Цикл «Судьбоносные»
Книги, которые связаны между собой общей идеей и пересечением главных героев. Романы из цикла «Судьбоносные» можно читать как единое произведение, либо как отдельные книги.
Книга Первая «Тест-Драйв» - история любви Николетты и Юрия Бурсина.
Книга Восьмая "Я станцую на осколках твоего сердца" - история Валентина Козырева и Эрики.
Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми случайны.
Книга Девятая
Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми случайны.
ПРОЛОГ
В голове у меня стоит гул, словно в моей черепной коробке поселился неутомимый дьявол-молотобоец и от скуки колотит по наковальне моими же собственными мыслями.
Нет, нет. Не может этого быть.
Всё враньё чистой воды.
Бред какой-то!
«Да я бы про любую другую поверил, но… — шипит внутренний голос, извилистый и ядовитый, точно змей. ― Только не про Неё.»
Да…
Кто угодно, но не Она.
«Иначе этот мир прогнил!» ― отчаянный и неистовый змей выплёвывает яд на мой шокированный мозг.
«Долбанный! Долбанный мир прогнил!» ― этот внутренний вопль с исчерпывающей точностью описывает сейчас всю Вселенную в моём восприятии.
Так, стоп!
Я и так всю ночь не спал. Со вчерашнего вечера мой мозг варит и варит в своём тигле самые чёрные мысли.
Из-за кого? Как я до такого дошёл? Дожил, называется!
Она вообще никто. Она же явно поехавшая.
Нет, нет. Я не убиваюсь, не терзаюсь, не мучаюсь. Ничего такого. Я просто в шоке. Я не ожидал просто. Вот и всё.
Да, именно так.
В аудитории сижу, отрешённый, как йог, медитирующий на гвоздях собственного недоумения.
― Здорово, Грач, ― рядом плюхнулся Кир Макеев. ― Давай выйдем. Разговор есть.
Краем глаза отмечаю, что взгляд у него болезненно-мутный.
― Говори здесь, ― с трудом выдавливаю из себя, хотя на трёп настроения совсем нет, а уж куда-то вставать и идти тем более.
Но друг же… хотя бы выслушаю.
― Хр-р, ― рычит Макеев, сжимая кулаки.
Подавляет что-то в себе, молча.
Я тоже подавляю, держусь, потому что мне кажется, что, если ослабить контроль — мир рухнет.
«А если нет? Если не рухнет?» ― внутренний коварный змей точит и точит своим ядом камни в моей груди.
Вот это и мучает: любопытство. Маниакальное. Что будет, если я прекращу держать себя в руках, если позволю себе быть собой?
Собой?
А ведь я и не знаю, кто я. Как выяснилось в последнее время — не знаю. Знал ли я вообще когда-нибудь какой я на самом деле?
— Короче… ― всё же срывается Кир и пытается излить душу: — У меня с Настей полная засада. Чёрт бы её побрал! Не пришла она?
Он озирается по сторонам. И я вслед за ним машинально сканирую лица вокруг. Его подруга на лекцию похоже не явилась.
Странно.
Макеев влюбился по уши в Дементьеву. Квартиру сняли, на подработку устроились оба. Кирюха таскается за ней как привязанный. Цветы, подарки, стихи, букеты.
Сперва мы дружно подкалывали его, мол, бабник стал каблуком. Ха-ха!
А он ответил: «Лучше быть каблуком, чем видеть, как она обижается…» — и тут я понял, что это тот случай, когда твой друг наконец-то нашёл себе подругу, которая делает его счастливым, и видишь, как он цветёт рядом с ней.
— Застукал я её с куратором, прикинь. В нашей же квартире. Как в анекдоте, вернулся с работы пораньше, а в ней другой Василий. Всё. — горько усмехается, даже как-то сатанински-насмешливо.
Я сижу и пытаюсь переварить эту информацию. Что за цирк?
— Прямо в процессе… застукал? — уточняю я, чувствуя, как внутри закипает адская смесь непонимания и сочувствия.
— Ага, — коротко бросает он, и его лицо становится словно неживым. — Именно. Они меня не сразу заметили. А я… я не мог поверить своим глазам. Окаменел просто. Сдох на месте. Что я мог сказать? Всё уже бессмысленно.
В его голосе мертвецки-ледяная отстранённость, будто он не о себе рассказывает. А что внутри? Макеев же должен сейчас гореть в преисподней. Или уже сгорел?
— Паш, что мне делать? Как можно забыть человека, к которому сильно привязался?
— Да забей на неё!
— Я пытаюсь, но не получается… пока что. Может, отчислиться и в армию пойти?
— Чего?
— Ты не понимаешь... только мне настолько паршиво, когда просто разрываешься от боли, но один пункт остаётся неизменным… ты всё равно продолжаешь думать о ней 24/7. Дерьмо полное.
Да что вообще в этом мире происходит? Какого чёрта???
Мы все как марионетки в каком-то гигантском абсурдном спектакле? У каждого своя роль? Свои страдания?
Да какие к чёрту страдания?! Я не страдаю. Я не страдаю. Никогда.
Я не скала, аз есмь Эверест.
— Я говорю, забей на неё! Она тебя унизила, ниже некуда. Как тут ещё может не получаться забыть? Ты о чём, брат? Какое отчислиться? Из-за двуногого существа, которое раздвигает эти ноги перед другим?
— Влюбишься — потом поговорим.
Макеев отмахивается и ерошит свою шевелюру.
Внезапно дверь аудитории с треском распахивается, и в помещение, подобно снаряду, влетает Ирка Усачёва.
Я встречаю её появление с каменным безразличием, но с удивлением отмечаю… где-то глубоко внутри, в потаённых уголках моего существа, что-то дёргается и ёкает.
— Полонский, у тебя совсем совести нет?! Или у тебя мозг отсох? — гремит её голос, пока она идёт по ряду. — Я тебя предупреждала: запомни, что за каждой младшей стоит старшая...
— Чё?
— Капчё! До такой степени ущемился, что ничего умного в твою тупую голову не пришло?!
— Что ты несёшь, ненормальная? — пытается парировать Полонский, но так слабо, что получается будто он блеет как баран.
— Ты, исчадие ада, лично пройдёшь по всему универу и лично перед каждым будешь опровергать свою ложь! Квакнул, оговорил мою сестру, а теперь исправляй.
— Ага, сейчас. Как же, — фыркает Полонский.
— Не сейчас, а сейчас же! Лиса и смотреть-то на тебя не хотела, даже на метр к себе не подпустила, а ты что растрезвонил? И это ещё я ненормальная? А ты нормальный? После отказа бегать и врать на каждом углу, якобы «всё было», грязные сплетни разносить, это по-твоему нормально?!
Лиса…
Внутри меня разворачивается настоящий армагеддон.
Сердце словно замирает на миг, повисая в пучине хаоса. И вдруг срывается с цепи, тарабаня с такой бешеной силой, что, кажется, вот-вот проломит рёбра.
Кровь как расплавленный свинец, хлещет по жилам.
Дыхание срывается, и все демоны, дремлющие в моей душе, восстают разом.
3… 2… 1…
В бешенстве я лечу через аудиторию и обрушиваюсь на Полонского, сбивая мебель по пути с оглушительным грохотом.
Одно помню чётко — первый удар. Техничный, безжалостный, включающий в себя всю мою злость. Полонский падает.
— Вставай, — требую.
Крики. Визг. Хаос.
— Кирилл! Сделай что-нибудь! — орёт Усачёва.
Куда там? Я — зверь. Я — сила. Я на голом адреналине и ярости.
— Грач, не борщи! — слышу голос Макеева.
Но я молочу кулаками лежащего Полонского, пока тело подо мной не становится мешком с костями. Пока не чувствую, как плоть превращается в кашу.
— ААААА!
— Что происходит?! Господи… — скрипит истеричный голос преподши.
— Грач, да стой ты, — перехватывает меня Кир.
Ему позволяю себя оттеснить от вялого тела. Никто другой ко мне бы и не сунулся.
Судорожно перевожу дух. В горле стоит ком.
Так вот как это со стороны выглядит — ослабить контроль.
Я больше не хозяин своим чувствам и эмоциям.
Что дальше? Как этим управлять?
— Живой? — Усачёва бросается оказывать Полонскому первую помощь. — Даже не думай, откинуться. Дыши, сволочь…
— Я вызываю скорую, — преподша поправляет очки и трясёт своим телефоном. — И полицию… Вам, Павел, это с рук не сойдёт.
Да мне по шарабану. Её угрозы — пыль.
Я поднимаю на неё взгляд, в котором нет ни страха, ни раскаяния, а лишь ледяное, всепоглощающее безразличие. Мне совершенно всё равно, какие проблемы сулит мне эта выходка.
Полонский кашляет. Стонет. Жив.
А мне хочется вломить ему ещё. Потому что если я уже монстр — зачем притворяться человеком?
Дайте повод.
И только в этот момент меня догоняет мысль, как же всё это дико. Дико. Осознаю. Лучше поздно, чем никогда.
— Как Алиса? — хрипло спрашиваю Ирину, наклонившись к ней.
— Плохо, — мотает головой Усачёва, сглатывая слёзы.
— Она в общаге?
— Да, — отвечает и сразу хватает меня за рукав, когда я намереваюсь идти. — Паша, умойся и переоденься. Не пугай её.
— Дай ключ, — она ошарашенно хлопает глазами на мою просьбу. — Вдруг не откроет… просто… мало ли там… что-то с ней…
Воспалённый мозг подбрасывает самые кошмарные предположения. А что, если она… если с ней что-то случилось?
Ирина трясущейся ладошкой размазывает текущие ручейки по щекам.
— Возьми в моей сумке. В боковом кармане, — сдавленно выдыхает и наклоняется обратно к Полонскому.
— Ку-у-уда? Грачёв, вы должны оставаться здесь до приезда полиции! — вопит преподша мне в спину.
В туалете привожу себя в порядок, насколько возможно, а переодеваюсь у машины. Благо в багажнике всегда есть сменная одежда. Как раз для таких случаев. Забрызганное кровью барахло бросаю в мусор и еду к ней.
К Лисе.
Мчусь на нужный этаж. Стучу трижды — тишина.
Сердце замерло, и жар опаляет сознание, когда я достаю из кармана ключ и открываю дверь.
Дорогие мои, поддержите книгу комментариями. Всем огромное спасибо ❤️
Кирилл Макеев - главный герой дилогии:
― Ты меня ещё полюбишь, поверь мне.
Его напор меня поразил. Он заставляет вспомнить всё, что я уже перечеркнула.
― Макеев, у тебя всё с головой хорошо? Ты вообще адекватный? Или как обычно просто смеёшься надо мной? Я страдать не планирую!
У бывшего внезапно проснулись чувства, ни с того ни с сего. А я уже начала новую жизнь. Однако Кирилл всерьёз уверен, что я по-прежнему люблю его.
Сам же говорил, что у нас нет будущего. А теперь просит какие-то новые шансы! Упорно пытается восстановить всё, как было между нами. Но я не готова вновь открыть ему своё сердце. И всё это усложняется тем, что у меня есть секрет, который я не хочу, да и не могу никому рассказывать.
