– Несите серп.

Мужчина, крепкий и коренастый, явно ведший свою родословную от гномов-горняков, устало махнул двоим помощникам, и те торопливо бросились исполнять приказание. Сам он принялся ручными мехами раздувать горевшую в подземелье жаровню.

– Ты зря упрямишься, Тиль. У меня осталось еще много способов развязать тебе язык, включая его отрезание. И не только его, – палач гнусно хохотнул и посмотрел на пленника злым ненавидящим взглядом.

К стоявшему перед ним широкому деревянному столу, больше напоминавшему дыбу, был привязан другой мужчина. В отличие от своего мучителя, он был высок и худощав. Впрочем, худоба его была не врожденным тщедушием, а следствием нескольких месяцев, проведенных в застенках. Сейчас он выглядел сухим и изможденным, хотя ширина плеч и жилистые руки выдавали в нем сильного воина.

Все еще сильного.

Он был прикручен к прокрустову ложу тяжелыми оковами, на его шее красовалась толстая цепь из орихалка – колдовского металла, способного укротить даже очень сильную магию. И мага, ею обладающего… Цепочка матово блестела, несмотря на покрывавшую ее спекшуюся кровь и копоть пыточных огней.

Пленник сжал зубы и в очередной раз молча отвернулся.

– Ну, смотри, как хочешь. Начну я, пожалуй, не с языка. Вдруг ты еще одумаешься и начнешь говорить.

В этот момент вернулись помощники палача. У одного из них в руках был небольшой нож и хищно изогнутым острием, похожий на серп. Тот, кого назвали Тилем, бросил на орудие быстрый взгляд, и на миг в глазах его мелькнул ужас. Он сглотнул, крепче сжал зубы, закрыл глаза… И в очередной раз попытался докричаться до своей магии. Но источник был глух к его мольбам. А вернее, оглушен колдовской цепью.

Палач кивнул подручным:

– Снимите с него лохмотья.

Те только брезгливо переглянулись:

– Рагнар, так он же и так почти что голый, – один из помощников, крысиной внешности молодчик с бегающими глазками, попытался отбрехаться от задания.

– Портки с него снимите, говорю! – Рагнар прорычал так грозно, что подручные не стали больше препираться, бросившись исполнять приказание. А сам палач принялся прокаливать на огне изогнутое лезвие.

Тиль попытался сопротивляться, когда двое разбойников стаскивали с него последнюю одежду, но условия были не равны. Они просто разодрали его полуистлевшие штаны на две части, с гадливостью отшвырнув ставшие ненужными тряпки в дальний угол. Узник остался полностью обнаженным. И даже сейчас, истощенное, изуродованное побоями и пытками, его тело все еще было красивым.

И Рагнар не мог этого не видеть – и не завидовать:

– Да, ты красавчик, я погляжу, – он процедил сквозь зубы и сплюнул. – Особенно хер у тебя хорош. Добротный такой болт. Много баб перетрахал? Или ты из этих… как вас там?.. Адептов истинной любви? Одна-единственная баба на всю жизнь и ни-ни на сторону посмотреть?

Крепыш снова с отвращением сплюнул, вытащил раскаленный докрасна серп из огня и приблизился к пленнику. Тиль рванулся из последних сил, не сводя взгляда с орудия пытки, но цепи держали крепко. Его член, действительно настоящая гордость своего владельца, сейчас жалко скукожился от страха, тщетно пытаясь спрятаться от жестоких рук палача.

– Ну, теперь ты на баб разве что только смотреть и сможешь. Попрощайся со своим поскребышем, больше вы не увидитесь. В коробочке будешь его хранить – на недолгую память, – мучитель хохотнул, протянул руку в грубой кожаной перчатке к опавшим чреслам узника, а второй занес серп для быстрого точного удара.