АФИНА

Обручальное кольцо выжигает кожу на ладони. Желтое золото. Без камней. Без узоров и орнамента. Привычная всем классика.

Оно мужское. Явно.

А еще я только что вытащила его из выдвижного ящика прикроватной тумбы. На обессиленных ногах оседаю на пол.

Сердце трепещет, дышу через раз. Не верится. Еще теплится надежда, что я все не так поняла, но…

Я слышу, как он проходит мимо спальни, его шаги беспечные и размашистые.

— Гош, — зову я мужчину как могу громко, но голос отказывает, и неприятный жар обжигает гортань. — Зайди в спальню, пожалуйста.

Это же не может быть его кольцо, верно? Но оно лежит в его квартире. В его комнате. В его тумбочке, возле его кровати.

— Что? — решительно входит он в комнату, заполняя собой дверной проем. Гоша очень высокий и крупный. Нет, не гора вздувшихся мышц, но у него довольно широкие плечи и могучая крепкая фигура. Он указывает себе за спину большим пальцем: — Там курьер приехал, я иду открывать. Сейчас будем ужинать. А… ты почему на полу сидишь?

Я встаю и подхожу к нему, протягивая раскрытую ладонь.

— Гош, это твое? — спрашиваю с надеждой, что он меня сейчас обнимет и все объяснит. Скажет, что это глупая ошибка, досадное недоразумение, и мы вместе посмеемся.

Мне не удается сдержать всхлип, когда по лицу мужчины становится ясно: никакая это не ошибка. Это его кольцо.

Уголки его губ мрачно опускаются. Он обреченно вздыхает и угрюмо проводит пятерней по русым отросшим волосам. Но ничего не отвечает, а на всю квартиру раздается громкая трель настойчивого дверного звонка.

— Афина, я заказ приму и вернусь. Обсудим.

Он разворачивается и уходит, а у меня в груди теснится такое странное чувство… Не хочется верить, но и обманутой быть не хочется. Как же так можно? У нас же столько было… столько…

Я стягиваю с себя бежевый шелковый халат, который привезла к мужчине неделю тому назад и который теперь преданно ждет моего возвращения в холостую, как я считала раньше, обитель. Поскорее надеваю приталенное голубое платье длиной чуть ниже колена, гордо расправляю плечи и вздергиваю нос.

Женатый! Обалдеть можно!

— Ты меня обманывал, — с напускным спокойствием проговариваю четко каждую букву, как только Гоша возвращается в спальню. Серые стены много чего видели и слышали. Теперь даже вспоминать об этом стыдно.

— Да, я рассчитывал, что ты не узнаешь, — ошарашивает меня окончательно и порывается поймать мое запястье.

Решительное выражение лица — это, конечно, сейчас не про меня, но я честно пытаюсь сдержаться, чтобы не разреветься прямо у него на глазах.

Женат. Он женат, — безостановочно проносится в голове. Он, чтоб его, женат!

Мужчина моих грез, укравший сердце, душу и позволивший распуститься яркой надежде, оказался всего-навсего женатым козлом, который ищет острых ощущений.

Отдаю ему золотой обруч.

— А я рассчитывала на другие отношения.

— Тебя вроде все устраивало. Хорошо было.

— Тебе, как я погляжу, на двух стульях тоже сидеть удобно.

Он пожимает плечами:

— Извини.

— Извини?! И все?! Ты обманывал всех! Зачем? Почему ты сразу не признался?

— Ты никогда не спрашивала, — отмахивается он, тяжко вздыхая, а я ушам своим не верю! Вот так просто?! Это я, значит, не спрашивала?

— А ты предлагаешь мне проверять паспорт для достоверности?! Ты это чертово кольцо хоть иногда надеваешь? — на этот раз обвинения выходят несдержанными и громкими. От волнения я безотчетно заламываю пальцы.

— Нет, не ношу. Неудобно мне, — непринужденно заявляет Гоша, кидая в меня недовольный взор.

— И сколько же у тебя таких дурочек, как я?

— Нисколько, Афина. Иди ко мне.

Он пытается меня приобнять и успокоить, но я отшвыриваю его руку и сжимаю ладони в кулаки.

— Ты смеешься? Бегаешь от одной к другой и считаешь, что все нормально?

— Давай как-то без этого.

Гоша хмурится и все же заключает меня в объятия, но я, оторопев на пару секунд, пытаюсь вырваться. Борьба разворачивается нешуточная.

— Убери руки! Отойди от меня!

— Да погоди ты, Афин!

Гоша старается изловчиться и прекратить мое сопротивление.

— Не смей ко мне вообще прикасаться! Отпусти!

Такой приятный и уже почти родной запах проникает в легкие. Гоше удается толкнуть меня на кровать, он наваливается сверху, придавливая весом тела, под нами слегка проседает матрас.

— Ты сначала успокойся. Не нужно так реагировать.

Он даже не сожалеет. Смотрит на меня спокойно, без эмоций.

— Сколько лет ты женат? — требовательно уточняю я дрожащим от эмоций голосом, но мой «возлюбленный» шокирует меня окончательно:

— Три месяца.

Моя рука взмывает в воздух, и в спальне раздается громкий звук смачной пощечины.

Гоша поджимает губы и подскакивает с кровати.

Я поднимаюсь следом. Грохот, с которым моя челюсть треснулась о темный паркет, остался незамеченным, зато боль в висках и где-то за ребрами оказывается волне реальной.

— Три месяца, — повторяю я беззвучным шепотом, пробуя на вкус яд этих пренебрежительных слов.

— Извини, что так вышло.

Мужчина небрежно рассыпается в извинениях, а я пытаюсь отыскать в бездонной лазури его глаз хоть крупицу раскаяния. Но нет. Пусто.

— Ты женился три месяца назад… и уже гуляешь от жены?

Он снова приближается, и его широкие ладони оказываются на моих плечах.

Я влюбилась в него по уши! Так, что теперь и не вырвать сразу! А он просто развлекался…

Мне кажется, это самое сильное разочарование в моей жизни. К чему этот урок, я же никогда в омут с головой не ныряла! Лишь только с ним… с ним одним.

— Многие так делают. Афин. Там одно, тут другое. Вы никак не пересекаетесь.

— Если бы ты сразу мне об этом рассказал, я бы отказалась. Я бы не соглашалась на встречи и не поднимала трубки. Мне не нужны такие отношения, — растерянно проговариваю, стряхивая с себя его крепкие ладони. Чтобы куда-то деть руки, убираю волосы за уши, нервно потираю правую мочку. — Ты же сам приезжал, ухаживал, цветы дарил. Зачем?

— Ты мне понравилась. Мне хотелось с тобой увидеться.

Финиш.

— А если она узнает?

— Я об этом не думал.

— Ты не дорожишь ею?

— Не очень бы хотелось обсуждать с тобой жену.

Голубые глаза внимательно меня изучают, смотрят пронзительно, с ожиданием. Но никакого раскаяния в них и близко нет.

— Если ты недавно женился… значит, любишь ее? Или как это в твоей голове происходит?

— Я повторюсь, не стоит это обсуждать.

— Зачем тогда изменяешь? У нас же не разовая встреча была, не случайность.

Кипит все, эмоции сейчас выплеснутся на поверхность. Но он молчит! И ничего не объясняет!

— Гоша! Ты сказал, мы поговорим, когда ты заберешь заказ! А сам только отмахиваешься! Вы вместе живете? Где она была, когда я ночевала с тобой? У тебя даже зубной щетки тут второй не было, не говоря про женскую одежду!

— Мы живем с ней в другой квартире, тоже моей. Это вторая. Для меня.

— То есть ты сюда постоянно кого-то приводишь?!

— До свадьбы — да. После свадьбы, кроме тебя, здесь никого не было.

— Какая честь! Спасибо!

— Не за что, — хмуро отвечает мужчина и вновь обнимает меня, а я в таком ступоре, что просто теряюсь. Даже сил сопротивляться нет.

Он целует мою шею, пока я пытаюсь утрамбовать услышанное.

— Я у тебя ночевала по три-четыре раза в неделю. А что ты ей говорил?

— Что в командировку уезжаю. В Уренгой.

Опускаю веки. Горько, так горько… Мне казалось, это настоящие отношения. А это обман. С самого начала.

— Сволочь ты.

Он разворачивает меня к себе и его губы накрывают мой рот, но Гоша не слишком упорствует, когда я начинаю вырваться.

— Долго хотел продолжать?

— Не планировал прекращать.

Неосознанно провожу ладонью по крепкой руке, вспоминая, как этот мужчина неутомимо брал меня по ночам, как дико и необузданно с ним было, как сладко и романтично. Какой он потрясающий, настоящий и решительный.

А он… раздолбай до кончиков ногтей!

— Не знаю, что ответить. Ты мне больше не звони, ладно? Считай, что игрушка потерялась, найди новое развлечение. А еще мне очень жаль твою жену. Сочувствую ей искренне.

— Афин, не надо рубить сгоряча. Я понимаю, что тебе неприятно, но давай ты остынешь, и мы поговорим.

— Ты для меня трус и обманщик. И разговаривать с тобой я больше не собираюсь.

Наконец, понимаю, что ему действительно все равно. Он не клянется, что уйдет от жены, что там ему плохо, а со мной хорошо. Гоша сразу очертил запретной линией ту сторону его жизни. И он не станет мне ничего объяснять или пытаться удержать меня. Да и зачем? Человек только-только семью создал! Жена, может, беременная уже, а тут я прибилась с влюбленными глазами!

О боже… а вдруг она и правда беременна и у нее жуткий токсикоз? Может, она на сохранении? А он просто удовлетворяет свои физиологические потребности, потому как не может прикоснуться к ней?

Ну какая же я дура! Беспросветная!

Все! Отныне я на это не куплюсь! Паспорт вперед! А уж потом переписки, разговоры, цветы и встречи!

И, главное, он стоит с извиняющейся ухмылкой, спрятав ладони в карманы, а самому по боку! А так красиво пел! Как же эффектно изворачивался! Лжец!

Ненавижу!

Ненавижу, ненавижу!

А еще, сколько бы я ни обвиняла его, ни обзывала и ни прогоняла, он преспокойненько свалит в закат и будет счастлив! У человека есть законная жена, с которой они только начали свой совместный путь!

Ууу, ненавижу! И больно ему не сделать! И никак не пробить эту долбанную безразличную физиономию!

Я могу лишь уйти без слез, с гордо поднятой головой, четко дав ему понять, что он та еще скотина и я очень жалею, что с ним связалась!

Решительно направляюсь в коридор.

— Афина. Ну пошли хоть поужинаем.

— Пошел ты. Скотина.

Натягиваю туфли.

— Давай как-то держать себя в руках.

— Урод.

— Афин. Прекращай. Я позвоню тебе. Завтра заберу с работы.

— Видеть тебя не хочу. А ты куда собрался? Побежал к жене?

— Тебя отвезу, конечно, — непоколебимо отвечает он и тоже обувается. — Не одна же ты поедешь, темно уже. Да и ты устала.

Меня вдруг осеняет.

— Интересно. А когда ты сказал, что на следующей неделе мы не сможем увидеться, это ты так из «командировки» домой всегда возвращаешься?

— Я вижу, что ты расстроена, давай в другой раз обговорим плодотворнее.

— А я и смотрю, какой ты плодотворный. Она беременна, раз ты по женщинам скитаешься?

— Конечно нет. Ты мне просто понравилась. И все.

Да уж, ему некогда тонуть в сожалениях. Конечно, он распинаться передо мной не будет. Я для него никто. Безликая наивная дура.

— Какой же ты обманщик, Гоша. Ну, надеюсь, ты на свою удочку еще много рыбок поймаешь, пока жена тебя дома ждет. А я пас. Уж извини. И не нужно меня провожать. Мне с тобой даже стоять противно.