Максим

Как же я ненавидел все эти школьные правила, которые давно устарели. Учителя вместо того, чтобы помочь нам обрести себя и подготовиться к экзаменам, то и дело ныли о нашей никчемности и непригодности ко взрослой жизни. Даром что элитное учебное заведение. Одиннадцатый класс. Неужели хотя бы сейчас нас нельзя было оставить в покое? Не наседать нам на нервы в бесцельных попытках превратить избалованных детишек в достопочтенных личностей, которые поведут за собой в светлое будущее. Чушь полнейшая!

Мало того, что они пытались причесать нас всех под одну гребенку, так после этого не желали отвечать за свои поступки. Я ради школы гробил свое здоровье и тратил время, которое мог провести с друзьями. Все эти соревнования мне и даром не были нужны, но ради оценок и по зову сердца я все же выполнял отведенную мне роль. В конечном счете вопли классухи на тему «моей безалаберности и профессиональной деградации» сводили с ума. Хоть бы спасибо сказала, что благодаря мне класс поднялся в рейтинге и держался в «Топ-3» уже девять лет.

Становиться профессиональным спортсменом и посвящать жизнь погоне за медальками я не собирался. Но как же, отец настоял, потому пришлось пойти на плавание, лишь бы не разбивать его идеально выстроенную картину мира на осколки. У него имелись свои планы на меня, и я должен был соответствовать завышенным требованиям семьи. В результате половина детства у меня прошла в бассейне, а вторая мимо... Сейчас же мне приходилось пожинать плоды собственного труда и уже из принципа посещать все соревнования, дабы доказывать, что лучше меня никого нет и никогда не будет. Я – Король своей жизни!

Утро «чудесного» во всех отношениях дня началось с того, что у меня в голове стоял звук дребезжания советского телевизора. Собственные восемнадцать я отгулял с грандиозным размахом и пиром на весь мир. Благо за собственную сознательность и подчинение отцовской власти я без проблем мог получать желаемое. Пока папаня был мною доволен, деньги на моей карте не кончались. К тому же он, как и я, знал, что пару лет спустя мое веселье канет в небытие. На смену беззаботной жизни придет работа в фирме и договорной брак с богатенькой девицей, которая тоже идет по заранее прописанному для нее сценарию.

Не скажу, что хоть одна из пяти меня прельщала, но выбирать не приходилось. Мать, уже давно живущая в солнечной Греции в объятиях очередного любовника, со всей серьезностью стервятника подошла к выбору этих кур. Честное слово, никакого разнообразия. Я иногда даже забывал, с кем из «Франкенштейнов» от мира хирургии общаюсь. Кроме красоты и ног от ушей, в каждой было индивидуальности ноль целых ноль десятых, а у кого-то и с отрицательной величиной.

Все как одна пепельные блондинки… Вы что, это же тренд сезона. Кукольные мордашки и фарфоровая кожа. Минимум четыре, кому не повезло родиться с такими данными, спустили на операции не один миллион, чтобы быть хоть чуть-чуть натуральнее дизайнерского пледа. Правда, получалось это с трудом. Мраморные статуи выглядели более живыми на их фоне. Одинаковые скулы, носы и губы делали их похожими на конвейерных роботов из детского кошмара, который решил вдруг ожить. И на ком-то из одинаковых кукол мне предстояло жениться по доброй воле... Но жаловаться не приходилось...

Отец и мать сыграли свадьбу при таких же условиях. Моя матушка хоть и уродилась блондинкой с прекрасным жемчужным отливом, все равно была помешана на всем том же самом, что и мои, прости господи, невесты. Собственная гордость пятого размера и банковский счет в пару миллиардов не отменял наличия у нее мозгов и обширных навыков из различных сфер жизни. Женское коварство шло вкупе с интеллектом, смекалкой и тремя высшими образованиями. Так что матушка отличалась от них благочестием и достоинством настоящей стервы.

Мои же кандидатки в жены не обладали даже толикой нужных мне качеств и завышенных ожиданий моего семейства. Самая умная из них могла в слове «Сто» сделать три ошибки и не понять, почему это папа прислал ей SMS «учи русский», а не сто тысяч на карточку для очередной безумной покупки. И вот с такой мне предлагают связать свою жизнь? Нет уж, лучше я нашу серую мышку в жены возьму, чем одну из эффектных блондиночек. У той хотя бы в черепной коробке мозги имелись, а пластическую операцию жене я оплатить всегда смогу. В наше время «мордашки-сиськи-попки» не столь большая проблема.

Мышка была отдельной строчкой в моей школьной шизе. Чем-то она мне напоминала загулявшую родительницу. Такая же умная, изворотливая и хитрая змеюка. Вот только на все остальные вводные была она чистая мышка. Светло-серые волосы вечно или в косе, или в хвосте. Меня это даже бесило, все одноклассницы из кожи вон лезли, чтобы заинтриговать меня, а она, как благородная краля, наоборот все делала. Ни макияжа, ни маникюра, ни каблучков, ни юбочки, ни карандаша упавшего, ни декольте в нос — вообще ничего! Словно меня не существовало на ее орбите жизни.

Юлианна была словно призрак нашего класса, и в то же время в ее гениальной голове зрело столько пакостных идей, что ни одну не смогли ей приписать за все одиннадцать лет учебы. То, что из каждой выходки торчат пушистые уши этой серой мыши, я знал наверняка, но доказательств просто не существовало. Да и репутация скромной заучки была намного выше моей собственной, чтобы учителя вставали на мою сторону. Слишком хорошо шифровалась непримечательная стерва. Я даже не мог предположить, что она на такое способна, но других кандидаток не находил по причине их полнейшего отсутствия.

В ее серых глазах порой, когда, как она думала, никто не видит, проскальзывала такая искра бурлящей страсти, что мне, признаться честно, становилось просто страшно из-за всего происходящего со мной. Но стоило только моргнуть, и привычная картина мира возвращалась на свое законное место. Не было коварных чертей в ее бесцветных глазах. И лицо не казалось как у исчадия ада. И мимика переставала быть активной и навязчивой. Она словно замирала и переставала существовать, опять становясь обычной серой и незаметной мышкой.

Подойдя к окну, решил отвлечься от тяжелых и непосильных дум, что не давали уснуть и заполняли голову, которая и без того просто раскалывалась, требуя от меня хоть минутку перерыва и отдыха. Но, как бы я ни старался, сон не шел. Мерзкое ощущение скребло на душе и напоминало о том, что так просто все не бывает. Слишком идеальная полоса была у меня. После такого обычно следуют неприятности вселенского масштаба. А мне не хотелось прощаться с тем, что уже имелось, и пытаться предугадать хитросплетения судьбы.

Моргнув, обратил внимание на тусклый блик у подъездной дорожки. Отцовская машина как раз заворачивала с главной дороги, и ворота, приветливо распахнувшись, пропустили черную иномарку во двор. Завтра рядом с ней появится моя синяя спортивная и мамина розовая, которой та гордилась и козыряла перед всеми подружками. Розовый Порше, еще и официально собранный на заводе по эксклюзивному заказу. Да никто из ее змеюк-подружек таким похвастаться не мог. Все лишь скрипели зубами при виде сего чуда.

Еще раз тяжело вздохнув, я помотал головой и посмотрел вниз. Вид потрепанного отца с разбитой скулой меня не порадовал. Я предпочел больше не размышлять о лирике, а быстро сбежать в гостиную с третьего этажа в надежде узнать, что же приключилось, откуда боевые шрамы. Отец едва передвигал ноги и обнаружился прямиком на кухне, жадно отхлебывая виски прямо из горла бутылки. Такого в привычной мне мирской картине не бывало еще ни разу. Быстрее так бы поступила импульсивная матушка, но никак не хладнокровный и расчетливый папа.

— Что с тобой произошло за эти три часа? — я медленно обошел столешницу по кругу и уселся напротив родителя.

— Похоже, мы банкроты, — едва слышно выдохнул тот и сделал еще один приличный глоток. — Мы в полной жопе, сынок.

— Пап, — я медленно протянул руку к нему, но прикоснуться так и не решился, — такого не может быть. Это даже в теории звучит по-идиотски.

— Я тоже не верил, пока не посмотрел выписки и не сверил бумаги, — бутылка со звоном опустилась на столешницу. — Хитрые твари все просчитали, представляешь! Мы – банкроты!

— У матери на счетах больше миллиарда, которые никаким образом не относятся к нашей семье. Это ее деньги и ее фирмы, которые ты раскрутил не по-детски, — я потянулся к ней и сделал приличный глоток, успокаивая дрожь в желудке. — На моем счету еще утром было несколько миллионов на мелкие расходы и случаи первой необходимости. В офшоры только с последней сделки вывели сто пятьдесят тысяч евро. Недвижимость, машины, антиквариат и еще по мелочи наберется больше, чем простой человек может себе вообразить. Мы не могли обанкротиться за полчаса и лишиться всего и сразу. Ты просто перенервничал. Завязывай бухать и объясняй нормально, что вообще творится. Мать приедет, и нотации мы будем с тобой выслушивать на пару. Она терпеть не может, когда ты напиваешься.

— У нас осталось только последнее перечисленное тобой. Остальное пропало, и, увы, вернуть мы деньги не в состоянии, — папа закусил губу и посмотрел на меня тяжелым, практически убийственным взглядом.

— Как же это случилось? — продолжал я настаивать на своем.

— Все наши счета обчищены за полчаса, — отец резко выдохнул и снова приложился к бутылке. — Осталась только недвижимость и ценные бумаги. Вся наличка за час ушла в неизвестном направлении. Служба безопасности банков не может ответить на элементарный вопрос: куда! В полиции говорят, хакер. Банк разводит руками и сваливает все на компьютерную безопасность и глюк в системе. Айтишники, в свою очередь, клянутся и божатся, что у них все стабильно и утечек не было. Но от этого мне легче не становится. За час мы фактически стали банкротами. Даже страховка не покроет и сотой части того, что мы потеряли. Большая часть денег вообще не была зарегистрирована на нас, но даже это смогли вывести в неизвестном направлении. Придется продавать бизнес и начинать все с нуля, чтобы удержаться на плаву. Прости, сынок, но, кажется, я не смогу передать тебе наше фамильное наследие.

— Подожди, — я резко замер и потянулся к телефону, пролистывая чат. — Лёнчик что-то говорил про гениального хакера, который может все, даже то, что в принципе нельзя. Завтра в школе пробью про него инфу. Если он на самом деле гений, о котором судачат, мы все вернем. Не бойся, от Агаповых еще никто не уходил. Ты не для того девяностые пережил, чтобы какой-то урод спер все твои бабки.

— Сын, — по щеке отца скатилась скупая мужская слеза, — я так тобой горжусь в этот момент. Ты сильно напоминаешь меня в молодости. Аж гордость берет!

— И не с таким справлялись, — впервые за долгие годы мы разговаривали как отец и сын.

— Весь в отца, — наконец-то папа начал думать головой, а не плещущимся в крови алкоголем и успокоительными.

— Тогда пойдем лучше поспим, — я поднялся и подставил отцу плечо. — У нас впереди трудный день. А завтра еще и матушка приезжает. Это будет просто вынос мозга вселенского масштаба. Ведь, как я понял, ее карты тоже заблокированы, а счета пусты.

— Тут ты прав, — он резко стал суровым, — завтра все стервятники слетятся. Хорошо, Анна возвращается, будет кому женам этих кретинов мозги полоскать. Ты тоже старайся не подавать виду. Делай мину кирпичом, даже при самой плохой игре. Пусть все подавятся от зависти, что нам не страшно потерять активы. Правильно ты сказал, хлеще, чем в девяностые, быть не может. А там мясорубку я пережил, и с этим справлюсь. Молодец, что не опускаешь рук. Стойкость — признак мужика!

— Ага, буду говорить всем, что основную часть по старинке в подвале в банки закатываем, — хохотнул я.

— После такого будем, — серьезно ответил родитель.

На такой ноте мы и разошлись по комнатам. Правда, до самого утра сон ко мне не шел. Теперь уже дурное предчувствие обрело форму и стало более реальным. Я лежал и ворочался с боку на бок, думая обо всем произошедшем и подбирая достойные варианты. Правда, их не находилось, по причине того, что никто не понимал, как деньги просто взяли и испарились, даже со счетов, про которые мы с матерью не знали. Если верить отцу, такие были. Так что утром я был злым и невыспавшимся, и самое главное, готовым убивать за своих родных.

Юлианна

Ночь началась просто сказочно и волшебно. Я получила сразу три крупных заказа, которые даже не собиралась брать в работу. Каждый из них, так или иначе, но противоречил моим внутренним убеждениям и принципам. А плясать под чужую дудку я не собиралась. У меня было достаточно денег, чтобы невзирая ни на какие угрызения совести, отказываться жестко и безапелляционно. Первые два поступили от верхушки криминального мира, с теми я зареклась иметь хоть какие-то дела с момента гибели родителей.

Мало кто знал, что знаменитая балерина и жена известного адвоката Катерина Глазко в свободное время гениально крала все, что плохо лежало, да и то, что хорошо, тоже не стеснялась приватизировать в угоду собственному любопытству или заказу. На мамином счету столько драгоценностей, картин и антиквариата, что все без книги учета и не упомнить. Доказать никто не смог, но все и так знали, что десять лет назад именно она вошла и вышла в монетный двор, при этом не оставив никаких следов.

Скандал быстро замяли, иначе маму сдал бы первый же мелкий идиот, позарившийся на наживу. Власти Вены посчитали, что не следует народу знать, как уязвима система безопасности в одном из главных правительственных объектов. Но был в ее непростой карьере еще один фактор, который помогал избегать крупных скандалов — знаменитый муж-адвокат с огромнейшим лимитом доверия от простого народа. Отца действительно боготворили, считали честным и упертым бараном. Никто бы не поверил в то, что такой человек женился на воровке.

О его неподкупности слагали легенды, некоторые из них легли в основу сериала на российском телевидении. Естественно, по сравнению с заработком собственной супруги, ему предлагали копейки, но трудился он больше за идею, презирая все материальные блага. Ну, по крайней мере, именно так думали все те, кто пытался подкупить папулю. Какое ему было дело до Мерса последней модели, если в подвале нашего особняка стояла угнанная машина самого шейха? Да никакого, по факту!

Особняк располагался на огромном куске земли, а прилегающие к нему угодья охватывали почти двадцать гектаров земли, личное озеро и пару водоемов, не считая деревни и храма с редчайшими иконами, спонсируемого матушкой. Какие-то были украдены ею, какие-то приобретены на подпольных аукционах, а некоторые легально скупал отец и дарил церкви на глазах у всего честного народа и журналистов.

Местные жители молиться были готовы на такое чудо света. В деревне была и дорога, и вода без перебоя, и свет постоянный, про газ и центральное отопление вообще молчу. Они едва ли не грудью встали, когда у нас пришли обыск устраивать. Но мы и не особо сопротивлялись, два скрытых подвала один черт не нашли. Все кончилось благополучно и счастливо, не считая злых аки черти следаков, уходивших ни с чем. Но осадок остался… Родители начали внимательнее относиться к друзьям и знакомым.

И все же мою семью это не спасло… Однажды вечером, когда они возвращались с благотворительного аукциона, в лоб их машине выскочила бетономешалка. Как установили в ГАИ, удар был летальным. Пережить подобное столкновение было просто невозможно, и бог бы не спас. Общая скорость выше двухсот, после такого не выживают даже со сработавшими подушками безопасности. Переломало их так, что хоронить пришлось в закрытых гробах. Помню, как тяжело мне было стоять на прощальной церемонии в окружении рыдающей родни. Водителя бетономешалки посадили, но мне от этого легче не стало.

Все мое имущество опечатали, банковские счета заморозили, а опеку отдали тетке, которая ненавидела всю нашу семью до зубного скрежета и желала прибрать огромное состояние себе. Меня фактически вышвырнули на край Москвы в крошечную однушку, где тетушка разводила котов. Надежда у бедных родственничков была на то, что я, не привыкшая к подобной скромной жизни, быстро отправлюсь на встречу с родителями и оставлю все наследство жадным до денег мегерам.

Вот только я назло всем помирать в ближайшие лет пятьдесят не собиралась. И теперь возглавляла топ самых знаменитых хакеров, на которых готовы были молиться все подряд, кто мог позволить себе оплатить услуги птичек высшего полета. «Мышь», прозвище, данное мне Максимом, прижилось как-то само собой. Именно под ним меня искали страждущие и не очень. Начиная от верхушки криминалитета, заканчивая правительством и частными заказами. Я могла позволить себе быть придирчивой и выбирать, кого спасать, а кого топить. В этом прелесть «Топ-10». Никто и против мне не смел сказать, чревато было…

Сидя в квартире, я бралась за интересные мне проекты. Не разменивалась на ерунду, которую хотели заказать девяносто процентов клиентов. Фактически мне даже не важны были денежные суммы и прочие заморочки… Какой в них толк, если еще несколько месяцев до восемнадцатилетия я не могла всем этим добром распоряжаться? Вот и работала только по своему личному «хочу». Попасть в список моих клиентов мечтали многие, но не всем это удавалось. Но третий заказ в мигающем окне сообщений привлекал настолько, что у меня пальцы мелко подрагивали на клавиатуре.