Я смотрела на мужчин.

А мужчины смотрели на меня.

Вернее, смотрел лишь один.

Второй вальяжно развалился в кресле, в мою сторону демонстративно не глядел и вниманием удостаивал исключительно собственные ногти. Причём изучал их столь пристально, придирчиво, что будь я его мастером по маникюру и впору было заподозрить, что клиент категорически недоволен проделанной работой и сейчас на меня вывалят ведро с помоями, точнее, с выговором.

А на маникюр он ходит, зуб даю.

И вообще в мужские салоны. Потому как такая броская, привлекательная внешность нуждается в постоянной, неустанной полировке, иначе что останется от её блеска?

– Согласно акту дарения, составленному госпожой Найрой Наирам и заверенному от седьмого числа сего месяца…

Мужчина, смотревший на меня – а заодно уж и на нотариуса, сидящего подле меня, – старался выглядеть невозмутимым, спокойным и сдержанным, будто ничего особенного нынче не происходило, но случалось сплошь и рядом, и оттого не должно удивлять. Его лицо с резкими чертами не столько канонично красиво, сколько интересно тем, кому нравятся необычные мужские типажи. Каштановые волосы зачёсаны назад и собраны в короткий хвостик, под голубой рубашкой угадывалось худощавое, жилистое тело. Тёмные синие глаза наблюдали за мной сквозь стёкла очков, длинные пальцы неспешно вертели серебристый стилус. То ли поддержания образа ради, то ли привычка.

– …осуществляется передача прав владения тремя субъектами согласно условиям контракта, заключённого субъектами с госпожой Найрой Наирам пятнадцатого числа месяца…

Второй хорош, словно глянцевая обложка мужского журнала. Тёмно-каштановые волосы, непроницаемые карие глаза, идеально вылепленное надменное лицо. И, уверена, столь же идеальное, подтянутое, умеренно подкачанное тело. Они явно ровесники, оба этих мужчины, но кажутся разными, будто берега двух континентов.

– Простите, – спохватилась я. – Вы сказали, тремя?

– Что? – нотариус умолк, глянул на меня недоумённо поверх очков, сползших на кончик носа.

– Вы сказали, тремя субъектами… то есть мужчинами?

Он перевёл взгляд на лежащий перед ним планшет. Пролистнул страницу-другую открытого документа, нашёл глазами нужное место в тексте.

– А, да, тремя, госпожа Лавандэ. Госпожа Наирам располагала тремя субъектами, заключившими с ней контракт…

И мы с нотариусом в едином порыве посмотрели на мужчин, сидящих напротив, по другую сторону длинного стола.

Мужчин двое.

– Он опаздывает, – ответил первый преспокойно. – С ним порой случаются приступы некоторой непунктуальности. Он ещё юн и оттого немного… легкомыслен и необязателен.

Юн? Это на сколько же юноша юн?

Им обоим, пожалуй, лет тридцать или чуть больше.

Мне чуть меньше.

А третьему, похоже, ещё меньше.

И зачем я согласилась?

Спьяну согласилась.

На трезвую голову я такой подарочек никогда бы не приняла.

– Присутствие каждого субъекта при оглашении договора дарения обязательно, господин. Но раз оглашение уже начато в присутствии двоих… то что уж тут поделаешь, – нотариус пожевал губу.

Поправил очки.

И вернулся к зачитыванию документа. Ему, лысеющему человеку веса немалого и габаритов изрядных, хотелось поскорее выполнить свои обязанности, разобраться со всей этой ситуацией престранной и забыть о ней, как о глупом сне поутру. Услуги его оплачены как положено, иначе он бы здесь не сидел и не занимался осуществлением передачи прав владения мужским гаремом от одной хозяйки к другой на законных основаниях.

Гарем.

Мужской.

На контракте, заключённом, разумеется, с добровольного согласия всех сторон, условия коего каждая из них обязана соблюдать.

И отныне я обязана тоже, как если бы сама заключила этот контракт.

Из перечня прав и обязанностей сторон следовало, что я как хозяйка должна позаботиться о свежеприобретённом гареме, обеспечить мужчин всем необходимым и сделать так, чтобы они ни в чём не нуждались до истечения срока, указанного в контракте. Взамен мужчины будут холить, лелеять и ублажать хозяйку всеми способами, какие только придутся ей по нраву. Они обязаны её сопровождать, всесторонне удовлетворять, исполнять её маленькие капризы и быть верными, преданными и понимающими. Каждая сторона должна придерживаться заранее оговорённых условий во всех сферах жизни, включая интимную.

То есть мне предстоит оплачивать салоны красоты этой лощёной картинки? Да у меня столько денег отродясь не водилось!

А может, потому Найра и подарила свой гарем первой попавшейся случайной знакомой, что не смогла его содержать? Хотя содержала же она его год, или два, или когда там заключили контракт… и вела себя так, будто количество денег её не волнует по причине их достатка.

Когда денег не хватает, количество их ох как заботит!

Меня, например, заботило.

Вот прямо сейчас и заботило.

И в перспективе, отдалённой и не очень.

Нотариус скрупулёзно, пункт за пунктом, зачитывал условия договора нынешнего и предыдущего. Тон его не менялся, оставаясь монотонным, равнодушным, независимо, шла ли речь о проживании субъектов, их поведении с хозяйкой или допустимости каких-либо действий в постели.

Выражение лица первого мужчины тоже не менялось.

Второй успел изучить свои ногти, пальцы и всю кисть холеной руки. Засим счёл, что более ничего, представляющего для него интерес, в этом кабинете нет, и, похоже, решил вздремнуть. Он сполз по спинке чёрного кожаного кресла. Зевнул не скрываясь. И веки смежил. Затем дёрнулся вдруг, едва ли не подскочив, выпрямился и одарил коллегу по гарему глубоко возмущённым взором.

И я поняла.

Коллега пнул того по ноге под столом.

Он поймал мой взгляд и вежливо, скупо улыбнулся. Второй мазнул по мне равнодушным взором, словно я пустое место, и уставился в окно, будто непоседливый школьник, не знающий, чем занять себя в ожидании конца урока.

– Госпожа Лавандэ, подпишите, пожалуйста, здесь. И здесь. И ещё здесь…

Взяв предложенный нотариусом стилус, я послушно вывела свою подпись везде, куда указал короткий палец.

– Ознакомьтесь, будьте добры. От вашей стороны требуется подпись лишь одного субъекта.

Почему-то я не сомневалась, что расписываться будет первый.

Нотариус закрыл документ, что-то нажал на планшете и плоский белый короб принтера на тумбочке за нашими спинами ожил, заурчал. Нотариус встал, собрал выплюнутые принтером листы бумаги и торжественно вручил мне документ, подтверждающий, что отныне я гордая владелица мужского гарема в три головы, на которые у меня совершенно нет денег.

– Электронная копия документов также поступит на указанный вами адрес почты. Примите мои поздравления, госпожа Лавандэ.

– Благодарю, – я забрала бумаги, сложила в любезно протянутую папку и поднялась.

Первый встал тоже.

А красавчик нет. Задницу от кресла он соизволил оторвать лишь под строгим, выразительным взглядом коллеги и каждое его замедленное, ленивое движение пронизывало нарочитое нежелание что-либо делать. Даже с кресла вставать.

Покидать кабинет нотариуса.

И выходить на оживлённую, залитую солнцем улицу.

Первый снял очки.

Второй, наоборот, выудил из внутреннего кармана пиджака солнцезащитные и надел, спрятав глаза за чёрными стёклами.

А они высокие. И второй заметно выше первого. И я перед ними стою, мнусь, документы эти треклятые к груди прижав.

Я бы не назвала Найру красавицей или соответствующей ныне модным стандартам женской красоты. Но она высокая, роскошная и эффектная, о таких женщинах ещё говорят – манкая. А я… пожалуй что обычная. Не слишком красивая, всяко не роскошная и не столь эффектная. Но и серой мышью я себя не считала.

И я представить себе не могу, что чувствуют эти мужчины, подписавшие контракт с одной женщиной и внезапно оказавшиеся подаренными другой.

– Что ж, – первый первым же нарушил затягивающееся молчание. – Раз всё так сложилось…

– Ден!

– Лёгок на помине, – пробормотал второй, по-прежнему глядя куда угодно, но только не на меня.

– Тай, – произнёс первый, посмотрев поверх моей головы.

Я обернулась и уткнулась носом в букет роз, невольно вдохнув исходящий от них аромат. Белоснежные и розовые, бледного нежного оттенка и более яркого, насыщенного цвета. Цветочные головки обрамляла шуршащая персиковая обёрточная бумага, а выше искрились весельем смеющиеся карие глаза.

Похоже, это и есть недостающий третий субъект.

Он и впрямь моложе коллег, пусть бы не настолько, как можно вообразить после замечания первого. Роста где-то между первым и вторым, каштановые волосы топорщились непокорными кучеряшками. На губах, обрамлённых лёгкой щетиной, играла широкая обаятельная улыбка, вкупе с цветами должная произвести на меня неизгладимое впечатление.

– Это Тай, наш младшенький, – представил его первый так, словно симпатичный Тай действительно приходился им обоим младшим братом.

– Чрезвычайно рад знакомству, – заверил Тай пылко. – Это вам, прекрасная госпожа.

– Благодарю, – я свободной рукой приняла букет.

Что, в общем-то, было не слишком удобно: в одной руке цветы, в другой папка с документами, на плече сумка, зажатая между боком и локтём.

– Подлиза, – донеслось недовольное бормотание.

– Дениз, – продолжил знакомство первый и указал на долговязого своего коллегу. – Юлиан.

Отличное имя! Прямо идеально ему подходит.

– Лайла Лавандэ. Хотя вы уже слышали…

– Я нет, – возразил Тай и протянул руку к папке. – Давайте подержу.

Папку я отдала. Даже если он сейчас схватит её и с победоносным гигиканьем умчится вниз по улице, потрясая документами, словно древним знаменем поверженного врага, кража бумажного экземпляра ничего не решит. Помимо электронной копии на почте, данные уже внесены в соответствующие реестры в системе.

– Где вы припарковали свой аэрокар? – осведомился Дениз.

– Нигде. Я взяла такси.

А будь я дома, и вовсе воспользовалась бы общественным транспортом. Интересно, если я скажу, что не располагаю личным транспортом, это сильно понизит мой рейтинг в глазах гордого красавца Юлиана?

– А, точно, вы же из…

– Фрейзы.

– И что она потеряла в Антране? – Юлиан ко мне не обращался и вообще к кому бы то ни было, но я сочла нужным ответить:

– То же, что и большинство тех, кто прилетает в курортную зону Антраны. Отдыхала.

– Значит, вы остановились в отеле? – реплику Юлиана Дениз опять оставил без внимания.

Я кивнула.

– В «Лазмаре».

– И когда вы возвращаетесь во Фрейзу?

– Через два дня.

– Отдых подходит к концу?

– Да. Точнее, отпуск.

– Может, ты уже спросишь наконец? – вновь подал голос Юлиан.

– Что я должен спросить? – Дениз одарил его неожиданно усталым взглядом родителя, утомлённого капризами своих детей.

– Мы что, тоже должны тащиться в эту Фрейзу?

– Да.

– Почему?

– Потому что таковы условия контракта.

– Я не подписывал с ней, – Юлиан небрежно качнул головой в мою сторону, – никакого контракта. Контракт я подписал с Найрой.

– И когда ты в последний раз видел Найру?

Я Найру последний раз видела позавчера, во время злополучной пьянки в баре недалеко от отеля. А вчера, пока я маялась от закономерных последствий оной, мне позвонил нотариус и сообщил, что госпожа Наирам дарит мне свой гарем. К слову, за три дня нашего с Найрой знакомства и совместного времяпрепровождения я ни разу не видела её ни с одним из этих трёх мужчин.

– Мы вас проводим, – предложил Тай. Широкая сияющая улыбка не сходила с его уст, точно приклеенная намертво.

Он мягко, едва касаясь, развернул меня спиной к остальным и встал рядом, словно предлагая мне обозреть убегающую под уклон улицу, пёстрые дома старой застройки в четыре-пять этажей по обеим её сторонам, прохожих на тротуарах, блестящие аэрокары, тихо скользящие на малой высоте над проезжей частью.

– Куда вас отвести? В отель? Или в ресторан? Или, быть может, на набережную? А хотите окрестности посмотреть? Я их хорошо знаю, могу показать множество интереснейших мест…

А можно мне домой, и чтобы никогда больше не видеть нечаянный этот подарочек в тройном размере?