Москва, 2012 год

— Бойся Мабона! Бойся Равноденствия, на Равноденствие заснут все добрые феи! Но больше бойся Самайна! На Самайн, ровно в полночь, откроются окна и зажгутся огни темных фей. Фей ноября и поздней осени! Захлопнутся двери, милые создания обратятся в монстров, сотни тварей полезут из всех щелей, из прелых листьев и забытых обещаний. Когда смеются феи, весело только им. Но ты помни, ты помни: достаточно зажечь свет!

Человек выглядел странно, говорил сбивчиво, а на его потертом черном пальто виднелись налипшие комья земли или глины. Немолодой мужчина с крупным носом и бесцветными вытаращенными глазами озирался по сторонам, точно шел не по центру столицы, а по темным улицам окраин. Тая давно не встречала таких странных людей, и обрадовалась, что в этот день шла по делам вместе с родителями. Хотя обычно ее отпускали одну, ведь в четырнадцать лет уже можно решать какие-то вопросы самостоятельно. Но этот воскресный день был особенным.

— Уйдите от моей дочери! Вы кто? — воскликнул папа, и городской сумасшедший отскочил в сторону. Еще бы не испугаться папу, двухметрового чернобородого мужчину с небольшим брюшком, но мощными руками и грозно сдвинутыми лохматыми бровями. Дома он превращался в самого доброго и внимательного человека, но при необходимости вспоминал о байкерском прошлом и тут же включал режим «большой суровый дядька». На сомнительных типов действовало безотказно.

— Никто, ой, никто. Стал совсем никем, — отскочил сумасшедший, запахивая полы длинного пальто. Весь его сутулый образ чем-то напоминал гробовщиков или колдунов из готических романов.

— Развелось ненормальных, — покачала головой мама, когда прохожий проворно скрылся в одном из проулков между особнячками, сохранившимися на старейшей улице Москвы.

— Это же арбатские переулки, здесь всегда хватало непонятных чудаков. Может, он свою роль репетирует? — пожала плечами Тая, отбрасывая назад русую косичку и поправляя легкую куртку. Хотя в такой одежде оказалось даже жарковато.

Теплая осень две тысячи двенадцатого года отражалась в лужах свежим золотом листвы. Тае очень нравилось эта почти летняя погода, а вот встречи с загадочными прохожими не нравились.

С чего бы кому-то рассказывать о феях? Человек не выглядел сумасшедшим, слишком осмысленно и тревожно смотрел, слишком целенаправленно подскочил именно к Тае. Еще он бросал необъяснимые взгляды ей за спину, точно видел там что-то… Что? Уж не крылья ли? Тая улыбнулась.

— Какую роль? И это в самом центре! — ответил папа, все еще недовольно хмурясь.

— Может, и роль. Помню, какой-то парень однажды стихи читал. Просто так, у него не было кепки или корзинки для денег, — кивнула Тая.

На Арбате и впрямь постоянно кипела жизнь, которая словно бы застыла в прошедшей эпохе пестрых девяностых, хотя вокруг уже царствовала эра цифровых носителей и плоских телевизоров. А здесь художники все еще продавали картины, расставленные на лавочках, некоторые предлагали на месте нарисовать портрет за деньги, всюду сновали разноцветные компании неформалов, а какие-то люди показывали свои таланты — танцевали, пели, читали стихи. Кто-то за деньги, а кто-то, очевидно, просто ради внимания.

Возможно, тот прохожий всем рассказывал истории о феях, но Тае в это не очень верилось. Ей делалось все более жутко от мысли, что ждали именно ее, хотели донести некое предупреждение. Но она, разумеется, не верила в магию. Сказки оставались сказками, а у них, занятых людей, хватало неотложных дел.

— Стихи и стихи. Видно, душа просила, как у этого ненормального, — отозвалась мама, поправляя лацканы светлого элегантного пальто. — Может, стоило поискать подарки в оптовом интернет-магазине?

— Не знаю. Здесь самые лучшие цены, заказчику надо в бюджет уложиться. И, конечно, его устроит только эксклюзивное-необычное. Да… Из всех вариантов здесь наиболее низкие цены, — посетовал папа.

Вместе с мамой они управляли небольшой фирмой по организации праздников. Обычно к ним обращались компании, готовящиеся к корпоративам. Иногда поступали заказы от частных лиц для оформления свадеб и юбилеев, поиска ресторанов и составления программы мероприятия. Родители охотно принимали заказы любой сложности, с блеском справляясь с поставленными задачами.

Тая тоже помогала после школы в их небольшом офисе, который удачно притаился в одном из переулков центра столицы. Да и почему бы не помогать, когда работа родителей — это поиск всевозможных интересных безделушек, посещение площадок проведения мероприятий и прочие крайне занятные вещи? Конечно, порой они все выматывались, особенно когда заказчик не понимал собственных предпочтений.

Как в этот раз. В конце сентября к папе обратились с совершенно необычной просьбой: компания намеревалась отметить Хэллоуин, но совместить с юбилеем бренда.

Конечно, в России с начала двадцать первого века веселая молодежь с радостью подхватила западную традицию и с удовольствием наряжалась в вампиров, призраков и зомби, отмечая начало ноября в клубах и на вечеринках. Но большинство уважаемых компаний придерживались «традиционного» календаря, оставшегося с советских времен: Новый год, Двадцать Третье Февраля, Восьмое Марта — три праздника, на которые полагались подарки сотрудникам и клиентам. Вечеринки устраивали обычно на Новый год. Тогда вся семья Таи очень уставала и уже много лет не считала Новый год праздником: к тридцать первому декабря им хватало сил только чокнуться бокалами шампанского и сразу после полуночи лечь спать.

Порой поступали заказы на организацию праздников к особенными для компании датам. Иногда их привлекали для оформления пространства к конференциям, выставкам и неформальным встречам. В общем, работы всегда хватало, и каждый раз требовалось придумать что-то новое и неповторимое.

Именно поэтому порой папа отыскивал совершенно невероятных поставщиков совершенно невероятных вещей. К одному из таких они шли в этот день.

— Странный у него сайт был, весь какой-то запутанный. Я точно галлюцинацию словила, пока там товары смотрела, — все еще сомневалась мама. — Ты уверен, что с документами у него все в порядке?

— Наш юрист все проверил. Паспорт у этого антиквара в порядке, документы на аренду тоже, — заверил папа. — Но вот поэтому мы и идем, чтобы я лично убедился, есть ли в наличии то, что мы видели на сайте. Это не из Китая штамповка. Ручная работа, как написано.

— Ручную работу любят, — выдала свои познания Тая. Ей нравилось, что в четырнадцать лет она уже неплохо знает, как устроен бизнес папы. Еще она умела со вкусом дарить подарки, отлично угадывая вкусы друзей, хотя всегда старалась найти что-то неповторимое.

И теперь всей семьей они направлялись в поисках неповторимого к антикварной лавке, которая скрывалась среди петляющих переулков между Арбатом и Новым Арбатом. Чтобы найти господина антиквара, пришлось обойти несколько особнячков, наткнуться на забор со шлагбаумом, вернуться и обогнуть еще пару особнячков с другой стороны. Лишь тогда на заднем дворе показалась совершенно неприметная маленькая лавка, напоминавшая крошечные магазинчики букинистов.

«Но стоимость аренды здесь, наверное, все равно бешеная. Значит, у антиквара хорошо идут дела», — подумала Тая и вприпрыжку поспешила к запыленной темной витрине. Иногда образ четырнадцатилетней степенной барышни уступал место ребячливому сорванцу, особенно когда Таю что-то увлекало.

Она приникла к стеклу, желая рассмотреть, что находится внутри. К тому же она еще не была уверена насчет правильности адреса: никакой вывески снаружи не оказалось. На первый взгляд, лавка выглядела и вовсе заброшенной, потому что в витрине не маячило ни товаров, ни ценников. Замок массивной деревянной двери покрылся налетом, металлическая ручка — ржавчиной. Но Тая отчетливо улавливало какое-то движение внутри.

Она напрягала зрение, щурясь и вглядываясь в кромешную темноту. Кто-то не то хрюкал, ни то рычал, глухо, утробно, точно отдаленные раскаты грома. Возможно, в доме просто гудели старые трубы, но вряд ли они умели жадно чавкать.

Тая все всматривалась, сетуя на мешающие блики на стекле. Но вот ей удалось что-то рассмотреть. И лучше бы она ничего не видела! Лучше бы лавка укрывала свои секреты кромешной темнотой!

Внутри мелькнула тень, какой-то огромный зверь с квадратной челюстью и гигантской пастью. На голове у него торчали кривые рога, хищно топорщилась алая шерсть, а с клыков капала кровь. Или все лишь показалось? Очень хотелось верить в случайное помутнение, сон наяву, навеянный мороками теплой осени.

— Там! В лавке! В лавке чудовища! — пискнула Тая и отпрянула к подошедшим родителям.

— Какие еще чудовища? — рассмеялся папа.

— Ой, господа покупатели! Уже иду! Иду-иду! Проблемы с проводкой, свет вырубился, — донесся из лавки сконфуженный голос с хрипотцой.

Вскоре внутри включился свет и витрина мгновенно преобразилась: на ней отчетливо нарисовались многочисленные причудливые товары — позолоченные канделябры, статуэтки с ведьмами на метлах, старинный граммофон, картины в витых рамах и другие привычные для таких мест вещи, некоторые из которых оказывались сущей рухлядью.

«И как я раньше могла все это не увидеть?» — поразилась Тая, удивленно встряхивая головой и нервно теребя кончик косы. У нее все еще перекатывался холод в животе, а внезапное появление товаров ничуть не помогало успокоиться.

— Милая, это же просто французские бульдоги. Неужели ты боишься маленьких собачек? — улыбнулась мама, тоже заглядывая внутрь через витрину. Теперь внутри и впрямь бегали две очаровательные собачки с приплюснутыми носами, острыми ушками и удивленными глазами. Одна была пегой с рыжим оттенком, вторая — серо-черной.

— Маленькие-то они маленькие, но куснуть тоже могут, — все еще смеялся папа. — Да-да, чудовищные создания, несомненно.

— Не воспитывай у ребенка необоснованные страхи, — строго глянула на папу улыбающаяся мама.

— Да я уже не ребенок! Там и правда чудовища! — запротестовала Тая, но помотала головой, напоминая себе, что никакой магии не существует.

Наверное, ее слишком впечатлил спонтанный рассказ сумасшедшего. А собачки внутри ничуть не пугали, хотя обычно в лавках не полагалось обитать домашним питомцам. Но, очевидно, антиквар не только снимал помещение под магазин, но и поселился где-то поблизости, возможно, над лавкой.

— Ладно, заходим, поглядим, каких ты там чудовищ увидела, — шуточно скомандовал папа и открыл дверь. Неведомым образом с ручки исчезла ржавчина, что тоже испугало Таю. Лучше бы все оставалось заброшенным и обшарпанным.

Впрочем, внутри тревога иссякла, уступив место восхищению и любопытству: вся лавка светилась от многочисленных старинных ламп. Некоторые стояли в нарядных тканевых и стеклянных абажурах, другие оказывались изящными керосиновыми светильниками, некоторые и вовсе напоминали уличные фонари девятнадцатого века.

И в сиянии этого многообразия стояла мебель с узорными украшениями, искусно выведенными на шпоне разных пород дерева. Витрины, комоды, бюро с ящичками, шкафы — все несло отпечаток старины и роскоши. Но все использовалось по назначению: в шкафах застыли статуэтки с изображением ведьм, черных котов, ужасных пауков, колдовских котлов и тыкв с жуткими рожицами. Из бюро выглядывали вороновы перья, на старинных вешалках покоились остроконечные широкополые шляпы. На стенах висели разнообразные картины и выцветшие фотографии, изображавшие все тот же мрачно-веселый карнавал с ведьмами и тыквами.

«Антиквар Хэллоуина. Как интересно», — подумала Тая, но ее отвлекло движение возле ног. Французские бульдоги кинулись к ней и принялись подпрыгивать, радостно повизгивая, точно встретили знакомую хозяина. Тая растерялась, но уже не от страха. Она не представляла, как ей почудились в этих очаровательных созданиях невероятные монстры с красной шерстью.

— Фанг, Грин! Не приставайте к посетителям. Вы уже достаточно наелись, — донесся голос из-за прилавка. Тая подняла глаза и увидела продавца, самого антиквара.

Им оказался долговязый человек лет за тридцать, может, даже под сорок, с очень живым остроносым лицом, которое покрывалось сетью мимических морщинок от того, как широко ухмылялся антиквар. Карие глаза в свете ламп отливали оранжевым, бежевый костюм с пиджаком и кожаными вставками на локтях подчеркивал это впечатление. Но, в целом, антиквар выглядел обыкновенно, отчасти под стать экспонатам — словно человек из другой эпохи. Разве что растрепанные жесткой шваброй короткие волосы цвета жареного миндаля выбивались из образа аккуратной старины, окутывающей лавку.

— Добрый день! Это вы писали через форму на сайте? — деловито обратился к папе господин антиквар, смахивая с прилавка несуществующие пылинки и подкручивая яркость лампы, стоящей рядом с кассой. Она выглядела как уличный фонарь с ручной сверху. Наверное, работала от батареек, если предполагала, что с ней ходят с места на место. Вроде именно с этой лампой антиквар бродил по лавке, устраняя проблемы с проводкой.

— Да-да. На сайте, — энергично закивал папа.

— Прекра-а-ас-с-сно, — со свистом протянул антиквар и пугающе резко перегнулся через прилавок, широко ухмыляясь: — Так чего желаете?

Его лицо выдвинулось из тени, блеснули обнаженные мелкие зубы, словно бы немного заостренные. Но потом он вновь откинулся на высокий стул с витыми ножками, тоже явный антиквариат.

— Здесь такое дело, хм… Как бы объяснить? Чаще всего у нас не отмечают Хэллоуин. Корпоративы устраивают обычно на Новый год, — замялся папа. — Но сейчас он совпал с юбилеем одной компании. Они хотят вечеринку в стиле… Сами не знают, в каком стиле. Чтобы все оранжевое было, но не слишком навязчивое именно хэллоуинское. Мы ищем эксклюзивные подарки с возможностью брендирования. Возможно, светильники, но не в виде тыкв, это слишком навязчиво.

— Брендирование… Какие словеса мудреные. Словеса без колеса, едут-едут, не доедут, — поморщился и рассмеялся антиквар, точно никогда не занимался подобными вещами.

Тая опасалась, что им просто откажут, потому что далеко не все поставщики эксклюзивных вещей позволяли вносить в них какие-то изменения вроде логотипа. Обычно это решалось брендированием упаковки, в худшем случае — наклейками или надписями на праздничных лентах.

— В смысле, нанесение логотипа, — пояснил папа.

— Да-да, я все понял, — отмахнулся антиквар и отчего-то странно ухмыльнулся: — Понял. Вы по адресу!

— Как к вам можно обращаться? — уточнил папа, доставая распечатанные сканы документов.

— Сойлсу, — представился собеседник. — О, не удивляйтесь. Можете считать, что это мой псевдоним, но, как видите, он официально указан в паспорте.

— Да мы и не удивляемся. Очень приятно, Сойлсу. Покажите светильники, — поторопила деловым тоном мама, пока Тая умилялась на трущихся возле ее ног французских бульдогов. Фанг и Грин шевелили ушами, таращили золотистые с зеленым отливом глаза и всем видом просили наклониться к ним и погладить. Тая позабыла о предупреждениях отца насчет острых зубов маленьких собачек. Эти создания могли по праву считаться самыми дружелюбными псами, которые встречались в ее жизни.

— Фанг! Грин! Ох, никаких манер, — с шуточным осуждением вновь прикрикнул на них антиквар, Сойлсу. И бульдоги тут же скрылись за прилавком, отчего Тая рассмеялась. Определенно ей все больше нравилось в странной лавке.

— Тая, иди лучше посмотри, какие здесь интересные вещицы, — окликнула мама. А на стеллажах и впрямь стояли разноцветные светильники всевозможных форм.

Сперва взгляд падал на крупные лампы и торшеры, но настоящими шедеврами оказались небольшие фонарики из тонкого цветного стекла. Каждый из них обыгрывал хэллоуинские мотивы, но многие подошли бы и в качестве обыкновенного подарка. Изящные, высотой не больше двадцати сантиметров, с крошечными лампочками внутри, они представляли собой настоящие произведения искусства.

— Так, нам потребуется не меньше ста штук. Понимаю, что вещи эксклюзивные и на сайте не было указано точное количество, — начал папа, вертя в крупных руках невесомый светильник.

— О, не переживайте. Каждый светильник будет уникальным, но сто штук похожих точно наберется, — заверил антиквар.

— Мы можем пофотографировать и показать несколько образцов заказчику? — с сомнением спросил папа, на что Сойлсу услужливо закивал:

— Конечно-конечно, берите всё!

— Нет, всё нам пока не надо. Мы не готовы сейчас оплачивать, — на всякий случай сообщил папа, видя радость антиквара перед удачной продажей крупной партии товара. — Сначала согласование с заказчиком.

— Конечно-конечно, никаких проблем. Фотографируйте, берите образцы, присылайте курьера, — продолжал воодушевленно жестикулировать Сойлсу. Он так сильно размахивал руками с длинными цепкими пальцами, что Тая всерьез начала опасаться за сохранность картин на стенах и безделушек на открытых стеллажах. Но Сойлсу маневрировал между завалами антиквариата с небывалой грацией, словно проплывая насквозь через некоторые предметы и мебель.

— Брендировать саму лампу не получится, закажем голографические наклейки на коробки. К ним же прилагаются коробки? — прикидывала мама, обращаясь больше к самой себе. Она не разделяла всеобщего неожиданного веселья и необъяснимо приподнятого настроения.

— Конечно. Образец коробки к образцу светильника для образцовых подарков. Желаете приобрести что-то еще? — улыбнулся Сойлсу, влетая за прилавок, чтобы оформить документы на временную передачу товара. — Может быть, барышне что-то приглянулось?

Тая вздрогнула, поняв, что обращаются к ней. В силу возраста она привыкла следовать за родителями безмолвным спутником, который не влезает в переговоры с продавцами.

— Да сложно сказать… Хэллоуин не наш исконный праздник, по сути, мы и не знаем, как его надо отмечать, — впервые высказала свои мысли Тая, совсем растерявшись.

Она не собиралась ничего покупать, пусть и успела подойти и тайком потрогать множество занятных вещей: музыкальных шкатулок, крошечных бонбоньерок, маленьких зеркал в красивых оправах и рисунков с паспарту. Но ничего из этого она не думала взять себе. Правильно говорила мама, что нельзя трогать товар, дабы не раздражать продавцов напрасными надеждами.

— Нет, сегодня мы ничего не берем. Сначала нам надо показать образцы и фото заказчику. Надеюсь, их устроят такие лампы в качестве корпоративных подарков на юбилей компании, — строго сказала мама. Сроки подготовки к празднику поджимали, поэтому она нервничала, когда кто-то понапрасну тратил ее время.

— Да-да, хэллоуинская тема ненавязчивая, но присутствует. Думаю, их все устроит, — согласился папа.

— Непременно. Если что-то не подойдет, мы поищем другие варианты. Только у меня можно найти уникальный антиквариат, но почти оптом, — хитро ухмыльнулся Сойлсу, подхватывая на руки рыжего бульдога, кажется, Фанга. Серо-черный, как уголек, Грин снова вертелся у ног Таи.

***

— Странный магазинчик, ты не находишь? Ему точно можно верить? — сомневалась мама, когда они покинули антикварную лавку под сладкие убеждения хозяина и пожелания поскорее вернуться.

Если он полагал, что клиентов надо заливать патокой лести, то делал это уж очень навязчиво, точно издевался. Такое предположение заставило Таю гордо вскинуть голову и уйти прочь не оборачиваясь. Но в действительности ей тотчас захотелось вернуться, чтобы снова погладить французских бульдогов и полюбоваться на невероятные вещицы. Она еще никогда не видела антикварных лавок с коллекцией исключительно хэллоуинских товаров.

— Ой, да успокойся. У кого мы только ни заказывали, чтобы угодить клиенту. Даже если он разорится сразу после праздника, у нас будут документы. Главное, чтобы поставил время товар, — отмахнулся папа.

— Да, ты прав.

И с того дня продолжилась подготовка к «не совсем хэллоинскому юбилею компании». Заказчик несколько раз менял техническое задание, просил то украсить арендованный зал черно-оранжевыми шарами, то убрать черные шары, то заменить шары на гирлянды, то в последний момент и вовсе решил сменить площадку.

Папа и мама сбились с ног, а Тая погрузилась в учебу: в школе начали давать контрольные для завершения первой четверти восьмого класса, из-за чего на какое-то время пришлось не вникать в дела родителей и выпасть из подготовки к Хэллоуину. Но, насколько она узнала, заказчик изменял буквально каждый элемент будущей вечеринки, по несколько раз одобряя и отклоняя любую мелочь, будь то цвет чехлов на стульях или список блюд в меню грядущего юбилея. Единственное, что ему сразу же понравилось — это партия похожих, но уникальных подарков, светильников антиквара Сойлсу.

— Он нанес логотип на стеклянные светильники! Непостижимо! И даже не потребовал дополнительной оплаты, — радовалась мама, которая не любила голографические наклейки.

По ее словам, наклейки и вкладыши сразу «дешевили» подарок, намекая, что он из массовой поставки, а не из специального заказа для конкретной организации. Тая не понимала таких сложностей, но внимание к деталям и щедрость антиквара ей определенно нравились. Родители в какой-то мере прониклись к нему доверием и уже подумывали, не обратиться ли к Сойлсу за новогодними подарками для новых клиентов.

— Но у него лавка какая-то вся… для Хэллоуина. Сразу видно, что иностранец, хоть и говорит без акцента, — заметила Тая, пока папа с унылым видом читал очередные правки в договоре со стороны заказчика. Родители вернулись с работы, но немало дел они завершали до поздней ночи уже дома, беспрестанно звоня кому-то и передавая что-то по электронной почте. Зато благодаря трудолюбию родителей Тая жила в красивой квартире с тремя просторными комнатами и видом на Москву-реку.

— Да, ты права, — согласилась мама со своего места на диване, где она свернулась с ноутбуком, сосредоточенно что-то обдумывая и координируя.

— Ох, совсем забыл! Мы же не отправили Сойлсу документы! А он-то и не перезвонил, отдал товар и радуется, — вскинулся папа. — Ой, работы много…

— Пап, давай я завтра верну отвергнутые образцы и передам бумаги? Так быстрее будет, чем курьеров ждать, — предложила Тая. — Заеду после школы.

Они жили почти в центре, за двадцать минут на метро удалось бы легко добраться до Арбата, возможно, еще до темноты. Хотя дни становились все короче, уже минуло Осеннее Равноденствие, но в воздухе все еще витали отголоски сентябрьского тепла. До Хэллоуина оставалось двенадцать дней.

— Тебе понравилась лавка? А как же чудовища? — шутливо улыбнулась обычно строгая мама.

— Да не существует никаких чудовищ, — отмахнулась Тая. Она уже и забыла про тот странный сон наяву. Зато помнила теплых остроухих французских бульдогов, которые радостно терлись у ее ног.

— Смотри не изведи все карманные деньги, — наставляла на следующее утром мама, вручая папку с товарными накладными и экземпляром договора. У Таи в тот день, в среду, в расписании значилось мало уроков, обычно она шла гулять с подружками, но теперь с гордостью отправилась выполнять ответственное задание.

Тая вышла из метро на станции Смоленская и нырнула в переулки на поиски знакомого адреса. Обычно она хорошо запоминала дорогу, поэтому родители без опасений отпустили ее с поручением. Тая шла с гордо поднятой головой, внимательно глядя по сторонам. С каждым шагом она приближалась к антикварной лавке, и все больше чудилось, что за ней неотрывно кто-то следит. Тая поежилась, когда зашла в затянутый осенними сумерками двор. Она оглянулась, но никого не заметила и, пожав плечами, вошла в антикварную лавку.

— О, документы! Мило-мило, — непонятно чему рассмеялся Сойлсу, пропев полную бессмыслицу: — Документы-позументы, ах счастливые моменты…

Он небрежно зашвырнул накладную куда-то под прилавок, похоже, мгновенно напрочь забывая о бумагах. На них к тому же принялись кататься неизменно веселящиеся французские бульдоги.

— Вы… вы поставите печать?

Тая сдвинула брови, недовольная такой беспечностью. В конце концов, этот человек вел бизнес, к тому же предметы из лавки стоили совсем недешево.

— Что? Печать? А! Конечно! Печать-печать! — встрепенулся и расхохотался Сойлсу, ныряя под прилавок и отворачиваясь за печатью, скрытой в недрах ящиком витиеватого лакированного комода. И Тая заметила пару полупрозрачных оранжевых стрекозьих крыльев, проступающих сквозь коричневый пиджак, но они растворились, стоило моргнуть.

— Спасибо, — кивнула Тая, принимая подписанный экземпляр накладной. Она очень гордилась, что отец уже доверяет ей такие важные дела.

— Спасибо? Спасибо, как у вас говорят, на хлеб не намажешь! — неожиданно возмутился Сойлсу и широкой ухмылкой снова показал, что лишь шутит, но все же уточнил: — Ты что-нибудь сладкое не принесла? Обычно я питаюсь нектаром и амброзией. А также цианидом и коррозией… Но лучше амброзией, да.

Тае сделалось смешно и неловко, а потом ей снова почудились полупрозрачные крылья за спиной антиквара. Теперь они напоминали пышный букет из листьев ясеня и боярышника, завораживая желто-оранжевыми переливами.

В лавке все выглядело пленительно уютно и интересно, и французские бульдоги с радостным повизгиванием вертелись у ее ног, точно тоже выманивая вкусности. Захотелось задержаться подольше в этом странном месте, пропитанным атмосферой волшебства, посмотреть, какие еще существуют эксклюзивные вещицы. Возможно, что-то понравилось бы клиентам папы. Он ведь говорил про Новый год! Тая сочла, что в случае расспросов так и объяснит свое длительное отсутствие.

Она решила сбегать в ближайший магазин и вернуться с коробочкой конфет, это показалось ей неплохим предлогом, хотя родители просили не задерживаться. Но она, в конце концов, и не собиралась до потемок болтать с антикваром. Он одновременно пугал и притягивал свой таинственностью и странной веселостью.

— Значит, сладкое? — с вызовом сказала Тая. — Погодите! Скоро вернусь!

— Погожу, уж я погожу. Погожу такую погоду, что на Хэллоуин зажигаются все огни, — рассмеялся ей вослед Сойлсу.

Тая тоже рассмеялась, точно ее заразила эта веселость с пряными нотками безумия. Она направилась в ближайшую сувенирную лавку, где продавались конфеты и выбрала не самые дорогие, но все равно потратила все карманные деньги.

«Что я делаю? Зачем дарю конфеты продавцу антиквариата? Мало ли у папы заказчиков и поставщиков!» — размышляла Тая, подхватывая небольшую коробочку. Но она объяснила себе, что просто хочет поблагодарить Сойлсу за крайне удачную поставку подарков. Но на самом деле он вел с ней какую-то игру, и Тая хотела переиграть его, хотя еще не знала правил.

Она улыбнулась и направилась обратно к лавке, сворачивая в знакомый двор, где уже зажглись фонари. Но только она приблизилась к витрине, как услышала, что внутри кто-то есть. Вручать конфеты при других покупателях она бы не решилась.

— Эй, плешивый, ты уже нашел портал в Измерение Силы? — донесся приглушенный и крайне неприятный голос Сойлсу из лавки, ему вторил другой, скрипучий и дрожащий:

— Нет, господин.

— Как только найдешь, немедленно скажи. Тогда я отдам тебе травы для флейты, — деловито продолжил антиквар, но с явной угрозой добавил: — А не найдешь, так я погашу свет.

— Не надо, господин.

— Так ищи быстрее, Йоль тебя побей! — грозно воскликнул Сойлсу, и Тая стушевалась, уже подумывая о том, чтобы немедленно сбежать прочь, а конфеты съесть самой. Они манили и притягивали еще с момента покупки, а документы она уже отдала.

— Да, господин, — донесся покорный ответ, вскоре дверь лавки отворилась, и показался… сумасшедший в черном пальто.

Тая замерла и испугалась, но тут же догадалась, что этот человек, очевидно, работает у антиквара Сойлсу. Тогда и первая встреча не выглядела слишком необычной. Разве что нормальные сотрудники не рассказывают возможным покупателям странные легенды о феях и хэллоуинских огнях. А на этот раз человек в черном пальто кинулся к ней, заламывая руки:

— Ох, девочка! Бедная девочка, снова ты возле этой лавки!

— Никакая я не бедная, — обиделась Тая. Она с детства ни в чем не нуждалась, у родителей неплохо шли дела, да и душевных мук она не испытывала, с друзьями не ссорилась. Не хотелось, чтобы какой-то несчастный бродяга вдруг жалел ее.

— Нет-нет, послушай меня! Опасайся! — воскликнул он.

— Чего опасаться? Что… что продает этот человек? — вдруг поняла намек Тая.

«Да и человек ли?» — с замиранием сердца подумала она, вспоминая об увиденных полупрозрачных крыльях. И все его странные улыбки, небрежное отношение к документам — он не выглядел как обычный бизнесмен, торгующий антиквариатом. Хотя, возможно, он порой выпивал и встречал посетителей навеселе, но мама говорила, что сладкоежки не очень любят алкоголь.

— Антиквариат и сувениры продает. Да, антиквариат и сувениры, никакой лжи, никакого вранья, — горько рассмеялся человек в черном пальто. Тая больше не боялась странных речей сумасшедшего, ощущая, что они оба проникают в недозволенные тайны этого странного места.

«Нет, здесь что-то не то», — догадывалась она, и человек в грязном пальто вновь погрузился в свой навязчивый бред:

— Только антиквариат… Но опасайся его, если захочешь купить что-то особенное! Феи осени и зимы злые. Феи весны и лета добрые, насколько могут быть феи, конечно. Поэтому в зимнем лесу не выжить. Те, кто приходят к зиме, в Новой год, через разлом межвременья, намного опаснее тех, кто заглядывает на Самайн. Феи… это все феи, феи зимы опасней фей осени. Знаешь, почему человеку не выжить в зимнем лесу? Не из-за холода. Это все феи! И зимние опаснее осенних, да-да. Лучше служить осенним, чем зимним.

— Значит, все феи злые? — внимательно выслушала Тая, все больше интересуясь рассказом незнакомца.

— Не все! Феи лета добрые, они могут даже вывести из леса, если ты их не разозлишь. Лесники их и не боятся, — улыбнувшись, ответил он, но тут же вздрогнул: — А вот феи осени… Феи сентября еще добрые, еще угостят тебя грибами или ягодами, если заплутаешь. Но все заканчивается на Мабон, на Равноденствие. Феи октября уже тронуты злобой стужи. Они молча тебя терпят. А вот в ноябре, на Хэллоуин, появляются первые по-настоящему злые, которые могут навести морок, обещая помощь, и закрутить тебя, завертеть. Да-да, завертеть на тропинках лесов. И на тропинках жизни.

— Но, может, в них осталось еще что-то от октябрьских? Ведь это самое начало ноября, — задумалась Тая, неведомо почему всерьез отвечая сумасшедшему сказочнику.

— Может быть. В зимних точно ничего. Даже в тех, кто в феврале в свои права вступает. С ними мартовские феи сражаются, чтобы отогнать зиму.

— Какие сказки вы рассказываете интересные. Вы писатель? Актер? Вы здесь роль репетируете или реквизит ищете? — предположила Тая. Мама всегда учила не судить о людях по внешности и не считать всех вокруг злыми.

— Это не сказки вовсе! Вовсе не сказки! — задыхаясь, охнул человек. — Феи ноября уже здесь. И они могут попросить тебя об услуге в обмен на нужную тебе вещь.

— Но мне ничего не нужно, — сдержанно отрезала Тая, плотнее прижимая коробку конфет к груди.

— Это пока. Нам всем рано или поздно что-то может потребоваться, — усмехнулся сумасшедший и, взметнув полы черного пальто, кинулся прочь, вновь теряясь в переулках.

Тая некоторое время постояла у двери, нерешительно заглядывая сквозь витрину, но ее заметил Сойлсу и приветливо помахал из-за прилавка. На руках у него сидел серо-черный Грин.

Тая успокоилась и вошла, отчего-то посмотрев на ручку. Но нет, никакой ржавчины не оказалось. Все-таки ее по-прежнему иногда мучил вопрос, что она увидела в тот первый раз, когда в магазине случилась авария с проводкой. Если бы больше не приходила, если бы родители не вели дела с этим престранным человеком с сомнительными подручными, видение с красными монстрами растворилось бы причудливым осенним сном. Но теперь Тая ощущала, что сама переступает порог не просто лавки, а словно бы другого мира. Впрочем, она спокойно положила конфеты на прилавок.

— Принесла? — восторженно вскинул тонкие черные брови Сойлсу.

— Да.

— Надо же! Обычно люди не держат своих обещаний. Хотя не уверен, что ты человек.

— Что, простите? — изумилась Тая, но Сойлсу сделал вид, будто ничего такого и не говорил, сосредоточившись на подарке.

— О, вафельки-конфетки, лучшие таблетки. От тоски таблетки, если злятся предки, — возликовал Сойлсу, жадно и ловко разрывая коробку, точно на его длинных пальцах выросли острые когти. Тая отшатнулась, когда и впрямь увидела когти, да вновь мелькнули огненно-оранжевые полупрозрачные крылья.

Вскоре все исчезло, остался только антиквар, который жадно поглощал самые обыкновенные конфеты. Тая, конечно, тоже очень любила сладкое, за что мама ее постоянно журила, напоминая, как вредно для фигуры есть много углеводов. Подруги Таи тоже любили шоколад, но еще не приходилось видеть, чтобы кто-то так ненасытно кидался на обычные вафельные конфеты. Сойлсу, похоже, никто не рассказывал о вреде углеводов, да по его поджарой фигуре и не казалось, что он способен так быстро и алчно поглощать вредную еду.

— Д-до свидания, — неуверенно сказала Тая, замечая, что антиквар не собирается показывать товар и вообще больше не намерен говорить с ней. Он выглядел раздраженным и злым. Сильнее заострились и без того острые скулы, нос навис над тонкими губами длинным ведьмовским крючком. Но так, наверное, казалось из-за освещения.

В голове крутились слова сумасшедшего в черном пальто, отчего не хотелось больше задерживаться в странной лавке. С родителями она бы еще не боялась, но не одна. К тому же на улице быстрее обычно сгущались сумерки, и Тая поспешила к метро.

***

Следующие пять дней ничего диковинного не происходило, все необъяснимое и нереальное осталось в сумрачном переулке возле Арбата, который Тая не сумела найти на картах в интернете. Она все больше сомневалась в реальности всех этих разговоров. Но ведь карманные деньги исчезли, значит, она заходила в сувенирный магазин. Да и заказчик папы с радостью принял отборную партию брендированных стеклянных светильников.

— Милая, отвезешь новые документы? — через несколько дней вдруг предложила мама. — У того антиквара и правда очень интересные вещи, мы дозаказали несколько ламп…

— Да уж! Заказчик неверно посчитал количество сотрудников! И как так можно? — посетовал папа. Несмотря на байкерское прошлое, полное удивительные и порой опасных историй, ему уже не хватало нервов, чтобы выдерживать все правки и капризы заказчика. Но одно дело разборки с темными личностями, а другое — выматывающая волокита и переделывание документов из-за чужой неорганизованности.

— Пусть подпишет и оставит один экземпляр у себя, а второй отдаст нам. Корпоративные подарки очень понравились заказчику, он подумывает, не поискать ли что-то похожее и на Новый год. Возможно, и для клиентов. Если повезет, будем заказывать у Сойлсу. Так и передай, — улыбнулась мама. Во всей этой выматывающей истории подготовки к празднику необъяснимым образом наиболее надежным элементом оказались именно подарки ненадежного антиквара.

— Хорошо! — обрадовалась Тая, но потом ощутила стылый холод в груди. Она хотела еще раз попасть в лавку, полюбоваться затейливыми вещицами, но при этом испытывала непонятный ужас при мысли, что ей вновь предстоит встреча с Сойлсу. Наверное, все объяснялось странными сказками сумасшедшего прохожего в грязном пальто. Что-то его связывало с этой лавкой. И вряд ли он что-то покупал у Сойлсу.

«Ничего страшного. И пойду я без конфет! Просто отдам документы и быстро уйду. А потом приду только с родителями», — убедила себя Тая, заплетая тугую косу.

Отчего-то ей все вспоминались рассказы о добрых и злых феях. Осеннее Равноденствие давно прошло, так что, если верить легендам, близилась пора темных фей. Означало ли это, что… Нет, ничего не означало!

Тая упрекнула себя за веру в глупые рассказы сумасшедшего. Ничего страшного не происходило, дела у родителей шли неплохо, заказчик наконец-то принял все правки и определился с мельчайшими деталями. Оставалось только дождаться вечеринки и отдать документы.

Всего лишь положить документы на прилавок одному антиквару и немедленно вылететь прочь — так убеждала себя Тая, выходя из метро после школы. И вот в осенних сумерках показался все тот же не отмеченный на картах переулок, вновь замаячила антикварная лавка. Внутри мерцали многочисленные светильники, и на прилавке ярко горел старинный фонарь с ручкой наверху.

«Как же он работает? Разве у таких старинных вещей могут быть батарейки?» — в очередной раз подивилась Тая, войдя внутрь, но в лавке никого не оказалось, что вызвало неловкость. Французские бульдоги тоже не приветствовали посетительницу. Но лавка была открыта, горел свет, значит, хозяин никуда не отлучался. Странное местечко наваливалось и расплывалось множеством затейливых вещей.

Оставлять документы без подписи Тая не могла. В ожидании появления антиквара она подошла к окну и дотронулась до граммофона, провела по лежащей на нем пластинке, оставляя след на запыленной поверхности. Потом склонилась к гербариям в витиеватых фарфоровых вазах, ощущая тленный привкус засохших цветов, зашла за лакированную витрину и украдкой опустилась в кресло-качалку. Она ощущала себя хулиганкой, но ведь никто не вешал, как в музее, запретительных шнурков на всю эту старинную мебель.

Внезапно откуда-то из подсобного помещения донесся разъяренный голос:

— Ты обманул меня! Я разрыл могилу, положил травы ей в рот и начал играть на флейте. Но она все еще мертва! Моя жена все еще мертва!

Тая похолодела, вскочила с кресла-качалки и спряталась за шкафом, опасаясь, что стала свидетелем чего-то незаконного. Впрочем, на разговор преступников это не походило, скорее на обсуждение ритуалов опасной секты.

— Значит, ты недостаточно любил ее при жизни, — без тени веселья и шутовства отрезал Сойлсу.

— Лгун! Ты обещал, что флейта Белтейна может воскресить мертвых, — перейдя на бессильный фальцет, воскликнул несчастный человек. Узнавался дрожащий нетвердый голос сумасшедшего в черном пальто.

— Ты хочешь вернуть ее, потому что тебе ее не хватает, потому что тебе было с ней удобно, а не потому что ты любил ее, — отчеканил Сойлсу. — Я не говорил, что флейта фей обязательно сработает.

— Нет! Ты обманул меня! — все так же протестовал человек.

— А ты не узнал, как открывается портал, — парировал Сойлсу. Оба собеседника показались из-за дверей подсобного помещения. Тая видела их отражения в зеркале витрины и надеялась, что никто не замечает ее.

Лучше бы она немедленно выбежала из лавки, бросив документы. Родители бы, конечно, ругали, но она бы рассказала всю правду о жутком антикваре. Хотя какую правду? Он продавал сомнительные травы сумасшедшим, играющим на непонятных флейтах. Звучало странно, но Тая ощущала опасность происходящего. И вскоре оказалась отрезана от двери, потому что Сойлсу и сумасшедший в черном пальто встали возле прилавка.

— Лгун! — воскликнул человек, потрясая кулаками.

— Это я лгун? Это ты лгун! Лгун! Обманщик! Ротозей! Никаких в тебе затей! — сорвался на свое обычное веселье-издевательство Сойлсу.

— Я узнал, узнал тайну портала в Измерение Силы, но я лучше расскажу о них феям зимы господина Йоля, — с мстительным торжеством отозвался человек в черном пальто. — Чего ж информации пропадать!

— Феям зимы?! Что?! — с места вскочил на прилавок Сойлсу, тараща ярко-оранжевые горящие глаза. — Подумай как следует, жалкий человечишка.

— Нет! Ты лгун и обманщик. Хотя чего я ожидал от фей ноября. Феи осени и феи весны те еще обманщики… — безразлично махнул рукой сумасшедший. — Феи зимы понадежнее, хоть и намного злее. Господин Йоль, говорят, по-настоящему умеет воскрешать мертвых.

— Ты никуда не поймешь и не выдашь Йолю секрет портала! — пророкотал Сойлсу нечеловеческим шипящим голосом, отчего Тая содрогнулась. Не просто так ей рассказывали сказки про злых и добрых фей.

Осеннее Равноденствие миновало, прошла пора относительно милостивых созданий иных измерений, а в их мир сквозь незримые щели пролезали темные феи ноября.

И если раньше Сойлсу старательно маскировался под человека, то теперь он даже не пытался скрыть свою пугающую магическую природу. На руках его появились когти, вот рту блестели мелкие острые клыки, за спиной трепетали оранжевые крылья. Без сомнений, этот пришелец из загадочных мест не отличался добротой. И как Тая этого раньше не поняла! Возможно, до наступления Мабона таких созданий, как Сойлсу, сдерживала остающаяся магия добрых фей лета, но теперь наставала его пора.

— Нет, я ухожу. Йоль грядет! Йоль грядет, готовьтесь! Он получит мощь Измерения Силы, и твоему господину Самайну не поздоровится! — рассмеялся сумасшедший в черном пальто как человек, которому нечего больше терять, а потом опрометью кинулся к двери. И тогда Сойлсу резко щелкнул пальцами и задул фонарь, стоящий на прилавке, скомандовав:

— Фас, мои крошки!

И два французских бульдога в одночасье превратились в жутких тварей с красной шерстью, кривыми рогами вместо ушей и гигантскими пастями. Именно их видела Тая в первый раз, именно так проявлялось истинное обличие обманчиво-безобидных собачек. Вдвоем они набросились на человека в черном пальто, повалили его и впились жуткими клыками в слабо трепыхающееся тело.

За несколько чудовищных укусов не осталось ничего, даже черное пальто потонуло в разверстых пастях. Потом монстры досуха слизали кровь с досок пола, попутно проглатывая маленький коврик и несколько антикварных безделушек, сметенных с полок.

— Фанг, Грин! Кому говорил не есть товар? — поморщился Сойлсу, все еще не слезая с прилавка. Он стоял, точно жуткий актер на помосте или страшный диктатор на трибуне.

— Н-нет… Не-ет… — вырвалось у Таи. Голос сипел тяжелым камнем, застрявшем в горле, давящим на сердце. Она зажимала рот обеими ладонями, но слетевший с губ выдох ужаса все равно услышали.

— Кто здесь? Грин, Фанг! Искать! — приказал Сойлсу, высматривая пугающими светящимися глазами притаившуюся между стеллажей фигурку.

Жуткие псы, гигантские монстры, вымахавшие выше прилавка, кинулись прочесывать лавку. А Тая в своем ненадежном укрытии не представляла, как добраться до двери. Она содрогалась всем телом боялась до обморочных разноцветных пятен перед глазами. От сковывающего ужаса Тая невольно вздрогнула и повалила граммофон, покоящийся на треноге возле витрины. Конец! Это был конец! Она нелепо выдала свое присутствие. Ужасающие псы с громогласным лаем кинулись к ней, заставляя отступить и в панике прижаться спиной к стене.

— Нет! Нет! — заверещала Тая, закрывая голову руками, стремясь сжаться и исчезнуть. Чудовищные псы, казалось, заполнили собой все пространство лавки. Они лаяли и брызгали слюной, потрясая гигантскими мордами с массивными челюстями. Таких тварей не вывел бы даже самый злобный устроитель собачьих боев. Да они и псами-то считались с большой натяжкой, как и Сойлсу человеком. Вся лавка погружалась во мрак недоброго волшебства по воле антиквара, который всего лишь погасил магический фонарь.

— Ах вот, кто здесь! Кого-то сгубило любопытство. Любопытство-сопливство, — рассмеялся Сойлсу. — Фанг, Грин, стоять. А хотя… Вы не собирались ее есть? Вы что, служите Мабону, а не Самайну?

— З-за что… за что вы убили его? — сквозь слезы, проговорила Тая, стараясь не глядеть на разверстые пасти. Псы не давали ей пошевелиться, но по щелчку хозяина отпрыгнули в сторону, позволяя Тае выйти из завалов хлама. На нетвердых ногах она приблизилась к прилавку. Псы же теперь двумя уродливыми монументами перегородили выход, не оставляя и шанса на спасение.

— Этого гадкого человечишку? Он нарушил условия и собирался предать меня, — небрежно объяснил Сойлсу. — Нельзя покупать магические предметы и считать, будто ими можно распоряжаться, как тебе вздумается. А потом еще и предавать того, кто тебе их милостиво одолжил. Флейта Белтейна — это не какие-то брендированные светильники на корпоратив. Фу, говорить противно, слова у вас какие-то все невкусные, неживые.

— Кто ты? Кто?! — простонала Тая, с содроганием рассматривая представшее перед ней существо.

— Сойлсу Дархадас к вашим услугам, привратник и фонарщик фей ноября, слуга господина Самайна, — поклонился антиквар и расправил ярко сияющие крылья из полупрозрачных листьев боярышника и ясеня. — Без меня не начнется настоящий праздник, без меня не погаснут огни человеческого мира и не зажгутся огни моего.

— Почему вы здесь? Это даже не наш праздник… — вздрогнула Тая, пребывая точно во сне.

— О, милое дитя, сам не знаю, почему я именно здесь. Но пятьсот лет назад в Москве открылся портал в Измерение Силы, — развел руками Сойлсу Дархадас, будто бы совсем невраждебно. — Все феи мечтают добраться до этого мифического места. А проход оказался в вашем захолустном антимагическом мирке. Фу и фэ! Просто фэ-фэ-фэ!

— Отпустите меня. П-пожалуйста. Я никому ничего не расскажу, мне все равно не поверят, — взмолилась Тая, с мукой глядя на дверь.

— Нет. Теперь ты узнала о нас, и у тебя есть два пути: либо ты становишься моей подручной и ищешь портал. И в твоей жизни почти ничего не меняется. Либо мои милые крошки тебя съедят, — пожал плечами Сойлсу и засомневался: — Хотя… Ты бы посмотрела, какие у тебя крылья из боярышника за спиной! Никогда не думала, почему тебя тоже сильно тянет на сладкое? Да-а-а, и зря-зря. Очень зря, мелькая в свете фонаря, хе-хе. Но не хотелось бы тебя есть.

— Это не выбор. Я никуда не пойду с вами и не останусь! — воскликнула Тая, сжимая кулаки. Она помнила, что случилось с несчастным человеком в черном пальто и совсем не хотела, чтобы ее постигла такая же участь. Воспоминание о милых французских бульдогах меркли, стоило увидеть вблизи тех жутких тварей, в которых они превращались.

— Гадкая-гадкая девчонка, — оскалил клыки Сойлсу, уже откровенно насмехаясь над ней.

«Если разбить фонарь, то свет погаснет. Но сейчас и так темно!» — решила Тая и кинулась наперерез к прилавку, где маячила лампа, та самая лампа, к которой не вели никакие провода. Она еще в первый визит показалась странной. Но теперь Тая отчего-то знала, что делать. Выбора у нее не оставалось, как и времени на сомнения.

— Что ты?.. — только успел выдохнуть Сойлсу, но внезапно невероятная сила подкинула Таю в воздух. Она молниеносно не подбежала, а подлетела к прилавку, выхватила светильник, эту злую лампу фей, и со всей силы ударила стеклянную вещицу об пол, падая следом и больно ударяясь коленками.

— Нет! — закричал Сойлсу, и Тая зажмурилась, полагая, что ее немедленно разорвут острые когти. Но ничего не случилось, она неуверенно приоткрыла один глаз, наблюдая застывшего в крайнем замешательстве Сойлсу. Его фонарь лежал на боку бессмысленным железным скелетом каркаса и матовых стеклянных осколков. Как только они разлетелись по полу, из фонаря засочилась меркнущая золотая пыльца.

Она с шипением испарилась, и тотчас в лавке ярко зажглись все светильники, ослепляя Сойлсу и его тварей. Гигантские монстры звонко гавкнули и резко сжались до размеров маленьких собачек, неловко плюхнувшись на пол. Они пугливо подбежали к хозяину, который застыл над осколками с перекошенным лицом.

— Гадкая девчонка! Вандалка-гадалка-аморалка! Мой фонарь! — взревел Сойлсу и прошипел: — Ничего, мы доберемся до портала в Измерение Силы в другой раз, на другой Самайн. А ты, юная фея Мабона, все равно принадлежишь нашему миру. Иначе бы ты не сумела разбить фонарь! Ничего, мы еще поквитаемся.

— Я никому не принадлежу! — крикнула Тая исчезающему монстру с клыками и когтями. Сойлсу подхватил псов, взмахнул крыльями, обернулся вокруг своей оси и исчез, рассыпавшись оседающей на полу оранжевой пылью. Похоже, фонарь был его порталом в мир людей, но теперь его затянуло обратно в чертоги фей.

Вскоре Тая осталась одна в опустевшей лавке, с полок которой невероятным образом исчезли все редкости. Магазин в одночасье превратился в заброшенный склад с поломанной мебелью и пылью на пустых стеллажах.

«Так я — фея Мабона? Фея Осеннего Равноденствия», — в замешательстве подумала Тая, ощущая трепет полупрозрачных крыльев за спиной.

С того дня она в полной мере осознала предупреждение несчастного сумасшедшего: когда смеются феи, весело только им. Уж точно не жертвам их злых шуток. Но, похоже, она испортила веселье одному пришельцу из иных миров.