Пролог

— Поговорить надо, — бросает бывший муж.

— Что-то случилось? Ты рано, — удивляюсь я, бросая взгляд на часы и на дочку.

— Случилось.

Богдан выходит, а моя спина покрывается липким потом от страха. Руки холодеют. Дрожат. И ложка начинает позвякивать о бутылочку с лекарством.

Сердце грохочет как сумасшедшее.

— Ты что там придумала, дрянь?!! — гневный голос Богдана разносится по всей квартире.

Дочка тоже вздрагивает. Я роняю ложку и подбегаю к ней. Глажу ее, быстро соображая, что так могло разозлить Богдана и что делать.

— Мне страшно, — шепчет тонким голоском дочка.

«Мне тоже, милая, мне тоже».

В дверной проем я вижу, как Богдан выходит из моей спальни и несет мою сумку.

И сразу понимаю причину его злости — деньги. У меня там стопка крупных купюр.

Богдан испепеляет меня. И мне становится нехорошо. В сердце колит.

Дочка крепче прижимается ко мне.

— Беги на лестницу. Спрячься там, — быстро шепчу ей.

Тяну за руку, закрывая собой. И подталкиваю ее к двери:

— Беги.

Бывший муж даже не замечает ничего. Гнев настолько застилает его разум, что он забывает о дочери.

— Ты — дрянь!

Пощечина обжигает кожу. Я вскрикиваю и хватаюсь за щеку. Следом прилетает еще одна. По другой щеке.

— Я тебя спрашиваю, ты что придумала?! — Богдан рычит, как разъяренный зверь мне в лицо.

Он хватает меня за шею. Сжимает. Больно. Дышать получается с трудом.

Я смотрю в раскрасневшееся лицо бывшего мужа и не могу ничего сказать. Слова не идут.

— Мне смс пришла об отмене платежа в этой гребанной клинике, где лечится твоя мамаша, — шипит он.

Богдан очень зол. Он встряхивает меня за шею, и я бьюсь головой о стену.

— Богдан. Перестань.

— Мерзавка!!!

Новая пощечина. Еще сильнее. Он бьет наотмашь. Не понимая, кто перед ним. Сейчас он видит во мне только предательницу. Новый удар об стену.

Лицо бывшего мужа искажено гневом.

Я чувствую, как с брови течет что-то теплое и капает на ресницы.

— Кто тебе дал эти деньги?! — орет он мне в лицо. — К кому от меня решила уйти?

Спасения неоткуда ждать.

Глава 1 Тюрьма без решеток

Ладонь мужа крепко впивается в мою руку так, что кости ноют от боли.

— Улыбайся, — шепчет Богдан, широко улыбаясь своим коллегам. — Или ты забыла, кто здесь хозяин?

Он шутит с друзьями, обсуждает рабочие вопросы с коллегами, а я боюсь, что на руке останутся синяки.

Заставляю губы растянуться в жалкой пародии на улыбку.

Он бывший муж. Но я никак не привыкну к этому.

Слово «бывший» звучит как насмешка. Потому что ничего не изменилось за год, прошедший с момента развода.

Только теперь квартира, в которую мы переехали, стала шикарнее и дороже. И я заняла отдельную комнату.

Мы спим в разных кроватях, ведем каждый свою жизнь. Но продолжаем жить вместе и выходить вместе «в свет».

Так нужно мужу. Никто из его коллег и помощников не знает, что мы развелись. Он оформил все тихо и по-быстрому. И не отпустил меня.

До конца дней не смогу забыть его наглую ухмылку, сочащуюся ядом:

— Ты хотела развод? Получай! Но никто не говорил, что ты от меня уйдешь.

Он влиятельный человек. И я его боюсь. Настолько, что за последний год сильно похудела.

Я вынуждена жить с ним, сопровождать на вечера. Мое условие об отдельной кровати и комнате он выполнил и даже слова не сказал. Его руки больше не имеют права касаться меня. Но это не мешает ему до боли сжимать мой локоть.

В этом новом городе меня мало кто знает. Даже на работе считают просто однофамилицей нового депутата, не подозревая, кто на самом деле мой муж.

Бывший. Бывший муж.

Да и что удивляться, как я выгляжу на работе и как рядом с ним на встречах и вечерах — как будто две разных меня.

— Мне нужно ехать, — говорю Богдану, когда выдается случай и мы наконец остаемся одни. — Твой водитель с няней скоро привезут нашу дочь. Я хочу встретить ее.

Богдан наклоняется ко мне, и его дыхание, пропитанное дорогим вином и ложью, обжигает щеку.

— Или ты просто не выносишь моего присутствия? — его губы скользят по моему уху. Я отстраняюсь. Но Богдан продолжает держать меня.

Мой взгляд испепеляет его плечо, которое находится перед моим лицом. Не хочу смотреть ему в глаза.

— Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, — шиплю я.

Он смеется.

— Но ты все равно здесь.

— Потому что ты заставил, а не потому, что я захотела. Зачем я тебе?

— Ну-ну, Кристин, не устраивай сцен, — его пальцы крепко впиваются в мою руку. Он дергает меня на себя. Алкогольные пары из его рта и его близость вызывают тошноту. Каждая деталь — парфюм, стрижка, одежда — поднимает во мне отвращение.

Богдан хочет еще что-то мне сказать, и я уверена, снова что-то едкое и обидное, но у него вибрирует телефон. Он бросает взгляд на экран и вдруг отпускает меня.

— Ладно. Иди.

Бывший муж поправляет пиджак и, не сказав больше ни слова, идет к своим друзьям, местным олигархам, владельцам заводов и пароходов региона, от которых он планирует получить поддержку на выборах в мэры.

Я с тоской смотрю на улицу. Если он выиграет, мне точно не получить от него свободы. Он не отпустит. Будет продолжать держать при себе, создавая образ семьянина, привлекая на свою сторону избирателей-женщин…

Господи, я даже думать об этом не хочу!

Бывший муж что-то говорит мужчинам, они навеселе, переглядываются, радуются. И направляются к выходу.

Я знаю, куда они идут: туда, где жена не нужна, где она будет только мешать.

Раньше Богдан ездил с ними в сауну, а теперь оформил домик за городом на своего брата и возит их туда. Там и сауна, и проституток по вызову привозят.

Бывший муж не стеснялся изменять мне и в браке. Когда я узнала о его похождениях, сразу заявила о желании развестись.

Но он меня переиграл. Обманул.

И несколько недель я наносила двойной слой тонального крема.

— Пусть катится ко всем чертям! — шиплю я сквозь зубы и выскакиваю на улицу в приятную вечернюю прохладу. И, наконец, могу дышать.

Ловлю такси.

Я быстрее сажусь на заднее сиденье, придерживая длинную юбку платья, и благодарю Бога за то, что мне удалось уйти с этого вечера из администрации города и бывший муж не стал препятствовать.

Я показалась там, мило поулыбалась и спустя пару часов со спокойной душой, что эта пытка закончилась, еду к дому.

У бывшего мужа будет дальше своя программа, к которой он привык: с девками, которые уже, наверное, наряжаются или, если вернее сказать, раздеваются. А я тороплюсь домой к дочке.

Я успокаиваю сердцебиение глубоким дыханием и набираю номер няни.

— Кристиночка, мы немного задерживаемся, тут пробка, — говорит в трубку няня моей сладкой шестилетней конфетки.

— Хорошо, скажите водителю, чтобы не торопился. Я буду ждать у подъезда.

Погода теплая и летняя, грех не провести на улице несколько лишних минут. С дочкой было бы лучше, но сегодня этот прием, а завтра ей уже в садик.

Я выхожу из машины возле дома и, обхватив себя за плечи, прохаживаюсь по тротуару из стороны в сторону. Платье приятно развевается на ветру и ласкает кожу.

Бывший муж купил квартиру в новом жилом комплексе и настоял на переезде. Здесь дорогие квартиры, на парковке только люксовые машины, территория огорожена, везде камеры.

Потому мне очень странно видеть на лавочке во дворе шумную компанию молодых ребят. Они свободные. Беззаботные.

Я останавливаюсь и приглядываюсь. Шумят, смеются, кричат, нарушая вечернюю тишину. Странно, что никто еще не пожаловался на них. Девки ведут себя совсем нескромно, позволяют себя лапать.

Одна вообще сидит верхом на парне и целуется с ним, не обращая внимания на то, что рядом их друзья, а его руки уже у нее под футболкой.

«Совсем совесть потеряли!» — проносится мысль, и я скорее отвожу взгляд от парочки.

И только один парень сидит на лавке и, кажется, совсем не слушает своих друзей. Его пристальный взгляд скользит по мне.

И хоть между нами несколько метров, я как будто ощущаю его на коже прикосновением. Местами ласковым, местами требовательным. Он заставляет дрожать, а сердце — биться чаще.

Я, словно мотылек, в своем серебристом шелковом платье застываю перед ним и не могу пошевелиться. Только волосы развеваются.

Огонек зажигалки, которую парень крутит в руках и чиркает ей без остановки, освещает его хмурое лицо. Острые скулы, упавшая на глаза темная челка.

— Адриан, ты идешь? — зовет его фигуристая девица.

Но он не отвечает. Потому что смотрит только на меня.

И в его глазах огонь, который может… сжечь дотла.