Я проснулась от собственного рывка — как будто падала. Опять. Сколько уже этих снов, где я бегу, а земля уходит из-под ног? Где за мной следят? Где кто-то кричит, но слов не разобрать, только чувство — жгучее, липкое, будто кто-то рядом, слишком близко.

Я села на кровати. Сердце колотится, грудная клетка будто вибрирует от удара, как после пробежки. Но я не бегала. Я почти не выхожу из дома. Он говорит, что мне не стоит. Что мне небезопасно. Что мир стал жестокий. Люди — злые. И мне надо быть осторожной.

— Ты опять не спала? — его голос звучит спокойно, даже мягко. Я слышу, как он возится на кухне. Стучит ложкой по чашке. Я знаю: через три минуты он зайдет с кофе. Без сахара. Потому что "сладкое тебя возбуждает". Потому что "ты потом вся дерганая и раздражаешься".

Он прав. Я ведь правда часто нервная. Наверное, из-за сахара. Или... из-за того, что я стараюсь не ошибиться. Стараюсь держать в голове все, что он говорил, все, что он не любит. Папка с его правилами в моей голове каждый день обновляется.

Он заходит с чашкой, улыбается и протягивает ее, как будто ничего не произошло.

— Попей. А потом я расскажу, что мне приснилось, — говорит он, садясь рядом. Его рука ложится на мое бедро — слишком крепко, слишком точно, чтобы это можно было принять за ласку. Это якорь.

Я делаю глоток. Горький. Без сахара, как он любит. Он смотрит, как я пью. Я знаю, он будет смотреть до тех пор, пока я не проглочу весь напиток. И не поблагодарю.

— Спасибо, — говорю тихо.

Он кивает. — Молодец. Вот так хорошо. Видишь? Когда ты слушаешься — все спокойно.

Я киваю. Внутри — что-то гудит. Тонкий, едва уловимый протест. Но я придавливаю его. Он ведь прав. Он заботится. Он готовит мне кофе. Он не кричит. Сегодня.

***

Я протираю полки в зале, вжимаюсь в пыль, вжимаюсь в дыхание. Я уже дважды прошлась по тумбе под телевизором, но вдруг... вдруг я пропустила уголок? Я не слышу, как он заходит. Только ощущаю.

— Ты считаешь, это чисто? — его голос тихий. Это хуже, чем если бы он кричал. Я вздрагиваю, оборачиваюсь, смотрю туда, куда он указывает — микроскопическое пятнышко пыли возле рамки с фото.

— Прости. Сейчас… — я хватаю тряпку, вытираю, дышу быстрее.

— Ты устаешь, когда надо просто делать нормально? Я ведь просил: дом должен быть в порядке. Разве это много? — он смотрит так, как будто я его предала. Как будто я сделала это назло. Я чувствую, как подступают слезы.

Но я сдерживаюсь. Я не плачу. Потому что он говорил: "Ты плачешь, чтобы манипулировать. Не надо. Я тебя вижу насквозь".

Он уходит. Я слышу, как он громко закрывает дверь на кухню. Через час он приносит мне цветы. Букет лилий. Мои любимые. Заворачивает в теплую улыбку и говорит:

— Я же знаю, что ты у меня лучшая. Просто иногда ты устаешь. Я рядом, слышишь? Не бойся.

Я киваю. А в горле вяжет. Не от счастья. От ужаса, что я снова поверила.

***

Он называет это любовью. Говорит, что его строгость — это потому, что он не может иначе. Потому что он боится меня потерять. Потому что "мир слишком грязный, и ты слишком чистая".

Я смотрю на него. У него красивые руки. Чистые ногти. Он моет руки чаще, чем я. Он говорит, что все, что делает — только ради меня. Он хочет, чтобы я стала лучше. Чтобы я научилась молчать, когда надо. Чтобы я перестала суетиться. Перестала истерить. Перестала думать, что у меня есть способности.

— Ты не ведьма, ты просто впечатлительная. — он говорит это, когда я в третий раз за неделю угадываю, кто позвонит. Или когда песня, о которой я думала, начинает играть сама.

Он смеется. Но не как весело — как снисходительно. Как будто я ребенок, который нарисовал убогую каляку и ждет аплодисментов.

Я смеюсь в ответ. Чтобы не показать, что больно. Я хочу рассказать кому-то. Но кому? Мама давно замолчала, подруги "заняты", с работы я ушла "по его просьбе". Зачем тебе там работать, когда я тебя обеспечиваю?

Иногда я думаю, что если бы у меня осталась работа, я бы не стала такой... мнительной. Или наоборот — я бы раньше поняла, что сижу в золотой клетке. Он гладит мне волосы вечером. Говорит:

— Ты у меня как фарфоровая. Хрупкая. Ты не создана для шума, суеты. Все, что тебе нужно — это я.

Я засыпаю под это. И не знаю уже — боюсь ли я его, или люблю. Или и то и другое. Или просто путаю привязанность с подчинением.

Если будешь хорошей — все будет хорошо

Сегодня он ушел на работу. Я включила телевизор — и наткнулась на фильм, который мы с ним смотрели в первую неделю знакомства. Там была та же фраза, которую он мне когда-то сказал:

— «Если будешь хорошей — все будет хорошо».

Я вздрогнула. Переключила. Но следующая песня на радио была та, что играла в кафе, когда он впервые сказал, что любит меня.

Я смотрю на окно. Вижу свое отражение. Бледное, спокойное. Но внутри — кто-то шепчет. Очень тихо. Почти неслышно.

"Ты не сошла с ума. Ты просто начинаешь просыпаться."

Я быстро выключаю телевизор. Убираю комнату. Готовлю ужин. Надеваю платье, которое он любит. Если я буду хорошей — все будет хорошо. Ведь правда? Ведь он меня любит. Ведь он купил мне цветы. Ведь я сама выбрала остаться.