В массивном котле из черненого серебра, что стоял на резной дубовой треноге у большого свинцового окна, кипело зелье. Оно поблескивало изумрудными пузырьками, которые, лопаясь, выпускали мелкие брызги, тут же тянущиеся обратно в густую, переливающуюся массу. На утреннем солнце жидкость играла и переливалась, будто жидкое золото, в котором плавают самоцветы. Сладкий, сочный запах, напоминавший земную клубнику, но с едва уловимыми нотками мяты, ванили и чего-то неуловимо волшебного — может, пыльцы с крыльев лесной феи? — радовал меня лучше любых дорогих духов. Он заполнял всю башню, впитываясь в древние камни стен и пыльные фолианты, разложенные повсюду. Я прикрыла глаза, вдыхая этот аромат успеха, и мысленно похвалила себя: значит, все получается. У меня получается!

Я могу варить зелье правды.

Надо было спорить с Глашкой, моей домовушкой, на что-то более существенное, чем желание. На ее помощь в поливке лунных кактусов или на недельную тишину. Что-то я ступила, позарилась на сиюминутную прихоть. А жаль. Теперь она будет неделю донимать меня своими колкостями.

— Ладно, признаюсь, — проворчал воздух у самой моей спины густым, медовым голосом Глашки, от которого по коже бежали мурашки, — на этот раз у тебя все получилось. Пахнет... сносно.

Я самодовольно ухмыльнулась, почувствовав легкое дуновение — не то сквозняк, не то невидимое прикосновение — и поправила темные пряди, выбившиеся из беспорядочного пучка на затылке. То-то. Кровь не водица, как говорили на Земле. Мои предки веками варили зелья в этих самых котлах, и их знания текли во мне по праву наследия.

Впрочем, здесь, в мире под названием Гортаналь, была похожая пословица: «Есть знания – есть умения». И вот что, что, а знания у меня были. И мать, и бабка в своё время столько всего в меня вложили — заставляя заучивать наизусть трактаты о свойствах корней, водили по зарослям болотной морошки, пока я не научилась на ощупь отличать ядовитую ягоду от целебной, — что порой казалось, вот-вот голова лопнет от этого груза поколений. Но нет, держалось. Впитывалось, как вода в сухую землю. Так что ведьмой Нартанской я называлась по праву и крови, и умения.

Ловким, отработанным движением я подбросила в котёл щепотку сушёных лунных ягод, собранных в полнолуние на серебряные ножницы. Они, касаясь поверхности, зашипели, и зелье тут же заиграло новыми, фантасмагорическими оттенками — от нежно-розового, цвета утренней зари, до глубокого, почти черного фиолетового, словно ночное небо. Глашка, наконец-то проявившись в воздухе в облачке сизого дыма, приняла свой привычный облик: пухленькая женщина-домовушка с седыми волосами, убранными в тугой пучок, и вечно недовольным выражением лица. Она фыркнула, скрестив на груди полупрозрачные ручки, но я знала — ей нравится. Она обожала сильные, чистые ароматы, а этот был поистине великолепен.

— Ну что, — протянула я, помешивая варево длинной серебряной ложечкой с набалдашником в виде совы, чтобы ни одна частичка не пристала к дну, — признаёшь теперь, что я лучший зельевар в этой империи? Или тебе нужна демонстрация? Могу позвать того щеголя-курьера с площади — он третий день похаживает под окнами, ищет повода заглянуть.

Глашка только закати свои блестящие, как бусинки, глаза, но в уголке её рта дрогнула та самая, тщательно скрываемая улыбка.

— Цыц, молокососка, — отозвалась она, а ее голос обрел легкое эхо, будто звучащее из глубин колодца. — Бабушке своей не говори такие глупости, не поймёт, сочтет за гордыню. А гордыня, как известно… — она многозначительно хмыкнула.

— …путь к провалу и проклятиям, да-да, помню, — закончила я за нее.

— Все вы, ведьмы Нартанские, на одно лицо, — продолжала ворчать домушка, ее полупрозрачная форма колыхалась в такт пламени под котлом. — Зазнались от древности своих кровей. Считаете, что вам нет равных в зельеварении. Нет на вас, галерка старая, магов из Ковена Северного. Вот у них технология! Стекло, формулы, точные расчеты! А у вас — на глазок, да по наитию, да «бабушка говорила»!

Я фыркнула, откинув каштановые волосы со лба.

— Ну, допустим, не все. Моя тётка Дарина, например, честно признавалась, что из всех зелий может варить только снотворное, да и то — не всегда. Помнишь, как она в прошлом году усыпила вместо соседского кота целую улицу?

Глашка захихикала, и её смех прозвучал, как шелест сухих листьев.

— А вот маги… — я провела пальцем по краю котла, собирая капли зелья, и лизнула их. Идеально. — Маги из Ковена к нам в Аргонскую долину не суются.

— Потому что боятся? — ехидно подмигнула домовушка.

— Потому что им здесь нечего делать, — рассмеялась я. — Это наша территория, ведьм. Леса наши, травы наши, даже воздух здесь колдовской. Разве что…

Я бросила взгляд на окно, за которым расстилались зелёные холмы долины, окутанные лёгкой дымкой.

— Разве что если вдруг какой-нибудь зазнавшийся маг решит, что ему нужно наше "ничего". Тогда уж извини — встретим по-семейному.

Глашка склонила голову набок, её глаза насмешливо сверкнули.

— То есть как? Зельем правды, да?

— Ага, — я щёлкнула пальцами, и над котлом вспыхнули крошечные искорки. — Или просто приворожу его к тетке Марте. Пусть походит, поразмыслит о жизни.

Домовушка закатилась смехом, а я тем временем налила готовое зелье в маленький хрустальный флакон. Оно переливалось, как жидкий аметист, и пахло летом.

— Ладно, хватит болтать, — потянулась я за полкой, где стояли заветные ингредиенты. — Пора варить следующее. На этот раз… что-нибудь веселее.

Глашка тут же насторожилась.

— О нет. Только не "веселее". В прошлый раз после твоего "веселого" зелья я неделю не могла перестать петь.

— Ну и что? — я невинно улыбнулась. — Тебе шло.

Глашка только фыркнула в ответ. Петь она любила, хотя не все соседи признавали, что у неё есть голос. Кто-то даже шарахался от нашего домика, когда по вечерам её прозрачный голосок разносился по округе, распевая старинные ведьмовские частушки.

Сейчас, слава местным богам, она петь не собиралась. Так что я спокойно приступила к варке нового зелья — зелья красоты. Не того вульгарного, что делает лицо кукольным, а настоящего, которое лишь мягко подчёркивает то, что уже есть.

Котёл, ещё тёплый от предыдущего зелья, вымыла магия — лёгкий взмах руки, и остатки варева сами собой слились в специальную склянку для отходов (никогда нельзя предугадать, когда пригодятся даже неудачные эксперименты).

Ещё один взмах — и с полок плавно поплыли ко мне ингредиенты:

Роса с лепестков лунных лилий, собранная в полнолуние (именно она даст тот самый здоровый блеск кожи).

Золотистый мёд диких пчёл из Аргонских утёсов (для мягкости и лёгкого румянца).

Щепотка измельчённого жемчуга (не морского, а того, что растёт в раковинах речных моллюсков Гортаналя — он придаст коже мерцание).

Лепестки розы желаний (их я аккуратно сорвала на рассвете, пока они ещё хранили утренние грёзы).

И, наконец, капля моей собственной крови (совсем крошечная — ведь любое настоящее зелье должно знать, кому подчиняться).

Я начала с того, что влила в котёл росу — она зашипела, рассыпавшись миллионом сверкающих брызг. Затем добавила мёд, осторожно помешивая серебряной ложечкой по часовой стрелке. Смесь сразу же загустела, приобретя янтарный оттенок.

— Не переборщи с жемчугом, — ворчливо прокомментировала Глашка, наблюдая за процессом. — В прошлый раз у тебя клиентка вся светилась, как светляк в кустах.

— Ты ещё та знаток, — усмехнулась я, но всё же уменьшила порцию жемчужной пыли наполовину.

Лепестки розы желаний я бросила в последнюю очередь, прошептав над ними заклинание. Они растворились без следа, но воздух сразу наполнился тонким ароматом — будто кто-то принёс в дом целый сад.

И вот настал самый ответственный момент. Я проколола палец серебряной иглой и позволила капле крови упасть в зелье. Оно на мгновение вспыхнуло алым, затем успокоилось, став прозрачным, с лёгким золотистым отливом.

— Готово, — удовлетворённо прошептала я, разливая зелье по маленьким флакончикам. Оно будет действовать ровно лунный цикл — не больше. Ведь настоящая красота не должна быть вечной, иначе как оценить её прелесть?

Глашка, склонившись над одним из флаконов, покосилась на меня.

— И кому это ты собралась продавать?

— О, — я загадочно улыбнулась. — У меня есть одна клиентка… Королевских кровей. Но об этом позже. А сейчас… — я потянулась к полке с сушёными ягодами, — как насчёт зелья везения?

Домовушка застонала, но в её глазах уже блестело любопытство.