Легенда гласила, что проклятье рода Кушалей появилось лет этак пятьсот назад, после того как светлый, лиственный лес, окружавший их фамильный замок, выгорел до самого основания.

Потом, долгие годы, усыпанная пеплом лощина пустовала. Словно осквернённая колдовством или жертвенной смертью земля, отпугивала от себя все живое. Постепенно природа стерла следы несчастья и взяла свое. Жизнь возродилась. На почерневших, трухлявых пнях зазеленели молодые побеги, но натура их была уже другая. Темная. Враждебная, цепкая, напористая. Злая. Она словно обижена была на кого-то и новорожденный лес, с малых ростков, неприязненно поглядывал на всех приходящих сюда людей. Незваных чужаков. Обидчиков.

Еще лес обзавелся хозяином. Защитником…

А теперь? Набравшийся сил и возмужавший, помудревший и состарившийся. Какой он сейчас, этот лес? Так разный. Всегда другой. Каждому свой. Тут насколько повезет. Многое может подыграть, и погода, и время суток, и душевный настрой. Это как с котелком в придорожной гостинице. Что там есть и что тебе попадется, заранее никто знать не может. Одному жирный ломоть мяса, а другому обвисшие уши капустного кочана.

Вот и сегодня ночной лес поворачивался к каждому пришедшему человеку разными боками. Одному светил прямо в глаза яркой, полной луной, второго колол густой щетиной еловых лап, третьего слепил черной тенью, четверного пугал до мокрых штанов, близкими шорохами. И ухал филинами, и топал далекими великанами.

Герцог поежился от охватившей все тело нервной слабости, но плечи не опустил. Только передернул ими, будто забрезговав всей этой наводящей страх гулкостью.

—Где это? Далеко еще идти? —Нетерпеливо и как-то капризно, спросил он своего старшего ратника. Гудящие от усталости ноги, еще больше портили непростой характер его светлости.

К желанной цели герцог и пятнадцать солдат вышли еще вечером. Сквозь чащу пришлось идти пешком, лошадей оставили на дороге. Ни верхом, ни тем более на модном омнибусе, в котором любил путешествовать вельможа, сквозь эти вековые заросли не проехать. И герцог Юрен Кушалей устал, проголодался и рассердился.

— Почти пришли, ваше величие. —Склонил голову воин и показал на заросли ореха.

Пышные кусты стояли так плотно, что незнающий прошел бы мимо, решив, что там нет ничего интересного, кроме несъедобных, пока, завязей лещины. Но солдаты замкового гарнизона, не один день следившие за этим местом, знали - зеленый клубок имел секретик. Если отодвинуть выступавшую справа ветку, то на глаза показывалась узкая тропка, тянувшаяся к скособоченной лачуге.

—Вот оно, ведьмино логово. — Отступил в сторону солдат, державший на поводке лохматого волкодава.

Собак с собой взяли пять, но очутившись в лесной глуши, герцог всерьез пожалел, что не захватил всю сотенную свору.

—Там безопасно? —Опасливо поинтересовался у старшего.

—Ведьма связана и закована в кандалы. —Вытянувшись в струнку, рапортовал солдат.

Ирга в который раз потянулась к железному ошейнику, сцапавшему горло. Словно проверяя: как плотно он обхватывает ее тонкую шейку, девушка просунула под ободок указательный палец. Свободно. Почему тогда кажется, что с каждой минутой холодное кольцо все сильней сжимается, не давая вдохнуть полной грудью? Почему душит? Или это от страха? От предчувствия неминуемой беды? Неужели это призрак скорой смерти, которая явится сюда вместе с тем, кого все ждут? Проклятого господина этой земли.

Хлипкая дверь скрипнула, и солдат, вольготно развалившийся на ее сундуке, вихрем подскочил, вытянулся и замер словно оловянный.

—Здравия желаю, ваша милость! —гаркнул он и разбудил мирно дремавшего под лавкой питомца.

Вошедший недовольно поморщился, толи от громкого звука, толи от крепкого, пряного запаха лекарственных трав, пропитавшего ведьминское жилье. Огляделся. Заинтересовался фигурками пауков, развешенными по углам. Их было много, около сорока. Ирга мастерила их из разных материалов и продавала сельчанам как обереги от зверя.

Гость молод, не больше двадцати пяти, статный, высокий. Миловидный. Почувствовав себя в безопасности, человек смелее, уже по-хозяйски, ступил на середину комнаты и указал солдату на дверь. Того словно сквозняком сдуло. В темной, бревенчатой комнате, с низким, закопчённым потолком, герцог и ворожея остались вдвоем.

—«Слишком миловидный, —решила про него Ирга. — Даже какой-то хрупкий, на девушку смахивает». — Она мысленно пририсовала ему длинные косы и не удержавшись хихикнула. Очень уж забавный был образ барышни в доспехах и лентах.

Он услышал. Свел хмурым домиком белесые брови и высокомерно тряхнул пшеничными волосами.

—«Но хорош! — Ирга, как любая свободная сердцем девушка, залюбовалась и вздохнула. —Без спору, хорош!»

И порода видна, да. Сразу ясно из благородных. Не бывает у крестьян таких тонких, трепетных ноздрей и такой бледной кожи. Барон, никак не меньше. И сидеть бы этому барону в столь поздний час, в своем бароньем коттедже (или где там бароны живут?), а он вот шляется…

—Не так страшен черт, как его малюют. —Вместо приветствия произнес гость, разглядывая уже саму Иргу. —Здесь значит, творишь свое колдовство, ведьма? — Высокомерно спросил блондинчик.

Глядел неприятно, словно перед ним не молодая, можно сказать юная (двадцать два неделю назад исполнилось) девушка, а клоп кровососущий сидит. Обидно.

—Не колдовство, а эксперименты. — Забыв об осторожности, с вызовом, ответила Ирга и поправила волосы, ставшие розовыми после одного такого, не самого удачного,  эксперимента. —О-пы-ты! Лаборатория тут у меня. Лекарская! — И высоко задрала подбородок.

—Лекарская?! — Гость тоже задрал подбородок и как-то наиграно, театрально захохотал. — А ты видимо не ведьма, а…? Доктор? — И снова высокое, хорошо поставленное ха-ха-ха. Красиво.

— Врачевательница, —Ирга отвернулась чтоб не пялится на надменного красавца. —Начинающая…

—О! И что, даже подтверждающие бумаги есть? Грамоты? —Говорил, а сам словно бил по больным Иргиным местам. Ведь знал, что женщинам, в учебные заведения путь закрыт.

—Нет… —Понуро, нехотя отвечала девушка. —Я самоучка…

—Значит ведьма… —Гадко осклабившись, подытожил гость. —Значит на костер пойдешь…

—На костер? —Подскочила было на ноги Ирга, но цепь, идущая от ошейника, осадила словно лающую собаку и швырнула обратно на лавку. —За что?

—За колдовство.

—Не колдовала!

—За ведьмовскую ворожбу.

—Не виновата! Не делала! А если б и захотела, не-у-ме-ю! —Хотелось плюнуть или хоть язык показать ему, но разум не советовал. И Ирга, скрестив на груди руки, отвернулась от злого незнакомца.

Герцог заложил руки за спину и словно павлин прохаживался по комнатке. Рассматривал столы и полки, заставленные банками с мутным содержимым, принюхивался к висящим под потолком связкам трав, пинал ногами корзины, наполненные ингредиентами будущих лекарств. И будто случайно наступил на хвост питомцу, мирно лакавшему из блюдца растаявший холодец. Зверюшка неприязненно зашипела.

—Тварей вот, опять же, из преисподней разводишь. На костер…

—Это Вася!

—Василисков проклятых.

—Он аспид!

—От этого не легче. Тварь потусторонняя как не назови, тварью проклятой и останется.

—Вася хороший! Даже полезный! Он мышей ловит. Вот!

—Во-о-от! Сегодня мышей ловит, а завтра за людей возьмется.

—Да как вы себе это видите? Он же маленький.

—А вырастет?

—Так, когда это будет? Васята мне от прежней хозяйки достался, а она от прабабки унаследовала. Его какой-то колдун неправильным заклинание вызвал. Так вот, по моим подсчетам Васеньке больше двухсот лет, а вы посмотрите! У него только, только рожки проклюнулись.

Ирга бережно подхватила на руки подползшую тварь, погладила гладкое, белесое брюхо, вздувшееся шаром, словно у болотной жабы. Вася сыто отрыгнул и вытянул коротенькие лапки.

Герцог остановился и с интересом стал рассматривать редкого монстра. Размер чуть больше кошки. К пятнистому змеиному телу приделан птичий клюв, а на макушке действительно виднелись короткие рожки. Будто красуясь, аспид расправил черные, перепончатые крылья, от чего стал похож на хвостатого нетопыря.

От аспида перевел взгляд на колдовку. Чудная. Молоденькая, тонкая как тростинка. Взлохмаченные кудри и приставленные сверху волчьи уши. На груди маска из волчьей морды, веревочки с оберегами, костяные побрякушки, браслетики. Симпатичная мордашка, испачканная, недовольная. Темные глаза, как у испуганного оленя. На лбу смазанный рисунок третьего глаза. Да, с такой занятно было бы прогуляться по темному саду… Опасность, острота новых ощущений…

—Говоришь не делала, не колдовала, — Потирая подбородок Герцог вернул мысли в нужное русло. — А люди видели. Свидетельствуют.

—О чем?

—Наговоры делала, ворожила, судьбу предсказывала. Знаки разные рисовала, зверя призывала…

—Вы же знаете, что не призывала, а отпугивала. Он паутины в лесу избегает, где ею дорожки заплетены, там не появляется. Значит пауков боится. Я пауков рисовала на заборах.

—Значит признаешь, что власть над зверем имеешь? То отпугнешь, а захочешь, призовёшь. Может и кублишся с ним, раз сама в зверя рядишься? На костер! —Последнее закричал.

Так обидно вдруг стало…

—Почему…? —Ирга не удержалась и заплакала.

На самом деле волчью маску и уши она сделала из старого чучела. Накидывала волчий полушубок, скрывала лицо волчьей мордой и так ходила по лесу в надежде, что оборотень не тронет своего сородича.

—Всю жизнь так… Не ведьма я! При библиотеке росла… Сиро-о-отка. — Утирая щеки темным подолом, бормотала девушка.

—Сиротка… —Задумчиво повторил герцог, а сам почему-то раздумывал о другом: «Интересно какого цвета был отрез, из которого пошили её хламиду? Черного? Зеленого?» 

—Мечта у меня с детства, врачевателем хотела стать. Только представьте: первая женщина доктор! — Ирга убрала от лица подол и в ее красных от слез глазах, заблестела несбыточная греза. — Оставлю о себе память на века…

—И как ты это собиралась осуществить?

—Так ведь при библиотеке воспитывалась. Думала уговорить смотрителя пристроить меня на лекарские курсы. Я там все книги прочла, правда не все запомнила…

—Так запоминала бы дальше, зачем в наш лес приперлась?

—Несчастный случай… Недоразумение… —как-то нехотя, завуалированно, объяснила девушка.

—Мне уже интересно. — Юрен нагло уселся за стол и закинув ногу на ногу подвинул к себе кувшин. Посмотрел на лекаршу вопросительно.

—Ряженка. —Пояснила Ирга.

Герцог понюхал, довольно кивнул, поболтал содержимое и отхлебнул.

—Кислятина. — Поморщился.

—Да уж, не медовуха. — Язвительно болтнула ворожея.

—Недоразумение…?

—Сторож библиотечный, — очень не хотелось рассказывать. — Жег сухую траву вокруг зданий. Вредный такой дедок и умом не особо. И кто дернул меня замечание сделать? А ведь я не со зла… Говорю: сгорит все, если ветер сильный подует. Не надо так делать. И ты ж подумай…

Герцог слушал на удивление внимательно.

— Ветер подул…

Его милость как- то странно фыркнул в кувшин.

—И все сгорело. И библиотека... И постройки… —Ирга тяжко вздохнула. — А у меня от того дыма припадок случился. Эпилептический! Оказывается, в моем организме непереносимость имелась: нельзя мне дышать дымом от дурман цветка. Видения у меня от него. — Ирга потерла лоб, от чего третий глаз почти стерся. — Я как пьяная сделалась и давай всем рассказывать, что мне в другом мире виделось. Все эти галлюцинации… И после этого началось! Ведьма! На костер! —Ирга обиженно всхлипнула. —Я убежала. Долго бродила, то тут, то там. Потом встретила хозяйку этого места. Она вот, кстати, немного ворожила. Но по-доброму, во благо. Я и осталась тут. Помогала по хозяйству, кое чему научилась. Но я больше по научной линии.

—С оборотнем как закружилась? —Задал главный вопрос герцог.

—Никак. —Она насупилась и почувствовав рассерженность хозяйки, аспид свернулся клубком и зашипел. —Он тут всегда был. Хозяин. —Быстро глянула на замершего герцога и пояснила. —Конечно хозяин всех земель и замка вы, но это только на бумаге. В лесу хозяин он.

—И ты ему, что? Клятву верности принесла? Зверю, который изводит мой род? Меня хочет убить! Оборотню?!

—Нет! —Ирга снова попыталась вскочить на ноги. От неожиданности аспид свалился на пол, звонко шлепнувшись голым пузом. Обижено зашипел и уполз под лавку. —Я вообще ни разу его близко не видела.

—А издали?

—Только так. Мельком. Будто шкура волчья между деревьев скользнет и пропадет. Он быстрый. Очень. Огромный.

—Вот что огромный, можешь мне не рассказывать. Эта тварь уже трижды меня чуть не слопала. Последний раз в это воскресенье. — От воспоминаний на лбу его милости выступила испарина. —А ведь я последний из Кушалеев. Единственный наследник! Мне умирать никак не позволительно. Мне еще женится надо и род продолжить. Понимаешь?

Герцог вплотную подскочил к Ирге и схватил ее за шиворот. Подтянул вверх, встряхнул и уперся нос к носу.

—Так что хочешь жить, ведьма, сними проклятье. Иначе… —Его глаза в свете лучины блеснули нешуточной угрозой.

—Иначе…?

—На костер! И не посмотрю, что молода и хороша. —Он плотоядно заглянул ей в вырез платья, где виднелся верх белых полусфер. —Спалю и пепел по полям развею. Лично!

Сердце Ирги оторвалось от груди и упало куда-то в пятки. Как быть? Что делать? Ведь ничего она не знала ни о природе всем известного в округе проклятья, ни о звере, что обитал в этой чащобе.

—А разберёшься с проклятьем, женюсь! — Снисходительно улыбнулся красавец.

Ну разве, основное. Зверюга, судя по старости легенды, была наделена бессмертием. Еще получается, что сила ей была дана немалая, хоть и без сверхъестественного. Острые клыки, толстая шкура, скорость, слух, огромный, для обычного волка размер. Пожалуй, и все. Никаких тебе телепатических или волшебных фокусов. Ну и еще, конечно, огромная любовь к представителям Кушалеев. И за что он их так? В голове зародился план.

—Можно попробовать… — Ирга отодвинула от себя герцога и утерла с лица мелкие брызги ряженки, вылетевшие из его рта при разговоре.

—Слушаю, ведьма.

—Ирга, меня зовут.

—Говори, ведьма, время твое подходит к концу.

—У меня виденья от дурмана.

—Уже слышал.

—Старая ворожея, пусть ее душа радуется на небесах, обучила меня контролировать это… умение.

—Что мне от того?

—Могу попробовать кое-что узнать. Причину. Почему вы так зверю не нравитесь?

—Сам над этим много размышлял. Но никто ничего не знает. Я и архивы все перевернул и в летописях искал, и в церковных книгах. Ничего. Ты ведь понимаешь, что жить мне приходится как преступнику? Все время в крепости. Под замками. Ох и хитра эта скотина! Ведь везде ухитряется пробраться. Прадеда моего прикончил в городской бане. Дядьку прямо на площади, принародно. Средь бела дня.

—Слышала. Так что, попробую узнать?

—Если жить хочешь, не попробуешь, а узнаешь.

Куренье, не самая полезная привычка, но что не сделаешь ради паранормального видение мира. От ядовитого дыма будет долго болеть голова и главное, не переборщить с дурманом. На трубку табака, порошка из сушеных листьев нужно с иголочное ушко. Ирга поднесла лучину к костяной трубке и затянулась едким дымом. Закашлялась. Комната поплыла, стены разъехались и совсем пропали. Где-то, совсем рядом, жалобно заиграла свирель. Лекарша привычно почувствовала, как проваливается в серый, вязкий воздух. Тонет. И выныривает уже в другой реальности.

Лес. Этот, но совсем другой, чистый, свежий, волшебный. Давно. Прошедшее время видится не так четко, как мир настоящий. Полнолуние, совсем как сегодня. Поляна, освещенная лунным сиянием, большой пень посредине и рядом с ним человек. Мощный. Он медленно раздевается. Красивый. Литые мышцы, плавные движения, стать. Потягивается, словно купается в золотом свете ночного солнца. Поднимает с земли кинжал и крепко вонзает его в середину пня. Это ритуал. Но какой? Мужчина отходит, разбегается и перепрыгивает через пень. В воздухе он совершает кувырок и на другой стороне поляны, на четыре лапы встает волк. Оборотень! Это тот самый оборотень. Он радостно воет. Звериная натура зовет его в лес, и волк убегает.

Воздух вокруг Ирги колышется, темнеет и на поляну выходит другой мужчина с факелом в руках. Воровато оглядывается, подходит к пню и с натугой выдергивает нож. Совсем рядом слышится волчий вой. В нем боль и обида. Злость. Человек в страхе оглядывается и роняет горящий факел в высокую траву. Все вокруг вспыхивает. Незнакомец сует кинжал за пазуху и убегает. Все заволакивает дымом…

—Ножик краденный нужно вернуть. —Ирге муторно. Девушка зачерпнула воды из кадки и жадно напилась.

—Какой еще ножик? — Кушалей спрашивает резче чем нужно, но вспыльчивость его родовая черта. Что не позволительно холопам, то можно герцогам.

У его милости оружия много, огромная коллекция, собранная за сотни лет. И не с одним экземпляром, он не готов расстаться. Холодное оружие он обожает до потери рассудка. Больше, чем женщин, больше, чем золото.

—Такой темный, с обоюдоострым лезвием и на краю рукоятки волчья голова, в зубах держит большой, черный камень.

— Кинжал оборотня?

—Наверное. Пока волк через него обратно не кувыркнется, назад в человека ему не превратиться. Нужно вернуть.

—Нет!

—Тогда пусь земля вам будет пухом. —Грубо, конечно, но доходчиво.

Та самая поляна этой летней ночью кажется темней и мрачней. Ирге страшно, да и герцогу тоже. Хоть виду не показывает, а руки трясутся. Пень, как не странно сохранился. Он словно окаменел и стал абсолютно черным. Лезвие входит с трудом, на пару сантиметров, но этого достаточно.

—А теперь…

—Отойдем в сторонку. —Это Ирга прошептала занемевшими от страха губами, потому что увидела, как на поляну вышел он, хозяин леса.

И побежал, оскалив зубы. Кажется прямо на них. Инга набрала полные легкие воздуха, собираясь перед смертью заверещать, что есть мочи. Но волк подпрыгнул и исчез.

—А-а-а-а!!! —Кричит незнакомец. Нет, не на гостей, просто так, как кричит новорождённый ребенок, впервые увидев свет. —А-а-а-а!!! —Голову вверх поднял и орет как скаженный. Привык, наверное, выть на луну или чокнулся в звериной шкуре. А небо, словно приветствуя его, обрушилось густым звездопадом.

—Герцог Кушалет, —чуть кивнув головой представляется Юрен.

Оборотень молчит. Улыбается широко, счастливо. Дышит тяжело. Конечно, дыхалку-то сперло, наорался.

—А это ведьма. —Любезно кивает светлость на лекарку.

—Ирга. —Поправляет девушка. — Тутошний врачеватель я. Без двух минут, доктор.

—Доктор, —хмыкает герцог. —Ворожея она. Вот наворожила как тебя, убийцу моего рода, человеком сделать.

—Увидела я как проклятье снять с вас, — укоризненно смотрит на Юрена. —И с вас. —Кивает оборотню.

Мужчина огромный. На голову выше герцога и раза в два шире в плечах. Но выглядит молодо, лет тридцать. Интересно, это он навсегда такой или в человеческом теле жизнь отсчитывается отдельно от волчьего?

 Делает шаг в сторону герцога, берет за грудки и смотрит в глаза.

— Род поганый, — зло сплевывает. —Одно ворье.

—Ты ошибаешься, зверь, —обиделся и испугался Юрен. Наверное, решил, что его сейчас убивать будут. Руку с огромным, серебряным перстнем вперед вытянул и в лицо двуликому тычет.

—Меня Эфиром зовут и серебра я не боюсь. —Потеряв к Кушалею всякий интерес, оборотень повернулся к Ирге. — Дева, —учтиво обратился он к лекарше. —Как честный мужчина, я, после того что произошло на озере, должен на тебе женится.

Герцог крякнул и выпучив глаза уставился на Иргу.

—Это не то, что вы подумали, —поспешила объяснить она. — Я сейчас все объясню.

—Уж поторопитесь! — Потребовал почти жених.

—Я купалась, а этот, —она тыкнула в Эфира пальцем. — подглядывал.

—Я воды попить пришел! А тут девка голая, —поправил двуликий. —Ты не думай, за поруганную честь отвечу. В церковь прямо с утра пойдем.

—Так на ней я уже женюсь, —вступил герцог. —Обещал. —Пожал плечами.

—Нет! —Ирга резко оборвала обоих. —Я не пойду замуж не за вас, — злой взгляд герцогу. —Не за вас! —Это уже оборотню. —Я вообще замуж не собираюсь! У меня наука, лаборатория, опыты! А если, когда и засобираюсь, то по любви, а не из-за обещания или в счет долга. —Девушка выглядела разъярённой, решительной и уставшей.

Больше не обращая ни на кого внимания, она побрела в свою лачугу. Женихи, бормоча извинения, поспешили за ней следом.

…И замуж за одного из них она все же вышла… Но это уже совсем другая сказка.