Проснувшись, я сразу потянулась к телефону, лежавшему на прикроватной тумбочке. 5:28 на дисплее. Несмотря на то, что очень давно не просыпалась так рано, решила встать и направиться в ванную. На удивление, чувствовала себя бодрой и выспавшейся, даже захотелось включить музыку. Пританцовывая, я добралась до кухни, включила чайник,  и принялась  резать хлеб. Дома сегодня никого не было. Папа должен прийти после 10 утра, брат в отъезде, а мама с рассветом уходит на сбор картошки и лука. Вчера в 9 утра уже на градуснике было выше +30, сегодня, мне кажется, будет так же жарко. Расставив все на столе, я села и, в ожидая пока немного остынет мой чай, вдруг задумалась...

********

У нас совершенно обычная семья, таких в Дагестане много. У родителей нет высшего образования, они решили, что и нам оно ни к чему. Пришлось уйти со школы сразу после 8 класса: домашние дела, каждодневные гости. Я чаще делала уроки в школе, на перемене, нежели дома. Моя учеба и оценки никого не волновали. Сейчас, когда уже прошло пять лет с того дня, как я забрала документы, которые директор две недели отказывался отдать и очень просил вернуться в школу после каникул, я понимаю почему все так произошло. Моя старшая сестра ушла после девятого. Я - на год раньше. Одной из причин ухода сестры из школы было нежелание нашего брата больше учиться, а сестра и брат двойняшки. Решили забрать документы обоих. Меня, кстати, мне кажется, решили не отпускать, как раз потому, что сестра всегда обижалась. Даже будучи старшеклассницей, дома я воспринималась как ребенок. Мне с легкостью  разрешали надевать короткие юбки, ходить без платка. Даже по дому не приходилось работать. Старшая сестра в 11 лет уже пекла хлеб, многие блюда умела готовить, убирала весь дом, помогала в огороде. А я ко всему этому пришла только в 14 лет, когда старшая вышла замуж. Естественно, сестре было обидно, что к нам такое разное отношение. Тогда мама и решила забрать меня со школы, постоянно повторяя, что девочкам школу заканчивать не так уж обязательно.

Еще одной причиной, может быть и самой главной, было отсутствие денег. Папа получал пенсию по инвалидности, работал на заводе по производству шлакоблоков охранником – на это мы и жили, пока были школьниками. У нас в районе мы числились в списках малоимущих семей, что позволяло иногда получать бесплатно учебники, портфель, тетради и школьную форму.  После того, как старшие ушли со школы, брат пошел работать  на том же заводе, что и отец – разнорабочим, а мама подрабатывала уборщицей в соседнем супермаркете.

Начались свадьбы двоюродных братьев и сестер, на которые обычно собирается вся наша многочисленная родня. Если бы не возможность увидеть сестер, которые живут в других городах, я бы не ходила на эти сборища завистников и сплетников. Строго настрого нам разрешалось ходить на свадьбы только двоюродных, танцевать только с двоюродными и меньше мелькать в кругу веселящейся молодежи.

- Не привезла я Патьку, хоть она и просилась, даже плакала!» - говорила троюродная сестра моей мамы, сидя на очередной свадьбе.

- Ну, Муслимат, здесь же все свои. Надо было привезти девочку, хоть с родственниками увиделась бы, познакомилась.» - ответила ей другая родственница.

- Вай аман, потом сказали бы, что привезла единственную дочь на показуху. Мол, чтобы заметили. Мне итак с этими сватами проблем хватает! – женщина жестикулировала руками так, словно что – то стряхивала с колен. -  Обижаются итак, не понимают, что я дочку не отдам в не образованную семью. 

Я этот диалог слышала, видела как моя мама изменилась в лице после этих слов. Оказывается, маме еще перед свадьбой сказали, что эта самая женщина собирается  прийти свататься в наш дом.

 Сестре запретили сильно краситься, без платка тоже было идти нельзя. Зато мне мама разрешила и волосы покрасить перед свадьбой, и платье одна из двоюродных сестер мне отдала, чтобы я могла выглядеть нормально. Кроме пары белых рубашек, черной юбки и школьной формы, ничего в гардеробе не было, так что это платье, пусть даже и кем – то ранее одёванное,   было для меня замечательным подарком. Я не красилась, и это не было для меня чем – то желанным и интересным. Я привыкла, что все меня считали самой красивой девочкой в тухуме и то, что родители разрешали косметику только по минимуму меня не волновало.

Мы с сестрой очень отличались внешне и я часто замечала, как менялось ее настроение, когда тетки начинали говорить какая я стала красивая. На этой свадьбе мама посадила меня с собой рядом, и приказал никуда не отходить, о танцах забыть напрочь. Сегодня был день моей сестры. Муслимат то и дело глазела на меня, совершенно не обращая внимания на мою танцующую прямо напротив сестру. Когда свадьба была в самом разгаре, случилось то, чего собственно и ждала моя мама – сын Муслимат пригласил нашу Зарему танцевать.

Через две недели Муслимат пришла к нам со словами, что ее Ахмед твердо решил, что никого больше выбирать не хочет и женится только на Зареме. Еще через две недели надели кольцо. Самым удивительным было присутствие самого Ахмеда, что среди наших родственником считается чуть ли не позором. Оказывается он настоял на том, что сам наденет кольцо невесте. Зарема ему действительно понравилась. Мама боялась, что если он увидит меня, то передумает, но Ахмед меня совершенно не замечал, в мою сторону даже не смотрел. Его глаза были там, где была Зарема.

Но, как позже выяснилось, Зареме Ахмед был совершенно безразличен.

- Вот, если бы на моем месте была ты, то мама тебя никогда не отдала бы за него! – плача вопила сестра, когда все разошлись и мы одни остались дома. – Ты видела его? Нет, ну ты видела какие у него огромные уши?! Он реально похож на инопланетянина!

- Может ты скажешь маме, а? Ну, не убьет же она тебя, если ты с ней просто поговоришь еще раз. – пыталась я ее поддержать.

- Бесполезно, Шу, - она вытерла с лица бесконечно льющийся поток слез  и выдохнула. – родителям нет никакого дела до того, хочу я или нет. Я не такая красавица как ты, а значит, мне идти на уступки не обязательно. Можно и за такого страшного парня отдать, и не по любви заставить жить. Так всегда было и, наверное, будет всегда – тебе многое можно, а у меня права голоса нет.

- Шуана, не лезь куда не надо, - прервала мою попытку поговорить мама. – мы больше прожили и знаем что для вас лучше. Нас тоже никто не спрашивал, я даже папу вашего до свадьбы не видела. Живем же, как видишь. Ты маленькая пока, так что меньше слушай свою сестру и не обращай внимания.

История эта закончилась тем, что Зарема сбежала с лезгином из соседнего с нашим городом села. Даже я не знала, что этот самый лезгин подарил моей сестре телефон, с помощью которого они тайно общались, пока он бывал на заработках в Москве. Для меня до сих пор остается загадкой, как находясь под строгим контролем родителей, она смогла познакомиться, общаться, сбежать.

После ее побега в нашей семье многое изменилось. С сестрой мы некоторое время не общались, даже сегодня есть родственники, которые ее открыто игнорируют. После рождения второго ребенка Зарема сама рискнула появиться на пороге родительского дома и папа не смог ее прогнать. Теперь она часто приезжает к нам с мужем, оставляет детей.

Сразу после побега сестры все обязанности по дому перешли мне. Много было выкинуто испорченных продуктов, не подошедшего теста, подгоревшего хлеба и вылито пересоленного супа. Мама ругалась, кричала, что меня и три дня замужем никто не станет держать с такими навыками готовки, что я совершенно не экономная. Словно удар молнии и приходишь в себя, совершенно не понимая, что происходит вокруг. Вчера – мамина маленькая, сегодня – неэкономная лентяйка. Пришлось резко повзрослеть, уйти со школы, забыть о прошлой жизни.

Моя сестра вышла замуж в свадебном платье, словно не было никакого побега, проклятий мамы, осуждения родственников и запрета появляться на пороге родительского дома. Через два месяца после, как у нас это называют, похищения Заремы, свадьбу сыграла лезгинская сторона. У нас, естественно, ничего такого не было. Отец разрешил мне присутствовать на торжестве и идти в каком мне захочется внешнем виде. Мамины родственники, которые на второй день после побега сестры, пришли ее увидеть и узнать ушла ли она по своему согласию, или ее увезли насильно, таскали Зарему за волосы, били, слали самые изощренные проклятия на родном языке. И самое удивительное, что они же и побежали впереди меня на свадьбу той самой, как они ее называли ранее, позорницы рода, которую стоит закопать заживо. Родня отца на произошедшие события среагировала спокойно, прекрасно зная, что за жениха сестру пытались отдать насильно. И на свадьбу с этой стороны не пришел ни один человек.

Оставалось несколько недель до 17-летия, когда просить моей руки пришли очередные сваты. В начале папа решил отказать им, как и многим другим, которые приходили последние годы. Но потом я случайно услышала разговор родителей и поняла, что в этот раз будет не как обычно.

- Зарема так нас опозорила, сам подумай, кто придет лучше к младшей? – даже по голосу было понятно, насколько мама хочет убедить отца. – К нам богатые не придут, а таким как мы, итак отказали не мало. Или ты ждешь, что ее тоже украдет какой  нибудь  дурашан(с дарг., человек другого села, рода, нации)?

Тут я не выдержала и вышла в коридор, который примыкал к кухне, чтобы сорвать мамину очередную попытку уговорить отца. Папа молча смотрел в окно, затем поднес ко рту сигарету и затянулся. Мой взгляд упал на его руку – она дрожала, а значит, папа ужасно нервничал. Я молча зашла на кухню, достала с холодильника молоко и принялась готовить калмыкский чай. Мама недовольно кинула на стол салфетку, которую держала в руках и вышла.

Я честно надеялась, что папа хотя бы спросит чего я хочу. У меня не было тайных телефонов, переписок, общения. У меня никого не было на сердце, я просто хотела закончить швейные курсы и заниматься тем, что мне интересно. Я не понимала сестру, которая рискнула выйти замуж в 18 лет. Замужество мне казалось чем-то очень взрослым, более осмысленным, большим масштабным грузом ответственности. Я представить себе не могла, как может такой груз потянуть без пяти минут ребенок, которому вот – вот исполнится 17.

Сколько бы я не плакала, не умоляла, меня никто не слышал. Приехал брат, который полтора месяца был на заработках и тоже согласился с решением родителей. Попытки повлиять хотя бы на брата закончились тем, что он меня просто избил. Собирать сестер и отмечать день рождения не было ни сил, ни желания. Я два дня пролежала в постели и точно убедилась в том, что любые мои последующие попытки поговорить будут заканчиваться еще хуже.

Так меня засватали, одели кольцо. Жениха я видела только на фото, которое принесла моя будущая свекровь. Я, девочка, выросшая в городе, в нормальных бытовых условиях, пусть даже и не закончившая школу, теперь должна была выйти замуж в горы. В родном селе я даже во время каникул никогда не оставалась больше чем на три-четыре дня в год. Ни воды, ни газа, ни супермаркета рядом. Огороды, капуста, картошка, свекровь.

Я сбилась со счету сколько ночей я не спала и плакала. У меня внутри словно что – то рассыпалось на мелкие кусочки и причиняло мне боль. Обида за такую несправедливость мешала спокойно дышать. Я начинала прекрасно понимать сестру, ее поступок и желание рискнуть. Но я была слишком трусливой, чтобы пойти на какие – то рискованные поступки. Среди родственников пошли разговоры о том, что планируется уже назначить дату моей свадьбы, а значит скоро ждать гостей.

Был конец лета, сезон, когда мама ходила на чужие огороды собирать овощи, взамен либо давали деньги, либо этими же овощами расплачивались. Она пришла в обед, сильно уставшая, и сразу пошла спать. Я готовила обед, когда услышала как в спальне зазвонил мамин телефон и она начала разговаривать. Звонила сестра. В жаркие летние дни я открывала все двери настежь, чтобы дома был сквозняк, поэтому даже не заметила как в коридоре оказались женщины. Не прошло даже минуты, как меня как мешок с картошкой волокли по двору, а мама била дверь, в попытках открыть ее. В панике, я кричала, дралась, царапала людей. Это все я знаю по рассказам мамы, сестры, тех самых женщин, так как в приступе страха себя не могу контролировать, а позже ничего не могу вспомнить. Во дворе валялись мои золотые сережки, платок и резинка для волос. Прямо у калитки, разлетевшись в разны стороны, лежали домашние тапочки. Меня везли непонятно куда, а слезы не переставали идти.

Мама так и не увиделась со мной с глазу на глаз, сказала, что главное украл собственный жених, а значит, никто меня итак забирать не станет. На самом же деле, меня украли тетки жениха, во главе с родным братом свекра, который и привез их всех. Жених же, ни о чем не подозревая, спокойно отдыхал в селе после очередного рейса на камазе. Как выяснилось позже, он не был в курсе о планах назначать свадьбу, а тем более уж красть. Он не знал даже о том, что я его законная невеста и на моем пальце несколько месяцев красуется кольцо, одетое его мамой на сватовстве. У них в семье давно были скандалы и разборки, и парень молча копил деньги, чтобы перебраться в Московскую область, купить там жилье и жениться на той, что ждала его в столице. Поэтому всяческие попытки показать невест он жестко отвергал, а моя свекровь вопила и хваталась за сердце со словами, что только через ее труп он возьмет в жены татарку.

Даже когда я вышла замуж эти скандалы были постоянными. Но от родственников все настолько тщательно скрывалось, что я диву давалась какая хорошая актриса моя свекровь.

Очередной раз переругавшись, мой уже муж собрал вещи и уехал. Моя мама обещала переломать ноги, если я вздумаю вернуться домой и хоть словом обмолвлюсь кому – то о том, какая веселая у меня семейная жизнь. Всю осень я провела на огородах, которые принадлежали семье мужа. Учитывая то, что даже дома я мало что делала на огороде, то в селе работать на земле, на которой поместились бы две огромные виллы, было тяжелее, чем мне представлялось в самых кошмарных снах.

На этих самых огородах я очень сильно простыла. Температура не спадала, ноги отказывались ходить, голова постоянно гудела, кашель словно выворачивал мои легкие наизнанку. В больницу лечь свекровь мне не разрешила, так как дома шла подготовка к свадьбе моего деверя. Ухаживать за мной в больнице у свекрови не было времени, да и отвезти меня туда тоже не было ни времени, ни желания, ни лишних денег.

Когда приехал муж, то очередной скандал был настолько серьезным, что у свекра сдали нервы и он ударил свою жену, приказав закрыть рот и смириться с желанием сына. Крики и ругань слышали даже соседи, потом было много сплетен и пересудов.  В тот же день были собраны вещи, меня как куклу усадили в машину и повезли в больницу. Но и в больнице района все палаты были забиты такими же больными, как я. Оставлять меня лежать на диване в приемной муж отказался и я снова оказалась на заднем сидении машины, заходясь ужасным кашлем. Доехав до Махачкалы, решили не рисковать и не тратить время, а сразу отвезти в частную клинику. До тех пор, пока я не смогла передвигаться самостоятельно, ко мне в палату определили медсестру, которой заплатил мой муж. На снимках легкие были абсолютно белыми. Было необходимо срочное лечение.  Потихоньку я стала сама вставать, передвигаться, потом появился аппетит.

Свадьба деверя сорвалась, потому что родители невесты, узнав о произошедшем со мной, отказались выдавать единственную дочь. Ни свекровь, ни моя родная мать за все два месяца не приехали. После выписки меня забрала к себе папина старшая сестра, которая жила в Махачкале. Когда наступило полного восстановления мы с мужем впервые поехали в мой родной город.

Везде висели новогодние гирлянды, по телевизору то и дело крутили рекламу кола – колы и говорили о том, что скоро наступит Новый год. Я прекрасно знала, что теперь уже никогда как раньше не будет, новый год станет и новой жизнью.

Мы сели втроем: я, муж и мой отец. Мне казалось, что это будет очень тяжелый разговор, что еще один крупный скандал произойдет, но  уже в доме моих родителей. Все прошло иначе. С каждым новым словом, которое слышал мой отец, его глаза становились больше и больше. Во многих дагестанских семьях не принято отцу звонить дочери и узнавать как складывается ее семейная жизнь, следовательно, мой отец знал только то, что передавала моя мама. А она рассказывала сказки о том, что свекровь напрочь запретила мне даже пытаться помогать на огородах, что муж с самой женитьбы никуда не уезжал, да и вообще с меня сдували пылинки в новой семье. Про огороды, больницу, скандалы и прочее он и не догадывался. Раз пошел разговор начистоту, то я решилась сказать и о планах развестись. Узнав о том, что у зята есть в Москве женщина, папа в начале пришел в ярость, но потом просто пожал ему руку и попросил как можно быстрее сказать необходимые слова, а затем покинуть дом и больше никогда не беспокоить ни меня, ни его. В конце разговора папа позвал маму, и попросил при двух свидетелях произнести слова о расторжении мусульманского брака.

Позже я узнала что, когда папа служил в армии, то был влюблен в русскую девушку, которая работала медсестрой в госпитале. Они даже приехали вместе в Дагестан, но дедушка их не пустил даже на порог дома. От отца отвернулись все родственники, братьям и сестрам дедушка запретил общаться с ним. Девушка все это видела, понимала насколько ему тяжело и обидно. Когда папа проснулся одним утром, то понял, что потерял навсегда единственную женщину, которую любил. Он писал письма в гарнизон, на ее домашний адрес, спрашивал у сослуживцев, но на работу она не вернулась, и на письма никто так и не ответил. Узнав все это, я поняла, почему папа так легко согласился на мой развод.

*******

Песни сменяли одна другую, а я медленно допивала уже остывший чай из большой кружки с милыми медвежатами. Хотела бы я повернуть время вспять и все изменить? Уверена, что нет. Прошлое изменило до неузнаваемости мое настоящее, поменяло мои отношения с отцом, научило стойко переносить обидные высказвания мамы о виновности в разбитом браке и ненужности больше никому.

Только пройдя такой путь я поняла, что счастье – это не красивая внешность, или быть младшей в семье любимицей. Счастье даже не в аттестате с хорошими оценками, красном дипломе и ученых степенях. Счастье в том, чтобы просто быть собой, в окружении людей, которые тебя любят, не имея зависимости от чужих слов и непонимания. Счастье в свободе выбора и умении нести ответственность за прожитый день. Счастье в благодарности Богу за жизнь. И я благодарна Ему за все.