При моем появлении в зале судебных заседаний повисла такая тишина, что было слышно, как стучат по паркету маленькие каблуки туфель. Ладно, я специально вдавливала пятку в пол посильнее, чтобы хоть чем-то разбавить это унылое сборище. По мере того как я шла по проходу, головы поворачивались, а стоило миновать ряд — за спиной начинались перешептывания.

Я выпрямила спину и подняла голову повыше. Уже представляла заголовки утренних газет: «Младшая Нарден снова опозорила семью», «По стопам дяди. Преступница Нарден опять попала под суд». Они никогда не отличались разнообразием. Я встала перед возвышением.

Оттуда послышалось сухое покашливание, а потом хруст пергамента. Судья Танкред деловито перебирал листы, как будто не знал, с чего именно начать. Потом привстал и окатил меня презрительным взглядом.

— Госпожа Нарден, ваш внешний… — он внезапно махнул рукой и плюхнулся обратно на стул. — Впрочем, это неважно. Кто-то представляет ваши интересы?

— Нет, господин Танкред. Я сама по себе.

От семейных денег я отказалась очень давно. А что касалось связей… Скажем так, в славном Фейгарде не осталось человека, который рискнул бы своей репутацией и взялся защищать меня. Кстати, Танкреду об этом было известно. Ему просто нравилось каждый раз подчеркивать этот факт.

— Ева Нарден с особым цинизмом…

Да, да, да. Я едва не зевнула, слушая, как старый хрыч зачитывает приговор. Он делал это не впервые, поэтому писклявые нотки и бесконечные нотации меня уже не трогали.

— … помешала работе многоуважаемого господина Теодора Атохи, главного следователя Её Величества и главу Магического Инспектората.

Я не смогла сдержать довольную ухмылку и взбила руками густую копну волос. Дядя Фейн на суде улыбался, буду и я. Взгляд остановился на небольшой хрустальной пирамидке в центре зала. Солнечный свет падал на нее и распадался на яркие лучи. Прозрачная легкая конструкция казалась такой неподходящей для этого места, и мне нравилось наблюдать за ней.

— Хватит красоваться, госпожа Нарден! — бедный судья даже побагровел от возмущения.

Вместо этого я послала ему воздушный поцелуй и улыбнулась. За спиной послышались гневные шепотки: «нахалка», «какое безобразие». Для меня не было секретом, что все люди в зале считали меня отъявленной дрянью. Так повелось еще с учебы в академии.

Дочь двух талантливейших магов королевства оказалась посредственностью и бездарностью. Маму чуть удар не хватил, когда выяснилось, что я не могу читать руны. Еще бы. Стелла Нарден была личным рунологом Её Величества.

Дальше — больше. Какие бы заклинания я ни пыталась воспроизвести, выходила полная ерунда. Профессора плевались, а отец — личный заклинатель Её Величества — устало качал головой. Что ж, мне оставалось стать только личной занозой в заднице Её Величества. И со своей ролью я великолепно справлялась.

— Если вы думаете, что ваша внешность поможет вам избежать наказания, то серьезно ошибаетесь! — не унимался судья.

«Красивая, но глупая», — услышала я однажды за своей спиной. Стоило обидеться, но вместо этого я впервые задумалась: может быть, в этом и есть мое спасение? В роскошной фигуре и завораживающих чертах лица? У меня было всё, чтобы стать главным объектом ненависти женской половины академии. Безупречные ноги, густые волнистые волосы, зад, на который пялился даже девяностолетний зельевар, и идеальные губы.

И я пользовалась своей красотой направо и налево. Обольщала, расставляла сети, дурила. Последний раз получился особенно эффектным. Господин министр был так «поражен и восхищен» моей красотой, что совсем позабыл о том, что женат. Я ему, разумеется, напомнила об этом. На главном столичном балу сезона.

Кто же знал, что Калист Грот — ключевая фигура в расследовании Теодора Атохи? Губы расплылись в довольной улыбке. Я знала. И сделала это специально. Больше десяти лет назад Теодор Атохи упрятал за решетку моего дядю — единственного человека, который продолжал поддерживать неудачницу блистательной семьи Нарден. И он за это еще поплатится.

Я медленно повернулась, находя взглядом ищейку. Тот сидел на втором ряду со скучающим видом и тоже смотрел на пирамидку. Мою пирамидку! Я отвернулась.

Перед глазами стоял день, когда дядю забирали. Тогда главный следователь Её Величества был моложе. Дядя пару раз упоминал его при мне и называл молодым волчонком. Он как будто бы не испытывал к Атохи неприязни, в отличие от меня. Считал его достойным соперником, тьфу, ты!

Я помнила и равнодушный взгляд ищейки, и тот жест, которым он решил судьбу дорогого мне человека. Изящное движение длинных пальцев, и Фейна Нардена заковали в цепи, чтобы потом предать суду. Его магические способности заблокировали. А из этого самого зала за измену короне увезли на край земли. По крайней мере, тогда северная граница королевства казалась мне именно такой.

— Отдаете ли вы себе отчет, госпожа Нарден, какой вред наносят ваши поступки обществу?! Вы — взбалмошная выскочка! Глупая, самоуверенная!

Можете не стараться, господин Танкред, за последние годы я слышала в свой адрес столько оскорблений, что мою кожу теперь и стрела вряд ли пробьет. У меня была одна цель: вытащить дядю из темницы. А уж кто и что при этом обо мне подумает — дело десятое.

— Лентяйка, которая не смогла освоить даже базовую магию!

А вот это было больно. Знал бы судья, сколько слез я пролила. Как изводила себя днями и ночами, пытаясь подчинить магические токи. На память о тех днях мне остались шрамы на теле и письма родителей, в каждом из которых читался немой укор.

Я повела плечом, стараясь превратить визгливый голос судьи в ничего не значащий шум. Наверняка меня снова ждали обязательные работы где-нибудь на южных полях. Судья считал, что это худшее наказание для такой вертихвостки, как я. Несколько месяцев возиться в грязи, под палящим солнцем, без красивых нарядов и толп поклонников за спиной. Я не пыталась его переубеждать.

Мне нравилось трудиться. Монотонная работа, запах земли, нагретой солнцем. А главное — куча времени, чтобы продумать следующий шаг.

— … но в этот раз я не буду столь благосклонен, госпожа Нарден!

Что? О чем это он? Я вынырнула из своих мыслей и начала прислушиваться к словам судьи. Танкред говорил что-то об «искуплении через перевоспитание». Я нахмурилась. Это был древний и покрытый плесенью обряд.

Когда-то в старину человека, преступившего закон, могли отдать другому на перевоспитание. Для этого выбирался кто-нибудь уважаемый и достойный. Оба получали так называемую Печать Служения. Вот только это наказание не использовалось уже лет сто, а то и все двести. Зачем судья о нем говорит?

Старик привстал со своего места, костлявыми руками сминая листок с приговором. Его глаза под кустистыми седыми бровями сверкнули торжеством. Откуда-то сбоку повеяло холодком дурного предчувствия.

— На основании статьи 12 кодекса Магической дисциплины госпожа Нарден приговаривается к «Искуплению через перевоспитание». Наставником этой юной леди назначается многоуважаемый господин Теодор Атохи, главный следователь Ее Величества королевы Ахрасимии. Срок наказания — не определен. Печать Служения подлежит наложению незамедлительно в зале суда.

Люди от удивления повскакивали со своих мест, вокруг поднялся невообразимый шум. А я превратилась в камень. Нет. Этого просто не могло случиться. Только не со мной. Уж лучше бы он приговорил меня к смертной казни.