Радостно бросаю сумочку в коридоре и бегу к папиному кабинету. Уже готова постучать и войти, когда слышу, как папа с кем-то ругается. Замираю от любопытства. Не хочу подслушивать, но мне кажется, что я слышу своё имя. И это был не голос отца, а другой — незнакомый. С рычащими гневными нотками. Он моё имя словно выплёвывает. Раздражённо. С ненавистью.

Не понимаю, чем я могла не угодить этому мужчине, если мы незнакомы?

А в этом я не сомневаюсь, потому что раньше никогда не слышала такой глубокий, с бархатными нотами голос. Или нет?!

Догадка ошпаривает холодом.

Нет! Этого просто не может быть! Неужели в кабинете отца тот самый мужчина из ресторана?! Зачем я поддалась на уговоры подруги и пошла с ней! Он всё рассказал папе? Но как узнал, кто я?

Папа что-то отвечает спокойным голосом, жаль, мне отсюда неслышно, а подходить ближе — боюсь оказаться обнаруженной. Но любопытство берёт верх, когда снова слышу мужской голос. Не выдерживаю и делаю осторожный шаг к закрытой двери.

— Вы с отцом оба с ума сошли, если решили, что я соглашусь на это! Завещание оспорю в суде, болезнь плохо сказывалась на нём!

— Завещание было составлено задолго до болезни, — спокойно отвечает папа.

— Да как он мог в здравом уме отписать компанию какой-то девке?!

Завещание. Компания. Что происходит?! Дело явно не в произошедшем в ресторане.

— Руслан, сбавь тон. Ты говоришь о моей дочери.

— Это была ваша идея, да? Воспользовались доверием и дружбой отца и решили отжать бизнес.

До меня доносятся громкие хлопки в ладоши.

— Браво! Всех обдурили, даже я ничего не заподозрил. Доверял вам. Консультировался с вами после смерти отца, а это, оказывается, был тщательно спланированный план.

— Глупец! — не выдерживает папа.

Я слышу, как он хлопает по столу. Мне хочется ворваться в кабинет и выгнать гостя, ведь папе нельзя нервничать: больное сердце даёт о себе знать.

— Ни мне, ни Геле не нужен твой бизнес.

— Так пусть откажется.

— Нет. Я выполняю волю друга. Твоего отца.

— Я не стану плясать под вашу дудку, — со злой усмешкой произносит гость. — У меня уже есть невеста.

Слышу скрип стула, как сигнал, что пора уходить: разговор явно окончен. Успеваю сделать лишь несколько шагов от двери, когда та распахивается, и из кабинета выходит мужчина.

Я не ошиблась. Это был тот самый мужчина из ресторана. Делает несколько шагов навстречу и останавливается слишком близко, буквально нависает надо мной. Окидывает презрительным взглядом.

— Почему-то я даже не удивлён.

Оборачивается в сторону кабинета.

— И вы хотите, чтобы это недоразумение стало моей женой?

Жена?! О чём он говорит? Перевожу взгляд на папу, но тот не смотрит на меня.

— Руслан!

— Ей хотя бы восемнадцать есть? Или ещё ждать придётся, пока подрастёт?

— Она совершеннолетняя, не переживай. Мы с тобой всё обсудили. Твоё право — принимать условия или нет.

Мужчина ничего не говорит в ответ. Резко разворачивается и уходит из квартиры, не забывая хлопнуть входной дверью. Морщусь от громкого звука, а потом смотрю на папу.

— Ангелина, зайди. Нужно поговорить.

Он кивком указывает на кабинет и первым уходит. Я ещё какое-то время стою, гляжу на пустой коридор и вход в кабинет.

Интуиция кричит, что ничем хорошим разговор не закончится, после моя жизнь больше никогда не будет прежней. Жмурюсь. Молюсь про себя, чтобы всё обошлось, и только после этого делаю неуверенные шаги в сторону кабинета.

— Присаживайся.

Папа кивает на кресло напротив рабочего стола. Сам подходит к бару, который скрывается среди книжных шкафов. Достаёт хрустальный графин с янтарной жидкостью, наливает в пузатый бокал немного, отставляет в сторону. Позже берёт ещё один — чистый, который наполняет водой без газа. И протягивает мне.

— Возьми.

Послушно принимаю напиток, но не спешу делать глоток. Так и держу круглый бокал в руке. Смотрю, как папа забирает свой стакан, обходит стол и удобно устраивается в рабочем кресле.

— Что-то случилось? — с дрожью в голосе спрашиваю я.

В голове до сих пор вертятся слова того незнакомца про завещание и брак, а ещё взгляд тёмных глаз, полный ненависти.

— Геля, ты для меня давно стала родной дочерью, и я тебя люблю.

Глотаю горький ком в горле, потому что боюсь представить, как сложилась моя жизнь, если бы Пётр Васильевич меня однажды не забрал из детского дома. Он стал лучше и ближе, чем были мои родные родители. И именно его я называю папой.

— И никогда тебя ни о чём не просил. До этого дня.

— Папа…

— Сейчас обстоятельства сложились иначе. Ангелин, я бы хотел, чтобы ты вышла замуж за Руслана.

В горле моментально пересыхает. Дрожащей рукой подношу бокал к губам и делаю два небольших глотка.

— А если я откажусь? — выдыхаю я вопрос.

Папа не спешит отвечать. Смотрит пристально на меня из-под очков и только затем выносит вердикт:

— Всё же я рассчитываю услышать другой ответ, Ангелина.