Мне опять снился кошмарный сон.

Я стояла около крутого обрыва, на обломке скалы, защищенная железной броней, забрызганной чьей-то кровью. Мои руки дрожали, но я продолжала крепко сжимать тяжелый меч. Где-то внизу, на остатках горящего леса, бесновалось рыжее пламя, и оглушительно кричали перепуганные птицы. Их гнезда уничтожило боевое пламя врагов, а мой дом еще оставался целым и невредимым. И я собиралась отдать за него жизнь.

В раскаленных алых небесах летал огромный дракон. Черная чешуя, зеленые крылья, немигающие желтые глаза с вертикальными желтыми зрачками. Он не нападал, но кружил надо мной, не сводя с меня хищного взгляда. Он и не собирался нападать, судя по всему, ему просто хотелось напугать, отвлечь от чего-то более важного. Или может… он охранял меня от другого монстра?

Храбро глядя ему в глаза, я старалась не бояться.

Только это не помешало мне попятиться назад, когда он распахнул гигантскую пасть и изверг облако рыжего, опасного огня.

Пара неверных шагов с перепугу, и я очутилась не сзади, а сбоку. Бездонная пропасть тянулась не только впереди, но и справа от меня. Неудачно шагнув в эту сторону, я не успела ни закричать, ни схватиться за меч, ни применить спасительную магию.

Два жалких взмаха руками, и я полетела вниз. Навстречу ледяной, черной бесконечности.

***

Как это уже бывало не раз, я проснулась от собственного крика. Вытерла ладонью холодный пот со лба, и, не открывая глаз, опять заснула. Жаль, что ненадолго.

- Рейчел? Рейчел!

Кто-то тряс меня за плечо.

Встать было тяжело, глаза слипались, легкое одеяло не желало отпускать. Сон был настолько ласковым и настойчивым, что я не собиралась вставать, даже когда поняла, что знакомый голос принадлежит младшей сестре Маргарет, и что в окна давно заглянуло яркое летнее солнце. Такие погожие деньки редкие в прохладной и туманной Талирии, поэтому их привычно ценить. И я открыла глаза вопреки своей воле.

Перевернулась на спину. Сонно посмотрела на двенадцатилетнюю Маргарет – рыжую, веснушчатую, веселую. Одетая в зеленое платье, с распущенными яркими волосами, она казалась мне лесной эльфийкой из старых сказок.

- Ты очень громко кричала, - сообщила сестренка.

- Кто-то кроме тебя слышал?

- Агата и Джоанна решили, что ты больна.

Я возвела глаза к потолку.

- Сами они больны.

Маргарет невольно улыбнулась, но посмотрела на меня с укоризной.

- Ты несправедлива к ним, Рейчел. Они ведь наши сестры.

- Иногда кажется, что их поменяли эльфы в колыбели, - проворчала я, встала на ледяной пол, чтобы переодеться за перегородкой.

Вообще-то принято дожидаться служанку, которая поможет надеть платье, уложит волосы в красивую прическу, разгладит все складки и неровности, принесет тяжелую щкатулку с украшениями. Во всяком случае, когда у знатной девушки день рождения, так все и происходит. Но не в моем случае. Ненавижу от кого-то зависеть и принимать чью-то помощь, если только не валяюсь в постели с лихорадкой. Так себя вести не подобает дворянке, но мы с Маргарет всегда хотели научиться самостоятельности. Неизвестно, что будет дальше, куда забросит жизнь, и везде ли будут рядом слуги.

Сначала родители злились и пытались воспитывать нас порознь. Потом привыкли и даже стали шутить, что нам следовало бы родиться мальчишками. Наш старший Ол Генрих давно служит в королевском гарнизоне, и он в детстве вел себя точно так же. А старшие сестры-тройняшки – Агата, Джоанна и Анжелика, как на подбор добрые, спокойные, тихие, покладистые. Анжелику даже с ее милым нравом выдали замуж за старого графа, и теперь она живет в столице.

Меня хотели тоже выдать замуж, чтобы приструнить и сгладить тяжелый характер, но наш отец связался с заговорщиками, восставшими, против короля-тирана. Теперь семья в опале. Ходят слухи, что он, Джонатан Мортимер, считается политическим преступником. Суд еще не начался, отец живет под домашним арестом, и совершенно бесправен перед рыцарями, которые могут нагрянуть в наш замок и потребовать кого-нибудь из его дочерей в жены.

Остального я не знаю. Мать настрого запретила нам с сестрами расспрашивать отца.

- У герцога Мортимера больное сердце! – сурово сказала нам леди Алиса. – Не вздумайте бередить его раны!

Пока нас спасало то, что всей знати запретили жениться на дочерях опального герцога. Но… как надолго? Кроме того, это не очень хорошо и для брата – его не допускают на балы и приемы, где он мог бы познакомиться с девушкой из хорошей семьи.

Одним словом, восемнадцатый день моего рождения наступил не в такой прекрасной обстановке, как хотелось бы.

Но я не была бы задорной и веселой Рейчел Мортимер, если бы не натянула на лицо счастливую улыбку.

Выбрала легкое голубое платье. Хотела зеленое, но тогда сольюсь цветом одежды с Маргарет. Рыжим девушкам лучше не одеваться в одни и те же цвета. Белые туфли и голубая лента в волосы. В летнюю жару не хотелось сильно наряжаться, поэтому я уже знала, что буду в тени красиво одетых старших сестер.

Ладно, это неважно. Я вышла из-за перегородки и покрутилась перед сестрой. Маргарет восторженно охнула.

- Ты прекрасна!

- Правда?

Я немного смутилась. Думала, смешливая Маргарет меня разыгрывает, но она смотрела с неподдельным восхищением в детских глазах. И это вызвало у меня улыбку.

Тем временем горничная принесла таз с прохладной водой, и я ополоснула лицо. Потом кое-что внезапно вспомнила и посмотрела на шкатулку, стоявшую на каминной полке. Вчера она была у Агаты. Кто принес ее ко мне?

У нас одна шкатулка на всех женщин семьи. Сохранили только украшения с магией – остальные пришлось продать, чтобы нанять отцу хорошего адвоката.

- Ты иди, - сказала я сестренке, - я найду жемчужное ожерелье и вернусь.

- Хорошо, - беспечно кивнула девочка.

Ожерелье нашлось на удивление быстро – лежало прямо поверх золотых колец и серебряных подвесок. Я надела его на шею, и улыбнулась, чувствуя прилив магической силы. Жемчуг стал немного теплее на миг. Хороший знак.

Прежде, чем выйти из комнаты и позвать фамильяра, я случайно посмотрела в окно.

Показалось, что на фоне ясного голубого неба проскользнула тень крылатого коня.

Не к добру…

Надеюсь, что действительно показалось. Иногда магические украшения посылают неверные видения, особенно, если не носить их долго. И я с тяжелым сердцем покинула свою комнату, чтобы поскорее присоединиться к празднику.