День клонится к закату. На город опускается теплая летняя ночь. Спасаясь от духоты, выхожу из переполненного банкетного зала на пустую террасу, увитую плющом и декоративным виноградом. Жадно вдыхаю полной грудью воздух, насыщенный ароматом цветущих кустарников и речной сырости, и запрокидываю голову, чтобы найти на небе первую звезду, которая зажглась на востоке. Моя лучшая подруга, увлеченная в последнее время астрологией, накануне сказала обязательно загадать на нее желание. И сейчас я, прикрыв глаза, шепчу про себя заветные слова, отпуская их во вселенную.

Впервые за долгое время на душе у меня легко и спокойно. Все же, мама была права: та нервозность, которую я испытывала в последние дни, связана с окончанием школы, а не с какими–то тревожными событиями, которые должны произойти. А я себя так накрутила – вчера даже заснуть не смогла, до рассвета мучаясь предчувствием надвигающейся катастрофы. Хорошо, что сейчас все позади.

Облокотившись на мраморные перила, опоясывающие террасу на уровне талии, бесцельно всматриваюсь в сгущающиеся сумерки. Губы растягиваются в улыбке, стоит мне уловить приглушенные звуки живой музыки, доносящиеся из зала. Когда я выходила на улицу, на сцене готовилась к выступлению популярная кавер–группа, и уже по первым аккордам я слышу, что они начинают свою музыкальную программу с классической баллады, в моей душе тесно связанной с родителями и тридцатилетним юбилеем их свадьбы. Со дня пышного праздника прошло уже несколько месяцев, а я до сих пор помню выражение их лиц, когда они кружились в танце – влюбленное, искреннее, открытое, заставляющее меня мечтать о том, что однажды и я встречу человека, который будет смотреть на меня так, как папа смотрит на маму, а она – на него.

Погрузившись в приятные воспоминания, упускаю момент, когда на террасе появляется кто–то еще. Услышав за спиной приближающиеся шаги, оборачиваюсь, уверенная, что увижу кого–нибудь из школы, но темная широкоплечая фигура, которая движется по направлению ко мне, не имеет ничего общего ни с одним из моих одноклассников.

Растерявшись, настороженно слежу за неторопливым приближением человека, который нарушил мое уединение, и поражаюсь собственным реакциям: тому, как перехватывает дыхание, как по рукам и предплечьям рассыпаются мурашки, а позвоночник простреливает холодок страха.

Опасность. Это та самая неясная опасность, которую я подсознательно ждала все последнее время. Она меня настигла. Вот и не верь после этого в предчувствие.

Под аккомпанемент лихорадочного стука сердца, которому вдруг стало тесно в груди, крепче стискиваю пальцами прохладные перила за спиной. В затуманенном шоком сознании мелькает мысль, что пара глотков шампанского, тайком пронесенного на вечеринку приятелем из параллельного класса, были лишними, но в следующий миг незнакомец вступает в треугольник света, исходящий от тусклого фонаря над террасой, и мне, наконец, удается как следует разглядеть его.

Невероятно.

Я шумно выдыхаю, следом лихорадочно хватаю ртом воздух, отчетливо понимая, что в моем состоянии алкоголь совершенно ни причем, а тревога, все это время владевшая мной, абсолютно оправдана. Потому что в нескольких шагах от меня останавливается Александр Ди Анджело. Человек, которого я ненавижу, чтобы жить и живу, чтобы ненавидеть.

Наши с ним пути не пересекались почти три года. И я бы предпочла не видеть его еще столько же – настолько болезненной была наша последняя встреча. Долгие месяцы после нее я, еще совсем девчонка, просыпалась в слезах, преследуемая в ночи искаженным ненавистью лицом, на котором горели ледяные серые глаза. И, несмотря на то, что его ярость никогда не была обращена на меня, всякий раз, когда воспоминания о том ужасном вечере проникали в мои сны, тело охватывал озноб, а сердце заходилось от страха.

Я знала, что после того случая он уехал из города, но долго не могла найти покой. Я опасалась за жизнь брата, переживала за благополучие родителей, даже за себя мне было страшно, но дни шли за днями, недели складывались в месяцы, и, когда стало понятно, что Александр в обозримом будущем не вернется в наш город, тревога понемногу отошла на второй план, позволив мне жить и двигаться дальше. За эти годы я научилась не искать в интернете его фотографии, не следить за его социальными сетями и честно старалась выбросить любые воспоминания о нем из головы, но, вскоре, была вынуждена признать, что, принцип «с глаз долой – из сердца вон» так и не сработал в отношении Ди Анджело.

Где–то на уровне подсознания я всегда знала, что когда–нибудь увижу его снова. Боялась этого? Стыдно признаться, да. Но подготовить себя к возможной встрече так и не смогла, наивно полагая, что у меня в запасе еще есть время. И вот этот момент настал, Алекс снова рядом: такой же надменный, такой же опасный, такой же неотразимый, как я помнила. О, нет, он стал даже лучше, чем я помнила.

При мысли о том, насколько привлекательным я все еще нахожу этого человека, кровь стыдливо опаляет мои щеки, а ладошки предательски потеют. Немыслимо! Три года назад я была четырнадцатилетним ребенком, и Александр объяснимо внушал мне благоговение и страх, но я давно выросла. И много раз обещала себе, что когда мы встретимся вновь, я не стану боятся. С этой мыслью я вздергиваю подбородок и, отбросив сомнения, бесстрашно встречаю его сверкающий в темноте взгляд.

– Ты заблудился? – бросаю дерзко, не дожидаясь, когда Ди Анджело начнет разговор.

– Вовсе нет, – он сдержанно улыбается и делает еще один шаг навстречу.

– Я тебе не рада.

– А с чего ты взяла, что я здесь из–за тебя? – тягуче уточняет Алекс. Его улыбка становится чуть шире, а лицо, непроницаемое еще мгновение назад, приобретает насмешливое выражение.

Поделом мне, думаю я, проклиная свою несдержанность. Пусть я не могу найти ни одной разумной причины, почему Александр Ди Анджело оказался на выпускном вечере моего класса, это не значит, что ее нет. Как глупо с моей стороны не разобравшись принять его появление на свой счет и тем самым подставить себя под этот унизительный удар… Надо было сделать вид, что я его не узнала и просто пройти мимо!

– Ты забавная, Лиля, – вдруг заявляет Алекс, усмехнувшись. – Разумеется, я пришел к тебе.

– Зачем? – уточняю настороженно.

– Не мог пропустить твое прощание с детством.

– С чего бы это?

– Банальное любопытство, – он пожимает плечами. – Ты больше не ребенок, а мне всегда было интересно, какой ты станешь, когда вырастешь. Могу сказать откровенно: увиденное меня не разочаровало.

Задохнувшись от возмущения, я делаю судорожную попытку разгадать скрытый подтекст в его словах. Он есть, я это чувствую, но совершенно исключено, что я правильно его уловила. Алекс мной интересуется? Это еще более невероятно, чем его появление здесь!

– Прости?

– Ты слышала, – отрезает он, явно не желая повторяться.

Что–то в его жестком тоне, приправленном бархатной модуляцией голоса, усиливает тревожность в моей душе, но вместе с тем находит совершенно неожиданный чувственный отклик в моем теле.

– Твой отец не научил тебя хорошим манерам? – срывающимся голосом произношу я, чтобы замаскировать собственную слабость. – Или в твоей семье принято вести себя по–хамски?

– Ди Анжело – потомки древнейшего итальянского рода, – напоминает Алекс, смерив меня высокомерным взглядом. – То, что мама из простой русской семьи не меняет этого факта моей родословной.

– Мне приседать в реверансе всякий раз, как ты оказываешься на моем пути? – интересуюсь запальчиво.

На этот раз он не улыбается – он смеется, слегка запрокинув голову и обнажив ряд белых зубов с небольшими клыками по бокам, а потом вдруг протягивает руку и в мимолетном жесте касается моей щеки.

– Немного почтения бы не помешало, – заявляет неожиданно серьезным тоном, который никак не вяжется с улыбкой, все еще заметной на его лице.

– В твоих мечтах! – выкрикиваю громче, чем следует.

Ничего не могу поделать: сейчас я абсолютно собой не владею и для этого Алексу оказалось достаточно просто ко мне прикоснуться! И хотя его рука уже давно спрятана в кармане брюк, я все еще ощущаю покалывание в том месте, где его пальцы оставили незримый отпечаток на моей щеке.

– Красивое платье, – замечает Алекс, внезапно меняя тему беседы.

Не переставая улыбаться, он с нескрываемым интересом разглядывает меня. Его глаза с оскорбительной неспешностью скользят по моей фигуре, лениво, осторожно, будто уступая необходимости, которой он бы предпочел пренебречь. Мерцающий взгляд задерживается на талии, потом поднимается к груди и медленно скользит вверх к шее, на которой отчаянно пульсирует голубая жилка. Так глупо, но я почти физически ощущаю на себе тяжесть этого взгляда. Становится трудно дышать. Грудь сдавливает, а сердце трепещет, как птица, пойманная в силки.

Инстинктивно делаю шаг назад, потом еще один, пока моя спина не оказывается прижатой к каменной стене, но Алекс не спешит приближаться. Он продолжает рассматривать меня с легкой полуулыбкой, которая может выражать что угодно: интерес, презрение, насмешку и даже абсолютное безразличие.

Я точно знаю, что хочу уйти, но ноги словно прирастают к полу. Наверное, именно так чувствует себя несчастный зверь, загипнотизированный светом фар на дороге. Все, что я могу – разорвать зрительный контакт, но, в конце концов, и это оказывается ошибкой, потому что мой взгляд замирает на его губах. Четко очерченных, чувственных, в меру припухлых... Мужчина просто не должен быть обладателем таких губ, потому что один взгляд на них провоцирует в воображении волну непристойностей, которые в данных обстоятельствах только усиливают мой страх и смущение.

Сбитая с толку направлением, которое приняли мои мысли, я не замечаю, как Алекс сокращает дистанцию, заключая меня в ловушку между стеной и своим телом. Наши взгляды встречаются, и в темных бездонных глазах я вижу отражение собственных черт лица. В попытке отстранится, поднимаю руки, но уже в следующий миг ощущаю, как ладони прижимаются к твердой мускулистой груди, обтянутой дорогой шелковой рубашкой. Рука Алекса обхватывает мой затылок, пальцы путаются в распущенных волосах, и я вдруг понимаю, что из этого тесного объятия мне не выбраться самостоятельно. Я все же делаю еще одну отчаянную попытку уклониться, но он только еще ниже склоняет темноволосую голову. На выдохе выталкиваю из легких его имя. Слабый звук поглощают его губы, оказавшиеся в опасной близости от моего рта.

А потом он целует меня.

Целует, да. Только на самом деле это не поцелуй. Меня целовали раньше, но этот… этот акт не имеет ничего общего с поцелуем, несмотря на то, что наши губы встречаются, а его язык бесстыдно врывается в мой рот. То, что делает со мной Алекс похоже на поглощение, на голод, на завоевание и покорение, но только не на банальный поцелуй.

Я настолько обескуражена, что мне даже в голову не приходит остановить его. Оттолкнуть его, закричать или позвать на помощь. Все просто исчезает. Окружающий мир рассыпается в пепел. Земля соскакивает со своей оси, звезды гаснут. Ноги больше не держат меня, и только стена, к которой прижимается моя спина, и сильные пальцы, крепко сжимающие мой затылок, здесь и сейчас спасают меня от падения.

Неожиданно на террасе раздаются громкие голоса, слышится звук шагов и цокот каблуков по кафелю. Алекс глухо ругается и стремительно отстраняется от меня.

– Добро пожаловать во взрослый мир, – шепчет он в мои раскрытые губы, все еще хранящие вкус и тепло его поцелуя.

Стайка моих одноклассников проносится мимо и скрывается в укромном алькове на противоположной стороне террасы. Меня никто не видит, но в тот момент это не имеет никакого значения. Мои щеки горят от стыда и другого неясного чувства, будоражащего кровь, глаза наполнены слезами унижения и обиды, сердце неистовствует в груди.

– Я тебя ненавижу, – выдыхаю сипло и, оттолкнувшись от стены, бегу прочь, мысленно посылая во вселенной новую мечту – больше никогда не встречать Александра Ди Анджело на своем пути.