= 1 =

*Ксения*

Придерживаясь рукой за стенку в прихожей, сую ноги в туфли на широком, устойчивом каблуке: все-таки беготня с подносами наперевес не предполагает тонких шпилек. Я бы вообще с превеликим удовольствием отдала предпочтение кедам, но дресс-код не позволяет. Застегнув маленькую пряжку на лямке, изящно опутавшей мою щиколотку, выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам в поисках телефона.

– Я буду поздно! – громко кричу в стороны кухни, где моя соседка Мила что-то мурлычет себе под нос, погруженная в приготовление ужина.

– Хорошо, – отвечает она нараспев и выходит в коридор проводить меня, держа в руках миску и энергично взбивая венчиком жидкое тесто. – Где ты сегодня? – спрашивает подруга, желая знать место дислокации очередного мероприятия, которое мне предстоит обслуживать в качестве официантки.

– Блинчики? – заглядываю в стеклянную емкость, временно игнорируя вопрос.

 – Угу. Тебе оставить? – лукаво щурится Мила.

– Спрашиваешь! – возмущаюсь, подхватывая сумочку и ключи с тумбочки. – Ты же знаешь, что я обожаю любую твою стряпню! – Мои губы растягиваются в довольной улыбке, и я жмурюсь от удовольствия.

Мне в чем-то повезло: Милашка отлично готовит, в то время как я терпеть не могу всю эту кулинарную возню. Я лучше с пылесосом и шваброй по квартире раза три пройдусь, пыль протру, цветы полью и прочее, чего подруга до трясучки не любит (нет, она не засранка, но если есть возможность переложить сей тяжкий труд на чьи-то плечи, ей это лишь в радость). В общем, у нас с ней взаимовыгодное сожительство. 

– Ну, так где тебя искать-то? – повторяет Мила свой вопрос.

– На Заимке, – коротко отчитываюсь, точно зная, что пояснять ей, что это и где находится, нет необходимости.

Данный загородный комплекс знаком практически каждому если не по личному опыту, то по репортажам из светской хроники.

Мимолетно касаюсь губами Милкиной щеки и выхожу из квартиры, арендуемой нами вскладчину с того момента, как обе поступили в один и тот же университет.  

– Ого! – летит вдогонку ее немного ошалелый возглас, и мои губы вновь непроизвольно растягиваются в довольной улыбке.

– Ага, – отвечаю ей и, уже прикрывая дверь, добавляю: – Пока! Не жди меня, буду поздно!

Не дожидаясь лифта, бодро спустившись по лестнице, я выхожу на улицу. Теплый весенний ветерок смело кидает мне в лицо горсть солнечных лучиков, пробирающихся сквозь молодую листву на деревьях. Вдыхаю полной грудью воздух, пропитанный ароматами пробудившейся природы, и решительно шагаю в сторону автобусной остановки.

На душе покой, и чувство легкой радости несмело расцветает, словно подснежник, чуть настойчивее проталкивающийся к солнышку, распихивая пожухлую листву. Необъяснимое предчувствие томительной волной пробегает по телу, концентрируясь внизу живота неспокойным, но ужасно приятным роем неугомонных бабочек.

Это весна на меня так действует?

Трясу головой, прогоняя неуместные мысли, и ускоряю шаг. Служебный транспорт уже ожидает меня. Спешно поднимаюсь в салон и, заняв место у окна, отправляюсь в путь с еще несколькими такими же, как и я, студентами. Каждый из нас где-то учится и станет кем-то большим в этой жизни, а пока по вечерам или в выходные дни мы не брезгуем и подносы со снедью или грязной посудой потаскать на очередном празднике жизни сильных мира сего.

Сегодня, например, мы будем обслуживать детский день рождения. Ребенку, вроде бы, только годик исполняется, а родители устраивают умопомрачительное мероприятие в элитном загородном комплексе отдыха, где снять номер на ночь стоит дороже, чем сумма арендной платы в месяц за квартиру, в которой я сейчас живу (хорошей, кстати, двушки в новом жилом комплексе в пятнадцати минутах ходьбы от метро). А чашка кофе наутро обойдется как минимум в стоимость моего недельного бюджета с учетом всех расходов.

Но как говорится, у богатых свои причуды, главное – хорошая оплата за выполненную работы и доставка до дома после окончания гулянки, даже если та затянется далеко за полночь.

= 2 =

*Ксения*

На место приезжаем на удивление быстро, каким-то волшебным образом минуя пятничные вечерние пробки. Автобус въезжает на охраняемую территорию, огороженную витиеватой чугунной изгородью, и, проехав по извилистой дороге в глубь комплекса, тормозит около трехэтажного здания из красного кирпича.

Нас встречает организатор вечера, строгая женщина в сером платье-«футляре», а собранные на макушке в высокий «хвост» темные волосы и очки в роговой оправе придают ей налет стервозности. Она быстро пробегается по списку, предоставленному нашей компанией, сверяя наличие всех заказанных работников. Холодно выдает инструкции, которые мы и без того знаем, как «Отче наш».

– За мной! – строго командует она и разворачивается в сторону поляны, окруженной деревьями.

С любопытством разглядываю оформленные в розовых тонах фуршетные столы с мини-закусками, напитками и сладостями. В дальнем углу площадки установлены различные игровые зоны для детей всех возрастов, а чуть поодаль – несколько обеденных зон: столы и стулья, видимо, для уставших бегать за своими чадами взрослых. Все поглощено зефирно-розовым великолепием.

Несколько минут на вливание в ритм праздника, и вот уже все кругом бурлит весельем, звенит детским смехом, пестрит неподдельными эмоциями ликования и утопает в буйстве восторгов и восхищений. Лавируя между хозяевами и гостями вечера, мы, словно призраки, поддерживаем все это в идеальном состоянии.

– Видела? – шепчет мне на ухо Светка, рыжеволосая студентка архитектурного факультета, острая на язык и даже немного отчаянная, когда мы с ней оказываемся около одного из столиков, обновляя содержимое опустевших подносов.

– Что? – безразлично спрашиваю я, не разделяя ее восторга.

С первых минут работы в кейтеринговой компании я усвоила одно самое важное правило хорошего официанта: не следить за гостями светских мероприятий с целью сбора каких-либо сплетен. Мое дело маленькое: подай, принеси, забери, поменяй; остальное меня не касается.

А сегодняшний вечер особенный еще и тем, что вот уже второй час я передвигаюсь по площадке, словно сапер на минном поле: того и гляди, наступишь на снующих тут и там карапузов или на брошенную ими игрушку. Так что тут тем более не до праздного любопытства. А мои многострадальные ноги хоть и благодарят меня за удобный каблук, но уже просятся скинуть обувь и пройтись по нежной травке босиком. Но впереди у нас еще невесть сколько часов работы.

– Не что, а кого! – с придыханием уточняет девушка. – Глянь какие экземпляры, и, похоже, не заняты, – почти облизывается она, глядя куда-то в сторону.

– Свет, не забывай правила, – напоминаю ей и, подняв поднос, разворачиваюсь от стола, намереваясь продолжить свою трудовую вахту.

– Да-да! – победоносно восклицает Светка, заметив мое удивление. – А что я тебе говорила? Я бы дала им обоим! – с придыханием говорит она и томно вздыхает.

= 3 =

*Ксения*

К горлу подкатывает ком, и я на мгновение просто цепенею от затапливающего меня необъяснимого шквала эмоций. К щекам приливает кровь. Чувствую, как они пылают, а руки немного дрожат, но вовсе не из-за тяжести удерживаемого мною подноса. Все эти чувственные метаморфозы вызывают во мне всего лишь сканирующие взгляды двух мужчин, чертовски красивых, неимоверно властных и до безумия будоражащих каждую клеточку моего тела.

Лишь периферическим зрением замечаю, как Светка, подняв поднос, заставленный бокалами спиртного и тарелочками с канапе, уверенно шагает в их сторону, призывно виляя шикарными бедрами. Они одаривают ее ничего не выражающими взглядами, молча берут предложенные ею напитки, церемонно кивают и возвращаются к разговору между собой, будто и не было рядом с ними всего пару секунд назад девушки, готовой выпрыгнуть из своих трусиков и исполнить любое их желание.

Ну а чего она, собственно, ожидала? Да и я хороша: поплыла от похотливых взглядов мужиков, привыкших получать все, чего бы они ни пожелали. Врезав себе увесистую ментальную оплеуху, трясу головой, прогоняя прочь ненужные, но такие заманчивые грезы. Прикрываю на мгновение глаза, медленно считая до десяти, а затем рискованно разворачиваюсь на пятках, меняя траекторию своего первоначального движения, при этом крепко жмурюсь и громко выдыхаю.

Вернув себе возможность видеть, возвращаюсь к работе. Но все оставшееся время чувствую, как между лопаток свербит, и, бросая украдкой беглый взгляд в сторону, каждый раз замечаю, чьи глаза прожигают во мне дыру.

Работать становиться чертовски неудобно, и я с блаженством выдыхаю, когда солнце неумолимо клонится к закату, а приглашенные на торжество гости начинают неспешно расходиться по забронированным для них номерам. Мне остается лишь убраться и свалить отсюда побыстрее.

В наши обязанности входит не только обслуживание гостей вечера, но и сбор всей посуды, оставшейся после окончания веселого застолья. Все это необходимо отнести на пищеблок местного ресторана. Большая часть уже убрана, осталось лишь несколько подносов. А после мы той же дружной компанией, которой приехали сюда, отправимся к ожидающему нас автобусу.

Скорее бы!

     Я монотонно собираю с опустевших столов пустые фужеры и грязные тарелки, методично ставя все это на поднос. Спина нещадно ноет, так же, как и ноги, уставшие за вечер и мечтающие о расслабляющих комплексах. Вернусь домой и первым делом лягу в ванну с душистой лавандовой пеной. И не важно, сколько будет времени на часах, все равно завтра выходной. Погруженная в мечты о скором отдыхе, массирую затекшую шею, а затем вновь принимаюсь за наведение порядка.

= 4 =

*Ксения*

– Устала? – На мою талию ложится крепкая рука, а вкрадчивый голос над самым ухом заставляет меня вздрогнуть от неожиданности и чувственного озноба, тут же прокатившегося по телу.

– Простите... – Я делаю попытку аккуратно высвободиться из его крепкой хватки.

Стиснув зубы, стараюсь действовать тихо, не привлекая постороннего внимания, и не нагрубить нахалу, но чётко очертить линию между нами: я на работе, он – гость, и наши пути не пересекаются, за кого бы он там меня ни принял.  

– Мне надо работать. – Не поднимая глаз от посуды на столе, делаю шаг в сторону и хватаюсь за поднос в попытке продемонстрировать свою занятость стоящему рядом мужчине, даже не взглянув на него.

– Поставь. – Обманчиво бархатный голос с командными нотками накрывает меня волной дрожи, будоража предательски взволновавшееся тело. – Этим могут заняться другие. – Свободной рукой он уверенно пресекает мои действия и разворачивает меня к себе лицом, словно куклу.

– Но...

– А ты пойдешь с нами, – твердо прерывает он мои протесты и пальцами приподнимает мою голову за подбородок, заставляя взглянуть ему в лицо. –Составишь нам компанию?

Красивое холеное лицо человека, привыкшего иметь все и вся. Отказ? Он не знает этого слова в принципе. В таинственных глубинах его серых глаз искрится праздность, а на четко очерченных, чуть пухлых губах играет обаятельная улыбка самоуверенного самца. Весь его облик просто сигналит одной-единственной фразой: «Жить надо в кайф».

В горле вновь становится сухо, и ком лёгкого испуга застревает где-то в груди, сжимая легкие и мешая свободно дышать. В мозгу крутится брошенная им фраза, не давая мне разумно мыслить. Что значит это его «с нами» и куда вообще я должна с «ними» идти?

За весь сегодняшний вечер я не нарушила ни единого правила, все выполняла строго по регламенту и ни в чем не виновата. Торжество завершилось минут пятнадцать назад, и самое страстное мое желание на данный момент – поскорее добраться до дома. Хотя нет, я вру: что-то еще гуляет по телу бесшабашными искрами, будоража кровь и наполняя низ живота сладкой истомой.  

Не моргая, смотрю в его серые глаза и, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава, погружаюсь в омут безумия, а то телу расплывается предательский трепет желания.

Так, стоп! Торможу себя на полпути к бездонной пропасти нравственного падения. Вообще-то, я официантка, а не эскорт! Он меня явно с кем-то перепутал.

Капли здравого смысла отчаянно пытаются сопротивляться, и я почти выпутываюсь из цепких лап самоуверенного хищника, когда позади меня раздается еще один не менее властный мужской голос.  

– Стас, – обращается невидимый мне собеседник, к другу, – ты пугаешь девушку.

Его немного хрипловатый голос, словно его обладатель слегка простужен, звучит в повелительном диапазоне и проходится тонким стеком по моментально оголившимся нервам. В памяти всплывают вводящие в транс омуты его темных, словно ночной осенний небосвод, глаз. Начавшаяся было выстраиваться ментальная преграда разбивается вдребезги и, будто хрустальная чаша, грохнувшаяся со стола на мраморный пол, разлетается на миллионы мельчайших осколков. Восстановить ее почти невозможно. И теперь мой неискушенный внутренний мир беззащитен.

Маленький кролик, мечтавший спрятаться за этой, пусть и ненадежной перегородкой, чуть испуганно поджимает ушки и, сложив лапки, как-то без боя отдается на милость двух шикарных искусителей. И, видимо, эта моя капитуляция отчетливо считывается сероглазым циником. Он нагло улыбается и, глядя мне в глаза, негромко выдыхает:  

– Ни в коем случае, дорогой друг, – наклоняется чуть ближе и, скользнув губами по мочке моего уха, произносит требовательно: – Ты же согласна на это, да, малыш! – И это не вопрос, а констатация факта.

= 5 =

*Ксения*

Стараюсь сглотнуть засевший где-то на выходе их легких ком волнения, но он беспощадно застревает в горле и мешает мне произнести даже элементарные слова. Уверенное «нет» теряется в беспомощном всхлипе.

С усилием отвожу взгляд в сторону от серых омутов наваждения, затягивающих меня в пучину. Слышу его снисходительный смешок, и следом он решительно разворачивает меня, теперь уже спиной к себе. Меня тут же накрывает лавиной темного желания, плещущейся в глубине черных ониксовых глаз второго незнакомца. Я тону в них безвозвратно. Если из рук первого я еще пыталась выскользнуть, то стоит этому эталону брутальности поманить меня пальцем, и я безропотно паду в его объятия, словно подкошенная травинка. Сдамся на милость победителя безвольной, безмолвной куклой.

– Пойдем. – Искушающий шепот проникает под кожу жаркими потоками возбуждения.

Делаю глубокий вдох, захлебываясь коктейлем из терпких ароматов мужского парфюма и уходящего вечера.

Здравый рассудок в попытке сопротивляться поднимает голову и зло шипит на разомлевшее либидо, старательно разгоняя облака наваждения в моей голове. Тщетно. Сопротивление неминуемо ведет к еще большему увязанию в песках желания.

– Простите, но мне нельзя общаться так близко с гостями вечера, – осипшим голосом выдаю аргумент, облизнув пересохшие губы. – Меня накажут финансово. – Давлю на жалость, хотя им-то на мои проблемы плевать.

– Малыш, вечер окончен, ты формально уже не являешься сотрудницей кейтеринговой службы, а чем ты занимаешься в свое свободное время, их не касается, – вкрадчиво парирует Стас. Его руки так и лежат на моей талии, а все свои доводы он произносит, касаясь губами моей макушки. – А потом, мы очень близко знакомы с заказчиками данного празднества, так что решим любой вопрос, – играючи рушит он мою очередную причину для отказа, – так ведь? – Вопрос адресован совсем не мне, но, произнося его, Стас жесткими пальцами впивается в мой подбородок и разворачивает мое лицо к себе, пристально глядит в мои глаза, и дает четкий невербальный посыл не придумывать больше отговорок.

– Да, детка. – В игру обольщения вновь включается Глеб. – Мы решим все, – уверенно произносит он, опаляя жарким дыханием чувствительную кожу на виске и вызывая толпы мурашек, рысью проносящихся по моему взбудораженному телу.

Я замираю на мгновение, вновь глубоко вдыхая буйную смесь, сотканную из ароматов двух мужчин, стоящих вплотную ко мне. Два абсолютно разных, но так идеально подходящих им, а в дуэте сносящие все мои внутренние границы. Лед и пламя, холод и жар, океан и влажный мох...

Мысль о том, что нас могут увидеть, внезапно возникает, но тут же испаряется, гонимая гормональным взрывом взбесившихся эндорфинов. Голова наполняется сладкой тяжестью желания, сознание затуманивается.

– Мы – в номер. – И это произнес не Стас. – А тебя сестра искала, разберись и подходи. – Теперь понятно, кто в их дуэте главный.

Меня, как эстафетную палочку, передают из рук в руки. Стас лишь кивает и отходит в сторону, доставая телефон из кармана модных брюк. Я вновь вглядываюсь в непроницаемое лицо Глеба и, затаив дыхание, жду его дальнейших действий.

– Как тебя зовут? – Его губы легко касаются моего виска.

– Ксения, – сипло выдыхаю я; в пересохшем горле саднит.

– Чужестранка, – улыбка скользит по его губам, и огоньки веселья, блеснув в темноте манящих глаз, опаляют мое нутро. – Идем, – звучит как приглашение, не терпящее отказа, и я иду вслед за ним, словно под гипнозом.

– Где вы проходили курсы гипноза? – срывается с моего языка дурацкий вопрос. Я спотыкаюсь, переступая через порог номера-люкс на последнем этаже гостиничного комплекса, правда, невысокого.

Ответом мне служит жаркий поцелуй, как только за спиной щелкает замок входной двери. Его не учили, он таким родился. Красота, харизма и самоуверенность – три составляющие его успеха!

Требовательные губы накрывают мои, властный язык проходится по нижней губе, надавливает, побуждая открыться и впустить. От его напора разум окончательно сдает свои позиции, отключается, уступая место лишь бесшабашной похоти.

Я громко выдыхаю стон удовольствия, раскрываясь и впуская его. Мои руки взлетают вверх, и я обнимаю Глеба за шею, зарывшись пальцами в пряди его густых темных волос на затылке. Иголочки тактильного наслаждения прошивают подушечки пальцев. Я млею от невероятно острых ощущений, затапливающих меня, и еще больше распаляюсь.

Он уверенно порабощает меня одним лишь поцелуем – жестким, требовательным, сладким, дурманящим... Нахальный язык проникает в мой рот, затеяв безумно откровенный танец.  

= 6 =

*Глеб*

Рабочий день проходит в таком изматывающем темпе, что после его завершения мной владеет только одно желание: приехать в апартаменты, скинуть с себя все до последней нитки, принять горячий душ и грохнуться в кровать. Отрубить все средства связи и даже домофон вместе с дверным звонком, чтобы спокойно проспать до самостоятельного пробуждения. Но, увы, моя незамысловатая мечта похоронена под ворохом из розовой оберточной бумаги и залита ванильным сиропом детской радости.

День рождения малышки Ники – важное событие для Олега, и мы со Стасом не можем не приехать. Ребенку исполняется год, первый год ее счастливой жизни, первый год Олега и Ольги в статусе родителей. По этому торжественному случаю наша первая и на ближайшие лет сто единственная семейная парочка закатывает шумную вечеринку. На ней нас ожидает куча гостей и море развлечений для всех возрастов, а также фуршет, выпивка и торт с одной свечкой! 

Поэтому, подписав сегодня судьбоносный контракт, поднимающий статус моей строительной фирмы на очередной уровень, достаточно высокий, я откладываю все свои желания на потом. Бог с ним, отосплюсь завтра, благо, суббота и планов на нее нет никаких.

– Стас! – ору так, чтобы друг, наверняка сейчас шушукающийся с моей секретаршей в приемной, отлично все услышал. – Отвали от Лены и тащи свой зад сюда!

Не проходит и минуты, как дверь открывается, и недовольная рожа друга красноречиво подтверждает мои догадки. Кто-кто, а он не меняется!

– Так и не дала? – подначиваю его.

– Ты ее подговорил? – сердито сопит неудачливый Казанова.

Ехидно ухмыляюсь, отрицательно качая головой. Мне просто нет в этом необходимости, я-то знаю, что Лена никогда не ответит на ухаживания Стаса по одной простой, но очень важной причине: он не в ее в кусе от слова «абсолютно». Все мужики не в ее вкусе. Но Стасу это знать не обязательно, иначе мне будет не так интересно держать Лену в секретариате, хотя, не спорю, сотрудник она отличный.

– Ай, ладно, когда-нибудь я ее все равно дожму! – самоуверенно заявляет Стас и, плюхнувшись на диван в зоне отдыха, тянется за хрустальным графином с янтарной жидкостью и парой фужеров, – давай лучше отметим сделку, – откупоривает крышку и намеревается плеснуть напитка в пузатый бокал.

– Э-э-э, нет, – торможу его, поднимаясь из–за стола. – Ты забыл?

– Чего? – недоумение прокатывается по его растерянному лицу.  

Я лишь вопросительно приподнимаю брови и жду, когда у него проснется совесть и он вспомнит, куда нам надо сейчас спешить.

– Черт! – Память медленно, но верно возвращается к нему. – А сегодня точно двадцать первое? – ловит мой кивок в ответ и с грохотом ставит хрусталь на место. – Как я мог забыть?! – Я молча пожимаю плечами, следя за его реакцией. – Черт, а подарок?

– Угомонись, – остужаю его суетливость. – У меня тоже нет. Лена! – вновь кричу, потому что лень возвращаться к столу и вызывать ее через селектор.

– Звали? – В приоткрытую дверь, величаво вскинув голову и грациозно переступая длиннющими ногами по ковролину, вплывает Елена.  

– Дай адрес хорошего детского магазина по пути на Заимку.

Лена навскидку выдает адреса нескольких торговых центров с сетевыми магазинами. Мысленно строю маршрут и оставляю свой выбор на ближайшем. Благодарю секретаря и отпускаю до понедельника.

– И вам хороших выходных! – вежливо прощается она, даже не взглянув на Стаса.

С трудом сдерживаю ехидную улыбку. Забираю пиджак, брошенный на спинку кресла в зоне отдыха.

– Поехали.  

Спустя минут двадцать мы заезжаем в популярный детский магазин. Не зная, что нужно годовалому ребенку, скупаем со Стасом все, на что падает наш неискушенный в этом вопросе взгляд, и еще то, что усердно втюхивают нам призывно улыбающиеся консультантки.  

– Вы оба решили сменить род занятий на оптовую торговлю игрушками? – окидывая недоумевающим взглядом гору разнокалиберных цветных коробок, интересуется Олег.

– Нет, это все Нике, – беззаботно сообщает Стас, вытаскивая из багажника своего авто очередной подарок.

– Мне новый дом нужен, чтобы все это уместить, – сокрушается друг.

– Не бузи, построю, – обещаю ему и, пробегаясь усталым взглядом по разворачивающемуся неподалеку шабашу, тяжко вздыхаю, делая шаг в это безумие.

= 7 =

*Глеб*

И вот уже битых два часа я угрюмо потягиваю какую-то малоградусную бурду, неспешно наблюдая за веселящейся толпой малолетних оболтусов и чинно прохаживающимися взрослыми, пока еще трезвыми. Стас «клеит» незамужних подруг Ольги. А вся эта праздничная мишура медленно, но неотвратимо выколупывает чайной ложечкой мой и без того уставший мозг.

Взглянув на часы, отмечаю про себя, что положенное для визита вежливости время я уже отбарабанил с лихвой и имею полное право свалить отсюда с чистой совестью. Мысленно перебираю в голове список последних красоток, решая, которую выбрать, потому что первоначальный план на ночь меня теперь уже абсолютно не устраивает. Поднимаю глаза от дорогих хронометров и ловлю в поле зрения симпатичную малышку в форме официантки.

Мне хватает одного взгляда на точеную фигурку, облаченную в белую блузу рубашечного покроя и узкие укороченные брючки, выгодно подчеркивающие ее стройные ножки. В паху моментально становится тесно, а желание свалить возрастает во сто крат, только направление кардинально меняется.

Временно отрубаю режим пофигиста, намеревавшегося нагло свалить с мероприятия до финального задувания свечей и пения всем известной песни, и внимательно наблюдаю за пташкой, порхающей с подносом вдоль веселящегося народа.

– Хорошенькая! – раздается с боку голос друга. – Возьмём на ночь?

– Я еще не решил. – Ложь вырывается сама по себе, и я делаю очередной глоток из почти опустевшего стакана.

– Ну-ну... – ехидно подначивает Стас. – Тогда слюни утри, а то костюм заляпаешь.

Я до скрежета стискиваю зубы, чтобы ненароком не послать его в далекий эротический и без обратного билета. С удивлением осознаю, что такое со мной вообще впервые. Одна девчонка на двоих – наша стандартная модель развлечения еще со студенческих лет, и эта красотка не может стать исключением по одной простой причине: мне нафиг не нужны никакие отношения. Меня полностью устраивают согласные на все красотки для разовой жаркой и приятной для обоих ночи. А длительные отношения с одной пассией и тем более узы брака – не мой стиль жизни.

Поэтому изменять привычкам я не намерен и сейчас. Запихиваю поглубже невесть откуда взявшееся раздражение от предложения друга, залпом опустошаю свой бокал и беру новый с подноса подошедшей к нам рыжеволосой официантки.

Ее игривые намеки и вульгарные ужимки мы со Стасом оставляем неоцененными. Одариваем готовую на все девушку лишь строгим взглядом, жестко обрубая любые попытки заинтересовать нас. Данная особа абсолютно не в нашем вкусе. Другое дело – та темненькая малышка, скромно потупившая взгляд и быстро ретировавшаяся, как только замечает наш к ней интерес; вот она  заманчива.

Остаток вечера чувствую себя шпионом, исподволь наблюдая за девчонкой. Аккуратная фигурка, точеные ножки. Мордашка привлекательная, но красоткой ее назвать нельзя: она не соответствует стандартным идеалам красоты. Но тем и подкупает эта простота. Большие глаза небесной глубины в обрамлении длинных черных ресниц, маленький носик, немного пухлые щеки – видимо, она склонна к полноте, но следит за весом. Алые губы так и манят попробовать их на вкус, и почему-то я уверен, что они сладко-малиновые. Каштановые волосы заплетены в тугую косу, и руки чешутся распустить ее, зарыться ладонями в густые пряди и пропускать их сквозь пальцы, словно шелковые нити.

– Стаса не видел? – врывается в мои размышления усталый голос Ольги.

Быстро возвращаюсь в реальность и с удивлением замечаю, что гулянка благополучно завершена. Последний гость, прихватив непочатую бутылку со столика, пошатывающейся походкой уходит в направлении центрального входа в гостиницу.

– Вон он, – взмахом руки указываю Ольге место, где ей стоит поискать своего братца, а самого аж корежит от увиденной картины.

– Официантка.

– Осуждаешь?

– Не ее, – укоризненно качает она головой, – а вас! Вы же поиграете и бросите, а она... – Ольга сканирует девушку сочувствующим взглядом. – Она не такая, по ней же видно.

– Если не такая, то и нечего переживать, – вкрадчиво советую сердобольной подруге, – ведь так?

– Ну вас! – рассерженно вздыхает она. – Скажи этому Казанове, чтобы позвонил мне, когда освободится, – хмурится она, делая шаг в сторону. – Чтобы она вас отбрила! – беззлобно желает, игриво показывает язык и сайгаком уносится к ожидающему ее мужу.

= 8 =

*Глеб*

Решительным шагом преодолеваю разделяющее нас расстояние и встаю громадной глыбой прямо за спиной у малышки. Руки друга обвивают ее хрупкую талию, а я уже представляю, как скину с нее все эти тряпочки и мои ладони будут бродить по всем частям девичьего обнаженного тела. Спроваживаю Стаса общаться с сестрой, проигнорировав намек Ольги на то, что брат ей нужен не так чтобы очень срочно.

Забираю девочку в полное свое распоряжение и, заглянув в синеву ее взволнованных глаз, ощущаю легкое разочарование. В них плещется желание, пусть и вперемешку с недоверием, но…

«Да, Олечка, невинный ты наш цветок, в людях ты так и не научилась разбираться. Благо, теперь у тебя есть Олег».

Чтобы разомлевшие и расслабившиеся гости не переживали о поездке до дома в столь поздний час, хозяева вечера арендовали для каждого номера в здешней гостинице. В моем кармане уже лежит ключ от апартаментов на последнем этаже: забрал его, как только решил не сбегать с вечеринки.

– Идем. –  Звучит немного более грубовато, чем следовало бы, но виной всему еле уловимое разочарование, скользящее под кожей холодной змейкой.

Малышка в моих руках слегка напрягается, и сердце пропускает удар в безумной надежде, что она передумает. Влепит мне пощечину и сбежит.

Касаюсь губами её нежной кожи на виске, вдыхаю сладкий карамельно-ягодный аромат. Катаю на языке, словно вкусную конфетку, ее имя. Вновь ныряю в синеву загадочных глаз и с интересом подмечаю, что все это так идеально ей подходит. Она словно с другой планеты: и впрямь чиста и, может, даже невинна.

Но что-то переключается внутри, и я шлю в дальний путь все размышления и тупой анализ. Решительно разворачиваюсь, беру в ладонь ее тонкое запястье и устремляюсь в сторону гостиницы. Ксения еле поспевает за моим размашистым шагом, но не одергивает и молча проскальзывает в лифт.

Противный звон оповещает о прибытии на нужный этаж. Электронное пиликанье сообщает о том, что дверь номера открылась. И в довершение ее глупый вопрос, ответ на который ей, собственно, и не нужен, а потому самое лучшее, чем можно занять ее рот это…

Самый идеальный вариант дает о себе знать дискомфортом в паху, но его мы оставим на потом. Сейчас же я просто впиваюсь жадным поцелуем в ее такие манящие губы. Пробую их на вкус и дурею от сладости малины и несмелого отклика.

Она словно соткана из противоречий. В глазах – огоньки желания, но робость и, возможно, неопытность, скользят в ее движениях. Крепче прижимаю хрупкий стан малышки к своему мощному телу, давая ей четко понять силу моего желания. Безжалостно сминаю мягкие губы, упиваюсь ее тихими стонами и дурею от того, как идеально ее тело впечатывается в мое, как нежные ладошки чуть нерешительно скользят по моим плечам. Ласковые пальчики оставляют жаркий след на шее и путаются в волосах на затылке, слегка царапая кожу головы – до неугомонного топота взбудораженных мурашек вдоль позвоночника, до электрического разряда по оголенным нервам, до жажды содрать с малышки скромный наряд и получить все, что мне надо, все, что она даст прямо сейчас в двух шагах от входной двери.

– Можно?.. – сипит она, когда я, с трудом разорвав поцелуй, пускаюсь в исследование чувствительных местечек, прикусываю пульсирующую венку на шее. – Можно мне в душ? Пожалуйста... – просит малышка, опустив руки вдоль тела, словно выходя из игры.

– Что? – Я не могу с первого раза понять причину перемены в ее поведении.

– Мне в душ надо, я… – смущается Ксения. – Пожалуйста... – Она вновь умоляюще хлопает пушистыми ресницами и прикусывает нижнюю губу.

– Да- да, конечно, – выдыхаю я, будто выныривая из омута дикого безумия.

= 9 =

*Глеб*

Провожу раскрытой ладонью по лицу, стирая накрывшее меня марево безрассудства. Отступаю на шаг и киваю в сторону двери, за которой, судя по всему, и находится требуемое помещение. Малышка быстро пробегает мимо меня, словно мышка мимо зажравшегося кота, который, вроде, и не голоден, чтобы ее ловить, но ради веселья может и цапнуть лапой.

За спиной хлопает дверь, а я выдыхаю и сам себе поражаюсь: когда это меня так накрывало, что даже мозг отказывался работать? Да никогда!

Прохожу в глубь номера, краем глаза оценивая королевских размеров кровать. Подхожу к мини-бару и достаю из него мензурку сорокаградусного успокоительного. Одним движением сворачиваю колпачок и делаю первый жадный глоток, отходя к окну. Распахиваю его, настежь впуская в комнату легкий ветерок с ароматами майского вечера.

Черт! Чувствую себя юнцом в пубертате, затащившим в родительскую спальню самую красивую и несговорчивую девчонку в школе. Еще глоток... А до слуха доносится шелест воды в душевой, и воспаленный мозг беспощадно подкидывает картинки порочного содержания.

Сжимаю кулак, сдерживая себя и давая возможность девочке спокойно принять душ и приготовиться к неизбежному, потому что сегодня ночью сон ей точно не грозит.

– А я думал, вы уже тут вовсю, и меня не дожидаетесь! – раздается за спиной смешок Стаса.  – А где куколка?  

– В душе, – как можно более безразлично отвечаю я, отставляя пустой пузырек плохо помогшего успокоительного, и оборачиваюсь к другу.

– Так, а ты чего здесь? А спинку малышке потереть? – ехидничает друг, разглядывая бар и вынимая оттуда тонкий бокал и бутылочку чисто женского напитка.

А ведь, и правда, какого лешего я здесь торчу?! Успокаиваю себя? Зачем? Все по обоюдному согласию. Она же сама пришла, сама на это согласилась, так почему бы не начать все без долгих прелюдий?

Размашистым шагом пересекаю комнату, вынимая запонки из манжет и растягивая по пути пуговицы на рубашке. Распахиваю дверь в душное помещение, стягивая одежду с плеч, и застываю на месте. Душевая кабина наполнена клубами непроглядного пара. Вода с грохотом колотит по акриловому поддону.

– Какого хрена?! – вновь раздается за спиной возмущенный голос Стаса.

– Мне тоже хотелось бы знать, – цежу сквозь зубы, натягивая рубаху и прислушиваясь к противоречивым чувствам.

= 10 =

*Ксения*

Шаг, другой... Я, словно воришка, на носочках крадусь к двери.

Влажные ладони дрожат из-за сковывающего меня напряжения. Надавливаю на дверную ручку. Дверь медленно открывается, и я спешно покидаю номер; щелчок сработавшего замка запирания, словно раскат грома, врезается в сознание

«Раз, два… дыши, Ксения… Дыши!»

Миллионы ступенек вниз, а сердце колотится так громко, что, кажется, отдаётся гулким эхом на лестничной клетке. Толкаю тяжелую дверь и вываливаюсь в полутемный коридор. Голова соображает туго, и лишь неоновые стрелки-указатели ведут меня, словно путеводная нить Ариадны, прочь из этого лабиринта.

Сумраки густым туманом накрывают территорию комплекса, и только свет уличных фонарей купает здание отеля в янтарном тепле. Бросаю беглый взгляд на самый верхний этаж, отмечая про себя всю красоту и великолепие данного места, и даже успеваю поймать искорку сожаления, что все закончилось вот так, но отличная ментальная затрещина ставит на место поплывшее сознание. 

Автобус ждет около центрального входа. Крадучись иду вдоль стены здания, совершаю последние шаги и взлетаю по ступеням в спасительное нутро автотранспорта. Двери со свистом закрываются, а напряжение все еще сжимает мое нутро.

– Ну, где тебя носило?! – недовольно воспрещает Светка, хмуря брови и скрестив руки на груди.

– Простите, – запыхавшись, извиняюсь я перед всеми «коллегами» и водителем.

Быстро прохожу по салону и падаю на заднее сиденье, съезжая как можно ниже, чтобы меня было сложно разглядеть с улицы. Я, конечно, сомневаюсь, что они ринутся меня искать, но осторожность не помешает.

Громко выдыхаю от облегчения, когда за нами закрываются ворота загородного комплекса. Автобус, тихо шурша шинами по асфальту, выруливает на основную трассу и увозит меня прочь от ошибки, которую я чуть не совершила. В ушах шумит, кровь пульсирует в висках, и грудная клетка вздымается так, что, кажется, вот-вот разорвется. Смотрю в темноту мелькающей за окном ночи, а мысли создают хаос в гудящей голове.

– На Партизанскую кому? – врывается в спутанное сознание вопрос водителя.

– Ну и чё молчишь? – шипит Светка, недобро зыркая на меня. – Ты же на Партизанской живешь. –  Она произносит это так, словно это самый убогий район города. – Бекетовой! – кричит она, отвернувшись.

– Я тебя последней завезу домой, – сообщает мне водитель,– чтобы не петлять лишний раз по городу. Мне все равно в тот район возвращаться, автобус в гараж ставить.

Я лишь пожимаю плечами и безропотно соглашаюсь. Утыкаюсь носом в окно и невидящим взглядом слежу за мельканием ночного пейзажа, отсчитывая время в пути только остановками, яркими вспышками, включающими на секунды мое сознание и тут же вновь погружающими его в пучину размышлений.

Тихо, стараясь не шуметь, захожу в квартиру, даже свет не включаю в прихожей, чтобы не разбудить подругу. Скидываю туфли и на носочках крадусь в ванную. Пока вода, шелестя и разбиваясь на мелкие брызги, заполняет ванну, скидываю с себя всю одежду и запихиваю ее в стиральную машину, игнорируя сортировку по цвету и качеству. Плевать!

Отчего-то хочется смыть с себя его запах. Удалить, чтобы не туманил мозг, не нагонял тоску и вгрызающиеся в мое сознание размышления. Как мантру, повторяю про себя: «Я все правильно сделала! Я не такая! И разовый секс не входит в концепцию моего мироздания!» Помогает слабо и злит неимоверно.  

Опускаюсь в почти горячую воду с шапкой душистой лавандовой пены. Откидываю голову на бортик, прикрываю глаза и глубоко-глубоко вдыхаю любимый успокаивающий аромат, стараясь заполнить им всю себя. Но в носу предательски свербит, перебивая все запахи, тот колюче-морской бризовый парфюм, а перед глазами продолжают крутиться картинки вечера, точнее, его заключительной части. Фантомные ощущения его крепких рук на моем теле нагоняют истому, и концентрация желания в крови возрастает с каждым вздохом.

– М-м-м-м…  

Неудовлетворенно выдыхаю, цепляясь пальцами за край чугунной чаши.

– Черт! Чтоб тебе провалиться!

– Эй! – раздается удивленный голос Милки. – Что я сделала? – недоумевает подруга.

– Блин, Мила! – беззлобно ругаюсь я, отплевываясь пеной, которая успела попасть мне в рот, когда я от неожиданности соскользнула в воду. Глаза щиплет от попавшей в них мыльной воды, и я тру их, размазывая потекшую тушь.

– Ну так что случилось-то? – интересуется она, как только я избавляюсь от неудобств и вновь расслабленно откидываю голову на край ванны.

Мила сидит на невысоком табурете, смотрит на меня с интересом, удерживая в руках бокал с рубиновым успокоительным.

 – Мне принесешь? – киваю в сторону ее наполовину пустого сосуда.

– Да не вопрос! – улыбается она, но мелькнувшая в её взгляде тоска разрушает иллюзию спокойствия и беззаботного веселья.

– А что у тебя? – делая глоток терпкого напитка из бокала, появившегося в моих руках так же неожиданно, как и сама Милка в ванной комнате, спрашиваю я. – Я думала, ты уже давно спишь, а ты, вон, «лечишься».

– Зотов нарисовался, – тихо выдыхает подруга, морщит нос и залпом осушает бокал.

– Который?

– Вообще-то оба, но настойчиво желал сегодня меня видеть младший. – Она пожимает плечами и тянется за бутылкой, желая обновить содержимое опустевшего фужера.

Мы молчим, погруженные каждая в свои мысли, а затем срываемся и, перебивая друг друга, перемываем кости мужикам. Виним, упрекаем, находим оправдание и снова замолкаем, чтобы через пару минут вновь взорваться потоком обличительных речей и недовольства экземплярами противоположного пола.

Расходимся по кроватям, когда у обеих уже не только заплетаются языки, но и путаются мысли. Пошатываясь, выползаем из ванной, поддерживая друг друга. В голове мелькает лишь одна мысль: хорошо, что завтра выходной. Хотя нет, успевает и еще одна заглянуть, до того, как мозг окончательно уплывет в нирвану: «И все равно он хорош!»

= 11 =

*Ксения*

– Ну что, готова? – фонтанируя восторгом и неугасаемой энергией, вопрошает Милка.

– Почти, – уклоняюсь от точного ответа, потому что стою перед раскрытыми дверцами шкафа в одних хлопчатобумажных трусиках и перебираю вешалки с немногочисленными нарядами.

На голове тюрбан из полотенца, а лицо чистое, как первый снег, выпавший за ночь и не тронутый ни единым следом раннего прохожего.

– Э-э-э-э, дорогая, так не пойдет. – На том конце телефонной связи звучит почти ультимативное неодобрение. – Мы заедем за тобой к девяти.

Бросаю взгляд на большие часы, висящие на стене, и отмечаю про себя, что за оставшийся час я могу успеть сбежать.

– Даже не думай, – словно читая мои мысли, предупреждает подруга. – Ты мне обещала.

– Мне надеть нечего. – Веский аргумент, хотя и не совсем правдивый.

– Есть, – уверенно заявляет Милка. – То черное платье, которое мы с тобой купили во время ноябрьского променада по торговым центрам.

– Блин, Мил, это же почти… – Я не могу подобрать подходящее сравнение для данного кусочка бархата.

До сих пор, натыкаясь на него в своем гардеробе, удивляюсь, какого черта меня дернуло его купить! Ведь знала же, что ни разу так и не надену. Но Мила настояла, будто знала, что все же найдется повод.

– Ксень, оно идеально на тебе смотрится, – подталкивает она меня, и я делаю этот шаг, достаю его из шкафа и, приложив к себе, разглядываю свое отражение в большом зеркале.

– Хорошо, – соглашаюсь, мысленно подбирая обувь и продумывая макияж.

– Отлично! Из украшений ничего не надевай, все будет.  

Ну да! Как-никак, Мила теперь лицо известной ювелирной компании.  Да что там лицо – она жена владельца этой самой компании!

– Все, собирайся. Мы скоро будем у тебя.  

Отбрасываю замолкший телефон на кровать и принимаюсь за наведение красоты. Волосы цвета вороньего крыла собираю в высокий «хвост» на макушке. Налицо минимум макияжа в стиле à la nature. Лишь губы выделяю помадой вишневого цвета.

Хлопчатобумажное нижнее бельё меняю на французское кружево – черное и неимоверно нежное, почти невесомое. Тонкие чулки и лаковые д’орсе на тонкой шпильке в тон губной помады и маленького клатча. Черное бархатное платье струится по телу, не доходя до колен всего пару сантиметров, глубокий вырез открывает шею, а рукава-«крылышки» придают образу загадочную невесомость.

В назначенный час, точные, как швейцарские часы, за мной заезжает семейство Зотовых.

– Спускайся, мы ждем тебя около подъезда, – сообщает Мила.

Накидываю шубку, прячу телефон и ключи в клатч. Быстро спускаюсь и, не успев продрогнуть на холодном декабрьском ветру, ныряю в теплое нутро комфортабельного автомобиля представительского класса.

– А я думала, вы на лимузине приедете! – театрально разочаровываюсь я, опустив свою попку на обтянутое мягкой кожей сиденье.

– А я предлагал,  раздается с переднего пассажирского места мужской голос.

– А я отказалась, – парирует подруга, а в глазах столько любви и нежности!

– Ладно, поехали. Негоже опаздывать на собственную презентацию.  

Несмотря на зимние катаклизмы на дорогах, на предновогоднюю суету и прочие оказии субботнего вечера, до ночного клуба, в котором сегодня намечено умопомрачительное по своим масштабам мероприятие, мы доезжаем довольно быстро. В помещении уже многолюдно, шумно, и все вокруг пропитано атмосферой праздника.

Стоит только переступить порог заведения, как ты окунаешься в этот ажиотаж, и сердце бьется в ритме всеобщего веселья. Кровь бежит по венам с удвоенной скоростью, разгоняя по телу волны азарта. Я поддаюсь ему и подхватываю бокал шипучего напитка с подноса проходящего мимо официанта.

– Через пять минут начнется показ, – наклонившись к самому моему уху, сообщает мне Мила, перекрикивая музыку. – Мы с тобой начинаем и завершаем его.

Киваю ей, делая большой глоток волшебного напитка.

– Напоминаю тебе, что я непрофессионал и подписалась на эту авантюру только ради тебя.

– Это не сложно, поверь мне! – смеется подруга и тянет меня в сторону сцены. – Да нам и не нужны профессионалы, нам нужна естественность. Пошли!

А дальше – все, как в тумане. В тумане адреналинового безумия. Мне страшно и любопытно. Я не люблю сцену, публичность и все эти атрибуты жизни напоказ, но софиты словно прячут от меня зрителей, и я, лишь чувствуя музыку, плыву по длинному подиуму, неся на себе изысканные украшения. Один круг, другой, третий… меняются лишь изделия на моей шее и в ушах.

– Ну что? – посмеивается Мила, сидя в высоком кресле напротив зеркал в комнате, использующейся под гримерку. – Пойдешь еще раз, непрофессионалка ты моя?

Во мне все еще плещется коктейль из эмоциональной эйфории, азарта и необъяснимого кайфа. В голове столько всего, что сложить это в пристойное предложение никак не получается, и я лишь падаю в кресло напротив подруги и жадными глотками пью из очередного бокала напиток с хрустальными змейками пузырьков.

– Спасибо, Ксень! – искренне благодарит меня Мила. – Ты просто самая лучшая подруга на свете.

– Угу... – киваю я, еле ворочая языком – нет, не от усталости, а от прокатывающегося по телу восторга. – Я чуть-чуть посижу и в зал выйду, – сообщаю подруге и, глубоко вздохнув, прикрываю глаза, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бьющееся  с запредельной скоростью сердце.

– Хорошо, я тогда тебя оставлю на время. Пойду мужа найду.

Она уходит, а я снимаю с себя дорогой и чертовски красивый ювелирный гарнитур, отдаю его без сожаления и, поправив макияж, выхожу в полумрак коридора. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться, в каком направлении двигаться, но не успеваю сделать и пары шагов.

= 12 =

*Ксения*

– Ну, здравствуй, крошка.

Резкий рывок – и я  впечатываюсь спиной в широкую, крепкую, словно каменную, грудь. По телу пробегает дрожь. Мне не страшно и в то же время страшно.

Эти руки, лежащие сейчас на моей талии и крепко прижимающие меня к мощному телу... Этот голос с повелительными нотками... Этот аромат – океанский бриз с каплями осенней прохлады, так идеально подходящий только одному мужчине... И я уверена: обернись я сейчас, тут же утону в ониксовых омутах его темных глаз.

Все, до томящегося внизу живота возбуждения, знакомо, все, до мурашек по телу, незабываемо.

Мое дыхание останавливается, и сердце изменяет свой ритм, переходя на плавные удары, словно вгоняя тело в анабиоз.  

– Сбежать не получилось. –  Он не спрашивает, а произносит это с уверенностью, обдавая жаром своего дыхания мою макушку.

– Да я, вроде, и не пыталась? – хрипло, не своим голосом произношу я, задыхаясь от нахлынувших эмоций.

– Тогда, может, продолжим с того момента, на котором остановились? – шепчет он над самым ухом, проходится языком по контуру ушной раковины и прихватывает зубами мочку.

– Вдвоем?

Голова идет кругом, и ноги словно ватные. Сглатываю в попытке смочить пересохшее горло и  цепляюсь руками за его ладонь, уверенно лежащую на моем животе. Во мне словно проснулась дремлющая до этого нимфоманка. Это до щекотки будоражит меня и подталкивает к каким-то немыслимым действиям.

– Крошка, да ты не так наивна, какой пыталась казаться полтора года назад! – с ухмылкой констатирует он и разворачивает меня лицом к себе. – Привет! – Черти пляшут в его глазах, зазывая и меня окунуться в это безумие.

– Привет.

Его руки скользят по моей спине. Одна зарывается в волосах на затылке, без зазрения совести портя мне прическу, другая возвращается на ягодицы, словно заявляя на них свои права; обжигающий шлепок электрическим разрядом проходится по оголившимся нервам. Его пальцы ощутимо сжимаются, оставляя после себя яркие следы на нежной коже. Завтра я буду лицезреть их как напоминание о…

– Стаса тоже позовем, – шипит он сквозь стиснутые зубы и впивается жестким поцелуем в мой приоткрытый рот.

Сказать я уже ничего не могу, да и не хочу. Я уплываю, как тогда, полтора года назад, в мороке страсти. Теряю ориентиры и не желаю их искать – по крайней мере, сейчас.

Не помню, как мы добираемся до номера, лишь краем сознания отмечаю, что он в том же здании, что и ночной клуб. А дальше все теряет свои очертания. Остаюсь лишь я, мои желания и мое удовольствие, которое я с лихвой получаю и с такой же щедростью отдаю.

Настойчивые руки ласкают меня, доводя до безумия. Я воспаряю к небесам и падаю в пучину невиданного удовольствия. Теряюсь в шквале чувств и эмоций. Забываю обо всем, отпечатывая в памяти лишь эти мгновения. Плыву на волнах наслаждения и проваливаюсь в глубины запретного. Взрываюсь в неимоверном экстазе с гортанным стоном, опадая на вздымающуюся в неровном дыхании крепкую грудь.

= 13 =

*Ксения*

На дворе буйно цветет сирень. Май в этом году на удивление теплый. Я в тонких брючках темно-синего цвета, белой блузке с длинными рукавами и легком плаще цокаю шпильками по дорожке, мощенной тротуарной плиткой. Перекинув ремешок сумочки через плечо, поднимаю голову к небу и вдыхаю полной грудью нежный аромат завершающейся весны, разносящийся по воздуху от дуновения легкого теплого ветерка. Тишину загородной жизни нарушает лишь едва уловимый шепот молодых листьев, навевая на меня умиротворение и вселяя в душу тихую радость. Солнечные лучи скользят по коже, согревая и даря так нужный мне сейчас покой.

Госэкзамены я сдала на «отлично», диплом тоже защитила. Остается только получить заветную корочку (красную, между прочим), подтверждающую мой статус  дипломированного специалиста в юридических вопросах архитектуры и градостроительства. А потом… Потом я вновь вернусь в команду отцовского строительного бизнеса, пусть и небольшого, но крепко стоящего на ногах.

Но для начала все же отдохну несколько недель. Уделю время родным и самым близким, видевшим меня за последний месяц только склоненной над учебным столом.

– Привет! – радостно приветствую Милку, открывая пассажирскую дверцу ее мини-автомобиля. – И как муж тебя отпускает одну, в твоем-то положении?

– Попробовал бы не отпустить! – воинственно заявляет подруга, поглаживая ладонью свой округлившийся живот и светясь от счастья, как начищенный самовар. – И потом, я же не одна, – лукаво улыбается она и тянется ко мне. –Привет, красотка! – довольная, словно слон, приветствует меня и оставляет легкий поцелуй в воздухе около моей щеки.

– Ну и какие у нас планы? – интересуется Мила и выруливает на основную трассу, минуя шлагбаум на выезде с территории коттеджного поселка.

– Планы на ближайшее время или глобальные? – поглядываю на нее с интересом.

Со мной-то все понятно: диплом получу, пару недель еще побуду счастливым безработным и вернусь в стены отцовской строительной фирмы «СтройДом». А вот чем займется дипломированный юрист, второй год украшающий своей персоной все каталоги и рекламные материалы ювелирной империи своего мужа?

– Ой, да пока все тем же! – отмахивается Мила. – Ты же знаешь настрой Зотова? Он с превеликим удовольствием вообще бы запретил мне работать! – возмущается подруга. – Я на днях заикнулась, что хотела бы найти работу по специальности  – понятно, что не сейчас, а чуть позже, после родов, когда малышу годик будет, – так он возмущался, словно я собралась полететь на Луну и  остаться там. Так что пока только съемки для ювелирки, – огорчённо вздыхает она и морщит носик. – Но я все равно подам резюме в несколько строительных фирм!

– Рисковая! – подкалываю ее.

– Ой, кто бы говорил!

Смеясь и подкалывая друг друга, обсуждая планы на ближайшие дни и на далекое будущее, мы доезжаем до университета. Мила, ругаясь на криворуких автолюбителей, оставляющих свои машины где попало, не соблюдая элементарных правил парковки, находит всё-таки местечко в этом хаосе железных коней, паркуется, и вместе мы идем в родную almamater.

Актовый зал расположен на втором этаже. Неспешно поднимаемся по широким ступеням, успевая по пути обмениваться приветственными репликами с сокурсниками, обсуждать, куда стоит заглянуть после официального освобождения от ига студенчества, и получать поздравления от тех, кто еще не достиг наших «высот».

– Ох, ё-моё! – раздается восхищенный Милкин вопль, когда мы, найдя два свободных места в верхнем ряду, пробираемся к ним, спотыкаясь о ноги уже сидящих участников сего торжества.

Она останавливается, тормозя и мое перемещение.

– Ты чего?! – восклицаю я, то ли возмущаюсь, то ли волнуюсь за нее, а она стоит столбом, чуть склонив голову набок, и кого-то рассматривает.

– Ты посмотри, какой кадр! – кивает она в сторону противоположного входа в зал.

– Чего? – Я привстаю на носочки и выглядываю из-за ее плеча, пытаясь заметить в этом балагане  виновника затора, образовавшегося из двух женских личностей.

– Где? – так и не увидев ничего стоящего моего внимания, уточняю и тут же извиняюсь за созданное неудобство перед сидящими в креслах сокурсниками, недовольно фыркающими и подгоняющими нас.

– Ну, вон же! Глянь, к нему еще наш красавчик декан подошел! Оу! Так это же Глеб!

= 14 =

*Ксения*

Дальше я уже ничего не слышу, кроме своего колотящегося громким набатом сердца, и эхо от этого стука разносится по залу звуковыми волнами. Я прямо-таки вижу, как колышется воздух, ставший упругим, даже вдохнуть его невозможно без боли во всем теле.

Все остальное вокруг меня гаснет: звуки, цвета, запахи, чужие эмоции – все! И память щедро заполняет образовавшийся вакуум яркими воспоминаниями –теми, самыми яркими, что я старательно прячу в дальний угол своего сознания, запираю на сто амбарных замков за тяжелой стальной дверью. Но каждый раз они, словно туман, просачиваются в любую, даже самую маленькую щель и напоминают мне о моей «ошибке». О самой желанной «ошибке».

Резко дергаюсь, прячась за спиной подруги, я аккуратно подталкиваю её, побуждая продолжить наш путь до свободных кресел. Осталось сделать всего-то пару шагов.

– Эй, ну ты чего? – толкает меня в бок Мила, когда мы наконец-то занимаем свободные места и я сползаю по сиденью как можно ниже, пытаясь спрятаться за спинами впереди сидящих.

– Устала, – вру подруге, на миг прикрывая глаза и откидывая голову назад.

– Поехали после в SPA-салон, а? – тут же предлагает она. – Устроим релакс, ответим окончание эры студенчества?

– А муж не заругает? – улыбаюсь я.

– Он до вечера занят, а потом сказал ждать его дома к шести. Он какой-то сюрприз приготовил, – пожимает плечами Мила, – но до шести-то мы с тобой управимся, заодно и я ему сюрприз организую. – Даже в полумраке актового зала я вижу, как лукаво блестят ее глаза.

Я не успеваю ответить на столь шикарное предложение: декан, вещая со сцены в микрофон, просит тишины и начинает торжественную часть. С шутками и подколками, впрочем, как обычно, наш молодой властелин факультета произносит трогательную речь, так что у многих девчонок плывет макияж от избытка чувств. Я больше чем уверена: многие из них с превеликим удовольствием остались бы на второй год, а потом еще на год, и еще… 

 Рассеянно слушаю все это и мечтаю лишь об одном: пусть моего диплома не окажется среди стопок на столе за спиной у того, с кем я не хочу встречаться. Повторяю это, как мантру, но чуда не происходит: моя фамилия звучит в числе первых, и мне ничего не остается, как топать на сцену, сжав кулаки.

 По телу от волнения пробегает дрожь. Стараюсь не смотреть в его сторону и решительно преодолеваю несколько ступеней вверх, затем, прилагая усилие, сокращаю расстояние между нами, стараясь вычислить максимально допустимое. Но это все равно не прячет меня от Глеба.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с холодным безразличием его черных глаз. Сглатываю ком болезненной обиды, протягивая руку для официального рукопожатия. Теряюсь в эмоциях, как маленький ребенок в большом магазине среди толпы больших людей. А в голове лишь одна мысль гадко жалит или успокаивающе ласкает: «Он меня не помнит».

Он не узнал меня! И вряд ли на то повлиял мой цвет волос. Да, в эту нашу встречу я не жгучая брюнетка. За прошедший год я вернула свой натуральный пшенично-русый цвет. Он не узнал меня по простой причине: он и не запоминал меня, вычеркнул из памяти, как только получил желаемое. Сожалею ли я? Скорее всего, нет, ведь он мне ничего не обещал, да и в постель я пошла по доброй воле.

Значит, все правильно. Значит, так и должно быть.

Бог любит троицу, и наша третья встреча – это точка!

Все…

Он меня не помнит!

Вздыхаю то ли радостно, то ли растерянно, забирая из его рук свой диплом. Сжимаю его крепко-крепко, прижав к груди, словно щит. Быстро отворачиваюсь, буркнув еле слышно слова благодарности, и быстрым шагом покидаю вначале сцену, а затем и зал. Взлетаю по ступеням, словно выпущенная на волю птица, и опрометью мчусь прочь, не разбирая дороги.

Только оказавшись в кафе на противоположной от университета стороне улицы, достаю телефон и скидываю послание Миле. Сердце все еще бешено колотится, руки дрожат, и у меня не получается здраво мыслить.

Боже, что у судьбы за шутки такие?! Зачем она вновь сталкивает нас и, словно издеваясь, тычет меня носом, как нашкодившего котенка, в мою ошибку? Желанную, но все же ошибку.

– Так вот чьи глазки у Максика! – слышится совсем рядом  самоуверенный голос «Мисс Марпл» , а затем подруга отодвигает стул, присаживается за стол и смотрит на меня понимающим и ничуть не осуждающим взглядом.

Она понимает все без слов и не просит объяснений. Лишь заказывает нам по коктейлю – мне, между прочим, совсем не детский.

– Давай за нас и за то, что в нашей жизни будут только те люди, которые нас достойны!

– Аллилуйя!

Легкий звон стекла, и терпкий напиток обжигает мне горло. Пью за новую жизнь, уверенно вычеркнув из памяти воспоминания…