Моя планета — отныне собственность проклятого Императора. А сама я, кажется, доживаю на ней последние дни своей жизни! Потому что беды сыплются на мою рыжую голову, ну просто как из рога изобилия… Бандиты в который раз громят мою мастерскую, повстанцы буквально держат нож у моего горла, где-то в подворотне бродит маньяк, а этот чёртов имперец преследует меня на каждом шагу! Ну и как в такой ситуации заниматься бизнесом, растить младшую сестрёнку и готовить диверсию против захватчиков?

Есть лишь один выход — как-то избавиться от треклятого имперца. Но как это сделать, если он лучший в мире убийца и к тому же решил сделать меня своей наложницей?

Глава 1

Тихое жужжание машинки для стрижки заставляло сердце сжиматься в груди. Алые пряди, невесомыми пёрышками, падали на мои старые боты; грязный бетонный пол вокруг словно заволокло огненным маревом.

Волос было так много, всё вокруг было в них! А, казалось бы, коса у моей сестры была лишь до плеч… была.

Пока Эво́н не видела, я давила в себе слёзы. Пыталась превращать их в злость на суеверных сволочей, из-за которых пришлось идти на крайние меры. А когда Эв оборачивалась ко мне, старалась улыбаться.

Ободряюще, уверенно. Как и должна была любая старшая сестра на моём месте. Но кто бы знал, как тяжело мне это давалось! Осознание, что все беды в моей жизни из-за них... из-за этих обезумивших от своей безнаказанности тварей. И что все жертвы могут быть тщетны, а нас с сестрой всё равно раскроют и разлучат… Ах! Разве можно было справиться с такими сильными эмоциями, не разгромив всё вокруг с криками и слезами?

Но я молчала.

У нас ещё был шанс потянуть время. На Отеро́те своих захватчикам никто не сдавал, а редких предателей местные карали страшнее, чем имперцы террористов. Лишь бы не попасться на глаза каким-нибудь патрульным или торговцам живым товаром…

Размышляя об этом, я улыбалась через силу и… снова, и снова проводила жужжащей машинкой по маленькой смышлёной головке.

— И ничего не страшно. — Уверенно заявила сестра, как только я закончила.

Тонкие, маленькие пальчики как-то странно, совсем по-взрослому огладили очень короткий ёжик волос. Назад и вперёд, смахивая мелкие состриженные волоски.

На мою улыбчивую одиннадцатилетку из тёмного треснувшего зеркала смотрел сейчас какой-то смурной тощий мальчишка. Но вот, она улыбнулась…

И я тоже, снова узнав в нём своё беззаботное чудо.

— Ну как? Не видно, что рыжие?

Я отошла в сторону и прикинула, так и эдак подсветив её причёску яркой лампой.

Волосы у Эв были ещё тонкими и мягкими. Скорее пушок, а не волосы. В общем, не как у меня. Женская кровь у неё ещё не пошла, и гормоны не успели взять своё. Возможно, у моей сестры есть год… Или даже два в безопасности, прежде чем придётся придумать что-то новое.

— Нет. Скорее русые. Если будешь днём без платка бегать, то ещё и выгорят на солнце. Вообще, блондинкой станешь.

Я улыбнулась ей и тоже провела рукой по бархатистому ёжику — это было приятно. Словно против шерсти погладить пустынного кота.

Мои же после стрижки наверняка будут стоять колом. Да и брить придётся под ноль — слишком ярок мой натуральный цвет, в отличие от сестринского. А красить дорого. Очень дорого. У нас с Эвон таких денег нет.

Разве что, раздобыть где-то отработанную афто́нку… простую афто́нную кислоту — её паром выбеливают ткани и шерсть. Если знать как, с её помощью можно было бы надолго лишить мои волосы пигмента. Никто бы даже не догадался, что я не натуральная блондинка! Вот только где бы её достать…

Сестра отошла от зеркала, а я села вместо неё на стул перед ним и посмотрела на своё отражение.

Похудела. Сильно. Давно я не смотрела на себя, наверно с самого вторжения — острые плечи выпирают, комбинезон болтается. Щёки ввалились, лицо стало уже. Из-за этого губы и глаза теперь казались ещё больше прежнего, словно не свои, а модифицированные. Ха-ха… Прям как у модниц с Дуа́на, которые за такие метаморфозы отдают бешеные деньги! А всего-то и надо было, что пережить войну, питаясь, где и чем придётся…

От излишней слащавости мою внешность спасали только мой прямой нос с маленькой, едва заметной горбинкой, и пара тонких белёсых шрамов на левой скуле. Они остались на память о моей первой самостоятельной попытке починить лопасти на сельхозплатформе.

Кто-то сказал бы, что они портят передавшуюся мне от мамы красоту. Но и нашей маме, и мне, от той красоты в придачу достались одни только неприятности.

Так что, к ба́згулам! К базгулам всё! И длинные рыжие волосы, тоже к базгулам! Сплошные неудобства от них — мыть, расчёсывать, а потом ещё попробуй убери во что-то кроме шишки на затылке. Ведь даже из косы выбиваются, такие они непослушные.

И всё же, стоило мне поднять машинку над головой — рука дрогнула.

Мамины. Именно из-за них, я была так на неё похожа. Отчего-то именно сейчас так отчётливо вспомнилось, как Эв впервые сказала мне об этом.

Когда сгорел наш дом и не осталось ни одной фотографии родителей, сестрёнка обняла меня и попросила не плакать. Сказала, что ей для того, чтобы вспомнить, как выглядела мама, достаточно будет распустить мои волосы и посмотреть на меня.

И я больше не плакала при ней. Никогда.