Маруська слезла с табуретки и довольным взглядом обвела комнату. Вроде всё. Каждый год в этот день она устраивала для себя обязательный праздник. Хотя многие соотечественники и были против массовых гуляний и повсеместно продающейся символики, напирая на то, что праздник не наш, заморский, чужой, но Маруся Петрова никак не могла обойтись без всего этого антуража. Ещё недели за две до этого вечера её охватывало сначала смутное, а потом всё усиливающееся беспокойство. Оно требовало что-то делать, куда-то бежать, что-то выбирать, что-то предвкушать. Самым сложным в подготовке было найти именно то, на что откликалось маруськино сердечко. Тарелочки, свечки, наклейки и фигурки, продающиеся на каждом углу, её не устраивали. Она чувствовала, что это не её, неправильное. Рядом с привычными в этот день декорациями ей было неуютно.
Над головой Маруси покачивались белоснежные бумажные голубки, подвешенные к люстре. Между ними отражали свет электрических лампочек пенопластовые сердечки, обклеенные красной тканью, бисером, пайетками и блёстками. От них на стены разбегались крошечные точечки солнечных зайчиков. По всем полочкам были расставлены свечки – белые, розовые, красные, однотонные и полосатые, матовые и покрытые блестящей пудрой, тонкие и пузатые, почти прозрачные и похожие на мягкий зефир. На окне колыхались белые тюлевые занавески, на которых булавками были прилеплены бумажные ангелочки, голубки, розовые цветы и сердечки. Письменный стол, за которым обычно студентка-первокурсница Маруся готовилась к семинарам, сейчас был застелен белоснежной кружевной скатертью. На почти пустой стене над диваном красовался огромный, вырезанный из нескольких листов ватмана, единорог.
Рисовать Маруська любила со школы, сама себя отвела во втором классе в художественную школу и сообщила маме уже результат – её туда взяли. В школе неугомонная сероглазая брюнетка Маруся Петрова была у учителей на хорошем счету не только за неплохую учёбу и старательность на уроках, но и за то, что постоянно что-то мастерила ко всем школьным мероприятиям – разрисовывала стенгазеты, украшала библиотеку и коридоры на каждое время года по-своему. А для учительской расписала длинную панораму на обратной стороне рулона обоев, где изобразила портреты всех учителей в виде шаржей. Так что и нарисовать сказочно-рогатого коня ей было не сложно. Он получился очень красивым. Белоснежный, с разноцветной гривой и хвостом, в которых пряди пастельных оттенков перемежались отдельными акцентами золотой и серебряной краски. Рог Маруся изобразила серебряным, но с фиолетовыми бликами, и было не совсем понятно – это на прекрасное животное откуда-то падает загадочный волшебный свет, или сам он светится изнутри.
На противоположной стене висело множество фотографий в рамочках. Все рамки по случаю наступающего праздника были украшены мелкими сердечками из бумаги. А с фотографий смотрели любимые маруськины люди – мама и папа, старший брат, младшая сестрёнка. Но чаще всего на фотографиях мелькало доброе и спокойное лицо бабушки. Нет, Маруся любила всю свою семью, и отношения у них были самые тёплые, хотя сейчас она и жила отдельно на съёмной квартире рядом с университетом. Даже с братом и сестрой они как-то умудрились пройти своё безбашенное детство почти без драк и ссор. Почти. Всё же они были живые, настоящие дети, а не сказочные. Но именно с бабушкой у Маруси сложились самые нежные, самые доверительные и близкие отношения. Бабушка у Маруси была замечательная. Настоящая бабуля, всё по канону. И варежки вязала самые мягкие, и пирожки пекла самые вкусные. А ещё жила в пригороде, в настоящей деревянной избушке. Прямо за избушкой начинался луг, а за лугом – небольшой лесок. А если пройти вдоль опушки направо и спуститься в овражек по специально оборудованным ступенькам, то можно было найти родник. Вода в нём была такая вкусная, что ради неё не жалко было и зубы студить. Всё лето Маруся проводила у бабушки Маши, в честь которой её и назвали, хотя папа и записал в свидетельство о рождении именно такую форму имени – Маруся. С бабушкой девочка с малых лет ходила в лес за ягодами и грибами, училась собирать травки и корешки и запоминала, как и для чего их применять. С бабушкой разговаривала обо всех своих переживаниях и делилась разными детскими радостями и горестями. И баб Маша всегда серьёзно слушала маленькую внучку, никогда не отмахиваясь, не отвечая, что занята или что это всё ерунда. А ещё учила разговаривать не только с людьми, но и с окружающим девочку огромным миром – благодарить за урожай, просить у родника ясности мыслей и бодрости. Сначала девочка опасалась ходить в лес, но именно бабушка научила «договариваться» с лесным хозяином. Наверное, это было какое-то самовнушение, но Маруся добросовестно проговаривала за бабушкой слова, после которых совершенно не беспокоилась, что в лесу могут быть опасные звери или запутанные тропки.
В городе Маруське было сложнее, но и здесь она замечала, что ей как-то незаметно везло. В важный день погода всегда была хорошей, пробки каким-то чудом рассасывались, нужный номер автобуса приходил ровно в тот момент, когда Маруся появлялась на остановке. Но когда Марусе было грустно или плохо, погода портилась, начинал накрапывать дождь. А однажды, в тот день, когда умерла марусина кошка Дульсинея, в середине июня пошёл снег. Бабушка тогда успокаивала плачущую девочку, гладила по её прямым чёрным, как и шёрстка обмякшей Дульсинеи, волосам и приговаривала:
- Поплачь, внученька, всегда плачь, когда плохо. Смейся, когда хорошо. Целуй, когда любишь. Танцуй, пой. И плачь. Ничего в себе не держи, отпускай на волю. Не позволяй чёрным мыслям душу твою светлую тронуть и захватить. Боли много, но радость всего сильней. Отпусти Дуську, она хорошую жизнь пожила. Котяток оставила, мышек погоняла, на воле побегала. И тебя радовала. Вспоминай её только хорошим, светлым словом.
А ещё Маруся как-то всегда чувствовала других людей чуть глубже, чем они себя показывали. За агрессией она видела страх, за наглостью – неуверенность, за злобой – боль. И каким-то непонятным ей самой образом могла повлиять на них. Первый раз это случилось в магазине. Они с мамой стояли в очереди на кассу, а перед ними складывал на ленту покупки высокий, огромный даже, хорошо одетый и приятно пахнущий, но не совсем трезвый мужчина. И что-то там случилось – маленькая Маруся сама не поняла, почему вдруг большой и сильный человек стал кричать на маленькую худенькую продавщицу с большими птичьими глазами за круглыми стёклами простеньких очков. Продавщица пыталась что-то чирикать, объясняя и оправдываясь. Но большой коршун и слушать не хотел маленького воробушка. А Маруся вдруг почувствовала, какой он грустный и уставший, это большой человек. Как ему всё надоело, а ещё он хотел порадовать кого-то, к кому очень торопился. И девочка прошмыгнула мимо растерявшейся мамы, которая вообще не терпела любых конфликтов и сразу замирала от чужого крика, и схватила мужчину за руку. А когда он изумлённо посмотрел на мелкую помеху и открыл уже рот, чтобы накричать на маму чужого и надоедливого ребёнка, то покачала головой и еле слышно прошептала «Не нужно, пожалуйста». И прямо ладошками почувствовала, как утекает из чужой шершавой руки что-то серое, грязное, некрасивое. И мужчина вдруг замолчал, смущённо улыбнулся, извинился перед перепуганной птичьей продавщицей и даже подарил ей коробку конфет из своих покупок.
И праздники Маруся воспринимала по-своему. Папа очень испугался, когда однажды притащил домой пушистую ёлку на Новый год, а маленькая дочка расплакалась и просила больше не убивать ёлочки. С тех пор ни одной живой ёлки у Маруси на Новый год не было. Она украшала квартиру своими рисунками, шарами и гирляндами. А пока вся страна расставляла на столах закуски и хрусталь, бежала в тёмный вечер к тем площадкам, где ещё днём распродавали последних лесных красавиц, и, стирая кулачком застывающие на морозе слёзы, собирала прямо с асфальта и грязного снега обломанные ветки. Дома она ставила их в красивые вазы по всему дому, приговаривая какие-то ласковые слова, как будто утешая и успокаивая.
А сегодняшний праздник Маруся обожала. Тем более, что совсем рядом был её день рождения – всего через два дня. А в этом году Маруське исполнится целых семнадцать лет! Когда вся суета с подготовкой и украшением закончилась, девушка достала из шкафа праздничное платье – специально для этого дня купила ещё несколько месяцев назад. Оно было потрясающим. Молочно-белого цвета лиф, расшитый белым и розовым стеклярусом. Шифоновые рукава-крылышки и многослойная юбка из фатина, переливающегося от белого к розовому, коралловому и персиковому оттенкам. Юбка спереди была короче и совсем чуть-чуть открывала коленки, а сзади спускалась до самого пола пышным хвостом. В комплект к платью Маруся достала с полки бело-розовые крылышки и пластиковую волшебную палочку из детского карнавального костюма феечки. Белые жемчужные туфельки положила в пакет и со вздохом засунула свои изящные ножки в белых колготочках в тёплые сапоги на устойчивой подошве. Всё же грустно, что на её любимый праздник почти всегда плохая погода – или слякоть с дождём, или гололёд, как сегодня. Ещё раз вздохнув и оглянувшись на бело-розовую комнату, Маруся выключила свет и выбежала в подъезд. Подружки уже ждут. Ещё неделю назад договорились с ними пойти в кафе, которое было марусиной тёзкой и которое по случаю праздника устраивало тематическую вечеринку и даже продлило свою работу аж до двух часов ночи.
За два квартала до «Маруси» на улицах стали появляться люди в костюмах, явно спешившие если не на ту же вечеринку, то явно на похожие. Мимо девушки пробежали два парня в тёмных плащах и цилиндрах. Навстречу прошла девчонка в платье, похожем на свадебное, вот только под распахнутой курточкой виднелось что-то ярко-красное. На другой стороне улицы громко смеялась компания подростков в одинаковых жёлтых дождевиках поверх одежды и с ярко-красными воздушными шариками в руках. На ступеньках кафе стоял мужчина в фиолетовом пиджаке и раскрашенным ярко-оранжевой краской лицом. Чёрным карандашом поверх краски была нарисована широкая улыбка, а глаза так жирно обведены, что казались круглыми провалами на оранжевом лице. Он вежливо распахнул для Маруськи дверь, а свободной рукой приподнял над головой старомодный цилиндр. Открыто улыбнувшись приятному человеку, девушка впорхнула в фойе, сразу наткнувшись на толпу людей в маскарадных костюмах, по очереди занимающих фотозону. Вокруг большого изображения мрачного замка под белой луной были разбросаны тыквы самых разных форм и размеров, рядом стояла вырезанная из фанеры фигура оборотня на задних лапах, а с потолка свисали фигурки пауков и летучих мышей, паутинки, чёрные свечи с электрическими огоньками. Рядом на табуретке лежала чёрная остроконечная шляпа и мягкая игрушка в виде чёрного кота с зелёными глазами. В данный момент на фоне замка обнимались девушка, обмотанная бинтами поверх белых брюк и топа, и парень в чёрном костюме и резиновой маске какого-то зубастого чудика на голове – то ли гоблина, то ли зомби. Вокруг них стояло несколько вампиров, мертвецов и ещё какой-то нечисти разной степени наряженности – от полноценных сценических костюмов до отдельных элементов в одежде или гриме, намекающих на тематику вечеринки.
На другой стороне фойе около зеркала крутилась ведьмочка в чёрной короткой юбке-пачке и тёмно-бордовом корсете, в шляпе и полосатых носках, а рядом девушка в вечернем платье с окровавленной шеей и ртом.
- Ирка, Ларка! – окликнула их Маруся, на ходу стягивая с себя куртку и направляясь к гардеробу. – А вот и я!
- Ну, ты даёшь! – закатила глаза ведьма Лара. – Это что – костюм зефирки-убийцы? Вообще-то сегодня Хэллоуин, а не день влюблённых, ты на полгода ошиблась!
- Ой, не нравится - не смотри. – Тут же осадила подругу Ира. – У неё волшебная палочка, видишь! Будете с ней как светлая и тёмная ведьмы. Не нуди.
Маруська расцеловала подруг, сдала куртку и пакет с сапогами в гардероб и поправила тёмные волосы, ради праздника закрученные крупными локонами.
- Нам бы ещё волосами поменяться! – дёрнула она Лару за светлую прядь.
Девчонки процокали каблучками в зал и заняли место за одним из столиков, накрытых чёрной тканью. Стулья тоже были обтянуты чёрным, а сверху на спинках были прикреплены у кого паук, у кого сова, а у некоторых черепа со светящимися глазами. Девушки заказали апельсиновый сок и картошку фри – денег у студентов было не так много, чтобы устраивать полноценный ужин, да и они шли сюда веселиться и танцевать, а не наедаться. Гостей становилось всё больше, музыка всё громче, девчонки уже нетерпеливо притопывали ногами, но на танцпол пока не спешили. Ведущий отрабатывал свой хлеб, развлекая посетителей шутками с элементами чёрного юмора и мрачноватыми конкурсами. Наконец на небольшую сцену поднялась известная в городе местная кавер-группа, и толпа хлынула на танцпол. К столику девушек тут же подлетел парень в костюме Дракулы и элегантным жестом протянул руку Ларке. Та засмеялась и упорхнула вслед за чёрным плащом. Следом Иринку увёл какой-то высокий незнакомец с искусственным мехом на плечах и пластиковыми зубами, видимо, изображавший оборотня.
Маруся осталась за столиком одна и продолжала потихоньку тянуть апельсиновый сок, осматривая зал. Почти все посетители толпились на танцполе. Только через два столика от Маруси сидел мужчина, вообще непонятно каким образом оказавшийся на этом празднике. Высокий, стройный, можно сказать даже худощавый. Смуглое лицо, тёмные волосы красиво и аккуратно зачёсаны назад, но некоторые пряди падают на лоб, немного закрывая один глаз. Дорогой тёмно-серый костюм и длинное чёрное пальто. Маруся осматривала незнакомца и не могла понять, почему ей никак не удаётся отвести от него взгляд. Это же неприлично – так пялиться на человека. Но он был настолько необычен и неуместен здесь, что вызывал интерес. Хоть и вполне молод, но явно старше всех присутствующих – всё же наряжаться в костюмы нечисти предпочитала молодежь. Карнавальным костюмом пренебрёг. Ещё и пальто не снял. То ли ему холодно в уже довольно душном помещении, то ли собирается уходить с минуты на минуту. Задумавшись, Маруся не заметила, что и незнакомец тоже смотрит прямо на неё. И лишь столкнувшись с ним взглядом, девушка вздрогнула и отвела глаза. Но что-то снова и снова как будто заставляло её возвращать внимание к загадочному человеку. В очередной раз столкнувшись взглядом с любопытной девушкой, мужчина приподнял бокал с тёмным напитком и склонил голову, как бы приветствуя её. Губы его изогнулись в намёке на улыбку, но глаз она не коснулась. Они так же серьёзно и внимательно рассматривали Марусю, от макушки до белых туфелек, скользя по фигуре медленно и даже лениво.
От такого жеста внимания Маруся совсем растерялась, залпом допила остатки сока, чтобы смочить резко пересохшее горло, и буквально выскочила на танцпол. Подруги встретили её приветственным взвизгом, и некоторое время все трое весело прыгали и изгибались в такт зажигательным мелодиям. Ира пыталась выведать у подруги, что это были за гляделки через столики («Вот ведь глазастая ведьма» - с досадой подумала Маруся), но ничего не получилось – Маруся лишь пожала плечами и громко прокричала припев известной песни, подпевая вокалисту. А ещё через некоторое время подруги совсем выбились из сил и решили вернуться к столику. Маруся попросила девчонок заказать ещё сока и ушла в дамскую комнату, а вернувшись, застала за столиком не двоих, а уже четверых людей – к подругам присоединились их кавалеры по танцам, и теперь девушки весело смеялись, флиртуя и заигрывая с вампиром и оборотнем. Парни пили явно что-то крепкое, и своим новым подругам они тоже заказали алкогольные коктейли в тонких треугольных фужерах, на что Маруся нахмурилась и покачала головой.
- Не будь занудой! – весело взмахнув отпитым наполовину коктейлем, прокричала Ларка. – Здесь никто паспорта не спрашивает. К тому же Диме и Стасу уже есть восемнадцать, они нам могут что угодно заказать! Ты будешь?
- Нет, Лар, спасибо. – Маруся улыбнулась и подвинула ближе к себе кувшин с соком. – Ты же знаешь, я не пью алкоголь и не стремлюсь. И дело не в возрасте.
- Ну-ну, праведница наша. – Отсалютовала ей Ира и подмигнула почему-то Ларе. – Пей свой сок!
Маруся налила себе в стакан сока и, сделав глоток, поморщилась.
- Горький какой!
- Апельсиновый в баре закончился, - наклонившись ближе, прокричала сквозь музыку Ира. – Мы грейпфрутовый взяли, подумали, что тебе всё равно, он же тоже цитрусовый.
Маруся скривилась, но пить хотелось всё сильнее, и она почти залпом осушила стакан, тут же собираясь налить ещё. И тут поверх её руки легла большая мужская ладонь, не давая наклонить кувшин.
- Не подарите мне танец? – одновременно с этим жестом прозвучал голос сверху.
Маруся вскинула голову и совершенно неэстетично разинула рот от удивления. Рядом с её стулом стоял тот самый незнакомец в чёрном пальто. Точнее, сейчас без пальто, но это точно был он. Не давая ни ей, ни резко притихшим подругам прийти в себя, он отцепил девушку и от кувшина, и от стакана и буквально дёрнул на себя, вынуждая встать. А затем также властно уволок обратно на танцпол. Только там Маруся пришла в себя.
- Вы что творите? Не слышали, что неплохо было бы услышать мнение девушки на заданный вопрос.
- Слышал. Но подумал, что Вы всем позволяете делать с Вами то, на что не давали своего согласия.
- Вы о чём? – От такой наглости у Маруси чуть снова не отвалилась челюсть. Незнакомец в это время тесно прижал девушку к себе одной рукой, а второй так сильно стиснул её пальцы, что они заныли. – Отпустите, мне больно.
Хватка на руке тут же ослабла.
- Хорошо. Только обещайте не вырываться и не бить меня коленом в пах, как вы только что подумали.
- Я не… Я… С чего Вы это взяли? Вы что, мысли читаете?
- Сейчас это не требуется – у Вас на лице были написаны намерения. Замечу, что это не очень хорошее качество в бою. – Незнакомец сделал разворот в танце, немного приподняв Марусю над полом, и снова качнулся в другую сторону. Маруся поймала себя на мысли, что танцует этот мужчина неплохо. Не просто перетаптывается на месте, как большинство людей под медленные мелодии.
- В бою? – Приподняла девушка одну бровь, расслабляя спину и укладывая свободную руку на плечо партнёра по танцу. В конце концов, они посреди людного кафе, что опасного он может сделать? – Мы с Вами воюем?
- Пока нет, пока нет. – Покачал головой незнакомец. – Как Вас зовут?
- А Вас? – решила быть не совсем уж вежливой Маруся.
- Александр.
- Маруся.
- Маррруся… - Протянул её имя мужчина, как будто пробуя на вкус и мурлыча одновременно. А затем сделал совершенно неожиданную вещь – притянул девушку ещё ближе к себе и шепнул на ухо. – Уйдём отсюда, Маруся. Забирай вещи, жду тебя на улице.
И что ещё более неожиданно – Маруся кивнула, отстранилась от мужчины и не торопясь направилась к столику. Попрощалась с удивлёнными, но почему-то хитро улыбающимися подругами, забрала вещи из гардероба и вышла на улицу. Только там поняла, что не переобулась и теперь стоит на скользких ступеньках в туфельках на каблуке. Сзади ухо обожгло чужое дыхание:
- Какая хорошая ведьмочка. Ну, показывай дорогу.
- К-куда? – непонимающе уставилась Маруся на незнакомца, уже машинально цепляясь за подставленный локоть и спускаясь со ступенек.
- Как куда? Домой, конечно.
-Зач-чем? – Маруськины зубы стукнули друг об друга, то ли от холода, гуляющего по ногам в тонких колготках, то ли от самой ситуации, в которой она оказалась. И хуже того – от понимания, что она и правда ведёт мужчину в сторону дома.
- Поговорим, чаем угостишь, – пожал плечами Александр. – Ты же хорошая ведьмочка, наверняка у тебя дома есть чай и вкусняшки.
- Есть. – Всё ещё не понимая ничего, кивнула Маруся. – И чай, и зефир. А почему это я ведьмочка?
- Зефир у зефирки, - хмыкнул мужчина. – Что значит почему? Родилась такой! Разве ты не знаешь?
- В каждой женщине живёт ведьма, ага, слышала. – Маруся кивнула. Ну что ж, сегодня Хэллоуин, так что если мужчина хочет называть её ведьмочкой, почему бы и нет.
- Живёшь далеко? Восемнадцать есть? Родители дома? – интересовался в это время незнакомец, выдавая вопросы друг за другом.
- Нет. Нет. Нет. – Всё так же машинально и немного отстранённо ответила Маруся и вдруг прикусила себе язык. Что она творит? – Александр, почему я Вас не боюсь и веду к себе домой?
- Потому что так нужно, Маруся.
Дальнейший путь до дома девушки странная пара проделала молча и как будто даже не обращая друг на друга внимания. Только в какой-то момент, когда марусины пальцы на локте мужчины начали подрагивать от холода, он накрыл их второй рукой, согревая. Или успокаивая? Точно Маруся бы не ответила на этот вопрос. Она понимала, что ситуация выходит за рамки логики и здравого смысла, но внутри неё крепла уверенность, что Александр прав – так нужно.
Через несколько минут неспешной прогулки Маруся уже открывала дверь в свою квартиру. Александр сам включил свет, безошибочно найдя выключатель, разулся в коридоре и прошёл в комнату, где всё было украшено совершенно неподходящими к мрачному осеннему празднику декорациями.
- Миленько! – прокомментировал мужчина, сбросил на диван пальто и пиджак и повернулся к нервно топтавшейся в дверях девушке. – Маруся, что же вы как гостья в собственном доме?
- А вот теперь мне страшно, - призналась девушка. – Или уже поздно бояться?
- Поздно. - Подтвердил Александр, расстёгивая манжеты на рубашке и закатывая рукава. И тут же сам себе возразил, - Или рано. Вообще не надо бояться. Пока. Предложите мне чая и покажите, где можно помыть руки. А потом поговорим.
- И что будет дальше? – немного нервно спросила Маруся, когда на столе дымились две чашки чёрного чая с малиной и душицей, а рядом на тарелочках разместились мини-булочки с корицей, зефир в коробке, варенье и любимые марусины конфеты с маской на обёртке. Александр рассматривал комнату, время от времени задерживая взгляд на её хозяйке.
- У тебя здесь хорошо. Спокойно. Даже уходить не хочется.
- Спасибо, - смутилась Маруся, и добавила, - Наверное.
- Даже не скажешь, что... Сколько тебе лет?
- Послезавтра будет семнадцать, - тихо ответила Маруся, глядя собеседнику прямо в глаза. Удивительные у него были глаза. Тёмно-карие, но с золотистыми точками, как будто за радужкой тлели угли от затухающего костра. – Мне к вам тоже можно теперь на ты обращаться?
- Можно и на ты, - усмехнулся Александр, подаваясь чуть вперёд и не отводя взгляда. – Ты смелая, Маруся. Ты разве не хочешь отвести глаз?
- Хочу, - призналась Маруся. – Но… И не хочу тоже.
- Интересно… - проговорил мужчина, потирая пальцами свои губы, отчего марусин взгляд метнулся к ним, но тут же вернулся обратно.
- Что вам интересно?
- Ты ведь ничего не знаешь! – Не спросил, а как будто подтвердил свою раннюю догадку Александр.
- Не знаю чего?
- Ну, ведь такой сегодня день! А ты так спокойна, не спешишь никуда.
- Так мы же были на празднике в честь Хэллоуина. Ты меня сам оттуда увёл. Для чего, кстати? – Марусю начинало потряхивать, как будто заканчивалось действие сильного успокоительного, и понимание ситуации наваливалось на девушку тяжёлой плитой.
- Не дёргайся, Марусь. Так мы не договоримся ни о чём. – Словно почувствовал её состояние Александр. – Увёл, потому что твои подруги разбавили твой сок алкоголем.
- Что??? – Маруся аж вскочила, хватаясь за горло. – Ты врёшь! Они хорошие! Зачем им это было делать?
- Затем, к примеру, что им надоела твоя правильность и серьёзность, хотели тебя… Как они там говорили… Расслабить. Та, которая в костюме ведьмы, предлагала ставки, до каких пределов тебя можно напоить. И то, что ты ушла с мужчиной, их не насторожило, а обрадовало. Очень хорошие. Беспокоятся о тебе, да?
Голос Александра был равнодушным и даже скучающим, как будто ему не было дела до того, что у Маруси в груди разрастается огромная чёрная дыра, захватывающая всё больше пространства. Почему-то сомнений в его словах не было ни капли, а вот боль была. И ярость. Такой злости Маруся не испытывала никогда. Хотелось посрывать всех этих ангелочков и голубков со стен и потолка и сжечь их. Александр неотрывно наблюдал за ней с каким-то непонятным интересом в глазах. Наверное, похожее выражение лица бывает у учёного, который проверяет реакцию крысы или собаки на боль и лакомство и заносит результаты наблюдений в большую и толстую тетрадь.
- Они и историю с апельсиновым соком придумали, зная, что ты не пила алкоголь и не распознаешь его вкус в напитке. Парни за столиком ещё предлагали всё на видео снимать, чтобы было веселее.
- Хватит!!! – заорала Маруся, смахивая со стола коробку с зефиром. Ей даже на миг показалось, что лампочки в люстре мигнули.
Александр сложил ладони перед собой и опустил на них подбородок. Лицо его вдруг приобрело какое-то удивлённо-разочарованное выражение.
- И это всё? Просто «хватит»?
- А чего ты добивался? Что я пойду обратно и приземлю этот кувшин с соком Ире на голову? Или начну им названивать и устрою скандал? Или разрыдаюсь?
- Вообще-то ничего из этого. – Пожал плечами мужчина и встал с места, чтобы собрать рассыпавшиеся по полу сладости. – Ты меня удивила. А это давно ни у кого не получалось сделать.
- Почему? – уже успокаиваясь, спросила Маруся. Обида на девчонок ещё жгла где-то глубоко внутри. Но как-то вяло. Да, обидно, да, дружить с ними дальше будет сложновато. Но почему-то девушка понимала, что это просто эпизод из жизни, урок. И что этот мужчина зачем-то остановил то, что могло произойти в том кафе. – Кто ты такой и что там делал? Ну, в том кафе? У меня такое глупое ощущение, что ты там не случайно оказался.
- Нет, не случайно. – Александр вернулся за стол и невозмутимо развернул одну из конфет. – Я там работал. Возвращаемся к разговору о датах. Сегодня – как люди его называют – Хэллоуин. День всех святых. Бал нечисти. И прочее, и прочее. Общими словами, день, или скорее ночь, когда всякая нечисть лезет на поверхность и поближе к людям. А я её ловлю.
- Что? – задохнулась Маруся, на всякий случай отодвигаясь вместе со стулом в сторону двери. – Ты псих, да?
- Пока нет! – Вдруг широко улыбнулся Александр, и эта улыбка сделала его лицо как будто светлее и моложе. – Но с такой работой не знаю, надолго ли.
- Какая нечисть? Это просто переодетая молодежь, которой скучно! Вот и празднуют всё подряд.
- Это да. Практически все в том кафе и во многих других местах – действительно просто люди в карнавальных костюмах. Но именно среди них легко затеряться настоящей ведьме, которую так и тянет в такие компании. И именно там её дар легче всего засечь.
- Ведьмы, нечисть… У меня голова кругом… - Маруся потёрла ладони друг об друга, как будто ей стало холодно. Но странно, она снова не чувствовала ни слова лжи от незнакомца. И хотя он нёс откровенную чушь по меркам любого здравомыслящего человека, Марусе казалось, что она всегда знала, что помимо научных фактов есть ещё что-то, что мы объяснить не можем. – А ты значит… - девушка покрутила головой из стороны в сторону, подбирая правильное слово, - инквизитор что ли?
Александр кивнул, но как-то неохотно:
- Когда-то нас и так называли. Но там много всего было намешано. Политика, месть, власть, деньги. Реальной защиты людей было настолько мало, что мы не любим это слово. Слишком негативная окраска. Ловцы, защитники, заступники… Это ближе.
- Погоди, погоди, - Маруся подняла заледеневшую ладонь вперёд, призывая Александра замолчать и дать ей время собраться с мыслями. Мужчина перевёл взгляд на её ладошку, потом повертел головой из стороны в сторону и встал из-за стола. Дотянулся до пульта от сплит-системы и включил на обогрев. Маруся даже нить размышлений потеряла от такой странной заботы. – С-спасибо… А… Ну… Получается, ты решил меня увести от подруг, и теперь ты сидишь тут со мной, вместо того, чтобы ловить ведьм…
- Ну, почему же «вместо». Свою работу я выполняю всегда.
- Ох, мамочки. Ничего не соображаю. А что вы делаете потом с ведьмой, которую поймали? Их же… Ну, костёр, пытки…
- Когда как, - в очередной раз равнодушно пожал плечами Александр. И только насладившись вытянувшимся лицом Маруси, хохотнул и продолжил. – Если встречается чёрная ведьма, которая сама убивала или проводила тёмные ритуалы, то есть разные варианты. Тюрьма, казнь, запечатывание дара. Правда, с последним много тонкостей. Если ведьма древняя и продлевала своё существование за счёт чужих жизней, то в момент запечатывания, она отдаёт всё, что взяла, включая и годы жизни… Зрелище, да и ощущения в этот момент, сама понимаешь…. Ну а в большинстве случаев хватает просто отобрать дар и… Даааа, детский сад. Ну-ка глотни чая, зелёная моя.
Маруся смотрела на человека напротив во все глаза, и в голове у неё вертелся рой мыслей, жалящих, болезненных, пугающих. У неё всегда было живое воображение, и представить стремительно стареющую и испытывающую всю боль за все годы сразу женщину не составило труда. Девушка мяла свои пальцы, то сжимая их сильнее, то отпуская, пытаясь осознать каждое сказанное новым знакомым слово. И тут вспомнила, как он назвал её по дороге из кафе.
- Ты… - прохрипела она, не сумев совладать со своим голосом. В уголках глаз девушки собрались прозрачные слезинки и сорвались вниз, прочерчивая по щекам две тонкие дорожки. – Ты… меня… Ты назвал меня ведьмой, там, в кафе… Ты меня убьёшь, да? Но я же никогда… Я ничего плохого не делала… Я же не знала!
- Перестань, - поморщился Александр. – Во-первых, запомни, если тебя пришли убить, слезами ты ничего не изменишь. Во-вторых, заметь, я у тебя дома, ты свободна, не скована, не заперта. Я ем еду, которую ты мне предложила. И поверь, я не идиот, который мог бы позволить себя отравить или применить на себе какое-то зелье. А это значит, что я не вижу в тебе угрозы. Мы действительно просто разговариваем.
Маруся попыталась вытереть слёзы, вслушиваясь в спокойную и размеренную речь человека, который её так пугал своими словами, но всё равно почему-то откуда-то снова появлялась уверенность, что всё будет хорошо и что и правда «так нужно». В конце концов, вряд ли человек, который пришёл убивать, грел бы её замёрзшие ладошки и собирал разбросанный зефир. Александр придвинулся ближе к Марусе и сам начал вытирать следы слёз на щеках девушки.
- Ну-ну, всё, не плачь, маленькая ведьмочка. Я понял, что напугал тебя. Это было не специально. До этого я пытался тебя разозлить, это уже намеренно. Извиняться не стану, так было нужно. Тебе ещё год до совершеннолетия, но ты и сейчас при таких сильных эмоциях ничего не сломала, не подожгла и даже инстинктивно не попыталась покалечить меня.
- А я могла? – Испугалась Маруся уже не ЗА себя, а СЕБЯ. Для неё всегда была невыносима мысль о причинения вреда или боли другим существам.
- Нет. Но могла попытаться. Вольно или невольно.
- Я не хочу причинять никому вреда!
- Это хорошо. Это плюс, - снова улыбнулся Александр, отстраняясь и подвигая чай ближе к Марусе. – Пей ещё, не бойся.
- Может, вы.. Может, ты ошибаешься? Я не ведьма! Я ничего подобного не делала, даже не интересовалась. Боже, да я даже гороскопы не читаю.
- Нет, Марусь. Я не ошибаюсь. Ты ведьма, сильная, необученная. Похоже, дар твой через несколько поколений пришёл, и в живых в вашей семье настоящих ведьм уже нет. Или есть, но нами незамеченная, а значит, сильно она не светилась.
- Может, и я… - Маруся отвела взгляд и крепко обняла себя руками, стараясь укрыться от этого человека, и от всего, что сегодня узнала. – Не буду светиться. Александр, я честно-честно…
- Честно что? – уже откровенно развеселился инквизитор.
- Я ничего не буду делать. Вообще.
- Не сможешь, Марусь. Дар – это не веник и даже не компьютер. Его нельзя выключить или убрать на полку и забыть. Это часть тебя, часть твоей сущности. Ты же не можешь сказать, что обещаешь не дышать.
- А это… - Маруся запнулась, уже со страхом понимая, что собирается попросить. – Это больно?
- Что именно? Применять дар?
- Нет. Отдавать его. Ты можешь его у меня забрать? Ну, ты говорил, у преступниц вы…
Брови Александра впервые за весь разговор выдали высшую степень удивления, буквально спрятавшись под выбившимися из причёски прядями.
- Чего??? Ты в своём уме, ребёнок? Ты хочешь отдать дар, даже не узнав о нём?
Маруся быстро закивала и даже руку протянула к мужчине, как будто уже сейчас что-то ему отдавая.
- Маруся, ты и так будешь под наблюдением, при малейших рисках…
- А если я не смогу??? – почти закричала Маруся. – А если вы не успеете? Наказать – это одно, но надо же предотвратить! Вдруг я не справлюсь, не сдержусь? Ну не знаю, разозлюсь на кого-то? Вдруг я… Вдруг из-за меня кто-то пострадает?
Александр молчал и рассматривал девушку, которая металась по комнате, так что её платье развевалось за ней подобно шлейфу из снега или крыльям бело-розовой птички.
- Маруууусь. – Его голос стал совсем мягким и каким-то поражённо-восхищённым. – Первый раз на моей памяти, а поверь мне, это очень и очень долго, я вижу ведьму, которая испугалась не меня или возможного наказания, а себя саму.
- Саш, - девушка снова чуть не рыдала, а мужчина вздрогнул, так его давно никто не называл. – Саша, забери его. Забери у меня это проклятье. Я не хочу. Я боюсь. Я не справлюсь. Вдруг я злая. Я на девчонок так обиделась. Хотела тут всё спалить от злости. А если б я на самом деле…
- Но ты же не спалила, - прервал её Александр, хватая за плечи и почти усаживая на стул, опускаясь на корточки перед ней. – Послушай. Помнишь, когда мы пришли, я сказал, что здесь хорошо и спокойно. Мне честно давно не было так хорошо. Особенно в этот день, когда все увешиваются черепами, клыками и жуткими масками. Уж поверь, я видел много по-настоящему пугающего. И мне не понятная тяга людей ещё больше себя окружать ужасом. И я чувствую это всё… Ну, скажем так, не так, как другие. Физически неприятное ощущение. А ты всё делаешь наоборот. Не боишься, что тебя засмеют. И делаешь так, как велит сердце. Я вижу, что дар у тебя сильный. И очень вкусный, соблазн его забрать очень велик. Но ты ещё ребёнок. А передача дара… Это больно. Очень. Когда я его забираю, мне, взрослому и сильному мужчине, как будто огнём все мышцы насквозь прожигает. Это потом я почувствую вкус дара в полной мере. Иногда он очень сладкий, не только на языке, а во всём теле. Твой дар очень притягательный. Но сначала всё же только боль… А отдавать – ещё хуже, нестерпимо, и эта боль длится куда дольше. А потом, когда отдашь – остаётся только пустота. Часто ведьмы выбирают тюрьму или даже казнь, но не отдают дар. Тебе это не нужно. Поняла?
- Что же мне делать?
Александр притянул голову девушки себе на плечо и провёл рукой по смоляным волосам. Ему было непривычно, что пойманная ведьма не пытается сбежать или убить его, а тянется к нему за помощью. И даже за утешением. Девчонка настолько была напугана и дезориентирована, что сама не понимала, о чём просит его. А в его крови бурлил не привычный азарт охоты, а неожиданное желание защитить это хрупкое дитя, оградить от любых неприятностей.
- Жить, Марусь. Просто жить.
- И ты просто уйдёшь, оставишь меня с этим проклятьем наедине?
- Да. За тобой присмотрят, не волнуйся.
- А ты? Ты присмотришь? – Маруся не поднимала голову от плеча мужчины, и почувствовала, как напряглись его мышцы.
- Я ловец, охотник. Моя работа – выследить. Если надо - поймать. Тебя я уже выследил.
- И поймал, - вздохнула девушка, утыкаясь лицом чуть выше воротника рубашки, туда, где билась на шее венка. Александр аж в струну вытянулся от этого прикосновения. Она же ребёнок. Такая трогательная, доверчивая, ранимая. Добрая ведьмочка, впервые в его жизни – настолько добрая. Чистая, светлая. Надо уйти, передать её адрес и данные в надзор, попросить приставить наблюдателя, желательно из тех, кто помягче. Прессовать такую девочку нельзя. Ну почему же Александру так хочется хоть как-то защитить малышку от пристального, жёсткого присмотра? Некоторые надзиратели слишком уж старательно выполняют свои обязанности.
- Марусь, мне… - Александр попытался отстраниться и встать, но тонкие руки вдруг оплели его шею и кожи коснулся тёплый вздох.
- Мне очень страшно, Саш. Я боюсь.
- Меня? – хмыкнул мужчина в надежде всё же вернуться к привычному ходу событий. Ведьма должна бояться инквизитора. Это в крови, в подкорке, в памяти тех веков, когда творилось чёрт знает что, и защитники несли больше зла, чем те, от кого они должны были защищать.
- Нет, - снова выдох в шею. – Что ты уйдёшь. Я не могу остаться одна. Не сейчас.
- Тогда не уйду. – Смирился Александр. Он подтянул Марусю ближе к себе, сползая на пол и садясь спиной к дивану. Ведьмочка прижалась к его боку, почти полностью спрятавшись под рукой большого и сильного мужчины. И через некоторое время в комнате, украшенной ангелочками и сердечками, раздалось тихое посапывание утомлённой новостями девушки, жизнь которой так резко перевернулась за какой-то час с небольшим. Когда тело мужчины уже затекло от неудобной позы, он всё же зашевелился, аккуратно поднялся с девушкой на руках и переложил её на диван. Достал мягкий плед, укрыл ведьмочку, убрал со стола чашки и сладости, усмехнувшись про себя «Сладость или гадость». Потом прикоснулся кончиками пальцев ко лбу спящей девушки, морщась от боли, но максимально осторожно стирая из её памяти сегодняшний вечер. И вышел из квартиры, тихо щёлкнув замком. На улице стоял невысокий худенький парнишка с сигаретой в руках, которую он крутил, но не прикуривал.
- Ну как охота? – спросил он у появившегося из подъезда Александра.
- Неудачная.
Брови парнишки поползли вверх.
- У лучшего ловца – и вдруг ни одной добычи?
- Ночь ещё не кончилась. Надо вернуться и пройтись ещё в пару местечек.
- А сюда? Дозорных?
- Нет, ложная тревога. Нечего отвлекать важных людей всякий ерундой. – Александр грозно зыркнул на молодого сотрудника, а потом перевёл взгляд на окна, за которыми сегодня провёл самый непонятный, но, как ни странно, такою уютный вечер. Давно, очень давно, ему нигде и ни с кем не было спокойно. Охота, погоня, боль, чужие страхи и злость – это был привычный клубок чёрных и липких, как мерзкая паутина, событий, эмоций и чувств. Но никогда с тех пор, как он стал ловцом, у него не было ощущения, что он дома. – Здесь мы закончили.
Мужчины двинулись в сторону выхода из двора. И только один из них знал, что для него ничего ещё не закончилось. Только встало на паузу длиной один год и два дня.
