Она выдохлась, ноги подкашивались, но останавливаться было нельзя. Если догонят, то убьют, и тогда Наташка окажется в детском доме. А там она точно пропадёт, не выживет. Сестрёнка ведь совсем маленькая, пять лет, ей и без того в жизни уже досталось. Сначала умер отец, через год заболела мама, и сгорела буквально за три месяца. Врач с ложным сочувствием беспомощно развела руками:

— Так рак, милая. Сейчас девяносто процентов населения умирает от рака.

Будь у неё деньги, она бы заплатила за лечение, но взять их Василине было негде. Зарплата в цветочном павильончике мизерная, на эти гроши не пошикуешь. Хватало только на еду и кое-какие нужды по дому. Одеваться приходилось скромно, большую часть сбережений Вася тратила на Наташку. Куклы, одежда, фрукты, плюс оплата за детский сад.

Нет, она не жаловалась на судьбу, каждому своё. Но порой становилось до боли обидно, почему кому-то всё и много, а кто-то должен прозябать, как они с Наташенькой. У матери был старший брат, довольно состоятельный, и жил он в этом же городе. Но обращаться к дяде Лёне за помощью Василина зареклась раз и навсегда. Она догадывалась, чем он занимался, да и слухи в провинции расползались быстро, однако, осуждать его не собиралась. Ну, да, бандит, это его личное дело.

Единственный раз, когда она пришла к Леониду с просьбой занять денег на похороны мамы, он выдвинул жесткое условие. Мол, отработаешь долг, и ясно дал понять, что за работа ей предстояла. У него имелся собственный ночной клуб, подобные заведения она обходила стороной, и танцевать полуголой не согласилась бы, даже если подыхала с голоду.

Заголяться перед чужими мужиками и заводить их, как выразился «добрый» дядюшка, это не в её принципах. Деньги она не взяла, и напоследок бросила Лёне, что скорее умрёт, чем когда-либо еще попросит у него хоть копейку. А он гаденько так ухмыльнулся, и загадочно произнес:

— Землица круглая, Васенька. Помни об этом.

Отношения мамы с братом испортились в ранней юности. Шура рассказывала, что отчим, родной отец Леонида, не очень хорошо принял её, когда сошелся с её матерью, и не упускал случая напомнить, из какого дерьма их вытащил. А когда Шура подросла и тело её начало наливаться девичьими формами, тайком лапал по укромным уголкам, пока не пригрозила, что заявит на него в участок. Поползновения-то прекратились, а вот жизнь Шурочки превратилась в сущий ад.

В общем, Лёня с детства знал, что сводная сестра коза отпущения, и по примеру папаши издевался над нею. Что было потом, Вася знала, бабушка ушла от изверга, а вскоре скончалась от сердечного приступа, мама вышла замуж за простого работягу — слесаря, и появились они с Натуськой.

Леонида как близкого человека Василина не воспринимала, хотя он периодически возникал на их горизонте, из чистого садистского любопытства, как живётся им «в низах», но мама его прогоняла. Теперь и Вася в полной мере поняла, что он за моральный урод. Таких родственников ей даром не надо…

***

Приглушенные голоса и выкрики раздавались слева, и Василина отдышалась, с облегчением увидев у дороги белое пятно. Старенькая «волга» досталась ей от отца, он и водить дочь научил рано, лет тринадцать ей было. Права получила сама, и очень гордилась этим. Да что там, всё она делала теперь сама, и сестренку воспитывала, и работала, и крутилась, как белка в колесе, чтобы не бедствовали они…

Оглянувшись, девушка рванула к машине. Пушистые ветви елей и берез надежно скрывали её от преследователей, и это давало незначительную, но всё же фору. Только бы успеть, прыгнуть за руль, лишь бы не подвела «ласточка». Как проклинала она себя за то, что именно сегодня поехала в лес. Что, Васька, сделала наброски, нашла приключений на мягкое место?!

Легкие разрывало, лицо горело в невыносимом жару. Распахнула дверцу, едва не отодрав, и плюхнулась в салон. Прогретое солнцем сиденье полыхало, жгло голые бедра под шортами. Сердце гулко колотилось, больно давило на ребра, и Василина глубоко вдохнула. Выглянула в заднее окошко. Трое бугаев уже выскочили из леса, и неслись к ней, переругиваясь и маша пистолетами.

Мотор взревел с первой попытки, Вася утопила педаль газа в дно, руки дрожали, и она крепче вцепилась в руль. Помчалась по убитой ухабами дороге, казалось, что бешеный адреналин разжижал кровь, отдаваясь в ушах грохотом грома. Вывернула на проезжую часть, и сбавила скорость. Никто за ней не ехал, она вырвалась, выжила. Только сейчас осознала, чем всё могло закончиться, и с силой закусила губу…

— Упустили, блять! — злобно рыкнул один из мужчин, саданув пушкой о ствол березы.

Жалобное квохтанье ворон разнеслось над верхушками деревьев, черные пернатые взмыли ввысь, будто насмехаясь над людьми, и тут же грянула очередь выстрелов. Одна из птиц кулем рухнула наземь и затихла, изверг поддел её носком кроссовки.

— Э-э, уймись. — осадил стрелявшего третий, властно накрыв его плечо рукой. — незачем шум поднимать. Тачку где бросили, помните?

— А чё помнить-то, где трупака зарывали, там и колёса. — огрызнулся первый, пряча пистолет под джинсовую куртку. — девчонку искать надо, свидетель она. Рот раззявит, нам всем крышка.

Он полоснул ребром ладони по горлу, и сплюнул тягучую слюну.

— Не кипишуй, Рысь. Циферки я срисовал. — рявкнул тот, что палил по птицам. — никуда, бля, не денется. В город вернёмся, пробьем, чья тачила и в гости к красотке наведаемся. Всё харэ тут пиздаболить и сопли жевать. Погнали, босс отчета ждет.

— О девчонке ни звука. — предостерег второй, тяжело смерив обоих взглядом из-под густых белесых бровей. — заберем у мокрощелки камеру и по-тихому саму грохнем.

На том и порешали, повернув обратно через безмятежный березняк, укутанный ласковым полуденным солнцем…

***

В дверь постучали в самый неподходящий момент, и Василина, вздрогнув, выронила цветы. Обычно посетители не имели привычки оповещать о своем приходе таким вежливым способом, а с ходу врывались в павильон, и начинали сновать вдоль прилавка, выбирая товар. Кто-то торопился и хватал первый попавшийся букет, в основном, это были семьянины, спешившие на торжество или просто дежурно выполнить супружеский долг перед второй половиной. С такими она не спорила, отдавала то, во что тыкали пальцем, и молча отсчитывала сдачу.

Реже заглядывали толстосумы, эти требовали особого подхода, и тогда Вася, напустив на лицо приветливость, подробно объясняла особенности составленных ею цветочных композиций. Эти были более привередливы, но и выручку оставляли не хилую, а её зарплата напрямую зависела от дневного навара.

Сегодняшние гости не принадлежали ни к первой, ни ко второй категории, и уж совсем не тянули на третью, самую «любимую» девушкой — влюбленных студентов. Их было двое, оба широкие, как шкаф, они тотчас заполнили собой свободный пятачок пространства, и у Василины закралось дурное предчувствие. Кольнуло сердце, так всегда бывало, когда надвигалась беда, и она машинально приложила руку к груди.

Один из верзил, вальяжно привалившись локтем к прилавку, ткнул толстыми пальцами в собираемый ею букет, и хмыкнул, а потом нагло уставился в вырез её сиреневой блузки. Вася быстро соединила концы воротничка, и с тревогой посмотрела на второго.  Он стоял у входа, и ловко перевернул табличку «открыто» на «закрыто». Перекатил языком жвачку за левую щеку, и подмигнул Василине.

— Ну, чё, кукла, зенками хлопаешь? Базарить щас будем серьезно.

— Что вам нужно? — холодно спросила она, пятясь от прилавка в сторону подсобки.

Если действовать расторопно, то успеет метнуться к охраннику Ивану, а у него есть оружие. Она смутно начала догадываться, что хотели эти мужики, и похолодела. Явились за её камерой, больше вариантов нет. Она ведь вчера случайно сунулась туда, куда не следовало, пока искала в лесочке живописный пейзаж для эскиза. Рисованием Василина увлекалась с детства, мечтала поступить в художественный колледж, но смерть мамы перечеркнула планы. В свободное время она иногда выбиралась на природу, чтобы пополнить коллекцию набросков новыми впечатлениями.

Кто же мог предположить, что неподалеку от города, в тихом сосновом бору, бандиты будут закапывать чей-то труп, а она наткнется на них в самый пикантный момент. И дернул же чёрт схватить с шеи цифровую «Canon»! Подарок подруги на день рождения, единственная по-настоящему ценная вещь в доме.

 На инстинкте чисто. Думала, те трое её не засекут, а она отнесёт флешку в полицию и убийц оперативно поймают.

А теперь поймали её, причём так резво вычислили, кто она, что девушка не на шутку испугалась. Как узнали, ведь не видели её вблизи, капюшон она накинула, пока удирала, а белых «волг» в городке хоть пруд пруди, у каждого третьего.

— Чё нужно, чё нужно, — передразнил тот, что стоял у прилавка, и, раскусив её намерение улизнуть, проворно ухватил за рукав. — куда намылилась, а? Мне чё, бля, бегать за тобой в догоняшки?! Камеру гони, и снимки, если успела сделать! На раз — два, я ждать не люблю!

— Какая камера? — решила тянуть время она, чтобы придумать, как вывернуться из передряги.

Ей сдавили горло, заставили подтянуться ближе.

— Ты чё, в натуре, тупорылую будешь корчить? — рявкнул мужик, который удерживал её, и безжалостно встряхнул. — где спрятала камеру, соска? Разворотим эту лавчонку к чертям, хозяин с тебя по полной спросит за порчу казенного товара. На раздумья минута, ну!

Она закашляла, чувствуя, что не хватает воздуха, но куда ей, хрупкой девушке, против двух здоровенных бугаев! Может быть, кто-то зайдёт и она крикнет, чтобы звали на помощь, или отвлечёт этих уродов, а сама предупредит Ивана. Ну, где его носит-то?! Когда не надо, отирается здесь, языком чешет с посетителями, а как до дела…

— Дуру выключи. — скривился второй амбал, отлепившись от двери. — давай сюда фотик, не зли нас, сучка! Или хошь по другому побазарить?

— Я ничего не знаю. — тихо, давясь в удавке растопыренной пятерни негодяя, прохрипела Вася, силясь отцепить его пальцы от своего горла. — пожалуйста… Отпустите… Мне бо-ольно-о…

— Тёлка непонятливая или тупая, как валенок. — вынес вердикт приятель садиста, и обошел прилавок. — на колени её, Рысь! Щас уму-разуму научим, мигом память освежится, блять!

Васе с силой надавили на плечи, принуждая согнуться пополам, и она взвыла от острой боли, когда волосы оказались в кулаке подонка. Дружок Рыси взялся за ремень, широко расставив ноги, и она с ужасом поняла, что заставят её сделать. Ублюдки, отвратительные, мерзкие ублюдки, они решили изнасиловать её, сломить упрямство, и вытрясти правду таким грязным способом! Неужели сегодня никто за неё не заступится?! Или на улице еще кто-то из них, на подстраховке?

— Щас ты всё вспомнишь, шалава драная, — пыхтел, между тем, бровастый, стягивая джинсы. — в рот бери, тварь, живо, пока я еще добрый! В рот, сказал!

Перед её лицом появился толстый бордовый член с устрашающей разбухшей головкой, на затылок легла рука Рыси, и Васю чуть не выворотило. Да она бы и блеванула прямо на этот гадкий орган, если бы в тот момент не раздался громкий хлопок двери, и властный голос не приказал:

— Медленно повернулся ко мне, ушлепок, и руки за голову! Дернешься, кишки выпущу! Пушку сюда бросай, мразь! А приятелю своему скажи, чтобы хер убрал от девчонки, если не хочет евнухом остаться!

Она сразу уловила замешательство тех двоих, Рысь сник, едва глянув через плечо, и покорно кинул оружие под ноги негаданному спасителю. А несостоявшийся насильник, вполголоса изрыгнув ругательство, рывком натянул штаны, и миролюбиво обронил:

— Слышь, Зверь, ты не быкуй. Накладочка вышла. Припугнуть девчонку хотели, и всё.

Говорил-то он вроде спокойно, но напряженные нотки всё же проскальзывали, выдавая его страх. Василина отползла дальше, прячась за высоким прилавком, и огляделась. Одно другого не круче, сначала эти гады, которые не оставят её в покое, теперь еще и Зверь. Каким ветром его-то сюда занесло?! Она много слышала об этом бандите, девчата из соседнего продуктового ларька в перерывах перекура шептались, мол, хозяин города он негласный. Страшен, жесток и беспощаден.

В её цветочном рае такие, как Зверь, сроду не показывались, и Вася терялась в догадках, как он здесь образовался. Но, судя по реакции мерзавцев, они здорово струсили и им сейчас не до неё. А вот ей самой чего ждать от негаданного рыцаря?

Пока троица разбиралась между собой, девушка осторожно вытянула шею, чтобы взглянуть на «благородного». Видимость наполовину закрывала мощная спина Рыси, и она рассмотрела лишь часть лица и высокую фигуру у двери. Рука наткнулась на нечто холодное, и Василина повернулась вправо. Схватила торшер за крученую металлическую ножку, и, выскочив из укрытия, с размаху обрушила на голову того, кто её чуть не изнасиловал.

Мужик крякнул, пошатнулся, но не свалился с ног, как показывали в кино. Приложил руку к ушибленному темени, и убийственно посмотрел на Васю.

— Это тебе, сам знаешь, за что, урод!

Рысь инстинктивно пригнулся, закрывая голову скрещенными руками, но она не собиралась его бить. Накатывала тупая апатия, состояние шока проходило, и её потряхивало в ознобе. Зверь пинком распахнул дверь, и, поведя пистолетом в сторону выхода, приказал:

— Убрались отсюда, утырки, живо! Пушки не трогать. И запомните, мудаки, в моем городе без разрешения даже чихнуть нельзя в людном месте. Ясность капитальная?

Те двое бочком протиснулись мимо него, неразборчиво что-то бурча. Зверь резко выбросил вперед руку, уперев дуло в косяк, и мотнул головой на Василину.

— Куд-да? А перед девочкой извиниться?

Поймав тяжелый взгляд бровастого белобрысого, Вася ощутила морозец по коже. Они так просто не отстанут, ежу понятно, пока не отберут камеру. Но пока ей дана передышка. Какими бы страшными отморозками не были эти твари, Зверя они боятся больше, чем её разоблачения.

— Ты это, кукла… Извини. — тягуче, словно из него слова клешнями вытаскивали, выплюнул Рысь, и утер тыльной стороной ладони рот.

— Ага. Ошибочка… Вышла. — поддакнул второй, и оба, как по команде, повернулись к Зверю.

Тот кивнул, милостиво разрешая им ретироваться, захлопнул дверь и, как раньше сделал это бровастый, перевернул табличку на «закрыто». Василина мелкими шажками переместилась к прилавку, и вцепилась в него так сильно, что заболели пальцы.

— Спасибо… — выдавила, наконец, взглянув на мужчину, и передернула плечами при мысли, чем могло закончиться, не появись Зверь.

Да, ей двадцать лет, и она не девственница, чтобы ломаться и строить невинную. Но шлюхой никогда не была, и уж точно не ублажала парней таким способом, каким хотел заставить её делать это белобрысый. Она не ханжа, и за раскрепощенные отношения в сексе, но брать в рот у каждого встречного это уже унижение в первую очередь для себя. Даже под страхом смерти не стала бы подчиняться, скорее, откусила бы хозяйство у гаденыша.

— Ты их знаешь?

Зверь шагнул ближе, тронул нежные ландыши, завернутые в подарочную бумагу, и привалился локтями на прилавок. Василина сглотнула ком, мешавший говорить, убрала со щек волосы и судорожно вдохнула.

— Нет.

— Они не от дури сюда пришли. — не поверил он, внимательно сканируя её красивыми, но холодными синими глазами. — давай-ка начистоту, девочка. Эти товарищи мне знакомы, я мог бы щас вытряхнуть из них правду на раз-два.

Щелчок его пальцев в тишине магазинчика был слишком громким. Вася попятилась.

— Но тогда тебе пришлось бы работать бесплатно полжизни, чтобы возместить ущерб хозяину. — Зверь подался вперед, взгляд его уперся в вырез её блузки. — так чё они от тебя хотели?

Она закусила губу, придумывая ложь, и вызывающе вздернула подбородок. Неожиданно для себя рассердилась. Ну, да, этот бандит спас её от себе подобных, но это не давало ему права лезть ей в душу, и копаться там!

— А Вам не всё равно?! Большое спасибо, что проявили благородство! Что потребуете за услуги? Как нынче благодарят рыцарей за спасение чести дамы?

Он вдруг рассмеялся, громко, искренне и весело. Василина растерялась, чувствуя себя выжатой до последней капли выдержки. Ну, конечно, а что не смеяться над глупой девчонкой, возомнившей себя амазонкой перед тигром! С неприязнью разглядела его. Очень высокий, она рядом с ним пигалица. Широкие плечи, мужественное лицо, иссиня-черные волосы, откинутые назад и чувственная линия губ, и ухоженная бородка, придающая чертам суровости. Лет тридцати двух с виду, в каждом движении уверенность и сила. На такого посмотришь и сразу ясно, опасный и непредсказуемый. Аж дрожь по телу...

Презрительно фыркнула, и сухо сказала:

— У меня обеденный перерыв. Вы будете что-то покупать?

Зверь мимолетно осмотрелся, махнул в сторону самых дорогих роз.

— Вон те в коробку заверни и посчитай. Красные, розовые и белые, все вместе. — полез в карман рубашки, и небрежно бросил на прилавок банковскую карту. — спишется или только налом?

Василина кивнула, молча провела операцию на POS — терминале, и принялась укладывать композицию в корзину сердечком. Мужчина наблюдал за нею, и ей было неловко, казалось, будто он ощупывал её фигуру сантиметр за сантиметром, отчего Васю снова охватил озноб. Она приказала себе не обращать на него внимания, вручила Зверю выбранный товар. Он не торопился уходить, понюхал крупные бутоны, и подмигнул девушке.

— Будут напряги с этими, — мотнул головой через плечо, а голос ровный, приятный, так и хочется пощупать, насколько глубокий и бархатный. — шепни мне. Где меня найти, знает каждый привокзальный бомж.

Он бухнул корзину перед ней, и направился прочь. Василина недоуменно воззрилась на цветы, а потом опомнилась и крикнула:

— А розы?

Он не обернулся, с порога огорошил её:

— Оставь себе, девочка. В качестве компенсации, считай, от обидчиков.

— Что? Чё так смотришь, нос в чернилах, что ли?

Удивленный взгляд друга и соратника, а так же партнера по бизнесу Гарика, был красноречивее слов.

— Веник где? — напомнил о «мисси», по которой они и прибыли в этот район, Игорь, и кивнул в окно, посмотрев через проезжую часть на павильон. — открыт же вроде как, ты чё букет не прикупил?

— Бля… — вспомнив, зачем они сюда приехали, поморщился Зверь, и тоже глянул на место приключения. — не возвращаться же, плохая, говорят, примета. Да и на обед девчонка собирается. А тут я опять нарисуюсь.

— Чего там было-то, Стас? — прошепелявил Игорь, шмыгнув покрасневшим носом.

Насморк не давал вдохнуть, забил носоглотку, и вид у Шнырёва был неважный. По-хорошему бы, отлежаться и чайку погонять с малиновым вареньем, но оставлять Темникова одного он не хотел. Сейчас как раз напрягов полные штаны, хрен разгребешь, наезды этого мудилы Крокодила, война за бабки, территорию, контроль над городом… Короче, не до халявного отдыха.

Со Стасом они дружили давно, лет десять. Познакомились смачно, в то время были каждый сам по себе, еще не сколотили «бригаду», сопливые шпанята двадцатилетние. Рынок только открывался, Стасик быстро смекнул, что срубать там можно приличные бабки, если под свою крышу взять торгашей, но не учел, что место теплое занято. Тогда-то и столкнулись они, на стрелке, как положено, с братвой верной, и порешали за лакомый кусок.

Правда, и без стрельбы не обошлось, но поняли друг друга, и впоследствии еще не раз приходилось состыковываться. А потом как-то незаметно скорешились, и с тех пор не разлей вода. Стасу погоняло прилепили Зверь не за просто так, нравом он был, конечно, свиреп. За косяки головы срубал без жалости, не боялся ни пули-дуры, ни костлявой с косой. С людьми сходился туго, но, ежели чуял, что человек толковый, то помочь не отказывался.

Город давно негласно был у него под подошвой, совсем как в любимой им песне Оксимирона…

— Да-а… — отмахнулся Зверь, и спрятал усмешку. — козлики Воропаевкские на девчонку наехать решили, понты погнуть. Соплюшка не из робких, кстати, Рыси по куполу огрела лампой. Короче, хрен с ними, с цветами, сеструха твоя не обидится. Да и настроя чё-т уже нет в ресторан ехать. Подбрось до «Звездочета», Горыныч. Перетереть надо кое-чё с Лысым.

Лишних вопросов Гарик не задавал, в этом и был его главный плюс. Молчание - золото. По дороге Стас прокручивал в голове, какую предъяву хотели кинуть красотке быки Воропаева. Этот мудак, с которым у Зверя назревал нешуточный конфликт, грозился шлепнуть не только его самого, но и вырезать всех его близких друзей. А это уже серьезная заявка, мать вашу за ногу! И вот возник еще повод поквитаться с утырком, окунуть мордой в дерьмо, потому что девчат в своем городе Зверь обижать никому не позволял.