Новый день в нашей семье начался как обычно — со скандала.

— Не понимаю, — грозно сдвинув брови к переносице, выговаривал мне муж, — почему каждый Новый год мы должны встречать именно у твоих родственников?! Может, хотя бы раз для разнообразия съездим к моим?

Старательно сохраняя внешнее спокойствие, я поставила перед ним тарелку с яичницей и беконом и тихо возразила:

— Андрей, ты сам так решил когда-то... На Новый год — к моим в Зеленоград, на Рождество — к твоим в Ногинск. Уверен, что именно сейчас нужно что-то менять?

Оставив мой вопрос без ответа, он принялся за завтрак. Старательно пережёвывая кусочки бекона, муж опять нахмурил лоб.

«Наверное, думает, чем бы ещё меня зацепить, — подумала я про себя, — ищет повод вывести из равновесия».

Подобное общение между нами с каких-то пор стало почти нормой. Как-то постепенно и незаметно из любящих супругов мы превратились в вечно недовольных друг другом людей. Периоды взаимных претензий сменялись короткими перемириями, и тогда в наш дом опять возвращалась любовь. Но её божественное дыхание раз от раза становилось всё слабее и реже, а былой накал утрачивал свою яркость.

— Свинина пережарена, — изрёк, наконец, муж, разделавшись с завтраком. Эта фраза в его понимании была синонимом слова «спасибо».

— Всегда пожалуйста, Андрюша, — с лёгким сарказмом ответила я, намекая на то, что встала на час раньше него, чтобы приготовить завтрак.

Не оценив моей иронии, он поднялся и вышел из кухни с непроницаемым лицом. Вместо обычной благодарности, тёплых супружеских объятий и поцелуя в щёку мне остались лишь хлёсткие слова о том, что свинина была пережарена.

***

День тридцать первого декабря выдался в этом году морозным и солнечным одновременно. Несмотря на недавний протест, Андрей ещё с вечера заправил машину и поставил будильник на семь часов, чтобы выехать в Зеленоград пораньше. Утром мы загрузили пакеты с подарками для родственников в багажник и около девяти тронулись в путь.

— Солнце, какое яркое! Выжигает глаза… — недовольно проворчал он, когда утреннее светило поднялось над горизонтом.

Это были его первые слова за сегодня.

— Угу, — неопределённо буркнула я в ответ просто для того, чтобы поддержать разговор.

В отличие от вечно всем недовольного мужа, солнце не выжигало мне глаза, наоборот, поднимало настроение, давало стимул жить. В хмурые и ненастные дни на душе было совсем тоскливо.

Примерно через полчаса за стёклами автомобиля замелькали дома родного города. В нём я выросла и окончила школу. Здесь до сих пор живут все мои близкие родственники.

Несмотря на ранний час, на улицах царило оживление: кто-то спешил за продуктами к праздничному столу, кто-то запоздало покупал пушистую ель, чтобы порадовать домашних, кто-то шёл поздравлять родственников. Лица горожан казались мне счастливыми и улыбчивыми, будто бы у каждого из них в жизни всё было хорошо.

Мне захотелось выйти из машины, пройтись пешком, стать частью этой жизнерадостной толпы, но мрачный вид мужа за рулём моментально отсекал желание даже думать об этом.

***

Родительский дом, расположенный в пригороде, был построен моим отцом ещё в те времена, когда я училась в старших классах, а моя младшая сестра Юлька была милой десятилетней девчушкой. Обе мы с тех пор сильно изменились, но она, в отличие от меня сегодняшней, не утратила способности восторгаться жизнью и верить в лучшее будущее.

Андрей припарковал машину возле ворот и взглянул на меня:

— Катя, ты так и будешь молчать? — с лёгким раздражением в голосе спросил он. — Стоило тащиться сюда, чтобы портить людям праздник! Помолчать ты с успехом могла бы и дома.

— Вообще-то, я думала, что это ты молчишь. Видимо, ошиблась. Извини...

Я повернулась и посмотрела на него, но прочесть что-либо в его глазах было невозможно. Несколько мгновений мы сидели молча. Раньше Андрей наклонился бы ко мне и поцеловал, сказал, что любит, но такие проявления нежности в последнее время стали большой редкостью.

— Ну, хватит, дуться! — примирительным тоном сказал он. — Вон, смотри, Юла уже бежит встречать нас.

Распахнув боковую калитку возле больших автоматических ворот, на улице показалась младшая сестра. Она выскочила прямо в кухонном фартуке, повязанном поверх красного трикотажного платья. Глядя на её сияющее лицо и радостную улыбку, я подумала, как подходит ей прозвище, которое давно уже придумал мой муж. Своим подвижным и заводным характером Юлька, действительно, напоминала юлу.

— Катька! Сеструха! — кинулась она ко мне, едва я успела ступить ногами на землю. Свой восторг от встречи Юля проявляла так бурно, что я чуть не рухнула обратно в машину, успев вовремя схватиться рукой за дверцу.

Ещё больше обожания досталось моему мужу, который в это время тоже уже успел выбраться из автомобиля.

— Андрэ! — прокартавила сестра на французский манер. — Неотразим как всегда! Красив и элегантен! Бодр и свеж! К тому же безумно сексуален!

— Юла, ты меня засмущала! — с улыбкой сказал Андрей и распахнул свои руки для объятий.

Юлька взвизгнула, подбежала к нему и повисла на шее.

В такие мгновения хотелось верить, что всё ещё между нами наладится, что это всего лишь временный разлад, и впереди нас ждёт счастье. Что ещё много-много лет мы будем приезжать сюда на Новый год, а Юлька, вот также, с шутками и смехом станет встречать нас у ворот.

Такой вот несбыточный образ будущего...