— Это безумие! — заявила моя подруга Женька.

Еще пару недель назад я с ней, возможно бы, и согласилась. Дело не в том, что я предвзято относилась к суррогатному материнству, но примерить это к себе не могла. Поэтому Женю я понимала — какая здравомыслящая девушка в двадцать пять лет согласится стать инкубатором для чужого ребёнка?

Брошенную подругой брошюру кладу на журнальный столик, и мы с Женькой смотрим друг на друга.

— Ты сошла с ума, Куликова! Спятила! — слова свои она подкрепляет красноречивым жестом, покрутив пальцем у виска.

— Ой, Жень, уймись уже, — морщусь, шлепнув её по руке. — и так башка разламывается, проблем выше крыши, а ты, вместо того, чтобы поддержать, взяла на себя роль моей мамаши!

— Да будь у меня такая дочь, как ты, я бы с пеленок вдолбила ей, что быть женщиной это рожать собственных детей, а не вынашивать чужих, продавая их, будто они цыплята!

— Я всё решила, — упрямо заявляю, давая ей понять, что спор бессмысленный, и переубедить меня она не сможет даже под дулом автомата.

Помолчав и покусав губу, Женька вскакивает с дивана и разводит руками.

— Ну, ясное дело, сама себе хозяйка, ты же у нас сроду никого не слушала! Самостоятельная, видите ли! Ну, скажи мне, на кой тебе это надо? Дело в деньгах?

— Ты прекрасно знаешь… — тихо говорю, отводя глаза.

Нет, на понимание со стороны Женечки рассчитывать не приходится, но я её не осуждаю. Да расскажи я кому другому, что решилась стать суррогатной матерью, чтобы оплатить долг своего мужа, меня бы сочли сумасшедшей. Но факт таковым оставался, Андрей оказался в должниках у очень влиятельного человека, взял кредит в его банке под баснословные проценты, а погасить не смог.

Мы давно присматривали квартиру, чтобы переехать из этой старой холупы и жить по-человечески, и вот однажды Андрюше подвернулся шанс купить трехкомнатные хоромы в центре города, и он, не посоветовавшись со мной, ринулся оформлять кредит. Риэлторская контора, как позже выяснилось, вела нечестную игру, продавала один дом дважды или трижды, а потом, свернув поле деятельности и уничтожив все активы, исчезала в тумане, и доверчивым «счастливчикам» доставался кот в мешке плюс долги…

Но и это было не самым нашим большим несчастьем. Полгода назад Андрей попал в аварию, травмы были несовместимы с жизнью, и он скончался на третий день, так и не придя в сознание. А я стала вдовой…

Банкир настойчиво требовал погашения кредита, грозил подослать коллекторов, а уж как эта братия выколачивала из недобросовестных должников, рублики, я знала очень даже хорошо благодаря всё той же Женьке, которая имела несчастье столкнуться с этими товарищами.

Взять сумму с огромными нолями мне было неоткуда, родители жили в деревне, занимались фермерским хозяйством, пенсия у них небольшая по меркам города, да я бы и не осмелилась сесть на шею старикам. У друзей тоже занять такие деньги не получалось, все они под стать мне, простой люд, со своими семьями и заботами. Выход мне виделся один — найти приличную супружескую пару и заключить с ними договор на суррогатное материнство, предварительно обговорив, что назначенное вознаграждение мне крайне необходимо сейчас.

Женька еще битых два с лишним часа кудахтала надо мной, увещевала, уговаривала одуматься, кричала, обижалась, а устав со мной бороться, заявила, что участвовать в этом фарсе не хочет.

После её ухода, раз, наверное, в двадцать пятый пролистав брошюру, я хватаю телефон, сверяясь с номером, указанном на буклете, и звоню в центр ЭКО. Затаив дыхание, накручиваю на палец шнур, и торопливо тараторю, услышав вежливое «Перинатальный центр, слушаю Вас!»:

— Добрый день! Я бы хотела уточнить, занимаетесь ли вы проблемами зачатия и суррогатным материнством?

***

Женщина в белом халате приветливо мне улыбается, мягкой рукой похлопывает по плечу, и мы медленно движемся вдоль стены с вывешенными красочными рекламными призывами. Этот центр, «Солнышко», довольно известный в нашем городке, отзывы в интернете только положительные, знакомые, которые обращались сюда рожать, тоже в восторге, и я мысленно убеждаю себя, что делаю всё правильно.

Татьяна Михайловна подробно рассказывает, как именно работает клиника, какие необходимо сдать анализы, добавляет, что клиенты у них весьма приличные люди, и платят, как правило, достаточно щедро за оказанные услуги.

Меня слегка коробит. Услуги… как будто такие, как я, действительно инкубаторы для выращивания цыплят, а не отчаявшиеся женщины, по причине нужды решившиеся на серьезный шаг!

— Пройдёмте в мой кабинет, и там всё обговорим. — приглашает меня следовать за нею Татьяна, и я, глазея на семейные пары, или счастливых молодых девушек с животом, думаю о том, что скоро тоже быть может, стану ходить вразвалочку, поддерживая спину рукой…

— Присядьте, сейчас я выпишу Вам направление на обследование. — поправляет стильные очки на переносице доктор, и пытливо смотрит на меня, севшую скромно на краешке стула. — Вы ведь твердо решились, не передумаете?

— Нет. То есть, да, я решила. И пожалуйста, не надо меня отговаривать. — стараюсь придать голосу уверенности, а внутри замирает от волнения, и дрожат пальцы.

— Что ж… Своих детей у Вас нет, как я поняла? — роется в ящике стола она, и я, потупив взгляд, киваю.

— Н-нет, — запнувшись, признаюсь, и вскидываю глаза, почувствовав неладное, — но ведь это не имеет значения, верно? Если у меня нет проблем со здоровьем, это же неважно, рожала ли я когда-нибудь?

— Дело в том, что мы всерьез подходим к своему делу, Александра Игоревна, — строго перебивает она, и снимает очки, — естественно, лучше, чтобы суррогатная мать уже имела роды, и ребенок у неё рос крепеньким. Клиенты требовательно относятся к запросам, тщательно проверяется, нет ли в семье потенциальной роженицы заболеваний, передающихся по наследству. Реже у нас заключают сделки и с первородками, как правило, такие женщины тяжелее переносят процесс расставания с малышом, и у заказчиков могут возникнуть трудности. Поэтому, Вы понимаете, нам ни к чему подобные эксцессы, но…

— Значит, я зря пришла? — с упавшим сердцем сникаю я.

— Вы не дослушали, — раздвигает она пухлые губы в улыбке, и наклоняется, толкнув ко мне по столу папку. — мы готовы пойти на уступки. Ознакомьтесь, здесь полный перечень того, что Вам предстоит сделать в первую очередь. Желательно, — выделила она это слово, — чтобы Вы обследовались именно в нашем центре. Хорошенько всё обдумайте, и, если решите двигаться в этом направлении, позвоните мне, скажем… Дня через два — три.

Но мне не требовалось время на раздумья, я уже окончательно знала, что решение не изменю. Из кабинета Ольховской выхожу в полной уверенности, что обязательно вернусь сюда уже в совершенно другом статусе…

***

В свои тридцать два Павел Майский мог запросто представляться незнакомым людям гораздо старше по части жизненного опыта и характера. С детства воспитываемый строгой бабушкой, он ко всему относился довольно серьезно, прилежно учился в школе, закончил почти отличником — не хватило упорства, чтобы «добить» химию и физику.

Поступил в университет, но не закончил, вместе с лучшим другом ушел в большой спорт. Несколько лет посвятил себя футболу, ему пророчили светлое будущее, звали в сборную России, однако, полученная однажды травма навсегда перечеркнула это. А потом произошла трагедия, погибла его жена, которую он обожал, и жизнь перевернулась... 

После курса реабилитации Паша женился на своей школьной подруге Ольге, на тот момент ему уже исполнилось тридцать, а брак этот был скорее деловым соглашением, нежели по любви с его стороны. Оля, дочь состоятельных родителей, была очень избалована, и уже спустя пару лет их союз с Павлом начал трещать по швам.

Теперь единственным выходом из положения она считала рождение ребёнка, но и здесь имелась весомая закавырка — известная топ-модель, «лицо» модного журнала и телеведущая не желала становиться жирной коровой и ближайшие три года сидеть дома с малышом. Поэтому мужу она твердо заявила, что подозревает, будто не может иметь детей, и без особого труда уговорила пройти обследование, чтобы выяснить, возможно ли для неё в принципе стать матерью.

Бесконечные поездки по клиникам и центрам ЭКО изматывали Майского, но он мужественно терпел, надеясь, что Ольга всё же сможет забеременеть, и общий ребёнок снова их сблизит, а она перестанет изводить его беспочвенными сценами ревности и истерик.

Все врачи в один голос твердили, что Оля здорова, и надо просто подождать, набраться терпения, но как раз ждать-то она и не хотела. Увещевания матери, уговоры Павла и хмурое молчание отца не возымели действия, женщина упрямо заявила, что ей нужен ребёнок.

В конце концов, устав от бессмысленных слезных скандалов, Паша предложил жене какое-то время пожить отдельно. Ничего того, что тотчас вообразила Ольга (приплетя сюда не только любовницу, но и тайную семью мужа с детьми) он, конечно и в мыслях не держал. Спустя день, когда супруги вернулись из кратковременного путешествия заграницу в родной городок, разразилась очередная буря.

Оля кричала, что Павел относится к ней, как к чужой, не считается с её желаниями и совершенно не стремится укрепить брак. Человеком он был не конфликтным, срывался лишь в крайних случаях, а потому ссориться с нею не стал. Присев на корточки рядом с Ольгой, взял за руки и мягко спросил:

— Всё дело в том, что я отказался ехать с тобой в это «Солнышко»? Ты из-за этого так рассердилась?

— У тебя есть другая? Скажи честно, Паша! — ринулась она в наступление, выдернув ладони из его рук.

— Нет. И ты знаешь, что это только твои фантазии. — твердо сказал он, выпрямился, и отошел к кровати. — хорошо, если тебя это успокоит, давай съездим в этот центр.

На холеном лице женщины мелькнуло удовлетворение, но она тотчас же напустила на себя надменность. И горько усмехнулась, перебирая пальцами крупные жемчужные бусины на ожерелье:

— Одолжение мне делаешь?

— Не мели ерунды. — поморщился Павел, пригладив густые темные волосы. — я тоже хочу ребёнка, не будем поднимать эту тему, мы уже сто раз её обсуждали!

Поняв, что одержала очередную победу, Оля подбежала к мужу, и, обняв его со спины, заглянула в лицо.

— Прости меня. — тоном провинившейся школьницы пропела, ласково погладив его по щеке. — я тебя вымотала… Ты терпишь мое скверное настроение, а я, как дура, накидываюсь на тебя. Это всё нервы, Паша. У моих подруг уже по одному, а то и по двое — трое детей, а я убогая, даже первого родить не могу. Вот и срываюсь.

— С утра поедем в твою клинику, заеду за тобой в десять. У меня встреча с Щегловым, это важно. Меня не было целых две недели, надо проверить, что происходит на базе.

Она кивнула, осознавая, что он прав. Павел сотрудничал с точками детского питания — детскими садами, интернатами, больницами, поставлял качественные продукты, и планировал расширять бизнес. Вмешиваться в его дела Ольга не любила, да и ей это было неинтересно. Она втайне полагала, что, если бы не помощь её отца (естественно, финансовая), Майский так и не добился бы таких высот. Но тактично делала вид, будто верит, что он самостоятельно сумел раскрутить дело на высшем уровне.

Итак, победа одержана, завтра она встретится с Татьяной, руководительницей ЭКО центра с которой уже заранее была договоренность о том, что «проблема» зачатия будет поставлена остро и категорично — выход якобы лишь один, заключить контракт с суррогатной матерью.

Идеей этой она заразилась от родственницы — жены Пашиного брата. Женщины были закадычными подругами, но, если Ольга четко выстроила свою жизнь и твердо знала, чего хочет, то более рассеянная Людочка плыла по течению, ни о чем особо не заботясь.

Несколько лет они с Сергеем пытались создать полноценную семью, но забеременеть у Люды не получалось, и тогда врачи предложили паре обратиться в центр ЭКО. Людмила загорелась надеждой, что наконец-то сможет познать счастье материнства, и в восторге рассказала Оле, что они с мужем уже начали проходить обследование в «Солнышке».

Тогда-то, отчаявшись удержать Павла иным способом, Ольга и решилась на авантюру. Супругу она еще раньше соврала, будто у нее проблемы и рожать она, скорее всего, не сможет, а уж уговорить его последовать примеру брата труда не составило. Пусть другая выносит их малыша, а там уж Оля сумеет воспользоваться этим, чтобы воздействовать на Пашку.

И вот наступило долгожданное утро…

Александра Куликова

Женька выкроила пару часов в плотном графике работы, чтобы поддержать меня. Мы стоим уже в знакомом мне коридоре, где в последние десять дней я практически адаптировалась по-свойски. Бесконечная беготня из кабинета в кабинет, сдача бесчисленных анализов, беседы с врачами, вся моя жизнь превратилась в круговерть неиссякаемых больничных будней.

Наконец, настал долгожданный день, и в руках у меня заключение о том, что здоровье позволяет мне осуществить задуманное. Женька отбирает лист, внимательно всматривается в напечатанное, а я смотрю на её рыжеволосую кучерявую голову. Мы дружим много лет, она моя опора, первая советчица, близкий человечек, всегда готовая прийти на выручку.

Татьяна Михайловна задерживается, я нервно в который раз дергаю за ручку двери её кабинета.

— Сань, от того, что ты пытаешься выворотить несчастную ручку, дверь чудесным образом не откроется. — не выдерживает Женя, строго на меня глянув.

Вздыхаю, покорно отхожу к стене, провожая взглядом семейные пары. Чуть поодаль от нас невысокая, хрупкая молодая брюнетка и привлекательный мужчина в распахнутом легком коротком пальто, они сумбурно обсуждают что-то, и я невольно прислушиваюсь.

—… Люда, я тебя прошу, не волнуйся ты раньше времени. — увещевает он, тронув жену за плечо. — ну, не нашли они подходящей кандидатуры сейчас, давай немного подождём. Неделя — другая, что от этого изменится?

— Тебе легко говорить! — сердится она, резко отстранившись, — а для меня промедление это гвоздь в крышку гроба моей надежды! Боже мой, Серёжа, ты действительно не понимаешь, что это может длиться месяцами?! Желающих больше, чем девушек, готовых стать суррогатными матерями! А я не молодею, мне, извини, скоро тридцать стукнет!

— По-твоему, я виноват в том, что Галя отказалась от сделки? — кипятится мужчина, стараясь не повышать голоса, и наши взоры пересекаются.

Что-то странное мелькает на его лице, он умолкает, и делает движение в нашу с Женькой сторону, словно намереваясь заговорить со мной. Его я точно не встречала никогда прежде, и мне становится неуютно.

— Ты его знаешь? — громким шепотом требует ответа подруга, указав на него.

— Нет.

— А что он так на тебя пялится? — обличающим тоном не унимается она, и решительно добавляет, — сейчас я ему разъясню, что тут не цирковое представление!

— Женька! — успеваю вовремя её остановить, ухватив за ладонь, и оттаскиваю подальше, где нас не могу слышать, шиплю, — ты спятила, Сазонова?! Ну, посмотрел на меня мужик, и что? Чего в бой-то кидаться? Может, обознался, за кого-то другого принял!

У неё в сумочке звякает телефон, и я с облегчением вздыхаю. Если Женечку понесёт и она сядет на излюбленного конька, тема затянется на день, а то и на два. Кто бы ей там не позвонил, готова расцеловать этого человека. А вот она, похоже, моего восторга не разделяет, хмуро и быстро, однозначно бросает в динамик несколько слов, и сует мобильный обратно.

— Это начальник. Мне пора ехать, Сань, ты справишься сама? Или выцыганить у Титова еще два часика, соврать, что зуб разболелся, и мне надо к стоматологу?

— Не-не, езжай, я что, маленькая! — с повышенной оживленностью выпроваживаю её к выходу. — я тебе позвоню, подробно расскажу, что и как. Всё, счастливого дня, дорогая!

Целую её в щеку, и чуть не силой выталкиваю за дверь. Только собираюсь вернуться к кабинету Ольховской, как за спиной раздается приятный, с хрипотцой, голос:

— Простите за бестактный вопрос, девушка… У Вас тоже проблемы с зачатием?

— Нет, у меня с этим как раз порядок. — ничуть не удивляюсь я, уже зная, что именно поэтому они с женой здесь. — а почему Вы об этом заговорили со мной?

Отвечать не спешит, странно разглядывает меня, и я хмурюсь. Он явно порывается еще что-то добавить, но не решается, и неожиданно роняет:

— Зачем вам это? Вы такая молодая и красивая, зачем Вам идти на подобную сделку и вынашивать чужой плод?

Вот те раз! А откуда ему знать, что я тут за этим, а не одна их тех, кто выбрал центр для будущих родов? И вообще, мужчина вызывает во мне дискомфорт, хотя не могу объяснить, отчего. Он улыбается, и старается загладить бестактность:

— Простите. Моя жена совершенно отчаялась, вот уже несколько лет она мечтает о ребёнке, но… — разводит руками, всё ясно и без слов, — я не хотел ничего такого обидного Вам сказать. Ради Бога, простите! Меня зовут Сергей.

Медлю, прежде чем назвать своё имя. Довольно необычно знакомиться с человеком в перинатальном центре, к тому же, если поблизости где-то его супруга. А с языка уже слетает:

— Очень приятно. Александра.

Его окликает жена, на лице мужчины отражается легкая досада. Уходить ему не хочется, и я это понимаю, что еще больше заставляет насторожиться. Он снова чуть подается ко мне, будто намереваясь шепнуть что-то на ушко, но не, опомнившись, смущенно улыбается. И вдруг, двинувшись к Людмиле, оборачивается.

— Диана, постой!

Если это относится ко мне, я в недоумении. Он не расслышал, как я представилась? Или окликнул другую? Машинально смотрю по сторонам, но в коридоре только мы трое, и доктор — мужчина, торопливо идущий навстречу. Сергей возвращается, и, украдкой оглянувшись туда, где его дожидается жена, тихо говорит, сунув мне в руки визитку:

— Вот… Мне очень нужно с тобой поговорить.

Та-ак, и когда это мы успели перейти на более дружеский тон?

— Меня зовут Саша. — твердо возражаю, мягко отодвинув его руку с зажатой в ней визитной карточкой. — Вы обознались. Всего доброго!

Пока иду к кабинету Ольховской, чувствую на себе пронзительный взгляд. Что за дурацкое недоразумение! Настроение падает вниз, но я приказываю себе не зацикливаться на странном происшествии. Ну, обознался человек, с кем не бывает…