Часть I. Моя первая игра

Глава I. Скелеты в шкафу

1

Мою первую любовь звали Женей. Евгенией Сибиряковой, если быть точным. У нас была страсть, была романтика и, самое главное, это всё было взаимным. Родители заметили перемены во мне, и потому пришлось им рассказать.

Я познакомил их на ближайших же выходных. Ужин прошел неплохо, мы смеялись, и мне показалось, что она им понравилась. Когда начало темнеть, мой отец отвез ее домой, а когда вернулся — позвал меня на серьезный разговор.

- Родной, - начала мама, пока отец, видимо, нервничая, разжигал свою трубку, - она очень милая девушка, очень хорошая, правда… но вам придется расстаться.

Это удар. Родители всегда казались мне очень классными и понимающими, поддерживали меня в любых начинаниях (даже самых идиотских), помогали советами, подсказывали, как поступить, когда я заходил в тупик, но то, что сказала она в тот день, попросту перевернуло весь мой мир.

- Нет, постой, - вступил отец. - Мама немного не так выразилась.

Мне стало чуть-чуть поспокойнее.

- Она не имела в виду расстаться прямо сейчас… просто не строй никаких воздушных замков. Гуляй с ней, встречайся, занимайся сексом — тебе это нужно. Но не обещай ничего. Ни ей, ни себе.

- Но… но… - я всё же был в шоке, - нам еще учиться три года! А потом мы поступим вместе в универ, и…

- Об этом я и говорил! - оборвал мою речь отец. - Не строй воздушных замков. Ты не пойдешь в десятый — уйдешь после девятого.

- Что?! Я не хочу! - я сорвался с дивана и стал кричать. - Я не хочу уходить! У меня хорошие оценки!

- Ты не пойдешь в десятый! - тоже повысил голос отец. - Ты поступишь в колледж. Ты зачислен в него с самого твоего рождения.

- Какой еще на хрен колледж?!

- Отличный! В нем учился я, и училась твоя мать. Узнаешь в свое шестнадцатилетие.

На тот момент мне было пятнадцать, и я всегда считал, что сам буду решать, куда буду поступать и на кого учиться. Оказывается, у родителей на меня уже были планы… с рождения.

- А если я откажусь?

Отец улыбнулся, сунул в рот трубку, втянул в себя ядовитый дым и выдохнул его, распыляя по комнате. Мать никогда не запрещала ему курить в доме. Несмотря на то, что это вредно. Он курил всю свою жизнь. Эту самую трубку. Я еще разговаривать не умел — а он уже тогда курил. Даже не знаю, как мне удалось дожить до этого возраста, не имея проблем со здоровьем.

- Не откажешься, зуб даю, - улыбка с его лица так и не сходит.

А я все еще зол.

- В тебе… говорят гормоны, - продолжает он. - И я не запрещал тебе гулять с ней, повторюсь. Однако… женишься ты точно не на ней.

- Невесту вы тоже уже с рождения мне подобрали?

Они смеются, и я понимаю, что нет — не подобрали.

- Нет, милый, - мать встает с кресла и медленно подходит ко мне. - Жену выберешь себе сам. Но… ею никогда не станет… Женя.

- Но почему?! - взвизгнул я, топая ногой и разводя руками. - Что с ней не так-то?! Чем она вам не понравилась?!

- Ты поймешь, сын, - говорит отец намного мягче, чем до этого. - Обещаю — поймешь. Меньше года осталось. И ты всё поймешь…

2

Прошел учебный год, наступило лето, пролетели и летние каникулы.

Я все еще общался с Женей и планировал совершить глупость — хотел сбежать. Всерьез это обдумывал, но не знал, как осуществить. Обещал, что мы справимся. Как всегда как-нибудь.

Женя отговаривала меня, говорила, что все наладится. Говорила, что даже мое поступление в колледж не охладит наших чувств. Обещала, что мы будем созваниваться, а встречаться на каникулах и праздниках. Она спрашивала, где этот колледж находится, но я не знал — я о нем вообще ничего не знал. Он по-прежнему оставался страшной тайной.

Родители понимали, что я продолжаю встречаться с Женей, но ничего больше не говорили. Подобный разговор состоялся лишь однажды.

В конце августа мы отметили мой шестнадцатый день рождения. Я собрал всех своих друзей и одноклассников на участке своих родителей в пригороде — там у них был загородный дом на берегу озера. Родители дали много денег — и день рождения прошел на славу. Некоторые из друзей уехали (я вызвал им такси), другие остались ночевать.

Понимая, что это наша прощальная ночь, мы с Женей провели ее на славу — даже в самом начале наших отношений не могу припомнить столько страсти.

Но я тогда даже не мог и представить, что занимаюсь с Женей любовью в самый последний раз.

3

Родители приехали утром.

Приехали точно тогда, когда мы с Женей отправили оставшихся друзей по домам и начали было убираться.

- Женя, тебе пора, - сказал отец. - Валера отвезет тебя домой.

Валера был папиным личным водителем, и сейчас ждал на улице в заведенной «ауди».

- Но я хотела сначала помочь Мише с уборкой…

- Мы сами поможем ему, - мило улыбаясь, сказала мама. - Миш, проводи, пожалуйста, Женю к машине.

Спорить с родителями было некрасиво, неправильно и глупо — я все равно сделаю так, как говорят они, а устраивать скандал в присутствии Жени очень и очень не хотелось.

Я сделал так, как мне сказали — проводил ее до машины. Мы очень страстно поцеловались, и она уехала. Когда я увидел ее вновь, все было уже совсем по-другому…

Вхожу в дом. Вокруг — кошмарный беспорядок. Я думал, что они начнут ругать меня за алкоголь — пустые бутылки из-под вина, пива и виски были разбросаны буквально повсюду.

- Хороший вкус, - говорит отец, поднимая с пола одну из них. - Хорошо, что покупаешь дорогой виски, а не ту парашу, какую пихают себе в глотки люди.

Он бросает бутылку в урну и попадает. Расстояние было метра три, и я хотел было захлопать, но атмосфера была какая-то напряженная.

Наконец, отец улыбнулся. Улыбнулась и мать (кажется, она тоже боялась его реакции от увиденного).

Он прошел к столу, снял с себя свой безумно дорогой и стильный плащ и перебросил его через спинку стула, предварительно вынув из кармана черный конверт с позолоченными узорами.

- Поздравляю тебя с днем рождения, сын, - говорит он и идет обниматься. Обнялись мы крепко. Он и правда был рад. Кажется, этого дня ждал долго. - Поздравляю.

И лишь теперь он протягивает мне конверт, переглядывается с мамой.

Держу это произведение искусства в руках — и очень жалко его рвать. Скреплен он не бумажным клеем — а засохшей красной печатью — прямо как в фильмах про средневековье.

Глотаю слюну, чтобы смочить слегка пересохшее от волнения горло.

- Ломай ее, - подсказывает мама. - Сокровище внутри, и оно более ценно, чем этот конверт.

Я ломаю печать пополам и вскрываю свой подарок. Извлекаю оттуда письмо. Я в жизни своей ни разу не видел золотой лист бумаги, да еще и такого обалденного качества! Быстро пробегаю по тексту, написанному от руки и, судя по всему, чернилами, а не шариковой ручкой: «Уважаемый Волков Михаил Сергеевич, мы рады пригласить Вас на первый курс обучения факультета общей…»

Я поднимаю глаза на родителей. От радости не остается и следа.

- Это че, прикол?

Отец смеется, мать улыбается.

- Прочти вслух, сынок, - просит папа.

Сглотнув, я громко читаю, с наигранно торжественной интонацией:

- Уважаемый Волков Михаил Сергеевич! - я делаю короткую паузу. - Мы рады пригласить Вас на первый курс обучения факультета общей магии в наш Колледж магических искусств!»

Отец трижды хлопает в ладоши.

- Вижу радость на твоем лице, - говорит он с сарказмом. - И знаю, о чем ты думаешь. Я в свое шестнадцатилетие думал о том же.

- И я, - улыбается мама.

Я не знаю, что сказать. Прикол странный. Чертовски странный.

- Один лишь вопрос, - наконец, рождается в моей голове мысль. - А че в Колледж магических искусств? Че не в Хогвартс?

- А ты свободно владеешь английским? - шутит отец, улыбаясь. - Кстати, тут… такой… ужасный… беспорядок. Милая, окажешь честь?

Я всерьез решил, что он заставил мать убираться после меня. Всего на секунду — но я ему поверил. Хотел уже возразить и начать убираться сам, но мать лишь приподнимает руки и дважды хлопает в ладоши.

Раздается очень странный звук. Как-будто где-то рядом щелкнул замок и лязгнула цепь. Не совсем точно такой, но очень близкий к этому.

Мама разводит руки в стороны, а затем скрещивает их перед собой так, что предплечья образуют крест, а мизинцы и безымянные пальцы слегка прижимаюся к ладоням.

И происходит нечто, что можно увидеть лишь на экранах телевизоров, или же во сне. Происходит быстро — и я даже вздрагиваю, когда все начинается.

Посуда поднимается в воздух и несется к самостоятельно открывшейся посудомойке; мусор, подлежащий утилизации, отправляется в черные мусорные пакеты, вынырнувшие из шкафа; швабра, метла с совком и пылесос принимаются за свою работу, будто они только что вернулись со съемок фильма о Гарри Поттере. Остатки еды — в пакет, бутылки — в отдельный пакет для стекла; губка отмывает плиту, а тряпочки протирают мебель. Бутылочка с «Мистером Мускулом» брызгает на экран телевизора, на котором кто-то из моих друзей оставил свои жирные отпечатки, а сухая чистая тряпочка начинает его полировать.

Все заканчивается спустя пятнадцать-двадцать секунд звуком, обозначающим включение посудомоечной посуды.

Мама опускает руки, а я падаю на жопу. Мой рот раскрыт, а руки трясутся. В горле как в пустыне Сахара.

- Тебе… воды? - спрашивает отец, словно прочитав мои мысли. Не помню, кивнул я, или нет, но ко мне по воздуху проплыл графин с водой, а следом за ним - чистый бокал. Графин наливает в него воду, словно кто-то невидимый держит его за ручку. Стакан опускается в мою все еще дрожащую руку. Графин устремляется к своему месту. - В Колледже, сынок, ты узришь и не такое, - обещает папа, широко улыбаясь.

4

Никакого поезда и станции «Девять и три четверти». Ничего такого. Отправились мы в Колледж самым обычным самолетом самым обычным рейсом. Правда, первым классом.

А вот место, куда мы летели, очень и очень меня удивило. Я думал, мы летим в какой-нибудь волшебный город, но оказалось, что это не так.

В Москву? Нет, и не в Москву.

Мы летели в Нур-Султан, совсем недавно переименованную столицу Казахстана.

- Казахстан? - переспросил я родителей, пока мы еще ехали до аэропорта в автомобиле. - Колледж магических искусств… находится в Казахстане?!

- Тогда еще не было Казахстана, - объяснила мама. - Был СССР. Тогда этот Колледж назывался Целиноградским магическим училищем. Много земли, строений мало. Строй, где душе угодно, прячь, где пожелаешь.

- Потом оно стало Акмолинским магическим колледжем, и лишь недавно — Колледжем магических искусств, - дополнил папа. - Там учатся дети со всего постсоветского пространства.

- Дети со всего СНГ собраны в одном месте?

- Нет… подобных институтов много. В России, кстати, тоже один есть, но КМИ — лучший на данный момент, - ответила мама.

- И самый дорогой, - подмигнул отец.

- Почему вы не рассказали мне раньше? Почему… ничему никогда не учили? Блин! Я бы…

- Ребенок не может ни изучать магию, ни знать о ней, - сухо ответил отец. - Лишь в свое шестнадцатилетие мы узнаем о том, кто мы на самом деле. Конкретно ты — потомственный маг. Смешение крови чаще всего приводит к потере магического дара в семье. Женишься на обычной человеческой женщине — и твои дети ничего такого в свое шестнадцатилетие не узнают… с высокой вероятностью. Есть, конечно, исключения, но очень и очень редко.

Теперь мне стало ясно. Ясно, отчего они были против Жени.

- Получается… я никогда…

- Как я уже сказал тебе несколько месяцев назад, - перевел отец на меня свой взгляд, - ты никогда не женишься на Жене. Придется ее забыть.

5

Нур-Султан (ранее Астана) оказался не таким городом, какой я себе, признаться, представлял. Я ожидал увидеть нечто более азиатское, но увидел вполне себе современный город, который превосходил даже многие российские… большую их часть.

Уже в аэропорту нас встретил мужчина казахской национальности, весьма дружелюбный и разговаривающий на чистейшем русском без какого-либо акцента. Он поздравил нас с приездом, схватил мой багаж и отнес к своему автомобилю — черному «мерседесу».

Пробки здесь были далеко на такие ужасные, как у нас, но всё-таки были, и минут через сорок пять нас доставили к огромному огороженному участку. Пустому. Мы остановились на въезде перед шлагбаумом. Через лобовое стекло я рассмотрел только-только начавшуюся стройку какого-то огромного объекта.

- Зачем мы сюда приехали? - мне никто не ответил. Охранник вышел из своего домика и посмотрел на пропуск, который продемонстрировал ему водитель. Кивнул и вернулся на свой пост.

Шлагбаум медленно обрисовал дугу и пропустил нас внутрь.

Автомобиль медленно стал въезжать на территорию.

- А вот теперь смотри, - прошептала мне мама в ухо, и я пригляделся.

Сначала ничего такого — но едва мы переехали черту, отделявшую этот участок от дороги, как я все понял — некое заклятье делало то, что происходило тут на самом деле, невидимым. Создавало иллюзию недавно начавшейся стройки, а на деле тут уже давным-давно был отстроен огромный студенческий городок.

Безумно красивые и величественные здания, слегка отдаленно напоминающие готический стиль, сверкали в лучах полуденного солнца. Чтобы объяснить, как выглядит это место, я бы попросил представить типичный европейский студенческий городок с кучей корпусов, придать ему в воображении немного готики и щепотку арабского шика сверху.

- О-бал-деть, - разделяя по слогам, произнес я, рассматривая студентов, разгуливающих по зеленым лугам и валяющихся на солнышке. Как ни странно, на них не было длинных мантий, или еще какого колдовского одеяния — все по-современному. Но форма одежды была, как я понял, общая. - Вы вместе здесь учились?

- И здесь же познакомились, - ответила мама.

Автомобиль медленно подъехал к стоянке, и водитель вышел, захлопнув за собой дверь.

Отец протянул руку.

- Телефон можешь отдать — он тебе не скоро понадобится. Связь на территории не ловит, а до конца первого курса покидать стены Колледжа категорически запрещено.

- Что? Почему?

- Такие правила, - коротко и сухо.

Нехотя, но я все же отдал свой телефон.

- Все равно розеток тут нет, так что зарядить его не смог бы, - добавил папа, убирая мой телефон во внутренний карман своего плаща. - Что ж, идем. Поздороваемся с ректором.

6

Я медленно шел за родителями, разглядывая прекрасные «внутренности» административного корпуса. Все выглядело так, словно некто хотел построить замок, но сделал это с применением современных методов, добавив немного отсебятины.

К Ректору нас сразу не пустили, сказав, что там сейчас другая семья, что прибыла несколькими минутами раньше нас. Пришлось подождать, но недолго.

Буквально спустя пару минут из кабинета вышли трое — двое взрослых и моя будущая одногруппница, настолько невероятной красоты блондинка, что я с трудом смог удержать рот закрытым — клянусь, раньше я мог увидеть таких девушек разве что на экране.

- Серега? - спрашивает отец этой красавицы, в ответ на что мой стал разглядывать его лицо. Мгновение — и от былой серьезности моего папы не осталось и следа.

- Да ладно!!! - заорал он. - Вован?!

Теперь орали оба. Еще секунда — и вот они уже радостно обнимаются.

- Наши дети будут учиться на одном курсе?! - радуется «Вован». - Просто с ума сойти! Вот совпадение так совпадение! Так только в фильмах бывает! Это Эмма, - знакомит он моего отца со своей женой. - А эта юная красавица — Алла.

Лицо Аллы радости не выражало. Она вела себя так, словно была местной красавицей, а все прочие — тухлым говном. Глядя на нее, начинало казаться, что, присутствуя здесь, она делала всем огромное одолжение.

Тем не менее, она была чертовски прекрасна.

- Это Лена, - говорит уже мой отец, - а это — Михаил.

- Дети, познакомьтесь, - командует «Вован». - Вам вместе учиться.

- Очень приятно, - произносит Алла без особого желания и лениво протягивает мне ручку с безумно шикарным маникюром. Протягивает ее не как для рукопожатия, а словно предлагает мне ее поцеловать, чисто по-женски. Целовать я, ясно-понятно, не стал бы — никогда в жизни такого не делал (или в Казахстане так принято?), и потому просто аккуратно сжал ее.

Едва наши пальцы соприкоснулись, как в моей голове что-то вспыхнуло.

Яркий свет, вспышка — и вот я уже стою не в здании перед кабинетом ректора, а посреди широкой улицы в центре города. Начинаю оглядываться по сторонам. Окна нижних этажей выбиты. Автомобили разбиты и оставлены на тротуаре и дороге как попало. Есть перевернутые, а некоторые и вовсе изнутри окрашены кровью.

На тротуарах лежат мертвые искалеченные тела. У некоторых не хватает конечностей.

Кровь повсюду. Где-то неподалеку раздаются крики боли и ужаса.

Я словно перенесся в город, переживший жуткую катастрофу.

- Что ты наделал?! - раздается женский крик - и я оборачиваюсь. Передо мной эта самая Алла. Только сейчас на ее голове не та модная идеальная прическа — волосы растрепаны, некоторые пряди торчат в разные стороны, другие прилипли к коже. Тушь потекла и размазалась по лицу. Одежда местами изодрана, но совсем не та, в которой она только что была. Маникюр тоже не тот: сегодняшний был красным, а этот — белый. - Где твои кости?!

Я понимаю, что в моей руке что-то есть. Поднимаю ее к лицу и разжимаю. Там два игральных кубика.

- Так бросай же!!! - кричит она. - Бросай чертовы кости!!!

Я разжимаю руку — и они летят к земле…

И все тут же прекращается.

Я вновь стою перед кабинетом ректора, рядом родители, передо мной — эта самая Алла. Маникюр красный в тон ее туфелькам на шпильках и сумочке.

Но вот лицо совсем другое. Она отдернула руку, словно испугавшись. И смотрит на меня как-то… испуганно.

- Что случилось? - спрашивает мама Аллы, но в ответ она лишь покачала головой.

- Ничего, мам, - солгала она. - Током ударил.

Родители рассмеялись.

- Между вами промелькнула искра?! - шутит Вован. - Я был бы не против объединить семьи!

Я смущенно отвернулся, хотя Алла и продолжала смотреть на меня.

- Вам пора заходить к Ректору, - сказала секретарша, и нашим отцам пришлось на время распрощаться.

- Я тебя подожду, Серега! - пообещал Вован, и мы прошли в кабинет.

7

Когда наши отцы снова пересеклись на улице, ко мне почти тут же подскочила Алла, схватила за рукав и оттащила в сторону. Завела за ближайший угол и прижала к стене.

- Что ты увидел? - резко спрашивает она тоном злой училки.

- Что? О чем ты?

- Я знаю, что тоже что-то увидел — у тебя рожу перекосило! У нас были одинаковые видения? Или у тебя что-то другое?

Я смотрел в ее изумительно чистые сапфировые глаза и, кажется, мозг работал совсем не так, как должен был.

- Я видел разбитую улицу, кучу перевернутых автомобилей... трупы… и тебя. И ты кричишь, чтобы я какие-то кости бросил. В руке игральные кубики… и я их… бросаю.

Она хмурится, с лица уходит вся строгость и серьезность. Она слегка растеряна.

- Ну… ладно тогда, - выпрямляется и отходит от меня на шаг. Обхватывает руками свои плечи, словно ей холодно.- Прости, что так набросилась… просто у меня впервые такое… как удар в голову — и галлюциноз!

Она улыбается.

- А… ты что видела?

- Да то же самое, да, - очень неумело солгала она. - Могу я тебя попросить? Не рассказывай родителям, пожалуйста. Не хочу, чтобы они поговорили с моими, и чтобы те затем устроили какую-нибудь диагностику, или еще чего. Они у меня параноики - и... в общем, им нельзя знать. Хорошо?

- Я, сказать по правде, и не думал им говорить. Мысль была, но я ее отсёк на корню, как говорится. Меньше всего мне сейчас надо их повышенное внимание.

- Ладно, тогда договорились. Увидимся.

Алла улыбается и гордо шагает к месту, откуда только что меня привела. Я еще немного стою, прижимаясь спиной к стене и прислушиваюсь к звонкому цоканью ее каблучков.

Закрываю глаза.

- Проклятье, Миша, - шепчу сам себе, - ты не должен о ней думать. У тебя есть Женя. Просто не делать глупостей. Нельзя…

Но не думать об Алле я не мог. Ни стоя у стены, ни заселяясь в свою комнату и знакомясь с соседом, ни перед сном. Все мысли словно вытеснила эта чертова Алла и то видение, которое я увидел, коснувшись ее пальцев. Проклятье! Может, у нее есть парень, который ее ждет. Точно так же, как меня ждет Женя…

- Не спится, друг? - спрашивает Дмитрий, мой сосед.

- Совершенно.

- Девушка есть?

Я киваю.

- Небось, о ней думаешь?

- Можно и так сказать.

- Я тоже о своей думаю. Хотя предки мне давно сказали, что я с ней недолго буду.

- Та же фигня, - подтверждаю его слова и тяжело вздыхаю.

- Ты давно узнал?

- Вчера.

- Вчера?! Тебе вчера только шестнадцать стукнуло?!

- Позавчера. Но родители рассказали вчера.

- С прошедшим, братуха! - он спрыгивает с кровати и подбегает. Пожимает руку. – Слушай, ну давай тогда отметим, что ли?! Я быстро сейчас пацанов соберу! Я здесь уже неделю, и со всеми перезнакомился. Девок не обещаю, но крутых поцев быстро приволоку!

- Да нет, спасибо, - сажусь, отбрасывая одеяло. - Я еще от своей бухаловки не отошел.

Дмитрий понимающе кивает.

- Ты мне не поверишь, но я тебя охереть как понимаю! - кивает он. - И все же! День рождения с новыми друзьями грех не отметить! Тем более что снова бухать будем уже не скоро! Порядки тут серьезные, знаешь ли…

Он подмигивает мне.

- Лады! Ты тогда штанишки накинь хотя бы! Я сбегаю за Толяном и Ильясом. Крутые пацаны! Им только повод дай — и они тебе такой праздник замутят! Они второкурсники!

И Дима, быстро запрыгнув в свои шорты, выскочил вон из комнаты.

Я нехотя встал и подошел к шкафу, достал свои брюки и надел их. И рубашку тоже. На всякий случай. Заправил свою постель и сел за стол.

Дима явился вместе с двумя парнями — тощим русским и неплохо сложенным (я бы сказал мускулистым) казахом. Казах первым протянул руку.

- Ильяс, - назвался он. - А это Толян. У тебя тут, значит, днюха?

- Два дня назад была, - встаю и обмениваюсь с парнями рукопожатиями.

- Ну надо что-нибудь замутить, - тут же говорит Ильяс. - Поздно уже, конечно, но народ не проблема собрать.

- А че с бухлом? - интересуется Толян.

- Да придумаем что-нибудь, - скрещивает Ильяс руки на груди. - Пацан-то вроде нормальный. Грех не помочь. Правда…

Они с Толяном переглядываются.

- Какие-то проблемы? - чувствую я подвох.

- Ну… с девчонками было бы интереснее, - говорит Толян.

- Так их же никак к нам не притащить сюда, - появляется рядом со мной Дима.

Ильяс поднимает руку, улыбаясь.

- Есть же клуб. Если договориться с Максом, то он за час нам диско-пати организует. С бухлом, девчонками и танцами...

- А кто будет с ним договариваться? - спрашивает Толян. Ильяс смотрит на меня и улыбается.

- Ребят, - я улыбаюсь, - если прямо совсем начистоту, то я не планировал вечеринку закатывать. Без обид, но позавчера я выпил столько алкоголя, что до конца первой четверти хватит.

- Что значит, без обид? - шагает на меня Ильяс. - Что значит, без обид?

Он смотрит на меня очень серьезно.

- Показался мне крутым пацаном, серьезным, - продолжает он практически не моргая. - Я думал — о, какой крутой парень этот Мишаня… а он, значит, отпраздновал свое шестнадцатилетие… а перед новыми корешами проставляться и не собирается. Ему вообще насрать на пацанов, я погляжу. Насрать на друзей, на наши порядки и устои. Ни уважения, ни желания познакомиться поближе со своей будущей семьей… я ошибся, кажись…

И Ильяс поворачивается ко мне спиной.

- Идем, Толян, мистер Волков слишком крут, чтобы бухать с таким отребьем, как мы.

- Окей, - громко произношу я, сломавшись под его манипуляторской речью. - Что за Макс и где его искать?

8

Макс был пятикурсником. Последний год — и навсегда покидает стены этого Колледжа. Когда я вошел в его комнату, то мне тут же ударил в нос табачный дым.

Макс сидел на подоконнике перед раскрытым окном и курил. Его иссиня-черные волосы были растрепаны, словно он только что проснулся.

- Это у тебя день рождения два дня назад был? - спрашивает он и затягивается, все еще глядя в окно.

- Да.

- И ты хочешь, чтобы я закатил тебе пир?

Улыбаюсь то ли от того, что было немного неудобно, то ли из-за формулировки. Пир — это звучит как-то… саркастически, что ли…

- Пацаны требуют. Говорят, так надо.

- Так надо, - подтверждает он, продолжая курить.

Я немного подождал, а затем понял, что сам он говорить теперь не будет.

- Так ты поможешь?

- Заключим сделку. Ты мне — я тебе, - и вот теперь он оборачивается. - Сегодня я закатываю тебе дискач с бухлом и телками, а когда придет время, ты сделаешь то, о чем я попрошу.

- Смотря… что ты попросишь.

Тяжело вздохнув, он отворачивается к окну и снова затягивается.

- Тогда проваливай.

Стою еще немного, думаю.

- Одолжение не будет незаконным? Я не вылечу с первого же курса?

- Как знать… - задумчиво говорит он. - Но с сыкунами я не очень люблю дело иметь. Ильяс сказал, что ты норм пацан, а на деле — типичный слюнтяй-перваш. Так что иди. Подрочи и ложись спать.

Играю желваками, топчусь на месте и, скрестив на груди руки, говорю:

- Ладно, по рукам. Что бы ни попросил, сделаю.

Он медленно поворачивает ко мне голову, выпускает изо рта клубы сизого дыма и слегка улыбается.

- По рукам, - слегка кивает он.