Пролог.

Каждый человек выбирает свой путь в жизни, и он иногда бывает неправильным. Многие из нас, обычных людей, утверждают, что за нашими судьбами присматривает кто-то свыше — Бог или вселенная. Однако, увы, не все так просто. Часто именно человек сам усложняет себе жизнь своими действиями и выборами.

Мы не можем сидеть на одном месте; нам нужен экстрим и новые эмоции. Постоянный поиск новых ощущений порождает множество ситуаций, в которых мы можем испытать себя. Это может быть как вдохновляющим, так и разрушительным.

Философствовать можно бесконечно, но я предпочту рассказать вам одну историю, которая произошла со мной и наглядно иллюстрирует, как наше стремление к экстриму может изменить наш жизненный путь.

***

Никто не осознает и не выражает благодарности своим родителям за тот дар, который они им предоставили — жизнь. Когда мы попадаем в бедственное положение, именно родители приходят на помощь, заботясь о нас и бережно оберегая от неприятностей.

В прошлом у меня было множество трудностей. Каждый вечер, выходя на дискотеку с друзьями, я вовлекалась в драки с другими девушками, и всё это завершалось для меня посещением обезьянника.

С течением времени моим родителям это надоело, и последняя стычка положила конец всем моим надеждам. У меня осталось лишь криминальное прошлое, а будущее, увы, нет…

***

День был жарким с самого утра, и в маленьком, малоприбыльном кафе «В гостях у Вахтанга» работа официанткой стала настоящим испытанием. Наш директор, кавказской национальности, по какой-то причине не интересовался прошлым девушек, которых набирает на работу. Возможно, поэтому мне пока повезло с местом, но вот в учёбе ситуация оставляла желать лучшего.

– Юля, за шестым столиком молодые люди требуют, чтобы ты подошла, – громко произнесла Валя, влетая в зал. Её взъерошенный вид говорил о том, что жара и усталость берут своё.

– Что им нужно от меня, я же принесла заказ? – в моем голосе проскользнули нотки недовольства.

Валя лишь пожала плечами и, не дождавшись объяснений, ушла на кухню. Я поправила свой фартук, вспомнив о том, что еще можно учиться, но затем направилась к шестому столику.

Там сидели трое выпивших молодых людей, смеясь и обсуждая что-то остросоциальное. Когда я подошла ближе, их разговор стих, и все уставились на меня. Я старалась улыбаться, как настоящая официантка.

– Вы что-то ещё хотели заказать? – спросила я.

Вместо ответа они только засмеялись, и один из парней обронил фразу:

– Какая ты догадливая!

Я быстро достала блокнот с ручкой, чтобы записать заказ, но парень с ухмылкой опустил мои руки вниз и покачал головой.

– Мы бы хотели тебя заказать, на два часика, – произнес он, и все трое снова громко заржали.

От их наглости у меня сжались пальцы в кулаки от злости. В эту секунду один из парней шлёпнул меня по пятой точке. Не раздумывая, я ударила его кулаком в нос. Парень завизжал, как свинья, и с его уст полились похабные слова. Двое других сразу же вскочили из-за стола, один из них скрутил мои руки за спиной.

– Ты что себе здесь возомнила, сука? – произнес он с угрожающим тоном.

Я, смотря в его глаза, произнесла с брезгливостью и яростью:

– Таких, как вы, нужно истреблять. Вы отброс общества…

Но не договорила. В следующий момент я ощутила сильный удар в солнечное сплетение, и боль пронзила всё тело. На шум сбежались другие официантки и охранники, и я поняла, что моя ситуация вышла за рамки обычной драки.

Охранники схватили трех парней и вывели их из заведения. Тут подоспел Вахтанг — маленький мужичок с большим животом, который схватился за голову своими пухлыми ручками и бросил на меня неодобрительный взгляд.

– Ко мне в кабинет, быстро, – произнес он сдержанно.

Когда Вахтанг злился, его внешность становилась особенно комичным; мне хотелось смеяться и похлопать по его животу. Но сегодня не было ни времени, ни настроения для шуток, и я послушно направилась в его кабинет. Когда я подошла к двери, Вахтанг галантно открыл ее и пропустил меня первой. Закрыв за собой дверь, он тяжело уселся в кожаное кресло и вздохнул.

– Ну, что ты на этот раз натворила? Почему ты не можешь спокойно работать, как все? – его голос звучал тихо и ровно. Я стояла перед ним как провинившаяся школьница, скрестив ноги и сцепив пальцы в замок. Я даже не чувствовала боли в области живота; мне было стыдно за свое поведение и жалко Вахтанга.

– Вахтанг...

– Что я тебе говорил насчёт клиента? Он всегда прав... А эти люди сюда придут… за тобой. Ты понимаешь, что они могут тебя шлёпнуть просто так?

– Вахтанг, я...

– Ну что ты заладила? Я уже сорок лет как Вахтанг, и тебе повезло, что я такой добрый, – он начал махать руками от нервов. Я его понимала: не каждый будет терпеть такого работника.

– Я увольняюсь, – опустила я голову, чтобы не видеть его глаза, и принялась ждать ответной реакции. В кабинете воцарилась минутная тишина. – Извини, у тебя одни неприятности из-за меня…

– Зачем ты так со мной? Я ведь тебя принял как родную. Может, это и к лучшему, но куда ты пойдёшь? Никто и нигде не ждёт тебя. У тебя нет образования, криминальное прошлое за спиной и теперь ещё твоя жизнь в опасности.

– Пока это ещё не известно, – ответила я с беззаботной улыбкой.

– Не понял? – Вахтанг нахмурил брови, пытаясь казаться умнее.

– Об опасности моей жизни. Я прорвусь в этой жизни, помирюсь с родителями... и всё будет хорошо. – Я мечтательно улыбнулась и пыталась вглядеться в его лицо.

Но Вахтанг лишь пожал плечами и тихо произнес:

– Иди.

Я чувствовала, что его огорчила, как будто плюнула прямо в душу. Но если останусь здесь, всё будет так же и, возможно, даже хуже.

Опустив голову, я вышла из кабинета. Возле подсобки стояла Валя, и её взгляд выдал волнение. Подойдя ко мне поближе, она взяла меня за руки.

– Я всё слышала... Почему ты увольняешься? – спросила она с беспокойством в голосе.

– Хочу начать свою жизнь с чистого листа. В конце концов, я уже шесть лет не видела своих родителей, – призналась я, ощущая, как сердце сжалось от этих слов.

– Теперь ты хочешь всё исправить? – её вопрос был полон надежды.

– Да... – я пожалела о том, что не сделала этого раньше. – Ну ладно, не скучай, когда-нибудь ещё увидимся.

Валя кивнула, и, не раздумывая, она прижала меня к себе, поцеловав в щёку. Её объятия были тёплыми и искренними, как символ всей дружбы, что мы разделяли за время, проведенное вместе.

Собрав все свои вещи, я вышла из кафе через черный ход и начала путь по московским улицам. Не особенно тянуло меня возвращаться в свою однокомнатную квартиру — она была пустой, душной и совсем неуютной, с почти отсутствующей мебелью. На ремонт не хватало средств, но теперь я решила продать квартиру и навсегда забыть о своем прошлом.

В мыслях о будущем я почти не углублялась, всегда жила настоящим, сегодняшним днём, и привычка эта осталась со мной. Но теперь, я постоянно обдумываю, как могла бы изменить свои ошибки, хотя возврата нет.

Я любила драки и ссоры, а в тринадцать лет уже пила водку, как истинный алкоголик, и курила травку. Я не знала, что девочки должны играть с куклами, а не блуждать по ночным улицам и заниматься грязными делами, как, например, продавать наркотики. Можно сказать, мне не повезло с компанией: друзья были старше меня на десять лет, а некоторые — на пять. За хулиганство мне даже присудили сутки в СИЗО, хотя я была малолеткой.

Родители заплатили штраф, чтобы освободить меня, и с тех пор ежемесячно расставались с деньгами. Меня чуть не выгнали из школы, когда в нашу школу приезжала комиссия, разговаривала с родителями и определяла мою дальнейшую судьбу. Но я всё же окончила школу. После девятого класса уехала в город, чтобы поступить в медицинский, но, увы, не смогла. Родителям я солгала, что очень сильно сожалею об этом.

Два года я водила их за нос, уверенно лгала, не моргнув глазом, а сама занималась продажей наркотиков. Первым о моих уловках узнал отец, а затем все остальные. Меня посадили в тюрьму. Мои близкие, возможно, были рады избавиться от меня и моих вредных привычек.

В тюрьме я провела три года, меня перевели из детской колонии во взрослую. Я не писала родным, была зла на них и не осознавала, что сама представляю опасность для общества. Они, в свою очередь, естественно, не писали и не присылали посылок.

С этого момента я решила попытаться исправить свою жизнь, направить себя на правильный путь. Я планировала вернуться к родителям и извиниться за все свои проступки… Но смогут ли они мне простить? Наверняка, ведь я их единственная дочь, хоть и совершенно непутёвая.

Я понимала, что одного извинения будет недостаточно, но у меня есть два дня, чтобы придумать чего-то хорошего и приятного для них. В небе начали появляться звёзды, оно темнело, как и моя душа, а на улице зажигались фонари. Я продолжила путь к своей неуютной квартире. Ночью бродить там, где я жила, было небезопасно: угроз было много, от изнасилования до продажи в рабство. Убить, наверное, было бы наилучшим исходом.

Зайдя в подъезд, я начала на ходу копаться в сумке в поисках ключей от квартиры, но они словно провалились сквозь землю. Вдруг я услышала, как кто-то резко хлопнул дверью подъезда, и, прислушавшись к шагам, заметила, что они звучат еле-еле, что-то в этом было тревожным.

Я прижалась к стене на лестничной площадке и, стараясь не шуметь, поднялась к своей квартире. Наконец, найдя ключи, я почувствовала, как выключился свет. Моё сердце вновь упало в пятки от страха: в округе было множество нападений на девушек. Сначала их насиловали, а потом расчленяли, и куски их тел находили на лестничной площадке.

Быть изнасилованной и расчленённой каким-то психом определённо не входило в мои планы. Я хотела начать новую жизнь с чистого листа, и для этого мне нужно было бороться.

На ощупь найдя дверь своей квартиры, я с третьего раза вставила ключ в замочную скважину и, к своему счастью, зашла внутрь. Но едва я переступила порог, как затрезвонил мой мобильный телефон. С облегчением выдохнув, я посмотрела, кто мне звонит. Это была моя знакомая Марта. Мы с ней вместе сидели в тюрьме по одной и той же статье — продаже наркотиков, и, хоть с тех пор общались, видеться удавалось довольно редко.

Нажав на кнопку ответить, я услышала её хрипловатый, но заботливый голос.

– Привет, ты не спишь?

– Нет, только что домой пришла, – ответила я, разуваясь и садясь на кровать.

– И тебе не страшно возвращаться домой с работы так поздно? Как я уже слышала, в твоём подъезде орудует маньяк, – её слова тронули меня, и тоска по родителям накрыла с головой.

– Если честно, то страшновато, но больше не буду возвращаться поздно. Я уволилась, а завтра возьму билет и поеду к родителям, – ощутив, как в душе поднимается неизменная надежда, я старалась звучать уверенно.

На другом конце провода воцарилась тишина. Я догадалась, что Марта пытается подобрать нужные слова, и всё же она это сделала.

– Ты… ты что, с ума сошла? Я, конечно, знаю, что от одиночества люди с ума сходят, но не до такой степени. Они же тебя на порог не впустят. Вспомни, когда ты им звонить пыталась – как только услышали твоё имя, сразу же трубку бросили, – её слова пробили меня насквозь, и по щекам потекли слёзы. Моя душа разрывалась от боли, и эту боль создала я сама.

– Ты не понимаешь, как я хочу их увидеть, мне так тоскливо… – произнесла я, зная, что обиды ещё долго будут резать душу.

– Я всё понимаю, но после этой поездки тебе станет ещё хуже, – голос Марты звучал с сочувствием, как будто она ощущала мои муки.

– Я решила, я это и сделаю. Ладно, я завтра тебе позвоню, просто сейчас хочу спать, – у меня не было сил спорить, да и время было позднее.

– Тогда до завтра.

– Пока, – произнесла я, отключая телефон и погружаясь в тишину квартиры.

Нажав на кнопку отбой, я уткнулась лицом в подушку и громко зарыдала. Когда плачешь и кричишь, чувствуешь, как уходит весь негатив, и приливаются новые силы. Где-то через полчаса я успокоилась и стала медленно погружаться в сон, сворачиваясь в уютный клубок надежды и страха.

Проснувшись в шесть часов утра, я начала складывать свою одежду в сумку, вызвала такси и попрощалась со своей квартирой. Спускаясь вниз, на улицу, в душе боролись радость и неуверенность. Я боялась, что родители не простят меня, и меня трясло от нервов, как эпилептика, ожидающего приступа. Эта поездка обещала быть непростой.

Наконец, такси подъехало, и я уселась в машину.

– Куда едем? – спросил таксист, молодой и симпатичный парень.

Тяжело вздохнув, я ответила:

– На вокзал.

Он кивнул головой, и машина тронулась с места. За окном проносились улицы, знакомые и незнакомые одновременно. В моем сердце царила растерянность, но одно желание укрепило мою решимость: я должна вернуться домой, даже если это повлечёт за собой неприятные разговоры и боль.

Через двадцать минут я уже стояла возле вокзала, стараясь не спешить заходить в помещение. Мысли, как назло, лезли в голову: будут ли рады видеть меня мама с папой? Не прогонят ли они меня? Эта неизвестность мучила, но я решила не сдаваться. Чтобы ответить на все заданные вопросы, мне нужно было поехать.

Зайдя в помещение, я подошла к кассе, где сидела женщина бальзаковского возраста с боевым раскрасом на лице. Я всегда не понимала девушек и женщин, которые не умеют краситься и безвкусно одеваются. Они были похожи на дешёвых ночных бабочек, и мысль об этом вновь вызвала у меня лёгкое недовольство.

Я купила билеты и, глядя на часы, заметила, что на табло высвечивались цифры: было полвосьмого. Значит, ждать придётся почти целый час. На вокзале людей было мало, что меня радовало. Я не любила толпы: отчётливые, оценивающие взгляды заставляли меня испытывать панику.

Я никогда не любила Москву, даже ненавидела её. А оказалась я здесь из-за Марты. После освобождения из колонии мне некуда было идти. В тот день Марта предложила мне поехать в Москву и пожить в её квартире. Я отказывалась, но она не приняла мои отказы.

– Ладно, – почти сдалась я. – Я поеду с тобой к тебе домой, но только чтобы позвонить родителям, что меня уже выпустили.

После этих слов Марта истерично засмеялась:

– Вот ты наивная. Ну, скажешь им, что тебя выпустили. Ты думаешь, они будут рады?.. Нет, милая, после того, что ты натворила, они тебя слышать и видеть не захотят. Ты для них теперь как страшный сон, который им однажды приснился и остался в прошлом.

Я не хотела верить её словам. У меня была надежда и мечта — вернуться домой и начать новую, полезную жизнь. Я мечтала помочь родителям, найти работу и забыть о прошлом. Но мысли о том, что меня не примут, терзали душу.

Приехав к Марте, я первым делом схватилась за телефон. На том конце ответили сразу — это была мама. Я помню, как слёзы наворачивались на глазах от радости. Наконец-то я услышала её голос.

– Мам, мамочка…

Но радость быстро обратилась в ужас, когда её голос резко стал грубым:

– Девушка, вы номер ошиблись.

В моём сердце что-то оборвалось.

– Мам, это же я, Юля.

– Я уже сказала, девушка, вы ошиблись номером.

После этого в трубке послышались гудки, и мир вокруг меня начала затягивать тьма. Я осталась одна со своими мыслями и переживаниями.

С того момента не покидала мысль о смерти. Мне не хотелось жить, так больно было слышать, как моя мама не узнала меня. Ещё больнее было осознавать, что Марта была права, а я не послушала её. Все её предупреждения казались мне страшной реальностью, которым я сейчас была вынуждена противостоять.

Через неделю я нашла работу и поклялась, что никогда больше не возьмусь за старое. С трудом, но я купила квартиру и начала копить деньги на... возвращение домой. Теперь я хотела, чтобы мои родители увидели меня и поняли, что я стала другим человеком. Другие могли бы подумать, что это глупо, но я устала быть одной при живых родителях.

Когда объявили нужный мне поезд, я подорвалась с места и пошла на платформу. На улице было хорошо, не душно, и лёгкий ветерок приятно охлаждал лицо. Я вдохнула побольше воздуха, и мои страхи и волнения, казалось, на секунду испарились. Но эти чувства не покидали меня, они прилипли ко мне и высасывали из меня все жизненные соки.

Неожиданно вблизи раздался гул. Это ехал поезд, несущийся на всех порах. Когда он проезжал мимо, он обдал меня лёгкой волной утреннего свежего воздуха. Наконец, поезд остановился, и из вагонов начали выходить люди.

Я не спеша протянула свой билет молодой симпатичной блондиночке с пилоткой на голове. Она внимательно изучила мой билет и пропустила меня в вагон. Протесняясь между пассажирами, я искала своё место и, наконец, нашла его. Только успела плюхнуться на сидение, как напротив меня уселся молодой парень — высокий, видный, но малость костлявый, с рыжими волосами. Все рыжие, как правило, ехидные, подумала я, но пыталась не судить его по внешности.

Парню на вид было около девятнадцати лет. Он с интересом посмотрел на меня, а я почувствовала, как в животе закололо от волнения.

Он приветливо улыбнулся и, не долго думая, представился:

– Привет, я Сергей. А как твоё имя?

– Юля, – ответила я, стараясь не проявлять грубости, ведь настроение было хорошим.

– В гости едешь? – продолжал он не отставать, несмотря на то, что выглядел довольно симпатично.

– Домой, – коротко ответила я, чувствуя, как напряжение нарастает.

– Ты студентка?

На этом моменте мне хотелось закатить глаза или, как минимум, вымолвить что-то в ответ. Моим нервам приходил конец. Некоторые люди бывают такими назойливыми, что мне хотелось бы вцепиться в их горло и разорвать им рот. Но, увы, я с дракой завязала.

– Послушай, как там тебя…

– Сергей, – ответил он, явно не ожидая, что я продолжу.

– Сергей, я не многословна, и ты мне никем не являешься, чтобы я досконально рассказывала тебе, кто я такая и чем занимаюсь. В случайные знакомые можешь и не пытаться записываться. Поэтому, будьте так добры, отвалите от меня.

После моего искреннего высказывания у этого парня чуть глаза не выпали из орбит от удивления. Но, к моему удивлению, он, похоже, понял намёк. Весь путь он не поворачивал головы в мою сторону, и хотя поезд трясся целый день в душной вагоне, я чувствовала, как напряжение между нами постепенно утихло. Я смогла вздохнуть с облегчением, сосредоточившись на своих собственных мыслях вместо того, чтобы мириться с назойливым собеседником.

Сутки тряски в поезде, и мне не верилось, что мы уже прибыли. Но это было еще не все — мне был нужен автобус, который ехал в моё родное село. К счастью, ждать его не пришлось; автобус уже начинал отъезжать. Я успела в него сесть, махнув рукой водителю. Заплатив при входе, я прошла по всему салону, ища свободное место. Мои поиски прошли успешно — я сидела одна, погруженная в раздумья о том, что скажу при встрече с мамой и папой. Какая у них будет реакция? Я догадывалась, что они не будут особенно рады, но моя задача — убедить их в обратном. Я надеялась на свои силы.

Когда я уже стояла недалеко от своего родного двора, я хорошо видела двух мальчиков-близнецов лет пяти, играющих с машинками. Собрав всю свою волю в кулак, я подошла к ним поближе. В этот момент из дома вышла… мама.

От радости потекли слёзы, и я направилась к ней, чтобы обнять, прижаться как беспомощное дитя. Но, увидев меня, она отшатнулась назад, глаза её были испуганные, как будто она увидела приведение. Она быстро подозвала к себе близнецов и приказала им идти в дом; они называли её мамой.

– Мамочка, – мой голос дрожал, я не могла контролировать свои эмоции.

Но она посмотрела на меня суровым взглядом.

– Зачем ты сюда приехала? Тебя здесь давно уже никто не ждет.

– Ну зачем так сразу? Ты же ведь не знаешь, какой я стала... Я изменилась...

– Горбатого гроб не исправит, а тебя тем более ничего не исправит. Нужно было раньше думать, когда давали шанс, но ты этим не воспользовалась и продолжала нас мучить.

Каждое мамино слово сжимало моё сердце. Мне было очень больно осознавать, что она хочет, чтобы я почувствовала ту боль, которую сама им приносила.

– Мам, пожалуйста, последний шанс… – слёзы текли всё сильнее, так что мамино лицо было почти не видно. Дышать было невозможно, слёзы душили меня. – Дай мне последний шанс.

– Ты для нас с отцом давно уже умерла… Мы тебя похоронили. Уходи и больше не возвращайся.

Она отвернулась и зашла во двор, оставив меня стоять, словно в безвременье. Я ещё минут десять простояла возле двора, ожидая, что она передумает, выйдет на улицу, обнимет меня и заведёт в дом. Но я ошиблась.

Над головою витала только тишина, и с каждым мгновением у меня всё больше угасала надежда. Прошлое не покидало меня, а я не знала, как перестать быть той, кем раньше была.