— Извините, Варвара Юрьевна, но тут я ничем не смогу помочь. Да и ни один врач... ЭКО вам не поможет в любом случае. Вы не сможете самостоятельно выносить ребенка. Предлагаю воспользоваться услугами суррогатной матери, или же... взять ребенка из детдома.
Седой врач равнодушно сцепил руки в замок и наградил Варю уставшим взглядом. На его лбу буквально светилась горящая строка: «Уйди уже отсюда и дай мне спокойно собраться домой». Она понимала, что дальше спрашивать бессмысленно – ничего нового он все равно не скажет. Но надежда, эта глупая живучая дура, не желала умирать.
— Андрей... Игнатьевич, – Варя запнулась, пытаясь вспомнить отчество очередного врача в бесконечном потоке специалистов, через которых прошла. – Андрей Игнатьевич, я понимаю, что... все это долго и сложно, но... я не стеснена в средствах, согласна на любую экспериментальную программу. На что угодно!
Врач устало потер переносицу и снял очки, а Варе захотелось взвыть. Она не знала, каким чудом удалось сдержаться. Наверное, выработанная годами привычка держать себя в руках так глубоко въелась в подкорку, что даже выслушивая самые поганые новости, внешне она никак на них не реагировала.
— Варвара Юрьевна... Я понимаю ваше желание иметь ребенка. Для женщины это нормально. Но, увы, есть случаи, когда мы бессильны.
Боже!.. На этих словах ее самообладание дало трещину. Глубокую уродливую трещину. Это «мы бессильны» ее доконало. Сколько раз она уже слышала идиотскую фразу-отговорку!
Варя с такой силой хлопнула ладонями по столу, что кожа загорелась болью. В руки впились сотни иголок, еще больше распаляя злость.
— Мне уже надоело слушать о вашем бессилии! Если вы не в состоянии ничего сделать, какого черта тогда ваша реклама вопит о «счастливом материнстве» и «прорыве в оплодотворении»?
Она почувствовала, что задыхается. Попыталась схватить ртом воздух для нового потока ругани, возмущений, да чего угодно, и не смогла. Врач удивился этой вспышке, но быстро справился с собой и наполнил водой высокий стакан. Варя оттолкнула протянутую руку, расплескав половину на мягкий ковер и собственную юбку.
Тихий голос пробрался сквозь шум в ушах:
— Лишь восемьдесят процентов женщин...
Покачнувшись, она резко встала и подхватила сумку.
— Мне плевать.
— Варвара Юрьевна, ну я же с самого начала предупреждал вас...
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Ничего нового он уже не скажет. Удивительно, но у них у всех совершенно одинаковые стандартные фразы. Брошюры им, что ли, печатают? От нелепых мыслей Варя едва не расхохоталась. Наверное, становится истеричкой.
Она стремилась как можно скорее убраться из этого темного, завешанного почетными наградами и дипломами кабинета. Еще секунда, и обязательно все здесь разгромит, безумно хохоча.
Не ответив на бубнеж врача, Варя выскочила в просторную приемную. Одинаково совершенные, наверняка улучшенные пластической хирургией, лица помощниц, ассистенток и бог еще знает кого оборачивались ей вслед, сверкая приклеенными улыбками. Нужно вырваться отсюда. На улицу, на воздух. Лучше вдыхать вонь выхлопов и канализации, чем идеальный парфюм частной клиники.
Этот медицинский центр был ее последней надеждой.
Варя хотела ребенка. Больше всего на свете.
Она бы смогла его вырастить и воспитать. Смогла бы дать малышу все необходимое, чтобы он чувствовал себя счастливым.
Найти нормального мужика, хотя бы немного более адекватного, чем остальные, не удалось. Она давно смирилась с тем, что «того самого» попросту не существует. Бог, высшие силы, Вселенная или кто там всем управляет, просто не создал человека, который бы смог стать ее половиной и заполнить собой пустоту, которая в ней жила.
Но мысли о семье все равно съедали изнутри. Оказалось, что она не просто не может забеременеть. Она не может даже выносить ребенка. И врачам не удавалось понять причину! С ней все было абсолютно нормально! Но эмбрионы не приживались…
Она действительно какая-то неправильная. Наверное, бывший муж был прав. «Для женщины – это ненормально. Так быть не должно. Ты же понимаешь, что тянешь меня вниз? Это болезнь, а ты не хочешь лечиться. Мой статус предполагает наличие идеальной семьи…»
И вот теперь… Что ж, ее действительно больше нет. Еще неделю назад она твердила себе, что будет бороться. Все равно, что скажет врач. Она не опустит руки и не сдастся. Но сейчас сил сражаться не осталось. Наверное, стоит смириться и признать, что в этой борьбе она проиграла. Потерпела сокрушительное поражение и теперь полностью уничтожена.
У нее нет ни мужа, ни ребенка. Илья всегда хотел чего-то, что она никак не могла ему дать. Она честно старалась. Выстраивала их маленькую семью по кирпичикам, по камушкам. Верила, что он тот самый, единственный, чертов принц!
Вот только для него она никогда не была ни принцессой, ни единственной. На этой мысли Варя нервно рассмеялась, заставляя прохожих испуганно шарахаться от нее в разные стороны. Далеко не единственной!
Она никогда не была наивной, но с Ильей забыла обо всем. Он красиво ухаживал и смотрел только на нее. А может, это она дурочка, ослепленная любовью, видела только его. По сути, ему ничего и не нужно было делать. Подарить пару не самых дорогих букетов, несколько раз сводить даже не в ресторан – в дешевую забегаловку для подростков, и послушать ее восторженную болтовню о своей работе.
Варя не придавала значения тому, с какой настойчивостью Илья просил поскорее представить его ее отцу.
Она была слепо очарована Ильей. Тем, с каким пониманием он относится к ее маленьким странностям. Даже когда он критиковал ее маленький рост или рыжий цвет волос, она не воспринимала это как что-то ужасное. Ей так хотелось нравиться ему, что она истязала ноги длиннющими шпильками и с остервенение осветляла волосы.
Ему нужны были идеально выглаженные рубашки и стрелки на брюках. Варя, ненавидящая глажку, отпаривала одежду Ильи до трех часов ночи.
Он считал, что жена должна вкусно готовить. Варя записывалась на кулинарные курсы и осваивала бесконечные рецепты.
И все ради того, чтобы в один прекрасный день он не объявил, что им нужно расстаться. Как же там было? Они не подходят друг другу. Слишком разные. У них разные приоритеты, разные ценности и разные увлечения.
От воспоминаний стало горько на языке.
Варя медленно шла по ночной улице, старательно обходя отражение фонарей в лужах на асфальте.
Пахло бензином, но сквозь этот запах настойчиво пробивался еще один: прелой мокрой листвы.
Варя глубоко судорожно вздохнула, чтобы перебить навязчивые картинки из прошлого, но ничего не получилось.
Она снова видела Илью, сидящего на кровати и спокойно застегивающего рубашку. Он изменил ей с ее же подругой.
— Почему именно Илья? Почему не любой другой мужчина? Ты ведь знаешь, как сильно я его люблю…
— Я его тоже люблю. А он любит меня. – В глазах Ирины не было ни стыда, ни раскаяния, ни даже сожаления. – Ты лишняя, Варя. Лишняя. Когда ты уже это поймешь? Тебя трясет, если Илье хочется обниматься. От секса тебя выворачивает наизнанку. Даже ребенка выносить не можешь. А между нами – чувства! Настоящие чувства!
Варя не понимала, от чего ей больнее. От того, что вынуждена слушать все это? Или от того, что это правда? Или же… от того, что постороннему, по сути, человеку известны настолько интимные подробности ее жизни?
Варя и так все это осознавала! И то, что ненавидит чужие прикосновения и секс. И то, как тяжело Илье приходится мириться с этим. И то, с какой жалостью на нее смотрит отец, когда думает, что она ничего не замечает.
Но… но ведь можно с этим жить? Можно же?! Все твердят, что главное, – любовь. И она любила Илью. Искренне. Безусловно. Ради него она была готова на все. Все, что он просил, она делала.
Да, Варя не любила секс. Ненавидела его. От поцелуев, размазывающих по лицу слюни, ее начинало колотить. А проникновение… оно не приносило ничего, кроме боли.
Она старалась. Очень старалась. Стонала в нужное время, кусала губы и закрывала глаза – чтобы Илья не видел, как ей неприятно. А он и не смотрел. Она терпела, чтобы он был доволен. И чтобы получить ребенка. Это было то, чего она хотела настолько сильно, что готова была вынести любые пытки.
Ради малыша можно было вытерпеть что угодно. Маленький уютный комочек, пахнущий молоком и теплом, он бы любил ее такой, какая она есть и не заставлял меняться.
Ради сына или дочки Варя старательно убеждала Илью, что все чудесно. Что морщится не потому что ей не нравится, а потому что у него слишком большой размер. Однажды, во время ссоры из-за какого-то пустяка она не выдержала и бросила, что секс для нее – одно сплошное мучение. Ей больно, неприятно и мерзко. Но причина совсем не в Илье. Просто она… такая.
Она надеялась, что он поймет. Была уверена в этом. Ей даже в голову не приходило, что может быть иначе. Ведь дело же не только в сексе? Между мужем и женой должно быть что-то еще.
Долгие разговоры, общие интересы. Один на двоих плед и одна баночка пива. Фильм, который хочет посмотреть он, и под который засыпает она. Давно запланированная поездка и забытый в такси чемодан. Сон на плече друг у друга и массаж, когда один из них слишком устал, чтобы даже пошевелиться.
Варя была уверена, что все это важнее секса.
Все ведь было идеально! Илья получал удовольствие, а она – надежду на ребенка. Варя сказала, что не будет лишать его секса. Илья мог потребовать его в любой момент, в какой только хотел.
Оказалось, что зря она столько переживала.
Ира прекрасно восполняла недостаток интима в его жизни. Настолько прекрасно, что даже не смогла задушить стоны, которые слышало полдома. Видимо, Илья действительно был хорош…
Соседка позавидовала бурной супружеской жизни, гадая, что такое делает Илья, что Варя кричит на весь дом посреди бела дня. Но дело в том, что дома днем ее не было!
Она долго сомневалась. Нет, Илья не мог ей изменять.
Но червячок сомнения все же закрался в душу и начал надоедливо точить изнутри.
Варя решилась проверить. Просто на всякий случай. Чтобы убедиться, что не права…
— Варя… Только не начинай. – Илья смотрел на нее, как на надоедливого ребенка. Он даже не потрудился одеться: вольготно развалился на кровати и скользил по ней равнодушным взглядом. Конечно! Зачем ему одеваться? Красивое тело, которое уже видели обе.
Обиду от его слов перекрыла эта издевательская поза. То, с каким пренебрежением Илья смотрел сейчас на нее, заглушило боль.
— Только не начинать что?
Ира поспешила схватить Илью за руку и прижаться к нему так, словно именно она, Варя, была разлучницей.
— Только не надо строить из себя святую обиженку. – Ира смотрела на нее с вызовом во взгляде и готовностью биться до последнего. Биться за Илью. – Ты с самого начала знала, как он мне понравился, но все равно забрала его себе. Зачем?! – В глазах подруги зажглось сумасшедшее пламя. – Ты ничего ему дать не можешь.
Эти слова и молчание мужа были тем, что Варя уже не могла вынести.
— Не могу. Зато ты с этим прекрасно справляешься. Даешь всем, кто попросит! – У Иры всегда было много парней. Она была уверенной в себе, раскрепощенной и не видела ничего плохого в том, чтобы добиваться даже тех мужчин, которым не нравилась.
— Варя! – Илья посмотрел на нее с осуждением – а вот так смотрят на ребенка, который не оправдал надежд родителей.
— «Варя»? «Варя»?! И это все? Ты защищаешь ее? По-твоему, я не права?!
Илья замялся. На лице появилось неуверенное выражение.
Боже!.. А ведь Варя всегда считала его сильным. Тем, кто будет добиваться своего и обязательно защитит ее, если вдруг обидят.
А теперь оказывается, что защищаться нужно было от него самого. Именно в его власти было причинить ей самую сильную боль.
— Мы с тобой… не подходим друг другу. Ты же понимаешь, что тянешь меня вниз? Это болезнь, а ты не хочешь лечиться.
Именно это добило ее окончательно. Она не хочет лечиться? Она?! Оббегавшая всех врачей в городе и готовая отдать любые деньги за попытку! Просто попытку зачать!
Варя размахнулась и со всех сил, какие в ней только были, дрожащей рукой дала Илье пощечину, а затем схватила со стола торшер и слепо кинулась на него.
Ира тут же бросилась на его защиту:
— Я и не думала, что ты такая сука! Когда ты уже наконец поймешь, что мешаешь нам?!
Илья не произнес ни слова. Он держался за щеку и тяжело дышал, прячась за подушкой, которую прижимал к животу, как будто только что с кем-то подрался. Как, как можно было не замечать, что он такой… слизняк? Даже сейчас он прячется за спиной женщины.
Он же был совершенно другим! Мужчиной, ради которого она отказывалась от самой себя. Ради которого старалась превратиться в ту, кем не являлась.
— Ну что, закончила истерить? – Будто специально, провоцируя и зля, Ира еще крепче вцепилась в локоть Ильи.
— Ты спишь с моим мужем и смеешь так говорить?! – Кажется, мир сошел с ума. У Иры и так все было. Чего ей еще не хватало?! Видимо, Ильи.
— Варя, не нужно преувеличивать. – Спокойствие Ильи выглядело чем-то ужасным и неправильным. – Говоришь так, словно произошло что-то ужасное. Ты не могла не понимать, что не додаешь мне, как женщина. Я был вправе получить то, что мне нужно…
То, что ему было нужно, – секс с ее подругой и карьера военного с помощью Вариного отца.
Их развод был тихим и мирным. Благодаря связям папы все закончилось за пару дней.
Тот день тоже остался в ее памяти. После всех формальностей они вышли из суда, как незнакомцы. Варю ждал отец. Он стоял под проливным дождем и держал большой черный зонт. В тот момент он казался Варе островком надежды. Доплыть бы до этого острова, и тогда все будет хорошо. Обязательно!
Илью ждала Ира. Она сидела в машине и, словно, издеваясь, поправляла выкрашенные в ярко-рыжий цвет волосы.
Он же не любил рыжих… Или он просто не любил ее?
Варя зацепилась за собственные ноги. Отец подхватил ее, погладил по спине и вручил зонт со спокойным и тихим «Подожди меня».
Варя стояла под черным тряпичным небом, а отец уверенно пошел к Илью, который удивленно остановился на полпути к машине.
Варя не знала, что отец сказал ему. Пара коротких слов, за которыми последовал мощный удар, который снес Илью с ног.
Из его носа хлынула кровь. Он шлепнулся задом в лужу, подняв вокруг себя фонтан грязных брызг. Отец брезгливо отступил на шаг, но затем снова приблизился к Илье и пнул его ногой в живот.
Варя будто приросла к месту. Она равнодушно смотрела, как ее любимого мужчину избивает собственный отец и ничего не делала.
В тот момент в ее голове билась лишь одна мысль: хоть бы Илья страдал. Хоть бы ему сейчас было так же больно, как ей.
Раньше бы она бросилась к нему, но сейчас могла лишь смотреть, как это делает Ира. Как выбегает из машины и, не забывая, обходить лужи, спешит Илье.
Она присела рядом с ним, пытаясь помочь подняться, но Илья раздраженно оттолкнул ее руку. Отец заслонивший их собой, забрал у Вари зонт и заставил отвернуться.
Тогда именно он спас ее. Они всегда были близки. А после смерти мамы папа остался единственным родным человеком. Ее стеной, опорой и защитой.
Он вытащил ее из черной ямы, в которую столкнул Илья.
Может, он поможет и сейчас? Эта проклятая клиника была ее последней надеждой. Варя уже не мечтала, что сможет найти мужчину, который поймет ее. Мало кто из них хочет семью. Большинству нужен секс, о котором она даже слышать не может. Значит, семьи ей не видать. Но ребенок… Сын или дочка… Она бы дала своему малышу все!
И вот теперь надежды рухнули окончательно. У нее не осталось сил бороться. Не осталось сил ни на что. Да, можно было взять ребенка из детдома. Или воспользоваться услугами суррогатной матери. Но она хотела СВОЕГО малыша. Частичку себя.
После врача домой совершенно не хотелось. Не хотелось вообще никуда. Единственным желанием было упасть в любимое кресло-качалку, накрыться толстым теплым пледом и плакать, плакать, плакать, роняя слезы в кружку с чаем.
Варя добрела до машины и упала на сидение. Хотелось прижаться лбом к рулю и просидеть так, пока боль не утихнет, хотя бы капельку.
Но вместо этого, из последних сил сдерживая рыдания, она завела мотор.
Хотелось быть слабой. Маленькой девочкой. Хотелось размазать слезы и косметику по лицу. Хотелось надеть старую вытертую фланелевую пижаму, прижать потрепанную игрушку, с которой любила играть в детстве, и свернуться калачиком.
Она больше не могла быть сильной. Не могла сражаться. Не могла держать удар. В борьбе с Судьбой она потерпела сокрушительное поражение. Исход этой битвы был ясен с самого начала. Только она глупо надеялась, что сможет ее переиграть.
Выруливая на освещенную оранжевыми фонарями дорогу, Варя набрала отца.
Папа ответил почти сразу. Его голос разнесся по салону автомобиля чем-то домашним, уютным и родным.
— Варя? Что случилось, дочь?
У них была своя традиция – ежедневные восьмичасовые звонки. Если она звонила раньше, папа знал: что-то случилось. Если позже… Задержи она звонок хотя бы на минуту, отец уже набирал ее сам. Каждый день. Строго в двадцать-ноль-ноль.
Сейчас было только шесть.
Проглотив рыдание, как можно спокойнее, она произнесла:
— Я была у врача.
— Варя…
Он все понял. Им не нужны были приветствия и долгие пустые ответы на вопрос «Как дела?» Дела плохо, и он это слышит по ее голосу. С полуслова.
— Можно я приеду?
— Дочь, ну что за вопрос?
— Ты один? Я не помешаю?
После смерти матери отец поставил на себе крест. Варя пыталась убедить его, что он не изменит маме, если попробует построить новые отношения. Только недавно он намекнул, что у него кто-то появился.
— Варя, ты вроде была умной девочкой. Ну как ты можешь мне помешать?
Она улыбнулась, только сейчас осознавая, что по лицу бегут теплые слезы.
— Спасибо, пап. Тогда жди меня. Я буду где-то через полчаса.
Отец жил за городом. Варя любила его красивый добротный дом. Вот она – ее настоящая крепость. В которой ее всегда поддержат и поймут. Примут такой, какая она есть.