Полина Флоренская.

— Алексей Витальевич, что решил консилиум? — собрав силу воли в кулак, решительно смотрю на лечащего врача.

Он нервно постукивает ручкой по столу, ровняет стопку историй болезни и не спешит поднимать глаза. В принципе, мне уже не нужен ответ, его молчание – красноречивее всех слов. Я и до консилиума понимала, что ловить нечего, но всё же… всё же в душе теплилась надежда.

Отворачиваюсь к окну и бездумно смотрю на медленное кружение снежинок. Сегодня католическое рождество, и погода соответствующая: с неба непрерывно валятся крупные легчайшие хлопья. Не пройдёт и получаса, как мир за стенами больницы будет надёжно спрятан под пуховым покрывалом. Таким же холодным, как мысли, которые одолевают меня. Холод поселился в каждой клетке, но именно благодаря ему я ещё не рассыпалась на осколки отчаяния. Он ледяными пальцами безысходности заморозил эмоции, которые, наряду с болезнью, сжигали меня на протяжении последнего месяца.

Скрипнул стул, заставив отвлечься от созерцания белого безмолвия. Алексей Витальевич откашлялся и наконец, поднял голову. Наши взгляды встретились, сожаление схлестнулось с обречённостью.

— Полина, кхм… по результатам повторного обследования консилиумом было принято коллегиальное решение о переходе на поддерживающую терапию [1], — в голосе врача сквозит жалость пополам с досадой.

Сухие казённые слова почти осязаемо царапают по ледяному панцирю, сковавшему душу. И он неожиданно даёт маленькую трещину. Но нет, нужно держаться. На самом деле, Алексей Витальевич правильный врач, принимающий искреннее участие в судьбе пациентов, проживая и переживая с ними все сложности лечения. Его досада направлена не на меня, а на обстоятельства.

— Это означает…, — через силу выдавливаю я.

— Погоди, Полина, — он поднимает руку, — я написал письмо приятелю в зарубежную клинику, нам, разумеется, ничего не обещают, но возможно, он возьмёт тебя в клиническое исследование [2], — перебивает врач.

— Спасибо, — я действительно благодарна ему, в моей ситуации это единственное, на что я могу рассчитывать.

— Он пришлёт ответ после нового года, — в заключение сообщает Алексей Витальевич, и я прощаюсь с ним. Надеюсь, не навсегда.

Год назад.

— Полина Георгиевна Флоренская! — из кабинета выглянула медицинская сестра, приглашая на приём.

Я на негнущихся ногах вошла внутрь. Причиной тому был страх и отвратительное самочувствие. Уже неделю сильно болело горло, температура скакала до тридцати восьми градусов, а два дня назад появились синяки на руках и ногах. Пришлось признаться себе, что это не банальная ангина и идти сдаваться врачам. Анализы, осмотры, и вот сегодня – консультация гематолога. И вердикт:

— У Вас острый лейкоз.

Затем было полгода интенсивной химиотерапии, со всеми положенными осложнениями, самым простым из которых была постоянная тошнота, периоды глухого отчаяния и робкой надежды. И, завершающим этапом, пересадка стволовых клеток.

Жизнь стала понемногу входить в колею, я вернулась к работе, правда, пока дистанционно, отросшие волосы позволили сделать стрижку «под мальчика», но в мои двадцать семь это было вполне уместно и стильно. Я поверила, что самое страшное уже позади. Но нет.

Месяц назад.

— Полина, как самочувствие? — осторожно поинтересовался Алексей Витальевич после планового обследования.

— В последнее время немного устаю, но это нормально, я вышла на полный рабочий день и готовлюсь к свадьбе. Не думала, что это такое нервное и хлопотное мероприятие, — отрапортовала я.

— Эм, жаль, но придётся немного подкорректировать планы, — сочувственно посмотрел врач, — к сожалению, болезнь вернулась.

— Но… как? Не может быть! — я сжала кулаки, на глаза навернулись злые слёзы.

— Так бывает, мне очень жаль, — повторил врач.

Так в мою жизнь вернулась химиотерапия, только ещё более агрессивная. В этот непростой период я на собственной шкуре испытала народную мудрость: если где-то что-то прибыло, то где-то что-то убыло. Закон сохранения массы в действии. Болезнь прибыла, а потенциальный муж убыл, или, говоря современным языком, слился. Кирилл пришёл навестить меня в больницу, где я приходила в себя после очередного курса лечения и, пряча глаза, протараторил:

— Поля, я долго думал, и пришёл к выводу, что нам необходимо расстаться. Прости, но наши отношения были ошибкой.

— Ты осознал это только сейчас? — горько усмехнулась я.

— Не усложняй, Поля, тебе предстоит длительное лечение, а мне нужно расти и развиваться, строить карьеру, — с вызовом заявил уже бывший жених.

— Желаю трудовых успехов, — ответила язвительно, указывая на дверь.

Больше я его не видела. Да, было невыносимо тяжело, двойной удар судьбы капитально выбил меня из равновесия, но вскоре навалилось полное безразличие. Видно, для любых страданий есть предел. В последние недели я занималась двумя вещами: старалась выжить и тщательно наращивала ледяную броню. Я довольно успешно справлялась с обеими задачами. До сегодняшнего дня. Одно дело — просто догадываться о том, как обстоят дела, основываясь на собственном опыте и статьях из интернета (не всегда корректных), а другое — узнать окончательный вердикт профессионалов.

[1] поддерживающая терапия – применяется в последнюю очередь, когда исчерпаны все протоколы лечения

[2] клиническое исследование – проводится медицинскими центрами для оценки эффективности новых лекарственных препаратов и методов лечения