Сентябрь не радует жителей Уфы хорошей погодой. Тяжелые капли дождя барабанят по лобовому стеклу моей машины. Дворники хорошо справляются, в отличие от города — ощущение, что вода повсюду. Вообще это довольно солнечный город, и на моей памяти осень чаще прохладная и сухая. Видимо, мне просто «везет», ведь я принял решение вернуться в родной город именно в это время.

Двигаюсь по знакомой улице в северной части города. Батя мой жмот, у него хватает денег, чтобы перевезти свою семью в престижный район, но остается здесь, потому что привык. И неважно, что его квартал пестрит алкомаркетами и аптеками, а ночью без газового баллончика или травмата пешком лучше не двигаться.

Но похоже, что маргиналу легче жить в своей естественной среде обитания.

Мне очень стыдно, что Айдаров Марсель — мой отец, и я периодически общаюсь с ним. Но мне приходится. Это важно. Я дал обещание матери перед ее смертью.

Сейчас направляюсь к нему. Я уже неделю живу в Уфе. Снял приличную квартиру в хорошем месте, хотя в сентябре это тот еще квест. А до отца так и не добрался. Вот он удивится, что я вернулся. Но вряд ли обрадуется.

Навещу его, чтобы сообщить эту важную новость. Его номера телефона у меня нет, да я бы и не позвонил никогда. А вот с глазу на глаз — это лучше. Заодно посмотрю на его реакцию. И мне теперь нужно налаживать «контакт», правда, ума не приложу, как я это сделаю.

Ехать не хочется. Плетусь на сорока километрах в час и смотрю по сторонам. Ищу знак, чтобы остановиться и повернуть назад.

Взглядом цепляюсь за одинокую фигуру на остановке. В такой проливной дождь люди стараются отсидеться дома или на работе, в крайнем случае переждать пик ливня. Но эта девушка из отчаянных. Светлые почти белые волосы длиной до пояса скрутились сосульками на промокшем темно-красном пальто. Старые поношенные кеды не рады встрече с дождем. Широкие джинсы явно побывали не в одной луже. Девушка вся зажатая. Ссутулившись, обхватила себя за плечи и понуро опустила голову.

Что-то очень знакомое в ней заставляет меня вдавить педаль тормоза в пол. Сзади сигналят нетерпеливые водители. Кто-то обгоняет и называет придурком. Но мне как-то неважно.

Я вижу множество лиц каждый день. И поэтому не сразу вспоминаю, почему лицо этой девчонки — на вид ей около двадцати, кажется сильно знакомым.

Но не может быть, чтобы это была она?

Подъезжаю к остановке, чтобы убедиться в своих догадках. И точно. Мелкий белобрысый дьявол.

Снежана. Моя сводная сестра, получается.

Отец десять лет назад, не разведясь с моей мамой, начал жить с другой женщиной. Вскоре мама умерла при странных обстоятельствах, а в нашем доме появилась новоиспеченная жена Айдарова-старшего вместе со своей десятилетней дочерью.

У меня было достаточно денег, чтобы позволить себе не жить с ними. Потом я и вовсе в Москву перебрался. И счастлив был по сей день. Правда, периодически приезжал в Уфу, останавливаясь на пару дней у отца. И, можно сказать, периодически наблюдал как растет Белобрысая. Или Белка. Так я ее называю из-за светлых волос. Сейчас она их, кажется, подкрашивает и делает еще светлее.

Теперь я стою на автобусной остановке в не самом благополучном районе и пялюсь на девчонку, которую я еще бы лет сто не видел. В какой момент я свернул не туда в своем жизненном пути?

Ладно, я ведь обещал себе, что не буду себя ругать.

Что Снежана делает здесь в такую погоду? Живет недалеко. Могла бы и домой пойти. Может, ее обидел кто?

Я опускаю пассажирское окно.

— Эй, Белобрысая!

Она поворачивается и смотрит на меня пустым взглядом, будто жизнь из нее ушла. У нее и так глаза необыкновенно большие и прозрачные, а если ресницы не накрасит, то становится похожей на какую-нибудь эльфийку или инопланетянку. Сейчас у нее тушь размазана по лицу, и она больше смахивает на какого-нибудь эмо-гота, у которого украли конфету.

— Черныш?

Это она меня так зовет в отместку. И я бы должен привить ей уважение к старшим, но почему-то нахожу это забавным. Мы слишком разные с ней.

— Че стоишь? Давай в машину!

Не очень понимаю смену эмоций на ее лице. Видно что колеблется.

— Или вода дома закончилась, а тебе нужно было срочно голову помыть? — подкалываю ее.

— Да пошел ты! — бурчит Снежана.

Прикрываю глаза и мысленно считаю до трех. Говорю себе — сваливай! Пусть дальше стоит на остановке, как мокрая сутулая псина.

— Садись, а то я тебя сам затолкаю! — угрожаю ей, вопреки себе.. Она знает, что физически я на это способен. Да и слов на ветер не бросаю.

Она фыркает, я закатываю глаза и выхожу из машины.

Снежана быстро соображает, что все может быть гораздо хуже, и садится на переднее пассажирское сиденье. Я возвращаюсь за руль, успев немного намокнуть.

Я ожидаю, что она сейчас весь свой праведный гнев на меня обрушит, но она почти не двигается. Смотрит куда-то перед собой, будто ей все безразлично.

— Что-то случилось? Ты почему торчишь под дождем?

Она поджимает губы и трясет головой, и, кажется плачет.

Не понимаю своей реакции. Обычно женские слезы меня не очень трогают, больше раздражают. Но слезы Снежаны задевают за живое. Ее кто-то обидел, и во мне просыпается дикое желание закопать урода. И успокоить девочку.

Дебил!

— Давай я тебя отвезу домой, — предлагаю, выезжая с кармана остановки.

— Пожалуйста, куда угодно, но только не домой. Умоляю.

Ого! Вот это поворот!

— Со стариками посралась? — предполагаю.

— Можно сказать и так, — пространно отвечает Снежана.

— Из-за чего? Не понравился твой ухажер какой-нибудь?

— Можно мы не будем это обсуждать?

— Я как раз к отцу ехал, могу тебя закинуть домой, заодно поговорю с ним, чтобы до тебя не докапывался. Я же лучше тебя знаю, какой он мудак. Восемнадцать лет с ним прожил.

— Я тогда пойду, ладно? — и делает попытку выйти из машины, пока стоим на светофоре, но я ее тяну обратно.

— Стой, погоди, куда ты пойдешь?

— Домой я не вернусь, — упрямо сопротивляется Белобрысая.

И что с ней делать?

Я сам ждал причины и знака, чтобы не ехать к отцу. Вот, получай, Айдаров!. Вздыхаю. Мокрая вся, реально как псина. И запах от ее шерстяного пальто такой же. Видать, батя бухой и что-то сделал ей, раз она категорически не хочет возвращаться. Могу ее понять.

— Ладно, поехали ко мне. Расскажешь, че там у тебя произошло и высохнешь заодно.