Я приготовила ужин.
Вкусный ужин. Постаралась.
Я хочу, чтобы он попробовал его на вкус прежде чем я…
Ни за что его не прощу. Что бы он не сказал... Как бы не объяснил…
Такое нельзя объяснить.
Дочь сейчас у матери. Специально ее оставила у нее. Сегодня будет… жарко. Я за себя не ручаюсь.
Я даже нарядилась. Не уверена, что его волнует мой внешний вид, что я вообще его как женщина волную последний месяц.
Я думала, завал на работе. У него с другом совместный бизнес, в котором дела сейчас напряженные. Но, как оказалось, у него есть и другие отвлечения.
Такие брюнетистые. С длинными ногами. Похудее и помоложе.
Своими глазами видела их вместе. Случайно из окна ресторана увидела. Сидела и наблюдала за ними всю их трапезу. Как он ей ручки целовал. Как она улыбалась и кокетничала. А потом проводила взглядом до машины. На этом все. И явился он потом за полночь. Сегодня за полночь.
Сегодня наш последний ужин.
И он будет напряженным. Уверена, он захочет сохранить семью. Возможно будет угрожать забрать дочь. Я должна быть готова ко всему. Но жить с этим предателем я не буду.
Его поступок, даже если он и однократный, перечеркивает все хорошее, что было между нами.
Развод неизбежен. Я это поняла, хорошо все обдумав.
Единственное, по чему я буду скучать, так по этому дому. Я столько сил и любви в него вложила. Всю свою душу отдала. И ради чего? Ради изменщика, которому ребенка родила. Еще и втором думала.
Прикончив всего один бокал, я слышу, как он заезжает во двор. Уже поздняя осень, успело стемнеться.
Хоть не опаздывает на ужин.
Не иду его встречать. Остаюсь ждать в кухне, мимо которой он чуть не проходит, снимая пальто.
— Ты здесь… Привет, — говорит он как-то сухо, осматривая обстановку, а потом меня.
Да, он уже отвык видеть меня в таком виде. Это что-то новое и, наверное, уже ненужное ему. Он меня уже не воспринимает, как, скажем, несколько лет назад. Ему худых брюнеток подавай. Я тоже не толстая, но эта овца реально не больше сорока пяти килограммов весит.
— Приготовила ужин. Ты не рад? Или… не голоден?
— Почему же, — устало. — Сейчас отнесу пальто, — зависает на мне взглядом на несколько секунд и уходит. Возвращается не так быстро, как я рассчитывала. — А где Аля? — спрашивает, садясь на стул.
— У мамы. Там переночует.
Держаться тяжело. У меня все внутри переворачивается. Слезы могут брызнуть из глаз в любой момент.
— Хм… Странно. Ты же не любишь с ней расставаться.
— Сегодня надо, — поднимаюсь из-за стола, беру его тарелку и иду столешнице, чтобы положить стейк.
— А в честь чего такой праздник?
Он даже не скрывает своей сухости, раздражения.
— А нужен праздник, чтобы вкусно поужинать мужу и жене? Или тебя смущает мой внешний вид? — коротко оборачиваюсь.
— Новое платье?
— Нет, оно не новое, — ставлю перед ним тарелку особым образом. Так, чтобы он понял мое настроение. Я его тут долго развлекать не собираюсь.
— Не помню его, — берет нож и вилку.
— Ничего, я не в обиде. Это ерунда.
— Вкусно, — пробует.
— Я рада, — натянуто улыбаюсь, а он бровь приподнимает. Да, он чувствует, что что-то не то. Понять пытается. — Ты, наверное, сегодня пораньше ляжешь, да?
— С чего ты взяла?
— Ты вчера так поздно вернулся. Мало спал. Вот я и подумала, — присаживаюсь на свое место и пожимаю плечами. — Должно быть трудился в поте лица. Зато вкусно поел. Возможно вкуснее, чем я тут тебе приготовила. Тот ресторан очень дорогой, в котором ты ужинал с той губастой. Наверное, там хорошо готовят. Ей понравилось?
Виктор перестает жевать, уставившись пристально, затем, быстро пережевав, берет бутылку со стола, наливает себе в бокал напиток и быстро запивает, словно ему мясо куском в горле встало.
Ну вот, все карты на столе…
— Прости, если шокировала. Надо было подождать, когда ты прожуешь.
— Ты следила за мной? — сощуривается.
— Да нет, я ведь тебе доверяю как себе. Чистая случайность.
Виктор со вздохом откидывается на спинку стула и молчит, глядя на меня.
— Ради этого ты все это устроила?
— Это прощальный ужин. Сможешь доесть после нашего разговора.
Криво ухмыляется, выдавая свою нервозность. Вскипел, что вскрылись его похождения. Этого не было в его планах.
— Прощальный?
— А ты думаешь, что я проглочу это?
Чуть сделав голову ниже, Виктор смотрит в упор. Желваки на их скулах ходят ходуном, а губы сжались в тонкую линию.
— И что ты намерена делать? — спрашивает цинично.
Он даже не пытается оправдаться.
Ах ты…
— Я с тобой развожусь, кобелина! — выпаливаю, встав из-за стола.
Скривив лицо, муж смотрит на меня зло, после чего тоже резко подрывается.
— Думаешь, я стану умолять тебя этого не делать?! — в ярости муж переворачивает стол с посудой, которая разбивается вдребезги. Я отскакиваю в сторону. — Разводись! Разводись со мной! И дочь забирай. Все равно она не моя.
Ноги подкашиваются, я чуть не падаю.
Его измена, боль от предательства… Все это меркнет на фоне того, что я сейчас только что услышала.
Меня словно оглушили чем-то очень тяжелым.
— Ч-что? Что ты сейчас сказал?
Виктор, сжав ладони в кулаки, начинает идти на меня.
— А ты думала, я не знаю? — вкрадчиво с истинной яростью во взгляде спрашивает.
Я пячусь, смотря на него обескураженно с приоткрытым ртом.
Ударяюсь спину об стену кухни, ахая. А он почти вплотную подходит и ладонь в стену рядом с моей головой упирает, готовый размазать меня.
— Ты родила Альбину не от меня, — хрипит, возвышаясь надо мной. — Я давно это знаю.