Я в третий раз перебирала вещи в детской комнате, мысленно составляя список самого необходимого. Крошечные боди, три пары ползунков, тёплые носочки... Руки дрожали, и я то и дело роняла вещи, чертыхаясь про себя. В такие моменты особенно заметно, как много на самом деле нужно маленькому человечку. Памперсы, влажные салфетки, бутылочки... Пришлось напомнить себе, что брать нужно только самое важное – то, что поместится в видавший виды рюкзак.

Который час? Я постоянно поглядывала на телефон, хотя знала – Иван должен быть на работе до вечера. "Должен быть" – ключевые слова. С ним никогда нельзя быть уверенной наверняка. Вдруг решит заехать домой на обед? Или начальник отпустит пораньше? От каждого шороха на лестничной клетке сердце подскакивало к горлу.

Миша мирно спал в кроватке, и его тихое посапывание странным образом и успокаивало, и заставляло паниковать одновременно. Я подошла к нему, осторожно поправила одеяльце. Такой маленький, такой беззащитный... Комок подкатил к горлу. Правильно ли я делаю? Может, всё не так плохо? Может, я преувеличиваю?

Взгляд упал на фотографию на комоде – наша свадьба. Я в белом платье, счастливая, уверенная в будущем. Иван обнимает меня за талию, улыбается. Красивая картинка. Только вот уже через месяц эта улыбка превратилась в презрительную усмешку, а объятия стали слишком крепкими, до синяков.

– Нет, хватит сомневаться, – прошептала я, убирая фотографию в ящик.

Вернулась к сборам. Детское одеяло? Нет, слишком большое. Запасная пустышка? Обязательно. Я методично складывала вещи, стараясь занять руки и не думать. Не думать о том, что будет, когда он обнаружит наше исчезновение. Не думать о том, куда мы пойдём. Не думать о деньгах, которых едва хватит на пару дней.

Из соседней квартиры донеслись приглушённые голоса, и я замерла с детской кофточкой в руках. Сердце заколотилось как сумасшедшее, во рту пересохло. Показалось, что сейчас в замке повернётся ключ... Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Соседи. Просто соседи.

Присела на край детской кроватки, пытаясь собраться с мыслями. Когда всё пошло не так? Может, когда я забеременела, и Иван настоял на свадьбе? Или раньше – когда позволила ему убедить себя бросить работу? "Я же обеспечу вас всем необходимым, зачем тебе эта контора?" Как я могла быть такой наивной?

Миша заворочался во сне, и я машинально протянула руку, погладила его по щёчке. Мой маленький ангел, такой похожий на меня. Иван часто злился из-за этого: "Ни одной моей черты, будто и не мой вовсе!" Помню, как испугалась в тот момент, увидев что-то тёмное, почти безумное в его глазах.

В детской было душно, но я не решалась открыть окно – вдруг Миша простудится. Вместо этого встала, прошла по комнате. Его игрушки, разбросанные по полу... Любимый плюшевый заяц, без которого он не засыпает. Книжки с потрёпанными страницами, которые мы читаем каждый вечер. Всё это придётся оставить.

Каждая вещь будто кричала: "Останься! Подумай ещё раз!" Я помотала головой, отгоняя непрошеные мысли. Нет, я должна это сделать. Должна ради Миши. Ради себя. Пока не стало слишком поздно.

Выдвинула ящик комода, достала заранее приготовленные документы. Свидетельство о рождении Миши, мой паспорт, медицинский полис... Руки снова задрожали, когда проверяла всё по списку, составленному вчера бессонной ночью. Страховка от собственной паники – иначе обязательно что-нибудь забуду.

В кошельке – жалкая пачка купюр, отложенных за последние месяцы. Экономила на себе, прятала по сто рублей из тех денег, что Иван выделял на продукты. Иногда даже возвращала в магазин что-нибудь из купленного, чтобы снять наличные. Он ведь проверял все чеки, подозревая, что я трачу слишком много.

Телефон тихо завибрировал, и я вздрогнула всем телом. Входящее сообщение. Несколько секунд смотрела на экран, боясь открыть. Наконец решилась: всего лишь оператор сотовой связи. Выдохнула. И тут же поймала себя на мысли – до чего же докатилась, если обычное СМС вызывает такой страх?

Снова проверила список. Кажется, всё самое необходимое собрано. Рюкзак выглядел до смешного маленьким для побега в новую жизнь. Я попыталась улыбнуться этой мысли, но получилась только нервная гримаса. В зеркале напротив отражалась бледная женщина с кругами под глазами и застывшим испуганным выражением лица. Когда я успела так измениться? Где та уверенная в себе девушка, которая строила карьеру и мечтала о счастливой семье?

Миша снова заворочался, и я замерла. Только бы не проснулся сейчас, только бы дал ещё немного времени... Но он лишь причмокнул во сне и затих. Я осторожно присела рядом с кроваткой, наблюдая за его безмятежным личиком. Мой маленький мужчина, моя единственная радость в этом кошмаре последних месяцев. Ради него я должна быть сильной. Должна найти в себе смелость сделать этот шаг.

Рука непроизвольно дёрнулась, когда я потянулась за аптечкой. Синяк налился густой синевой, и даже лёгкое прикосновение отзывалось болью. Я старалась не смотреть на него весь день, но сейчас, доставая бинт и детское питание, невольно задержала взгляд. Забавно, как один вечер может перевернуть всю жизнь.

Вчера в это же время я готовила ужин, слушая, как Миша играет в манеже. Он был непривычно капризным – новый зуб резался, и температура слегка поднялась. Я как раз собиралась дать ему жаропонижающее, когда хлопнула входная дверь. По тяжёлым шагам, по тому, как грохнули об пол ботинки, я сразу поняла – Иван не в духе.

– Что за вонь? – его голос из прихожей заставил меня вздрогнуть. – Опять свою бурду варишь?

Я быстро убавила огонь под кастрюлей с супом. Просто овощной суп, ничего особенного, но Иван терпеть не мог запах варёной капусты. Впрочем, в последнее время он находил недостатки во всём, что я делала.

– Это просто обед на завтра, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Будешь ужинать? Я могу разогреть...

Договорить не успела – он уже стоял в дверях кухни, засунув руки в карманы брюк. Галстук съехал набок, в глазах плавал мутный туман. Опять заходил после работы "к ребятам". Я физически ощущала исходящую от него агрессию.

– Будешь ужинать? – передразнил он противным голосом. – А что, кроме этой вони, пожрать нечего? Куда ты деньги деваешь?

Миша в этот момент решил напомнить о себе особенно громким плачем. Иван дёрнулся, словно от удара:

– Да заткни ты его! Весь день пашешь как проклятый, а дома даже отдохнуть нельзя!

– У него зубки режутся, – я старалась говорить тихо, успокаивающе. – Сейчас дам лекарство, и он утихнет.

– Зубки? – он скривился, подходя к манежу. – В мое время никаких лекарств не было, и ничего, выросли нормальными мужиками. А ты его разбаловала, неженку растишь.

Я метнулась к манежу, опередив его всего на секунду. Подхватила Мишу на руки, прижала к себе. Он сразу затих, уткнувшись мне в шею горячим лбом.

– Что, защищаешь своего выродка? – Иван навис надо мной, обдавая запахом перегара. – Даже на меня не похож! Может, нагуляла, а?

– Прекрати, – голос предательски дрожал. – Ты же знаешь, что это неправда.

– Знаю? – он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Я многое знаю, Анечка. Например, как ты в магазин ходишь каждый день. Что, любовника там завела?

Я попыталась отстраниться, но хватка стала только сильнее. Миша, почувствовав моё напряжение, снова заплакал.

– Иван, ты делаешь больно...

– Больно? – он оттолкнул меня так, что я едва удержала равновесие. – Это ещё не больно. Вот если узнаю, что ты...

Миша разразился оглушительным криком, и Иван резко развернулся к нему:

– Заткни этого орущего щенка, или я сам это сделаю!

Его рука взметнулась для удара. Я среагировала инстинктивно – развернулась, закрывая собой ребёнка. Удар пришёлся по руке, и я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. В ушах звенело от боли и страха, но я продолжала прижимать к себе сына.

– Ах ты дрянь! – он замахнулся снова, но вдруг остановился, словно что-то вспомнив. – Думаешь, самая умная? Защитница нашлась?

Я молчала, баюкая Мишу и пытаясь унять дрожь. Иван постоял ещё несколько секунд, потом резко развернулся и вышел из кухни. Хлопнула входная дверь – ушёл проветриться. Или к собутыльникам.

Только когда его шаги стихли на лестнице, я позволила себе сползти на пол. Миша всё ещё всхлипывал, но уже тише. Я гладила его по спинке, шептала какие-то глупости, а в голове билась одна мысль: "Больше так нельзя. Нельзя..."

Он вернулся за полночь. Я не спала, лежала в темноте, прислушиваясь к его возне в прихожей. Он долго пытался попасть ключом в замок, потом что-то уронил, выругался. Когда он наконец добрался до спальни, я притворилась спящей.

– Ань, – его шёпот был почти нежным. – Анечка, прости меня. Я не хотел... Сама знаешь, работа нервная...

Я молчала, считая удары сердца. Он постоял немного у кровати, потом тяжело опустился рядом, не раздеваясь.

– Завтра всё будет по-другому, – пробормотал он, засыпая. – Вот увидишь...

Я лежала без сна до самого рассвета, слушая его храп и глядя в потолок. Что-то надломилось вчера окончательно. Раньше он никогда не угрожал Мише. Бил меня – да, но ребёнка... Это стало последней каплей.

А теперь, разглядывая синяк на руке, чувствуя на теле и другие, я поняла, что уже не боюсь. Не боюсь его гнева, не боюсь неизвестности, не боюсь осуждения соседей и родственников. Я боюсь только одного – что однажды не успею закрыть собой сына.

Накрапывающий дождь за окном усилился, превращая серый питерский день в совсем уж тоскливый вечер. Я поймала своё отражение в оконном стекле и невесело усмехнулась – вот она, классическая сцена побега: дождь, сумерки, женщина с ребёнком на руках. Только зонтика не хватает для полноты картины. Хотя нет, зонтик я решила не брать – лишняя тяжесть, к тому же с Мишей на руках им особо не попользуешься.

Телефон снова завибрировал, и я вздрогнула. На экране высветилось сообщение от Ивана: "Сегодня пораньше освобожусь. Приготовь что-нибудь нормальное". Желудок мгновенно скрутило от страха. Времени оставалось в лучшем случае час-полтора.

Я заметалась по квартире, проверяя в последний раз, не забыла ли чего важного. В голове крутился дурацкий анекдот про пожар: "Взял документы, взял деньги – что же ещё я забыл? А, горит же!" Только мне было совсем не до смеха.

Миша, словно чувствуя моё состояние, проснулся и захныкал. Я подхватила его на руки, прижала к себе:

– Тише, маленький, тише. Сейчас пойдём... гулять.

Последнее слово далось с трудом. Какая там прогулка – бегство, самое настоящее бегство. А я даже не представляла, куда именно мы бежим. Были, конечно, варианты: подруга Оля, у которой своих трое детей, или тётя Вера в Гатчине. Но к ним Иван наверняка придёт в первую очередь.

Одевала Мишу как на автомате: тёплый комбинезон (спасибо прошлогодней распродаже), шапочка, носочки. Он не капризничал, только смотрел на меня своими огромными глазами, будто понимал – что-то не так.

– Всё хорошо, солнышко, – приговаривала я, застёгивая кнопки. – Мы просто... просто пойдём в новый дом. Где никто не будет кричать. Где будет спокойно.

Собственный голос звучал фальшиво. Я поймала себя на мысли, что говорю это скорее для себя, чем для него. Новый дом? Какой дом? Денег хватит от силы на пару ночей в самой дешёвой гостинице, да и туда с ребёнком могут не пустить.

На кухне замурлыкала кошка – единственное живое существо, которое придётся оставить. Сердце сжалось:

– Прости, Мурка. Иван тебя любит, не обидит.

Часы в прихожей пробили шесть. Я замерла с рюкзаком в руках, прислушиваясь к звону. Шесть вечера... Обычно Иван возвращается к семи-восьми, но сегодня обещал пораньше. Что значит "пораньше"? Через час? Через полчаса?

В подъезде хлопнула дверь, и я едва не выронила рюкзак. Сердце заколотилось где-то в горле. Шаги на лестнице... второй этаж... третий... прошли мимо! Соседка сверху, судя по цоканью каблуков. Я прислонилась к стене, пытаясь успокоить дыхание.

– Так, соберись, – прошептала себе под нос. – Нельзя прыгать от каждого шороха.

Миша завозился у меня на руках, и я поняла – пора. Сейчас или никогда. Окинула квартиру последним взглядом. Два года жизни, уместившиеся в эти стены. Свадебные фотографии на стене (пусть забирает), мои книги на полках (не жалко), его коллекция пивных бокалов (чтоб они провалились)...

Ключи легли на тумбочку с глухим стуком. Я специально положила их на видное место – пусть знает, что я ушла сама. Не пропала, не сбежала с любовником, как он вечно подозревал. Просто ушла.

В замке повернулся ключ (мои собственные руки казались чужими), дверь открылась и закрылась практически бесшумно. Всё, пути назад нет. Лестница впереди казалась бесконечной. Я решила не рисковать с лифтом – мало ли кто может зайти, да и шум привлечёт внимание соседей.

Спускаться приходилось медленно, держась за перила одной рукой и прижимая к себе Мишу другой. Рюкзак неудобно болтался за спиной. На третьем этаже остановилась перевести дух – сердце колотилось как сумасшедшее.

– Мам-ма, – вдруг отчётливо произнёс Миша.

Я чуть не расплакалась. Его первое настоящее слово – и надо же, именно сейчас! Поцеловала его в макушку, сдерживая непрошеные слёзы:

– Да, малыш. Мама. Мама всегда будет с тобой.

За окном подъезда мелькнули фары проезжающей машины. Я инстинктивно отшатнулась в тень. Нет, не его машина. Слишком рано. Но это напомнило, что нельзя терять время.

Последний пролёт дался особенно тяжело. Ноги подкашивались, руки дрожали. В голове билась паническая мысль: "А вдруг он уже дома? Вдруг ждёт у подъезда?" Я даже не сразу решилась выглянуть в окошко входной двери.

Двор был пуст. Только дождь усилился, превращая лужи в маленькие озёра. Толкнула дверь, и в лицо ударил порыв влажного ветра. Миша поёжился, спрятал лицо у меня на груди.

– Потерпи, маленький, – прошептала я, закрывая его своим шарфом. – Совсем немного...

Первый шаг под дождь дался особенно трудно. Ботинки сразу промокли, волосы прилипли к лицу. Я старалась держаться ближе к стенам домов, избегая освещённых участков. Район был спальный, но в такую погоду на улице всё равно почти никого.

Квартал за кварталом, я уходила всё дальше от дома, который два года считала своим. Дождь усиливался, но у меня не было времени искать укрытие. Только вперёд. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Где-то вдалеке прогремел гром, и я невольно вздрогнула. Ну конечно, какой побег без грозы? Прямо дешёвый любовный роман какой-то. Я бы посмеялась над этим совпадением, если бы не было так страшно.

Через пятнадцать минут ходьбы я окончательно промокла. Миша, к счастью, был защищён комбинезоном, но я чувствовала, как вода затекает за шиворот, как чавкают носки в ботинках. Нужно было найти какое-то укрытие, сориентироваться, решить, куда идти дальше. Но страх гнал вперёд, заставляя петлять по незнакомым улицам всё дальше и дальше от прошлой жизни.