Бессалийский особняк Гвидичи преобразился после ремонта. Я полвечера потратила на экскурсию по комнатам, но никак не могла насмотреться. Реальность превзошла ожидания. Изящная лепнина, мраморная лестница у гигантского окна и шитые золотом портьеры смотрелись так органично, что на язык просились самые лестные эпитеты. А как ещё выразить восторг?
— Изумительно, лин Диррей. Вы сотворили шедевр.
— Благодарю, лина София, — с нескрываемой гордостью в глазах поклонился архитектор. — Рад был угодить вашему вкусу.
Половину стены в моём кабинете занимало мировое дерево. Сотни стеклянных листочков блестели всеми оттенками зелёного, а в широком стволе устроили книжный шкаф. Я чуть не бросилась танцевать прямо на пушистом ковре, изображающем лужайку. Подушки-камни, водопад-балдахин над кушеткой и чайный столик, будто сложенный из широких листьев.
Угадал архитектор. Лучшей комнаты для шаманских путешествий и придумать невозможно. Я уже представляла, как расставлю свечи, благовония и буду камлать к духам под звуки бубна.
— Ещё нам нужно подписать документы, — деликатным покашливанием напомнил о себе лин Диррей.
— Да, конечно.
Он открыл папку, я сняла колпачок с перьевой ручки и расписалась в акте выполненных работ. Вернее, его бессалийском аналоге. Космического размера получились расходы. Я и раньше-то нервничала из-за них, но с тех пор, как ведьмы арестовали счета Франко, сердце стабильно заходилось в приступе тахикардии. Бедняком быть проще, клянусь. Перестал покупать обувь, одежду, сократил до минимума другие расходы — и вуаля. Кризис можно переждать. А в нашем с Франко особняке одних слуг было тридцать человек. И штат считался неприлично маленьким. Кухарка жаловалась, что не хватает поварят, а кусты в саду иногда подстригал сам Анри.
Где брать деньги? Бесконечно сидеть на шее Фредерико мой муж себе точно не позволит. А продавать ценные вещи, чтобы сводить концы с концами, — дорога в тупик. Самой работать? Да, я наивно надеялась открыть частную шаманскую практику. Кабинет приготовила. Но особняк стоял близ деревни “Белый сороки”. В сказочной глуши. На лечении зубной боли у местных крестьян я много не заработаю. Нужны платёжеспособные клиенты. Ведьмы из Фитоллийского посольства? Велена запретит. Беременные тёмные леди из санатория на источнике? Сарвальд запретит им ещё быстрее. Как только узнает, кому они носят деньги, так сразу приказ издаст: “Ближе, чем на сотню шагов, не подходить”. Оставался Клан смерти. Но там был Этан. И сдавалось мне, отрабатывал он шаманские запросы совершенно бесплатно. Вот ведь… Везучий случай.
Расстроившись, я ещё пару минут бесцельно бродила по особняку, пока не услышала тихий разговор в гостиной. Двери никто не закрывал. Тем более, от меня. Я подошла ближе и замерла на пороге.
— Нет, Франко, ты не можешь его убить, — теряя терпение, объяснял Фредерико. — Вступая в клан, ты прошёл обряд посвящения. Особая магия не только дала тебе место в общей сети, но и повесила магическое ограничение. Ты не можешь причинять смертельный вред соклановцам. Разбить морду — пожалуйста. По касательной задеть мечом, отрубить палец или вырвать клок волос — без проблем. Но если магия почувствует угрозу жизни, ты сам потеряешь сознание. И всё. Поединок закончится.
— Бездна, — глухо зарычал муж. — Будь проклят тот день, когда я поддался на уговоры Кеннета Делири! Вступил в клан. А Линней, как положено члену военного совета, входит в ближний круг и убивать может.
— Он тоже нет, — замотал головой младший Гвидичи.
— Почему? Я слышал про ритуал исключения. Сам Кеннет, его отец, Этан, штатный палач, ты, в конце концов, стоите выше общих правил…
— Да, но не Линней, — Фредерико бросил на меня короткий взгляд и жестом пригласил сесть на диван. — Над ним ритуал не проводили. Знаешь почему? Потому что он искусный боевой маг. Умеет выжигать огнём огромные площади. И вот, чтобы он случайно не зацепил в бою своих, с него запрет на убийство никто не снимал. Это необычно. Предшественники Линнея в ближний круг входили. У нас даже слухи по клану ползли, что молодой командир не нравится Кеннету. Что он из принципа отказывается приближать боевика к себе. Но в отрядах правду знают. И претензий, разумеется, нет.
Франко молчал. Проводил меня до дивана поворотом головы, передал заклинанием чашку чая и замер в кресле.
— Что случилось? — спросила я у младшего Гвидичи.
— Кеннет разрешил Линнею сделать татуировку. Мы с Франко думаем, что таинственная шаманская связь на самом деле аналог ведьминского круга. Помнишь лишний завиток под рогами твоего оленя? Это знак младшей сестры. Символ подчинения. У ведьмы, пытавшейся пожертвовать твою душу Лилит, был выбит другой. Знак старшей круга. Именно он позволял отбирать энергию твоей жизни и передавать богине. И знаете, что? Есть приказ главы клана. Теперь никто не может запретить Линнею добавить знак старшей на шкуру любого мифического зверя. И соврать, что так и было задумано. Как вам перспектива, лина Гвидичи?
***
Мороз по коже прошёл, стоило вспомнить то утро, когда богиня ведьм чуть не выпила меня досуха. И вот ведь в чём ирония. Избавив от одной угрозы, командир боевиков создавал следующую.
— Чего вы от меня ждёте? — Чай остыл и душистые травы в нём стали горькими. Я пила его, чтобы хоть как-то успокоиться. Получалось плохо. Линней подставил меня. Во второй раз. И теперь ярость Франко вместе с ревностью Дарги вот-вот обрушатся на мою голову. — Я должна отказаться от шаманского щита? Без проблем. Сейчас возьму бубен, сформулирую запрос и открою поле. Только знаете, что? Вряд ли на мой зов хоть кто-то откликнется. У духов своя логика.
— Им плевать на священные узы брака? — повысил голос слепой маг. — На союз, который они сами благословили? Зачем они ставят между нами третьего?
— Да, им плевать, — медленно выдохнув, ответила я. — На игры людей, называемые отношениями, на здоровье шаманов, на сохранность наших тел. Ты получил увечье? Прекрасно. “Этот опыт был нужен твоей душе. Через него ты раскроешь силу и выполнишь предназначение”. До недавнего времени я надеялась, что хотя бы сдохнуть не дадут, но история Ахиль доказала обратное. Никто не остановил её прорыв из бессознательного. Никто не помог исцелиться. Её положили в деревянную колоду и пообещали, что в следующей жизни всё получится. А знаешь, почему? Потому что, кроме воли духов, есть воля живых людей. Нас ведут. Всего лишь направляют в нужную сторону. Но если человек не хочет идти, его очень трудно заставить. Даже ударом метафорического кнута. Вот и доходят иногда до крайностей.
— И что ты предлагаешь? — Франко угрожающе наклонился вперёд. — Сказать Анри, чтобы готовил комнату для дорогого гостя? Выделить ему место за столом, повесить график посещения твоей спальни?
— Не передёргивай, пожалуйста. Линней по своей сути охранник. Ты же не приглашаешь в столовую тех, кто стоит у дверей особняка.
Искры вспыхнули над головой мужа, волна воздуха ударила в стол и чуть не смела на пол чашки.
— Ты действительно не видишь разницы? Или притворяешься? Игры кончились, ты назвалась линой Гвидичи. Теперь твой шаманский щит, мечтающий стать любовником, выставляет меня рогоносцем. Идиотом, не способным объяснить жене, каковы её обязанности перед мужем.
— Так просвети меня. — Тёмные пятна от чая расплывались на платье. Я держалась из последних сил, но уже слышала, как дрожит голос. — Что за обязанности? Сидеть дома и молчать в тряпочку? Взгляд не поднимать на других мужчин, чтобы никто не назвал меня шлюхой? Паранджу носить?
Стол отлетел в сторону, фарфор зазвенел осколками. Уже все стояли на ногах. Франко в шаге от меня и Фредерико с выражением мрачной сосредоточенности на лице.
— Сидеть дома ты действительно будешь, — припечатал слепой маг. — Под замком. Никаких поездок в Клан смерти, посиделок с Этаном и обучения шаманизму. Раз я не могу удержать хорька на привязи, то закрою курятник. В бездну духов с их планами! Я не позволю сделать из меня посмешище!
— Курятник, значит, — я судорожно вздохнула и сжала кулаки. — “В бездну духов”. О, боги, как же по-мужски! Раз нельзя убить соперника, то нужно выместить гнев на жене. Загнать её под лавку, объяснить тупой курице, где её место. Спасибо, я поняла. Не смею задерживать благородных линов. На ужин не ждите. Я буду сидеть в спальне, думать над своим поведением и плакать над вышивкой.
Хотелось ещё громко хлопнуть дверью, но массивные створки из ценных пород дерева я внезапно пожалела. Просто вышла из гостиной. В груди саднило от злости. Безобразная сцена фраза за фразой прокручивалась в голове. Хватило же ума грохнуть кулаком по столу и призвать жену к порядку. Франко специально ждал свадьбы? Без подписи в официальных документах строить из себя домашнего тирана не получалось?
“А ты ждала чего-то другого? — с тоской в голосе поинтересовалась принцесса. — Забыла, кто он?”
Я помнила. Дарга убивал женихов Ахиль и считал себя на сто процентов правым. Но легче ни ей, ни мне не становилось.
— София! — голос Фредерико звучал за спиной. — Лина Гвидичи, не заставляйте бегать за вами по особняку.
Я резко повернулась на лестнице. Пять ступенек — и мои глаза впервые смотрят выше кудрявой макушки младшего из братьев Гвидичи.
— Желаете продолжить ссору? Не трудитесь. Я росла в патриархальном обществе и знаю о плачевном положении женщины. Камнями забивать будете? На пустом-то месте. Не изменяла я Франко с Линнеем! И не собиралась никогда.
— Я знаю, — неожиданно тихо ответил Фредерико. — И поэтому бросился за тобой, а не остался с братом. Впрочем, с ним сейчас всё равно говорить бесполезно. Ревность лишила рассудка. Но София. Признаюсь честно, я ждал от тебя хотя бы каплю благоразумия. Ну что ты завелась? Взбешённого мужа в первый раз увидела? Не понимала, что он в сердцах и не таких глупостей наговорит?
“Ах, простите, — крутилось на языке. — Была бы помоложе, отреагировала по-другому. Действительно сбежала бы в спальню и рыдала. Но с возрастом в ответ на несправедливые обвинения одно желание. Послать”.
— За что мне это? Я прослыла гулящей девкой? Когда успела?
— Зачем сразу девкой? — поморщился Фредерико. — Дело вообще в другом. Святые предки, как с вами сложно. С обоими. Франко в ярости, потому что сам хотел быть твоим щитом. Сам подставлять голову под все неприятности. Он уже потерял тебя. Тогда, две с половиной тысячи лет назад. Я представить не могу, что такое хоронить любимую женщину, а он помнит. И переживает заново ночь за ночью, кошмар за кошмаром. Да его трясло от ужаса, пока он сидел у твоей кровати. Жрица Лилит уже мертва, алтарь разбит, а ты не просыпаешься. И сейчас… Проклятье! Он ревнует, потому что любит. София, ты веришь мне?
Голова закружилась от волнения, уши заложило. Я вцепилась в перила, чтобы не упасть, и медленно спустилась на одну ступеньку.
Конечно, любит. И другая женщина на моём месте, наверное, была бы счастлива. Не просто так же мужей специально провоцируют на ревность. “Если злится, значит, до сих пор считает своей. Не хочет отпускать”. Но была и другая сторона. Не столь романтичная.
— Я верю, Фредерико. И понимаю если не всё, то многое. Но и ты меня послушай. Я уже его боюсь. Он хватал меня за горло, угрожал смертью, перевернул стол и разбил посуду. А что будет дальше? Исчезнет Линней, появится кто-то другой. Мужчин в клане много, для ревности всегда найдётся повод. Что мне делать? Пугаться каждого взгляда, неосторожно брошенного слова? Я ведь не виновата, я не сделала ничего плохого. До чего Франко дойдёт в своей ярости? Скандал уже есть, начнутся побои?
— Нет, — младший Гвидичи поднялся ко мне. — Нет, что ты? Выбрось это из головы. Я знаю брата. Видел его за год болезни таким, каким он сам себя не знал. Он не поднимет на тебя руку. Слышишь, София? Никогда. А с Линнеем мы что-нибудь придумаем. Только не накручивай себя больше, хорошо? Посиди дома, пожалуйста. Этана я сам к тебе привезу. Вместе с Зауром, ему будет полезно. Поговорите с духами здесь.
— Хорошо, — я с трудом улыбнулась. — Спасибо, Фредерико.
— Не за что пока, — младший брат Франко обнял меня. — Не грустите, лина Гвидичи. Вы женаты каких-то два дня. Другие пары всю жизнь друг к другу привыкают. И через сорок лет бывают сюрпризы. И ревность не самая страшная беда.
— Да.
Я уткнулась носом в его плечо и закрыла глаза.
