— Да, я Вас поняла. — я стараюсь не вздохнуть, но чувство досады пересиливает, и с губ слетает-таки вздох разочарования. — пожелайте от меня Мишеньке успехов. Рада, что Вы нашли для него настоящего профессионального учителя музыки.

Ответа не дожидаюсь, и сбрасываю вызов. Телефон перекочевывает из моих рук в сумку, взгляд устремляется в запыленное окно маршрутки. А на что я надеялась? Мне изначально было сказано, причем в подчеркнутом тоне, что заниматься с Мишей я буду временно, пока родители не подберут для мальчика более достойную кандидатуру на роль музыкального преподавателя. Конечно, я могла бы отказаться, не унижать себя таким обращением, но очень нуждалась в деньгах, а потому три месяца стойко терпела невыносимо придирчивую Лизавету Павловну и её заносчивого муженька. Последний, к слову, так и норовил залезть ко мне под юбку, приходилось еще и пресекать его попытки наставить со мной рога благоверной.

Подозреваю, что причина увольнения как раз в этом. Несмотря на свой снобизм и характер стервы, Лизавета не раз давала понять, что её устраивает, как я обучаю Мишеньку, и даже раза три соизволила похвалить меня. Решительно отвергнуть поползновения её лысеющего супруга пришлось не далее, чем вчера, и вот теперь я осталась без работы. А соответственно, платить за следующий семестр будет нечем. После похорон мамы в моем бюджете словно пролетел ураган…

Мелькает мысль о том, что выход только один — бросить учебу в платном ВУЗе и искать официальную работу. И внутренний голос тотчас ехидно подначивает: «да-да, как же, все ждут с распростертыми объятиями скромницу Аврорку, умницу и красавицу, чтобы предложить самые высокооплачиваемые места!»

Газель дергается назад, тормозя у остановки, дверца со скрежетом съезжает в сторону, выплевывая поток людей, и в салон врывается морозный воздух зимнего дня. Дышать становится легче, я набираю полные легкие стужи, и медленно выдыхаю. Взгляд касается чего-то яркого, лежащего на соседнем сиденье. Машинально беру книжицу, и быстро рассматриваю со всех сторон, из чистого любопытства, что читала сидевшая рядом со мной недавно девушка.

«Не показывать лиц. Не называть имён. Не говорить «нет» — гласят переливающиеся буквы на титульном листе.

«Клуб «Искушение»» — бросается в глаза, ниже номер телефона, и зазывающая надпись «а тебе слабо познать пределы своей чувственности? Хочешь испытать себя на выдержку — звони! 29 декабря 2016 года клуб будет открыт для всех желающих, посетить Таинственную комнату. Стоимость развлечения…»

Бред какой-то. Равнодушно кладу брошюру на сиденье, и вновь смотрю в окно, на заснеженные улочки родного городка. Но спустя минуту рука тянется к рекламному буклету, и я ловлю себя на том, что вчитываюсь в строки уже основательнее. Что это за шоу, интересно? Таинственная комната, хм…

«Позвони — и узнаешь. Скоро Новый год, тебя всё равно никто не ждёт. Цена за экзотическое развлечение смехотворна, хоть раз в жизни позволь себе совершить безумный поступок!», — нашептывает внутренний голос, ехидно толкая на безрассудства. Губы пересохли, извлекаю из сумки бутылку минералки, и глотаю холодную воду.

Раскрытая на коленях книжица занимает все мысли. Мобильный уже в руке, когда только успела его выудить? После второго гудка отвечает вежливый женский голос:

— Клуб «Искушение», слушаю Вас.

Язык деревенеет, произнести хоть слово удается не сразу. Спрашиваю, как можно попасть на шоу «Познай себя», и кусаю губу, чувствуя себя совершенно развратной. Что сказала бы мама…? Девушка монотонно объясняет, я слушаю, понимая, что уже полна решимости пойти туда. «Правильно, себя, любимую, тоже нужно баловать иногда». — одобряет та, что во мне.

— Так Вас вносить в список гостей? — повторяет раз в третий заданный вопрос незнакомка.

— Д-да… — еще не поздно отступить, никуда не идти завтра, и всё.

— Мы Вас ждём. — теплеет голосок в динамике, — помните основные требования?

— Да. — шепчу я, водя пальцем по стеклу. — не называть имён, не говорить «нет», не показывать лиц.

— Славненько. — протягивает она, и, уточнив, что пропуск можно забрать на входе, озвучив названный ею ранее код, отбивает вызов.

Маршрутка сердито фыркает, и я выхожу напротив круглосуточного продуктового магазина, от него до моей высотки пять минут ходьбы. Брошюра по-прежнему у меня в руках, я засовываю её в сумку, и старательно хочу забыть о том, что меня пригласили на какую-то странную вечеринку. Само собой, ни в какой клуб не поеду…

Аврора

«Само собой, ни в какой клуб я не пойду»…

И вот я вхожу в темную комнату. Первое, что ощущаю — пряные запахи, сладким облаком щекочущие ноздри. Одна за другой вспыхивают арома — свечи, наполняя пространство мягким отблеском пламени. Сказать, что страшно, вообще ничего не сказать, трясутся руки и ноги, зубы стучат так, что приходится сцепить их плотно.

Огромное помещение… Пусто. Лишь невероятных размеров кровать посредине, на ней сваленные в кучу маленькие подушки в черных шелковых наволочках, и такая же цветом простынь.

— Добро пожаловать в свои фантазии. — насмешливо произносит свистящим шепотом молодой человек, держась позади на расстоянии пары шагов от меня.

— Что теперь? Снимать… Платье? — одеревеневшим голосом спрашиваю, но обернуться не позволяют, пригвоздив к месту руками за плечи.

— Ничего делать не надо. — слышится шорох, мне завязывают глаза кружевным шарфиком. — жди.

Ждать чего? Когда явится кто-то незнакомый, чтобы пользоваться моим телом? Стоп, я же сама этого хочу, раз стою здесь, а не сижу сейчас в своей квартирке, закутавшись в плед с любимым романом в руках. Шаги удаляются, меня пробирает озноб. Непроизвольно тянусь к повязке, но, как только касаюсь её дрожащими пальцами, раздается тихий, властный приказ:

— Не тронь!

Руки медленно опускаются, хочется ухватиться за что-нибудь. Потеря ориентира нервирует, как и кромешная тьма. На миг, в сознании колется неприятная мысль — что со мной произойдёт за эту ночь? Какой стыд, явиться в гнездо разврата, чтобы потерять девственность в объятиях… Нет, даже не просто незнакомца, но человека, ни лица, ни имени которого я не буду знать.

«Хватит ныть. Тебе двадцать лет, и ты до сих пор невинна» — просыпается назойливая особа внутри меня, и я морщусь, понимая, что этот «дефект» действительно здорово отравляет мне жизнь. Нет, я не берегу себя для кого-то конкретно, за последние два года случались и мимолетные интрижки с однокурсниками. Но до постели дело так и не дошло, вернее, не дошло до самого главного. Едва услышав, что я ни разу не была с мужчиной, ухажеры теряли ко мне интерес.

Всех парней привлекали опытные львицы, а я, глупая и неопытная, не нужна была никому.

— Ты дрожишь. — вновь тот же приятный мужской голос, интонации снисходительные, но мне нравится тембр с чуть заметной хрипотцой. — замерзла или боишься?

У него тоже завязаны глаза или…? Я моргаю, будто это поможет мне прорваться сквозь мрак, и хоть что-то разглядеть. Безуспешно, и умом-то ясно, что нужно просто расслабиться, нырнуть в неизведанность, но всё равно ужасно страшно. С губ едва не слетает "нет", но я вспоминаю условие. Это слово тут под запретом. 

— Немного. — сипло признаюсь, и задерживаю дыхание, почувствовав, как мужчина встал за моей спиной.

На мне облегающее платье цвета вишни, позаимствовала из гардероба подруги. Сама я обычно одеваюсь в более скромные наряды, и сейчас очень неудобно от того, что ткань слишком плотно обтягивает тело.

— Девственница? — угадывает он, заставив густо покраснеть.

Хорошо, что он сзади, и не смотрит на моё пылающее лицо. Или он всё-таки в повязке, как и я?

— Солги. — замочек молнии сбоку ползет вниз под давлением пальцев мужчины, я не противлюсь, покорно стою и не шевелюсь.

Солгать? А, да, слово «нет» произносить — табу. Значит, он просит сказать «да», а думает, что я не девственница, и вся моя робость просто игра? Платье прохладным шелком скользит к ногам, опутывает ступни, по обнаженной коже стекают мурашки.

«Солги»… Но ведь если я скажу «да», это не будет ложью. Может, он не любит такую экзотику, и мне даже сейчас не повезёт стать женщиной? Что, если мой потенциальный любовник раскусит меня, едва мы окажемся в постели, и тогда вышвырнет вон?

— Д-да… — нерешительно шепчу я, будь, что будет.

Возникает пауза, спину обдает легким ветерком, это незнакомец обходит меня вокруг, и вот его ладони на моих плечах, приподнимают волосы, освобождая губам простор, и я вздрагиваю от влажных поцелуев по шее.

— Не бойся, я не причиню тебе боль. Только если ты сама этого захочешь. — его голос хрипит с натугой, выдавая возбуждение, и я глубоко втягиваю пропитанный ароматами свечей воздух.

— Я не знаю, что нужно делать, — робко признаюсь, прислушиваясь к ощущениям.

— Просто будь послушной девочкой.

Происходящее немного пугает, и в то же время влечёт. Я отрезаю путь назад, выдохнув в губы мужчины:

— Научи меня…

От него терпко пахнет мускусом, от чего по моему телу рассыпается новая дрожь. Кажется, он намного выше меня, довольно плотного сложения. Не могу определить, сколько ему лет, да это и неважно. Под моими ладошками крепкие плечи и руки с твердыми бицепсами, гладкая, подтянутая кожа на животе, крутые изгибы сильных бедер.

— Не надо, не трогай моё тело… — командует он, оттесняя меня назад, и под сгибами коленок оказывается прохладная кровать. — чего ты хочешь, подчиняться или властвовать? Зачем пришла сюда? Искать острых ощущений? Или окунуться в омут неизвестности? Испытать что-то новенькое?

Его вопросы ставят в тупик. «Потерять девственность. Ты пришла, чтобы потерять девственность, так и скажи ему», — издевается внутри меня второе «я». Нет, мне стыдно говорить правду, и к этому приплюсовывается страх, что я так и не узнаю, что такое быть женщиной. Он же просил меня солгать, и я «солгала».

— Острых ощущений, — наконец, выбираю меньшее из предложенных зол, и зачем-то добавляю, — и испытать новых.

— Отли-и-ично, детка. — удовлетворенно произносит он, шурша одеждой. — сегодня у тебя их будет в избытке. Давай договоримся сразу. Слово «нет» здесь под запретом, если почувствуешь, что я перегибаю палку, или больше не сможешь вынести… чего-то… Дай мне знак.

Вот это да… Что означает «не смогу вынести»? Облизываю пересохшие губы, неловко переминаюсь с ноги на ногу, потирая свои руки, покрывшиеся пупырышками. Спокойно, сама же этого хотела, иначе бы не повелась на заманчивую рекламу!

Шум в ушах мешает сосредоточиться, приток крови гоняет по венам бешеный адреналин. Боже, во что я ввязалась? Туманные намёки незнакомца заставляют нервничать, поджимать на ногах пальцы. Секс будет с применением каких-то «игрушек»? Плети? Аж дыхание перехватывает, руки машинально тянутся к повязке, но я одергиваю себя. Он же готов остановиться, если мне что-то не понравится, значит, бояться нечего, верно? По-настоящему мне страшно лишь от того, что не смогу скрыть свою невинность, ведь боль неизбежна. Но разум утихает, на смену здравости всплывает безумие.

— Какой знак будет означать «протест»? — тихо спрашиваю, пытаясь угадать, где он сейчас находится.

— В нужный для тебя момент громко говори «грань».

Денис

На эту специфическую вечеринку я попал по приглашению друга, владельца клуба «Искушение». Само собой, о моих тайных пристрастиях знали лишь самые близкие люди, и афишировать свои предпочтения в сексуальной жизни я не собирался. У меня были женщины, которым нравилось играть в такие грязные игры, но они быстро  мне наскучивали. Хотелось чего-то неординарного, свежего, разнообразия. Сегодняшняя ночь сулила именно незабываемые ощущения…

Девушка оказалась совсем юной, и, я сразу это понял — неопытной. Тем лучше, я ведь не только люблю укрощать горячих львиц, но и объезжать диких кобылок.

Аврора

С тихим шелестом разрывается фольга, и я догадываюсь, что он разорвал упаковку с презервативом. На миг, охватывает паника, хочется бежать отсюда без оглядки, но ноги прирастают к мягкому ворсистому ковру. Что-то прохладное, кожаное, касается груди, сползает вниз по пупка, я вздрагиваю, инстинктивно свожу колени.

 —  Расслабься, не напрягайся.  — велит незнакомец, проводя предметом по моему бедру к ягодицам.  —  это называется паддл. Слышала о таком? С его помощью можно наказывать. Выпороть, например.

Я округляю глаза, всматриваясь в темноту под плотной тканью. Он шутит? Значит, я права, игра будет с применением бдсм — приемов. Я в смятении мотаю головой, еще не разобравшись толком, хочу ли испытать упомянутые острые ощущения.

— Ты меня… Выпорешь? — сглотнув ком, шепчу умоляюще.

— Только если захочешь. Ты сама решишь, нравится ли тебе это.

И снова легкие, щекочущие прикосновения паддла, уже по попке, такое чувство, что эта штуковина нечто вроде лопатки из кожи, пока неприязни он не вызывает. Но легкий налет шока всё же присутсвует, и я отчаянно смущаюсь.

— Помни, если захочешь остановить меня, дай знак. — теплые губы вскользь блуждают у меня между лопаток, и, едва я киваю, ягодицы обжигает хлесткий удар.

И еще. Еще... Вроде бы не больно, и в то же время необычно. Следом шлепок по животу, заставляющий вздрогнуть, и закусить губу. Судорожно вдыхаю, но не вскрикиваю, неожиданно осознав, что это не столь болезненно, сколь приятно. Вслед за шлепком паддла мужчина ласково поглаживает место ушиба, чуть массирует пальцами, и по телу проскакивают искорки жара.

— Нравится? — поцелуй в плечо, я сипло выдавливаю:

— Д-да...

— Я знаю это... Телесная боль тонко граничит с райским наслаждением. Не все способны жить в гармонии со своим телом, увы... Называй меня Господином. — властный тон не вяжется с нежным голосом, который звучал секунду назад.

Я молчу, ошеломленная шквалом ощущений и в целом всего происходящего. Он вскидывает мои руки вверх, запястья сковывают прочные кожаные наручники. Втиснув между моих плотно сведенных ног колено, незнакомец рывком раздвигает их, и фиксирует с помощью ремней, накинутых на лодыжки. Я оцепенев, стою, беспомощная, полностью во власти неизвестного, и безумно стыдно в такой откровенной позе. Скорей всего, мужчина меня видит, от этого я смущаюсь еще сильнее. Как же я не заметила, что это Комната извращений?!

На смену падллу приходит что-то другое, более упругое, он ласкает меня этим от предплечий до лобка, прижимается своим голым торсом к моему телу, и нежно ласкает пальцами у промежности, умело заставляя вспыхивать от вожделения. В паху нарастает жжение, природа этого огня мне понятна, пусть я девственница, но что такое желание — знаю.

— Это африканка, — снисходительно поясняет Господин, отстраняясь от меня, и я дрожу, то ли от озноба, то ли от возбуждения.

И вдруг — садкий шлепок по грудям, соски полыхают нестерпимым пламенем, словно по ним только что расплескали кипяток. Не успеваю взвизгнуть, как новый шлепок уже по промежности, и вновь по горящему месту удара, будто мимоходом проскальзывает чудовище с множеством языков. Я извиваюсь, не в силах пошевелить ногами и руками, выкручиваюсь из пут, но безуспешно.

Дыхание становится прерывистым, теперь вместо плёток нежные мужские ладони. Легонько ласкают вершинки груди, растирают, вытягивают, потом играют с анусом, беспощадно и откровенно растирая его подушечкой пальца. Меня подбрасывает на волнах наслаждения, посылая меж бедер сладкие токи. С силой прикусываю нижнюю губу, и варюсь в котле изысканного удовольствия.

Удар под колени, по бедрам, по ягодицам и следом умелые ласки руками.

— Ещё? — шепотом осведомляется он, стоя у меня за спиной и влажно дыша в шею.

— Да… — ненавидя себя за слабость, с придыханием прошу я, и тише добавляю, — господин.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Или бил?

— Как… — собираюсь с духом, чтобы произнести то, от чего сводит скулы, настолько для меня это стыдно. — как хочешь ты…

— Скажи это. Смелее. — требовательно, в ушную раковинку горячим шепотом, и неистовый поцелуй в плечо.

«Да здравствует свобода от комплексов! Браво!» — ликует мое внутреннее «я», барахтаясь в экстазе.

— Трахни меня…

И это я, скромная студентка, подрабатывающая уроками музыки?! Это я умоляю незнакомого мужчину проделывать со мной такие постыдные вещи?!

Мне освобождают руки, разворачивают боком, на шею ложится рука, принуждая наклониться. Утыкаюсь лицом в его колени, щеки невыносимо жжет от смущения. Чувствую у рта что-то твердое, пульсирующее, и тотчас понимаю, что это его член. О Боже…

Господин успокаивающе поглаживает меня по ягодицам и бедрам, властно приказывает, слегка стиснув за попку:

— Сделай мне приятно, детка. Давай, поработай немножко ротиком.

Я… Понятия не имею, как это делается. Слюна заполняет полость рта, я с трудом проталкиваю её в горло, и откашливаюсь, придумывая, как избежать того, чего он требует. Ладонь перемещается по кругу, даря будоражащие ощущения, другая, та, что на моей шее, сжимает крепче.

— Ну же… Это называется минет, детка. Я не люблю ждать. Если будешь плохой девочкой, я тебя накажу. — зловеще предупреждает мужчина.

Несмело обхватываю губами головку стержня, неловко найдя её наощупь пальцами. В то же мгновение его палец проникает в мое лоно, нежно дразнит, щекоча там, и у меня слетает протяжный стон. Меж бедер становится мокро, а он коварно двигается дальше, и я невольно вторю его движениям, повторяя их губами, и с облегчением осознаю, что мужской орган мне не неприятен. Только очень уж большой, и это вот-вот окажется во мне.

Мысль, как ни странно, возбуждает. Я прилежно причмокиваю, ощущая, как увеличивается пенис. Кожа после «знакомства» с плетками полыхает, зудит, но это тоже приятно, хочется, чтобы он приласкал и места ударов. Господин тяжело дышит, подается бедрами навстречу моему язычку, робко исследующему его стержень, медленно вытаскивает палец из меня, и размазывает липкие соки по моей попке. И снова хлесткий удар по попке уже ладонью. 

— Хватит. — хрипло приказывает, резко откинувшись назад, и я послушно выпускаю его орган из плена губ.

Он снимает с моих лодыжек ремни, и опрокидывает меня навзничь. По ноющим соскам бежит нечто, похожее на отполированный мячик, это не паддл и не африканка, но мне всё равно, что там у него в руках. Гладкая поверхность орудия пытки у меня на промежности, я чувствую наконечник клитором, и Господин безжалостно водит этим вверх-вниз, понукая мною, как беспомощной рабыней. Тело плавится в адских муках вожделения.

Захлестнувшее ожидание наслаждения выбивает из легких воздух, я подгибаю ноги в коленях, изнывая от желания. Загребаю в кулачки простынь, испарина на лбу превращается в капельки пота, и они прохладными струйками стекают к ушам. Я словно парю в невесомости, такой бури эмоций не испытывала никогда. Как же плохо я знаю собственное тело!

— Это флоггер, детка. Для гениталий… Еще? — свистящим шепотом спрашивает мучитель, то поднимая, то вновь опуская флоггер на мое набухшее лоно.

У меня едва не срывается «нет», но я прикусываю язык. Если он сейчас не остановится, никакого секса не будет, я распадусь на миллион осколков от наслаждения, а я хочу стать женщиной по-настоящему.

Мужчина перекидывает через мое бедро ногу, его пенис призывно тычется мне прямо в промежность. Безжалостно вдавливает головку слегка внутрь, и тут же приподнимается, поглаживая гладким наконечником флоггера. Кругляшок входит наполовину, он тотчас его выдергивает и размазывает им же мой нектар по внутренней стороне бедер. Я едва не воплю, чтобы прекратил меня мучить, но память подбрасывает спасительный круг:

— Пожалуйста… Грань… — бормочу сипло, но громко, закинув ноги ему на поясницу, и откидываюсь на спину.

Он натягивает презерватив, горячность наших тел сливается в единый, нестерпимый огонь, и я выгибаюсь, почувствовав, как он проникает в меня. Внезапная боль возвращает к реальности, я стискиваю зубы, но крик всё же раздирает тишину. И Господин, наткнувшись членом на препятствие, яростно шипит:

— Так ты что, правда девственница, мать твою?!