Вот уже несколько недель Скавей бродил по диким землям Заграничья. Не раз ему казалось, что он напал на след. Среди стволов мерещились то заплетённые лозой руины, то остатки древней дороги, то статуя с выветренным от времени лицом. Но опять и опять дорога оказывалась руслом высохшего ручья, руины — нагромождением плитняковых скал, а статуя — мёртвым деревом причудливой формы. Всё впустую. Скрытый город был где-то рядом, но никак не желал показываться. Должно быть, Скавею не хватало чего-то важного, заветного, ведомого одним итту-харам, но можно ли называть магом того, кто бросает дела на полпути и позволяет тайне победить себя?

Время, отведённое на поиски, катилось к концу. Но перед тем как вернуться к учителю Фалиндору для отчета, Скавей собирался сполна вычерпать остаток срока.

Приметы в который раз завели в тупик. Засыпанная хвоей твёрдая земля сменилась пружинящими мшаниками с пучками жёсткой травы. Пространство меж сосен заросло густым подлеском, который скоро превратился в редкие искорёженные деревца. Под ногами захлюпало. Дохнуло сыростью и одуряюще резким ароматом болотных цветов. Над водой, устланной сетью сплетённых трав, висела еле заметная дрожащая рябь. Гиблое место, порченное хаосом.

Скавей досадливо плюнул. Соваться туда — себе дороже. Придётся обходить.

Он вернулся по своим следам, успевшим заполниться водой, пробрался через густые заросли ивняка и взошёл на полусухую гриву. Пространство меж редких сосновых стволов отсюда просматривалось насквозь. Топь. Только топь и ничего кроме. Лес будто онемел. Ни щебета, ни сорочьего треска. Ни жужжания слепней, ни звона мошки. Лишь стонали и скрипели на ветру высокие сосны да неслось издалека басовитое гудение, похожее на шум жучиных крыльев.

Скавей спустился с холма с другой стороны. Он найдёт новый путь — упорства ему не занимать. Может, именно в этих гиблых землях ему наконец повезёт. Может, именно он сумеет отыскать один из древних скрытых городов со всеми его несметными сокровищами и тайнами. Может, именно его имя войдёт в историю как первого из людей, нашедшего ключ к загадке?

Заросшая звериная тропа ускользала из-под ног, норовила обернуться обманкой. Солнце то и дело било в глаза, проглядывая сквозь разрывы облаков. Скавей раздвинул ветки ив и снова оказался у порченой воды.

Болото хихикало, пускало пузырьки из-под корней, манило золотистым зайчиком, отразившимся от глади бочага, издевательски грозило скрюченной трёхпалой лапой — искалеченной верхушкой гнилой ольхи.

Довольно. Скавей развернулся. Сверху, с гривы, виднелась ещё одна еле заметная стёжка, и вроде бы, она вела в обход. Скавей сощурился на солнце, вспоминая направление, и не спеша двинулся туда. Тайны — капризные любовницы. Они не терпят торопыг.

И снова та же тишина, разбавляемая только собственным дыханием да хлюпаньем под ногами. Да ещё тем далёким гудением, которое то стихало, то опять маячило на грани слышимости.

Скавей и сам не понял, как снова оказался у того же бочага. Чёрную крючковатую ольховую лапу трудно было с чем-то спутать. Лес водил. Морочил голову. Не давал идти по прямой. Скавей усмехнулся. Вот и ещё одна верная примета.

Однажды, несколько лет назад, он уже попадал в подобное место. В тот раз они с Алатеей так и не смогли пробиться сквозь завесу и найти путь к скрытому городу. А позже, сколько ни возвращались в те края, хоть с Йервом, хоть с самим учителем, даже близко подобраться не сумели. Сегодня он один, но и опыта у него прибавилось.

Скавей ощутил лопатками взгляд и обернулся. Во рту загорчило. Сзади бесшумной призрачной стеной накатывал туман. Лизал бледными языками кочки и траву, заглатывал целиком крючковатые деревца. Туман на болотах не редкость, но этот походил на обыкновенный не больше, чем меч на перочинный ножик. В том, как двигались его белёсые крылья, отрезая обходные пути, сквозила недобрая воля. Зря Скавей радовался, что в здешних землях не встретил ни одного хтона! Мелочь — не в счёт. Строил теории, будто они не любят близости к скрытым городам. Всё чушь! Вот она, разгадка. В дрянных заражённых болотах выкормилась крупная тварюга, подожравшая остальных. Потому и звериные тропы заросли.

Он бы тоже предпочёл обойти тварь стороной. Или, по крайней мере, принять бой на своих условиях.

Направленное движение мысли в щит, встроенный в левый наруч, — и амулет ожил. Развернулся полупрозрачным узорчатым диском в два локтя шириной. Туман не дрогнул. Плох тот щит, что привлекает внимание хаоса. На магию, наоборот, хтоны слетались, как мотыльки на свет. Хорошо, что поблизости был только один.

Скавей беззвучно шевельнул губами и резко выдохнул, запуская изменение.

Что такое туман? Всего лишь мелкие капли воды, повисшие в воздухе. Подтолкнуть их проще некуда — чуть укрупнить, придать веса и…

Туманный язык, подобравшийся к магу ближе других, набух влагой и осыпался крупным коротким дождём. За ним с плеском осели белёсые крылья. Дольше всего держалось ядро, плотное, непроглядное. Через несколько ударов сердца сдалось и оно. Скавей присвистнул сквозь зубы. Тварь-из-тумана оказалась крупнее, чем он ожидал. Гигантское, высотой с человека, сегментированное тело на четырёх разномастных парах ног. Ещё одна пара топорщилась на спине. Голову с фасетчатыми глазами венчали ветвистые, как у оленя, рога. Тонкий хвост вился по земле и терялся в топях. Нелепое, но смертельно опасное существо. Как множество других, порождённых хаосом.

Меч скользнул из ножен. Хтон неторопливо качнулся и вдруг сиганул, одним прыжком покрыв два десятка шагов. Скавей отскочил, отмахнулся мечом. Лезвие скрежетнуло по хитину, не оставив и царапины.

Тварь встала на дыбы. Грудная броня распахнулась, обнажив зубчатые челюсти. Хищно разомкнулись жвалы, раззявилась пасть. Хтон подался вперёд, пытаясь накрыть добычу собой. Скавей увернулся, перекатился и тут же встал на ноги. Главное, подальше от воды. Если увязнет хоть немного — это конец.

Тварь недовольно хрюкнула и коротким движением развернулась. Слишком шустрая и ловкая. Чересчур неуязвимая. Она привстала и снова шатнулась на Скавея. Удар пришёлся на щит, отдался в плече. Скавей ткнул остриём в сочленение хитиновой лапы — впустую! — и тут же отпрыгнул назад, дальше от бочага. Теперь можно было колдовать спокойней, не ожидая, что искажённое болото схватит за пятки. По крайней мере, не сразу.

Скавей приказал. Воздух вокруг головы чудовища мгновенно нагрелся и вспух раскалённым пузырём. Шкура почернела. Один глаз с хлопком лопнул, обнажив синевато-чёрный череп. Тварь завизжала. Визг вворачивался в уши, вынуждал зажмуриться. До Скавея даже сквозь щит донеслась волна жара.

Он скользнул вбок, заходя к хтону со слепой стороны. Сощурился, усилием мысли уплотняя влагу на лапах чудовища, сжимая в кристаллическую решётку. Те заблестели стеклянной коркой. Рывок. Короткий выпад. Меч глубоко воткнулся в колено. Сустав хрустнул и брызнул вонючей жижей. Нога подломилась.

Тварь завизжала, одним разом сбросив оковы, будто их и не было. Скавей попытался отпрыгнуть, но не успел. Зазубренная лапа шибанула в щит. Маг дрогнул и оступился. Нога по колено провалилась в яму, незаметную между кочками. Проклятье!

Чудовище навалилось, вдавливая добычу глубже в болото. Челюсти щёлкали и скребли по прозрачной поверхности щита. Вторая ступня тоже всё глубже уходила в мох. Скавей заморозил влагу под ногами. Присел, одновременно сжимая пласт воздуха вокруг себя — и резко отпустил, выпрямляясь. Плеснула вода. Чудовище проскользило по слою изморози на пару шагов назад и замерло. Недоумённо затрясло одноглазой харей.

Скавей вытолкнул льдом утонувшую ногу и метнулся вбок, одновременно сплетая чары. Из болотной почвы и мха соткались копья, блеснули сталью. Взмах пальцами — и они устремились вперёд. Большинство отскочило от хитиновой брони, но одно чиркнуло по морде, задев второй выпуклый глаз. Другое застряло в сочленении тела.

Тварь взревела и встала на дыбы. Челюсти на груди щёлкали. Из роговых отростков на голове повалил туман. То, что Скавей принял за ещё одну пару ног, оказалось недоразвитыми крыльями наподобие стрекозиных. Чудовище с треском расправило их. Затрясло, загудело, нагоняя белёсые клубы. Из грязи и топей выпростался длинный хвост. Хлестнул наотмашь, наугад. Скавей крутанулся, принимая его на щит, но всё-таки угодил под удар. Зазубренный конец хвоста распорол левый рукав и глубоко оцарапал кожу.

Чудовище взъярилось, значит, он задел его всерьёз. Разумеется, не смертельно — таких тварей нелегко убить. Но попытаться необходимо.

Скавей велел туману выпасть дождём. Древко болотного копья уже начало распадаться, помягчело, обвисло, но наконечник ещё торчал в щели между головой и грудью. Скавей прищёлкнул пальцами, и остриё изменилось. Растаяло, потекло маслянистым, густым. Хитин вокруг раны начал чернеть. Ещё один хороший удар в это же место — и!

Чудовище не дало такого шанса. Оно развернулось и бросилось бежать, быстро перебирая оставшимися ногами. Скавей кинулся за ним. Наскоро сотворённые из чего попало копья отскакивали от гладкой спины. В следах твари будто сами собой открывались протоки и ямы, наполненные гнилой водой. Скавей перемахнул одну, по тонкому мостку из затвердевшего воздуха перебежал другую — и остановился. Земля впереди расползалась, как ветхая рубаха. Над каждой лужей отпечатком хаоса рябил, колыхался воздух.

Чудовище проломилось сквозь сплетённые ивы и исчезло. Должно быть, ухнуло в топь. Там отлежится, восстановится и пойдёт искать пищи в новых местах.

С этим Скавей уже ничего не мог поделать. Мог только порадоваться, что ближайшие поселения остались в нескольких днях пути отсюда, и понадеяться, что тварь не станет уходить далеко от порченного болота и удовольствуется окрестным зверьём.

Н-да. Оставалось только надеяться. И запомнить место, чтобы через время вернуться сюда, желательно, не в одиночку. Скавей вздохнул. Коснулся щит-амулета, и светящийся диск с тихим шипением втянулся в наруч. Левая рука выше локтя пульсировала болью.

Маг осторожно пробирался по клочкам сырой земли и травяным кочкам, пока наконец не вернулся к высокой гриве. Там всё было по-прежнему — так же стонали и скрипели сосны, так же гулял ветер. Но бор уже не казался вымершим. В кронах перепискивались пичуги. По стволу сбежала белка, в несколько прыжков пересекла расстояние до другого дерева и взлетела наверх. Значит, чисто, можно устроить привал.

Длинная, от плеча до локтя, рана выглядела отвратительно. Края опухли и покраснели, в середине просматривалось чёрное. Скавей сглотнул. Придётся жечь, пока хаос не сожрал его изнутри. Ему не раз случалось видеть последствия, и они были всяко хуже ожога. Он стиснул челюсти, резко выдохнул и повёл пальцами вдоль раны, от плеча — вниз, воспламеняя тонкий слой воздуха. Кожа багровела и чернела, по сторонам от воздействия вспухая кровянистыми пузырями. Воняло палёным.

Скоро всё было кончено. Возможно, он сжёг лишнего, но лучше так, чем через пару дней отнять всю руку. Скавей достал из сумки плоскую коробочку с заживляющим порошком и щедро присыпал рану. Затем обессиленно прислонился к сосновому стволу и прикрыл глаза. Сейчас он чуть-чуть отдохнёт, перекусит и пойдёт дальше. Всего одну минуточку.

Скавей спал.

И одновременно шёл по сумрачному лесу, неуловимо схожему с сегодняшним. Сперва он пытался запоминать путь, но скоро бросил. Пейзаж дрожал и менялся с каждым шагом, как это бывает только во сне. Широкая утоптанная тропа превращалась в непролазный бурелом, заплетённый вьюнком, а стоило оглядеться по сторонам, отыскивая проход, как все вокруг заполоняли тонкие частые деревца, как на пожарище. Скавей прорвался через них, миновал приметную сдвоенную сосну, выросшую из одного корня, и вдруг очутился у городской стены. Сложенная из белых плотно пригнанных друг к другу каменных блоков громада возвышалась на пять человечьих ростов и тянулась вправо и влево, сколько хватало глаз. У Скавея пересохло во рту и часто забилось сердце. Древний скрытый город. Неужели он наконец нашёл его?

Скавей сощурился от яркой белизны, ещё раз внимательно оглядывая стену, и внезапно заметил вдалеке фигуру человека. Тот обернулся и оказался юной девушкой с коротко стриженными рыжими волосами. Она удивленно-испуганно округлила глаза, будто ожидала увидеть не его, а кого-то другого. Скавей хотел что-то сказать ей, успокоить, но внезапно земля между ними затряслась, разверзлась, и из-под камней показался туманный хтон.

Скавей вздрогнул и проснулся.

Закатное солнце слепило. Левую руку при каждом движении дёргало болью, но следов хаоса в ране не осталось. Он облегчённо выдохнул. Похоже, легко отделался. Повезло. Хотелось бы задержаться подольше и продолжить поиски, но пора было уходить. Но перед этим отправить отчёт.

Скавей открыл сумку и вынул помещённую меж тонких дощечек стрекозу длиной в полторы ладони. Освободил её из выемки, подержал аккуратно в пальцах, подул тёплым воздухом. Насекомое быстро согревалось, возвращалось к жизни. Минута или две — и крылья дёрнулись, сбрасывая сонное оцепенение, зазубренные лапки зашевелились. Скавей привязал к тельцу стрекозы свёрнутый в трубочку тонкий лист бумаги и подбросил посланницу в воздух. Та стремительно набрала высоту, унося письмо.

Вот и всё. Скавей в последний раз осмотрелся по сторонам. Вдалеке, там, где чудовище ухнуло в топь, собиралась чуть заметная дымка. Над водой тянулось тихое басовитое гудение.

На обратном пути его не водило. Лес отпустил пришельца так легко, как будто весь день мечтал, чтобы он поскорее убрался.

* * *

Над головой Скавея светило жаркое послеполуденное солнце, а в десяти метрах впереди стеной стоял дождь. Не редкость на границе между пределами. Разрозненные лоскуты обитаемого мира лежали далеко друг от друга, и только магия связывала их переходами.

Позади осталась часовня. Защитные знаки на кровле, хоть и смотрелись потёртыми, дышали скрученной в пружину силой. Доброе место, чтобы пересидеть час опасности. Хмарям и хтонам нет в неё хода. Сейчас внутри было пусто, и на дороге ни души. Что ж, не удивительно. В такие времена немногие пускаются в поход по узким изломанным хаосом путям.

Откуда-то послышался тонкий звон, зудящий, похожий на комариный. Ощущаемый не ушами, а чем-то другим внутри черепа. Кто-то творил волшбу, не слишком далеко отсюда. Скавей обернулся, но ничего не увидел. Звон длился ещё несколько секунд и затих. Вряд ли неизвестному магу требовалась помощь.

Скавей поплотнее запахнул плащ, оберегая левое плечо, поправил перевязь, надвинул на лоб капюшон и шагнул в дождь.

Местность переменилась. Широкие буковые и кленовые леса остались позади. Обочина заросла черёмухой и лещиной, полупрозрачной по весеннему времени и неприятно сырой. Очень скоро Скавей заметил в пролеске просвет и сошёл с дороги. Он собирался обойти Тальвийский предел по дуге, вдоль внешнего края границы, не заходя в обжитые земли. Так будет и быстрее, и проще.

К утру распогодилось. Золотистые солнечные лучи плясали в воздухе, отблёскивая то от лужи, то от уцелевшей прошлогодней паутины, увешанной тяжёлыми, будто стеклянными, бусинами. Шагалось легко и споро. Оставалось пройти вдоль защитной границы и свернуть у ручья, чтобы через пару часов после полудня выйти к дороге на Хатт.

Внезапно Скавей услышал звуки, которых здесь не должно было быть. Он прислушался. Нет, не примерещилось. Где-то неподалёку разговаривали дети. Звонкие голоса далеко разносились меж поредевших елей. Детям не место в заграничье, если только… Если только это не уловка очередной хаосной твари, приманивающей свежее мясо. Скавей нахмурился. Или если кто-нибудь из ребят не оказался настолько же глупым и самонадеянным, каким в юные годы был он сам.

Беззаботные голоса оборвались тревожным свистом страж-амулета. Раздался крик, отчаянный и жуткий.

Сырые ветки хлестали по лицу и плечам. Скавей выскочил к прогалине и резко остановился.

На открытом месте в воздухе висела тварь. Безобразное раздутое тело размером с огромную тыкву, втиснутое в улиточий панцирь, бахрома толстых медузьих щупалец. Чудовище дёргалось, но не могло сдвинуться с места. Один ребёнок был совсем рядом с ним, ещё трое — в шаге от монстра. Рыжая лохматая девчонка визжала, выставив вперёд ладони:

— Нет! Не смей! Не надо!

Воздух вокруг неё звенел от магии.

Она походила на девушку из сна, как младшая сестра.