— Мам! Ну где папа?! — сын тянет меня за подол платья, капризничает. И я его прекрасно понимаю. 

Рамиля нет сутки. Точнее, он есть, но Сашка его не видит. Муж приезжает поздно ночью, а утром в шесть снова уезжает. 

Сын привязан к отцу не на шутку. Раньше Рам часто устраивал отдых, днями сидел с ребенком. Возил нас куда только душа наша пожелает. А если конкретнее... Сашкина душа. 

Солнце бьет в лицо, отчего я злюсь еще больше. Не могу нормально смотреть на сына, вытереть его слезы. Сердце в груди сжимается от неприятного предчувствия. Что-то сегодня случится... Что-то ужасное. 

— Ну ты чего опять начал? — опускаюсь на корточки рядом. — Приедет он. Обещал вчера. 

— Тебе обещал! А не мне! — скрещивает руки на груди и смотрит на меня  в упор исподлобья. Даже губы обиженно надувает. 

— Пойдем на качелях тебя покачаю, а? — улыбаясь, киваю в сторону сада. Беру сына за маленькую ладошку, но он ее сразу выдергивает. 

— Не хочу я! Гитару обещал починить! Или новую купить! Обманул он меня! Обманул! — шмыгает носом несколько раз подряд. 

Прикрываю на секунду глаза и сглатываю подступивший к горлу невидимый комок, который душит. В области сердца становится тяжело. Облизываю пересохшие от нервов губы, кусаю нижнюю до крови. Не знаю, как успокоить ребенка.  Рамиль обещал... Он действительно обещал приехать вовремя и провести время с сыном. Обещает он и вчера, и позавчера.   Но его нет... Нет его, и точка! 

— Может, в комнату пойдем? С игрушками поиграем или порисуем что-нибудь? — последняя попытка. 

— Нет, — качает головой. 

Резко выпрямляюсь. Иду к лавочке и сажусь прямо перед солнцем, хоть и умираю от жары. Больно... 

Что-то снова в нашей семье происходит. Как больше пяти лет назад. Поднимаю голову к небу, чувствуя подкатившие к глазам слезы. Сглатываю. 

Боже... Спокойную жизнь хочу. Без ссор, конфликтов и врагов. Пожалуйста...

— Мам, мам! — сын сжимает мой большой палец, тянет к себе. — Ты что, плачешь? Не надо. Я больше не буду так. Пожалуйста. 

Малыш смотрит на меня умоляющим взглядом. Боль в области груди становится невыносимой. Черт возьми! Рамиль, что ты с нами опять делаешь? 

— Обещаю, мам. Больше не буду. Пойдем в комнату? — его брови ползут вверх. Он ждет от меня ответа, который я не в силах выдавить из себя. 

— Пойдем, — отвечаю, тяжело сглотнув. 

Маленькие пальцы переплетаются с моими. Не спеша поднимаемся на верхний этаж. 

— Я в вашу комнату хочу. Можно? — тихо просит явно для того, чтобы не злить и не обижать меня еще больше. 

— Конечно. 

Он забирается на кровать и ложится звездой  в той части, где всегда спит отец. Смотрит на меня и улыбается, хоть я и вижу грусть и обиду в его глазах. 

Расположившись рядом, притягиваю Сашку к себе, крепко обнимаю. 

— Ты же понимаешь, что папа старается для нас? — то ли его убедить пытаюсь, то ли саму себя. Чувствую себя маленьким ребенком, который, как и Саша, нуждается в поддержке. — Работает, чтобы у нас все было хорошо. Чтобы тебе новую гитару купить. 

— Я не хочу ничего, мам. Пусть папа будет рядом, ну, или... — резко садится и снова заглядывает в мои глаза. — Мам, у всех ребят в садике есть братья или сестры. Я тоже хочу сестру, мам. Очень хочу. У всех есть! Почему я один? 

Он будто соль в рану подсыпает. Смотрю на сына и не могу понять, в кого он пошел такой упрямый и чересчур умный.  Не ведет себя как пятилетний мальчишка. Знает больше, чем его ровесники. 

— Ты так сильно хочешь сестру? — улыбаюсь, зарываясь пальцами в его волосы. — Именно сестру? 

Рамиль тоже хочет. Точнее, хотел. Однако не знаю, как он отреагирует, если я сообщу ему такую долгожданную новость. 

После Саши я забеременела. Через пару лет.  И всем сердцем чувствовала, что у нас родится дочь. Но однажды, когда хотела поймать сына... Он чуть с лестницы не упал. Получилось так, что не смогла удержать равновесие и сама покатилась вниз. 

Выкидыш... 

Долго не могла прийти в себя. Несколько лет мечтали... Очень хотела снова забеременеть — и вот! Наконец это случилось спустя годы. Однако Рамиля нет. Точно так же, как его не было пять лет назад, когда я забеременела Сашей... Тогда он выкинул меня из дома, обвинив в измене. Но почему-то сейчас я подозреваю... 

Черт! Тяжело вдыхаю, отбрасывая в сторону эти дурацкие мысли. Рамиль так со мной не поступит. Никогда! Ведь мы через столько прошли... 

— Хочу, конечно! — скользит с моего лица к животу и обратно. Снова невольно улыбаюсь. Маленький гений. 

— А если я тебе скажу, что ты скоро станешь братом, у тебя поднимется настроение? Ты пойдешь в кухню вместе со мной ужинать? А потом в ванную мыться и спать? Ммм? — вопросительно выгибаю бровь и с нетерпением жду ответа. 

Сын смотрит на меня недоверчивым взглядом. Хмурится точь-в-точь как Рамиль, а потом подбородок чешет. 

Копия отца, черт возьми! 

— А ты не врешь мне как папа? 

— Не-а. 

— А когда у меня родится сестра, мам? Сколько еще ждать? — оживляется он. Встает с кровати и прыгает на пол. — Пойдем кушать? Я голодный, — гладит живот и губы свои облизывает, а я расплываюсь в улыбке. 

— Ну, — встаю следом и снова опускаюсь на корточки перед сыном. — Через месяцев семь или восемь. 

Глаза сына блестят от радости. Он, улыбаясь, спускается вниз. Заходит в кухню и сразу же садится на стул, хотя раньше я его силком заставляла сесть. Буквально за пять минут опустошает тарелку. 

Когда уже сын спит в своей комнате, я направляюсь в ванную и принимаю душ. Пишу сообщение Рамилю, но в ответ получаю полный игнор. Почти до утра сижу на подоконнике в ожидании мужа. Но его нет. Нет, черт возьми, даже к семи часам! 

— Лер, — тяжелая ладонь ложится на мое плечо. Открываю глаза, встречаюсь с взволнованным и безумно уставшим взглядом Рамиля. — Ты чего тут?  — кивает на окно. 

Я поджимаю губы, хмурюсь. Выглядит ужасно. Глаза красные, будто в крови. Волосы растрепанные... 

— А ты  почему так поздно? 

— На работе задержался, — поцелуй в висок. Рамиль берет меня на руки и уносит в кровать, укладывает. — Я душ приму и вернусь.

— Задержался?! — возмущаюсь его словам. —  Ты это называешь задержался? Восьмой час! — указываю на настенные часы, чувствуя, как кровь в венах начинает закипать. — У тебя есть другая, да?! 

Не верю собственным ушам. Не верю, что произношу это вслух. Лицо мужа меняется на глазах. Он морщится, словно от зубной боли, вздыхает. 

— Лер, что за ерунда, а? Я устал дико...

— Устал?! Так дома появляйся в таком случае, — шиплю сквозь зубы, вскакивая с кровати. — Ребенок весь день плачет! Тебя хочет видеть! А ты... 

Рамиль наступает вплотную, прижимает меня к себе. Утыкается носом в макушку и снова глубоко вздыхает. 

— Не хочу ссориться из-за пустяков. Я был на работе. Поверь, не горю желанием оставаться там до утра. Но обязан. 

— Я нормально там справлялась! Но ты...

— Сама же говоришь, что сын меня хочет видеть. А без тебя он вообще не останется, Лер. 

— Рамиль, прекрати! Я не ребенок! Совсем не ребенок, чтобы ты меня уговаривал, протянув конфетку! — отстраняюсь от него как можно дальше и заглядываю в его глаза, зрачки которых становятся еще темнее от злости. — Я работала до пяти. Забирала сына из сада и возвращалась домой. А через пару часов ты приезжал. Что сейчас происходит? Что ты с нами делаешь? Ты опять наступаешь на те же грабли! Назад дороги в этот раз не будет! Не будет! — голос срывается. 

— Ты себя накручиваешь, Лера, — спокойно отвечает. Однако краем глаза замечаю, как он сжимает руки в кулаки. По его лицу ходят желваки, а венка на шее вздувается. — Я работаю до утра. Ради нас. 

В глубине души я ему верю. Но почему-то злость берет верх. Он что-то от меня скрывает, и это выбешивает меня окончательно. 

Думаю одно, но произношу совсем другое, заметив, как Рамиль смотрит на наручные часы, поджимает губы. 

— Ты мне изменяешь! — отчаянно кричу, позабыв, что в соседней комнате спит наш пятилетний сын. А муж, черт возьми, молчит! Поджимает губы и молчит!

— Что ты несешь, Лера? — выговаривает после длительной паузы. Смотрит, хмурясь. Будто совсем не ожидал это услышать. И от услышанного ему стало больно. 

— Ты мне изменяешь, Рамиль! Вышвырнул из компании! Дома сутками не появляешься! Забыл о своем же сыне! Может быть, еще скажешь, что он не твой, как сделал это пять лет назад? — шепчу сквозь слезы, непроизвольно гладя живот.

Так и тянет сообщить долгожданную новость. Но Рамиль снова молчит. Не пытается оправдаться или же убедить меня в обратном, чем задевает еще сильнее. 

— Да, изменяю! Стало легче от моего признания?!

Как удар под дых, который весь воздух из легких вышибает. Отшатываюсь от его слов. А он .. он разворачивается и уходит. Просто уходит, ничего не объяснив. Тем самым подтверждая мои догадки, в которые я верить совсем не хочу.