- Агата! Где же ты, маленькая дрянь? - разносится по всему дому сиплый, словно придушенный голос отчима.

Хватаюсь за ручку двери маминой мастерской, в которой прячусь, когда он пьян. Пальцы ищут шпингалет.

И не находят…

Сердце щемит от страха, в глазах слёзы.

- Ты должна слушаться, Агата! Теперь я твой самый близкий человек! Будь сговорчивей!

Слышу, как он спотыкается. Скорее, о разбросанные им же посреди коридора ботинки. Валится на пол.

- Сегодня тебе не сбежать от меня, уж поверь!

Заходится зловещим смехом, а у меня мурашки по коже. От ужаса.

Отчим совсем рехнулся от своей водки!

Он и раньше часто выпивал, а со смертью мамы практически не просыхает.

Снова вздрагиваю от презрительных ругательств и мата, которыми он меня осыпает.

- Сейчас я покажу тебе, кто тут хозяин!

Осматриваю комнату, полки и мамин стол для раскроя, всё ещё заваленный грудой разноцветных тканей. И взгляд касается ножниц.

Сглатываю подступившие к горлу слёзы.

Хватаю “оружие” и крепко сжимаю, до ломоты в запястье.

Я знаю, чего он хочет. Уже не раз намекал, но я, глупая, уверяла себя, что показалось. Не думала, что он настолько гнилой.

Сталь в руке до боли впивается в кожу.

Я не достанусь этому обрюзгшему, старому мужлану!

Не получит!

Дверь летит в сторону, ударяется латунной ручкой о кафельную стену.

И вся моя решительность тоже летит к чёрту.

Откидываю ножницы так, чтобы ударили его по коленям. Чтобы отвлекли. Пячусь назад и машинально перемахиваю через распахнутое за спиной окно.

- Сучка малолетняя! А, ну вернись! Агата! - его противный голос разрезает ночную мглу. Вонзается в нервы, как тупой и ржавый гвоздь.

Дядя Альваро и есть - тупой и ржавый, как старинный и погнутый гвоздь в нашем гараже, служащий вместо крючка для одежды.

В папином гараже, где теперь всем распоряжается этот упырь.

Он отнял у меня всё - сначала маму, а теперь и дом.

И, как выясняется, готов и другое заграбастать - самое святое и светлое.

Ненавижу!

Презираю!

Бегу, сломя голову, к калитке. В ушах шумит, тёплый весенний ветер хлещет по щекам, осушая льющиеся ручьями слёзы.

- Стой, дрянь! - он уже на крыльце. Приближается, а я, как назло, никак не могу открыть старую, тугую щеколду.

Только когда дядя Альваро приближается на расстояние вытянутой руки, задвижка, наконец, поддаётся. Металлический скрежет проходится по нервам наждачкой.

Выбегаю на улицу - ни души.

Единственный ненадёжный фонарь в нашем переулке еле мерцает, а до оживлённых, многолюдных улиц бежать около пятиста вар*. И в ту, и в другую сторону.

Устремляюсь вправо. Отчим не отстаёт. Недооценила я его силы.

- А, ну вернись! Мне надоели твои выходки, Агата! - хватает меня за ткань кофточки и тянет назад. Ткань на груди рвётся, отправив одну из пуговиц на асфальт.

Мешкаю. Просто как-то рефлекторно пытаюсь её поднять, но, когда понимаю, что надо делать ноги, уже поздно.

Отчим хватает меня за талию, дышит пьяным перегаром в затылок, шаря костлявой рукой по остальным пуговицам.

- Попалась, чертовка! - притягивает меня ещё ближе к себе. Зажимает рот, не давая крикнуть.

Да и толку звать на помощь? Наш район - самый неблагополучный и бедный. Здесь нет места благородству, здесь каждый сам за себя. За свою шкуру только…

Кусаю его пальцы и вскрикиваю насколько могу - грудная клетка сдавлена.

- Помогите! - сиплю в темноту.

И, как по волшебству, перед нами вырастает высокий человек. Мужчина. Лицо скрыто чёрной толстовкой, перепачканной на груди алой краской. Как кровь.

Незнакомец молча тянет меня на себя и отодвигает за свою спину, к бетонному забору.

- Не лезь не в своё дело, парень! - пьяно рычит дядя Альваро и извлекает из внутреннего кармана куртки ножницы.

Те самые, которыми я в него запустила.

- Иди своей дорогой, если не хочешь неприятностей! Мы сами разберёмся. По семейному…

И на последнем слоге отчим затыкается от крепкого кулака моего защитника, прилетевшего ему чётко в челюсть.

Визжу от неожиданности и делаю попытку убежать в сторону перекрёстка, где уже виднеются яркие огни неоновых вывесок.

Смахиваю с ресниц слёзы чтобы не мешали. Не хватало ещё упасть в довершение ко всему.

По хорошему, нужно было бы поблагодарить своего спасителя, но страх сильнее. Уверена, он справится с этим старым пнём, ведь парень явно крупнее и спортивней.

- И куда это она? А как же благодарность за спасение? - гудит грубый мужской голос за моей спиной.

Спотыкаюсь от неожиданности и чуть не врезавшись в ещё двух парней, выросших передо мной, как из-под земли.

- Вот уж не думал, что тихоня Солер тоже не прочь поразвлечься по ночам, - хмыкает один из них, но тут же замолкает. Смотрит за моё плечо.

- Умолкни, Пако, - ровным и уверенным тоном распоряжается главный за моей спиной. То, что он главный, у меня сомнений нет - при его появлении парни моментально превратились в забитых щенков, поджавших хвосты.

Развернувшись, встречаюсь взглядом со своим спасителем и узнаю в нём Ираклия Феррер - новую мечту всех девочек нашего университета. Он дикий, хамоватый, самобытный. Наглый тип, в общем. Но, не могу не согласиться – красивый. Даже слишком.

- Хотела удрать, даже не поблагодарив? - будничным голосом интересуется он и приподнимает одну бровь. Двигается ближе, на что парни за спиной взбудоражено хихикают.

- Вообще-то, я хотела… - сама не узнаю свой голос. Пищит, как ультразвук.

- Ну так давай! - не выдерживает кто-то у меня за спиной. Ираклий, что с неё возьмёшь? Поцелуем, думаю, не отделается!

Поцелуй??? Отдать этому наглому мажору свой первый поцелуй???

Вот ещё! Это наши университетские дурочки по нему сохнут. А мне плевать. Не дождётся!

Гогочут.

И Феррер тоже.

- Спасибо, что заступился за меня… Я правда, хотела тебя поблагодарить, но очень спешу.

- Куда? Снова зубрить, Солер? - выкрикивают с издёвкой из-за спины.

- Простое “спасибо” вряд ли меня удовлетворит, - басит Ираклий и резко сокращает между нами расстояние.

* 500 вар - примерно 400 метров.