… два дня точно.

– …и друзья…

Вот, когда Арнетти не вернётся к вечеру в замок, Юлисса хватится её, поднимет тревогу и разыщет во что бы то ни стало, даже если половину этой стороны на уши поставить придётся.

– Моя подруга Юлисса – невеста князя Дэймитри, – выдала Арнетти самый веский аргумент из имеющихся в запасе.

Отец и дочь переглянулись, и отчего-то почудилось в их взглядах сомнение в высоком статусе нечаянной визитёрши.

– Разве у Его сиятельства есть невеста? – подтвердила подозрения Ринда.

– Есть.

– Я думала, только племянница… для которой отбор ежегодно проводят, и она женихов всяких перебирает…

– Племянница уже замуж вышла, – жители славного острова с красноречивым названием вообще знают, что в княжестве происходит?

– Да-а?

– Как давно? – спросил Бернар.

– В июне свадьба состоялась. Этого года, – добавила Арнетти на всякий случай.

– Нет, я имею в виду, как давно у Его сиятельства появилась невеста?

– Зимой. Тоже в этом году.

Точнее, это был январь. И с той поры минуло… да уж порядка девяти месяцев. Или десяти. То есть достаточный срок, чтобы о смене статуса правителя узнали не то что подданные, но весь мир.

Ага, как бы не так!

– Тяжело вам тут, наверное, без интернета, – пробормотала Арнетти, силясь оценить масштабы катастрофы.

Воистину, попасть – не напасть, в попаданстве б не пропасть.

– Без чего? – не поняла Ринда.

– Проехали, – отмахнулась Арнетти.

– Куда?

Арнетти глотнула ещё настоя, уже жалея, что в него не добавлено чего покрепче.

– Арнетти, вы можете написать записку для ваших родных или друзей и сказать, куда и кому точно её отправлять, – предложил Бернар. – Когда дождь закончится и если час будет не слишком поздний, я схожу на берег и передам ваше послание русалкам. У них своя почтовая служба, доставляют быстро везде, где есть водные пути.

– А если поздний?

– Тогда завтра. Не переживайте так, дожди в это время года идут часто, но не круглосуточно, да и туманы опустятся не сразу.

– Я могу сама сходить. Скажите только, куда идти…

– Не сможете, – возразил Бернар нарочито ласковым тоном. – Хотя бы день-два вам следует держать ногу в покое и регулярно наносить мазь. Чужак по нашим дорогам без проводника не пройдёт, а заблудиться на наших тропках легче лёгкого. И порой добираться куда-либо у нас лучше в зверином обличье, нежели в человеческом.

– Хорошо, – смирилась Арнетти с неизбежным. – Бумага и ручка… э-э… перо у вас найдётся?

* * *

Дождь не переставая лил до позднего вечера и закончился, лишь когда солнце давно уже опустилось за горизонт.

Арнетти сидела там, где её посадили, водрузив пострадавшую ногу на скамеечку, и с надеждой всматривалась в тёмную пелену за ближайшим окном. Надежда отчаянно дёргалась и трепыхалась, не желая сдаваться, но часы на полке над очагом неумолимо отсчитывали время и с каждым новым началом круга минутной стрелки трепыхания становились всё слабее, рискуя вскоре почить в муках.

Следовало признать, что сегодня домой она не вернётся – даже если подразумевать под домом Агатовую чайку, а не родную квартиру в мире людей. Да и попасть туда, откуда она столь неудачно выпала, в тот же день можно лишь посредством портала, коего на острове нет и в помине.

И завтра-послезавтра тоже.

И через неделю. То есть через неделю возможно, но только если письмо доберётся до места назначения в рекордно короткие сроки и сразу попадёт в руки адресата. Или Юлисса раньше выяснит, куда вдруг провалилась подруга и как её оттуда вызволять.

Писать пришлось остро заточенным чёрным грифелем, обёрнутым бумажным клочком. На замечание про перо, гусиное или какие там ещё птицы для этого дела используются, отреагировали довольно оригинально: посмотрели на Арнетти так, словно она оскорбила местное национальное достояние, и с толикой возмущения заверили, что обитатели Медвежьего угла хоть и живут в лесу, но вовсе не пещерные дикари. После чего предоставили три грифеля разной длины на выбор и стопку шероховатой бумаги и придвинули к креслу столик. Задавив на корню порыв расписать свои злоключения в виде рассказа, Арнетти коротко набросала, что случилось и где она находится, и постаралась подробно, разборчиво вывести адрес и имя получателя. Конечно, у Агатовой чайки не было адреса в привычном Арнетти представлении, но каждый житель Тёмного княжества знал, что это за замок, где находится и кто его владелец. И уж в Агатовой-то чайке точно знали, кто такая Юлисса.

Бернар забрал письмо и дальше оставалось только ждать и надеяться.

Ринда навела порядок и ушла на кухню. Бернар то заходил в комнату, то уходил, то снова приходил, порождая закономерные подозрения, что гостья попросту ему мешает, не давая заниматься тем, чем он занимался бы в такой вот дождливый вечер. Вероятно, сидел бы в занятом Арнетти кресле, грелся у огня в ожидании ужина и слушал мерный рокот за окном. Или что-то полезное делал, или чем там оборотни-медведи могут заниматься в свободное от хозяйственных дел время. Несколько раз Арнетти слышала, как Бернар настойчиво втолковывал что-то дочери, но шум дождя глушил и без того тихие разговоры, не позволяя вычленить даже отдельные слова. Ринда возражала, однако неуверенно, робко и постоянно оглядывалась на ведущий в гостиную проём. Если Арнетти не успевала отвернуться и девушка перехватывала её взгляд, то тут же умолкала и жестом показывала отцу, что сейчас не стоит продолжать беседу.

Знать бы ещё, о чём именно они спорят. И касается ли предмет их разногласий её, Арнетти?

Или она и есть оный предмет?

И где, кстати, ожидавшийся брат, Бентон вроде?

Поужинали втроём, за столом в гостиной – если, разумеется, эту общую комнату можно назвать гостиной. По окончанию трапезы Ринда убрала со стола и приготовила для гостьи спальное место на диване. На втором этаже, как поняла Арнетти со слов девушки, располагались три спальни: Ринды, отсутствующего брата и отца. Комнаты маленькие, лишних кроватей нет и пускать постороннего в спальню брата не дело. Гостевых апартаментов, как в большом замке, у них отродясь не водилось, а может, госпожа Арнетти расскажет немного об Агатовой чайке? Она, Ринда, всю жизнь провела на острове и мир по ту сторону озерной глади видала только во время недолгих визитов на большую землю, да и те не простирались дальше леса на том берегу, ближайшего городка и ярмарок. И о замке князя она совсем чуть-чуть слыхала, но хочется же разузнать поподробнее, особенно если из первых уст.

Арнетти рассказала. Вести устный сказ ей всегда было тяжелее, чем описывать на бумаге, даже условной, однако Ринда слушала несколько сбивчивую, неуверенную речь с каким-то полудетским предвкушением чуда, восторгом в карих глазах и приоткрытым ртом. И наверняка слушала бы ещё полночи, если бы поднявшийся в спальню Бернар не спустился и не напомнил дочери, что не следует утомлять гостью.

Длина обтянутого тёмно-зелёным плющом дивана была достаточной, чтобы Арнетти со своим не столь уж маленьким ростом на нём уместилась, но чрезмерной мягкостью он не отличался. Положенный на сиденье тюфяк и подушки ситуацию спасали не сильно. Нормально на диване категорически не лежалось, постоянно ворочаться с бока на бок не позволяла ширина, и беспокойные мысли бродили по кругу в голове, словно арестанты на прогулке в тюремном дворе.

Благодаря невесть откуда взявшимся медведю и порталу она оказалась на другом конце княжества. Попадание случайное, Бернар ожидал возвращения сына, а не какой-то корпулентной дамочки, которую, ко всему прочему, ещё пришлось тащить в свой дом и давать приют. Потом выяснилось, что Бернар и его дочь – оборотни-медведи, а место попадания зовётся Медвежьим углом. Не многовато ли мишек за раз на одну незадачливую блондинку?

Медведи, медведи… интересно, какова вероятность, что загнавший её в портал медведь был оборотнем с острова Медвежий угол?

Сто процентов.

Хотя бы потому, что в простое совпадение в данном случае не верилось от слова «совсем».

А сколько шансов, что злополучный медведь и есть отсутствующий братец Бентон?

Восемь из десяти точно.

Или даже девять.

По крайней мере, невостребованный детективщик в Арнетти уверял, что так оно и есть и думать иначе глупо. Непонятно, правда, почему Бернар не озвучил очевидную версию попадания гостьи в овраг, да и вообще за весь вечер не упоминал о сыне, во всяком случае, при Арнетти. И Ринда редко про брата говорила, а когда говорила, то на отца косилась настороженно.

Что ж, ответ на вопрос «кто виноват?» найден. Теперь разобраться бы с «что делать?»

Покрутив различные варианты так и этак, Арнетти пришла к неутешительному выводу, что по любому оставалось лишь ждать. Можно поискать альтернативные способы вернуться в цивилизацию, но, сколь Арнетти помнила карту княжества, озеро Туманов окружало широкое кольцо лесного массива, и мало было просто перебраться с острова на большую землю. По этой земле до Агатовой чайки ещё топать, топать и топать… долго идти, короче.

Рефлекторно попытавшись перевернуться с одного бока на другой, Арнетти едва не сверзилась с дивана. В последний момент с некоторым трудом удержалась-таки на краю, села, оглядела тонущее в потёмках помещение. Огонь в очаге слабо теплился, за окнами с задёрнутыми занавесками в цветочек царила тишина. Откинув одеяло, Арнетти осторожно спустила ноги с дивана на холодный пол, встала и отправилась на поиски… санузла.

Удобства в медвежьей берлоге, вопреки ожиданиям, были не во дворе и не за кустиками в лесу, а в доме, в крошечном закутке рядом с кухней. Арнетти туда уже водили и, несмотря на определённую допотопность размещавшейся там деревянной конструкции, туалет внутри куда лучше туалета снаружи.

Одна проблема – нет света.

То есть источники света были, но ведь их ещё зажечь надо! А как зажечь ту же свечу, если под рукой нет спичек? Понятно, что местные жители чем-то зажигают и свечи, и лампы, но вот чем? И Арнетти не Юлисса, огонёк щелчком пальцев не создаст.

Гостиную Арнетти преодолела без труда, хватаясь за те предметы обстановки, что выглядели поосновательнее и не сдвигались от лёгкого толчка. На кухне оказалось похуже, но если держаться стола, то пройти вполне можно. Всего-то раз зацепилась за стул… главное, никто не упал, ни стул, ни она. Только стул громыхнул, а у Арнетти вырвалось одно непечатное слово. И дверца искомая нашлась даже в потёмках. Арнетти распахнула тонкую дощатую створку и помедлила на пороге, вглядываясь в черноту.

Может, оставить дверь приоткрытой? В конце концов, обитатели дома наверху, спят себе крепко, сон десятый видят…

Кое-как управившись и чуть не прищемив себе пальцы крышкой, Арнетти поковыляла обратно. Дошла до выхода с кухни и замерла, увидев, как по ступеням лестницы спускается Бернар, похожий на привидение в длинной белой ночной рубашке. Мужчина неспешно, крадучись пересёк гостиную, присмотрелся к подушке и мятому одеялу на диване, с шумом втянул воздух – всё же общение с оборотнем приучает замечать мелочи, свойственные их виду, – и резко обернулся к Арнетти.

– Арнетти? – в имени прозвучал невысказанный вопрос.

– Я тут… того… в дамскую комнату ходила, – сообщила и похромала к дивану.

– Куда?

– В дам… эм, в туалет.

– Понятно, – Бернар отступил, пропуская её к спальному месту и не сводя цепкого изучающего взгляда, хорошо ощущающегося даже в полумраке. – Вам следует быть осторожнее.

– Я осторожна.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы покалечились ещё больше.

– Я не настолько неаккуратна, – Арнетти улеглась, накрылась одеялом, и Бернар неожиданно потянулся его поправить. Хорошо хоть, не подоткнуть. – Спасибо.

– Не за что. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Бернар ушёл – а ходит-то тихо, человеческим слухом не всегда звуки его шагов улавливались, – и Арнетти закрыла глаза, попыталась всё-таки заснуть.

Как говорилось в известной человеческой сказке, утро вечера мудренее.