Золотой лес шумел кронами клёнов и дубов, окрашенных в багрянец. Воздух звенел от птичьих трелей и шелеста листьев. Между ветвями мелькали тени: ворон Карыч с блестящим, словно смоль, оперением и кот серо-белый Мурзик, чей полосатый хвост вздымался, будто боевое знамя. Оба голосили, как сумасшедшие, смешивая кошачьи трели с каркающими руладами, и перепрыгивали с ветки на ветку, словно танцуя в воздухе.

Карыч хрипло засмеялся, схватив шишку цепкой лапой:

— Мяу-кар! Твои усы дрожат, Мурзик! Мои шишки сделают из тебя ёжика!

Он взмахнул крыльями, и с верхушки сосны на кота обрушился град еловых шишек. Но Мурзик, изогнув спину, прыгнул на берёзу, а следом за ним, словно живой дождь, посыпались белки. Они швыряли шишки обратно, целясь в ворона, и хохотали тонкими голосами.

Мурзик прищурил зелёные глаза, подбрасывая лапой каштан:

— Карыч, ты проиграл, едва начал! Каштаны — мои снаряды!

Снизу, из кустов, зайцы лупили по стволам задними лапами — спелые ягоды брусники летели в ворона, оставляя алые брызги на чёрных перьях. Карыч каркал от возмущения, но не сдавался: он нырнул в стаю дроздов, и те, словно бомбардировщики, сбросили на землю жёлуди, заставив подмогу внизу фыркать и отпрыгивать.

Олени, тряся рогами, глухо загудели:

— Эй, пернатый! Лови подмогу!

Они забили копытами по земле — тучи сухих листьев взметнулись вверх, ослепляя Мурзика. Он, фыркая, кувыркнулся на мох, но тут же вскочил, зажав в зубах гигантский каштан, который подкатил ёж-молчун.

Вдруг ворон и кот замерли синхронно. С опушки донёсся рёв — дикий кабан топтал грибные поляны! В мгновение враги стали союзниками: белки засыпали зверя шишками, зайцы — ягодами, олени погнали прочь, а Карыч и Мурзик, усевшись на один сук, орали дуэтом:

— Убирайся, рогатый! Это НАШ лес!

К сумеркам все валялись на поляне, объедаясь уцелевшей брусникой. Карыч чистил перья от ягодного сока, а Мурзик мурлыкал, разглядывая закат.

— Завтра реванш? — коварно прищурился кот.

— Кар-р-р-р... Только если белки будут на МОЕЙ стороне!

Лес взорвался смехом, а луна подмигивала им сквозь ветви.

Я наблюдала из раскрытого окна за этой животной бандой, оперевшись о подоконник. Ветер трепал мои рыжие волосы, пахнущие крапивой и сушёным чабрецом. Внизу, под старой ольхой, Мурзик и Карыч снова устроили хаос: кот, измазанный в брусничном соке, катал по земле каштаны, а ворон, распушив перья, каркал что-то про «стратегию» и «крылатую мощь». Белки швыряли с веток шишки, олени топтали кусты, а зайцы, визжа от восторга, метались между ними, как мячики.

— Мурзик! Карыч! – позвала я, высовываясь из окна так, что серебряный амулет на шее звякнул о раму. – Ужинать! А то сама всем съем!

Угроза подействовала моментально. Карыч, громко хлопая крыльями, влетел в комнату, задев горшок с мятой на подоконнике. Мурзик проскользнул следом, грациозно приземлившись на стол, где уже дымился чугунный котёл с тыквенным супом. Рядом стояла тарелка с запечённой речной форелью, посыпанной лесными травами, и корзина ржаных лепёшек, пахнущих тмином. Для Карыча я насыпала в миску обжаренных желудей с мёдом и ягодами – его слабость.

— Каррр… Ты бы хоть раз попробовала настоящую еду, – ворон ковырял клювом в желудях, но глаза его блестели. – Вместо этой человеческой бурды.

— Муррр… Человеческая бурда пахнет лучше твоих тухлых жуков, – проворчал Мурзик, умывая лапу после битвы. Он уже стащил кусок форели и мурлыкал, растянувшись на скатерти в луже закатного света.

Я рассмеялась, разливая суп по мискам. Суп был волшебным лишь наполовину – тыква с нашего огорода, грибы-лисички, собранные под сосной, да щепотка шафрана для цвета. Но аромат кружил голову даже Карычу, который в итоге сдался и клевал суп, притворно ворча.

— Завтра прекращаете терроризировать лес, – строго сказала я, отламывая кусок лепёшки. – Крестьяне жалуются, будто в чащобе тролли поселились.

— Каррр… Это Мурзик тролль, – буркнул ворон, вытирая клюв о край скатерти.

— А Карыч – пернатая гиена! – кот поддел лапой желудь и запустил им в ворона.

Пока они снова выясняли отношения, я доедала суп, глядя, как за окном гасит краски закат. Ветер принёс запах дождя, и я подумала, что завтрашний «реванш» они, конечно же, устроят. Но пока что дом пахнет теплом, травяным чаем и… да, определённо, репейником, застрявшим в Мурзиковой шерсти.