Пышка.

Всем полным женщинам посвящается.

Глава первая и единственная.

Здравствуйте! Меня зовут Пышка.

Почему меня так называют? А потому что это прозвище пошло со школьной скамьи. Мой рост сто шестьдесят восемь сантиметров, а вес шестьдесят девять килограммов. Есть, конечно, женщины и большей весовой категории, однако и этого для меня достаточно. Сейчас я еду в фирменном поезде из Варшавы в Вену. В окне пролетают мимо меня золотистые клёны, поля с красивыми цветовыми бликами от посаженных культур. Леса и рощи ещё зелёные, но уже поддёрнутые красновато- рыжеватыми пятнами, которые разбросала осень. Я очень рада тому, что еду в этом поезде, ведь ещё несколько недель назад я думала, что моя жизнь кончена. Но! Как я ошибалась! И теперь я наслаждаюсь и млею от бархатистой осени, перевернувшей всю мою жизнь.

Я всегда мечтала стать стюардессой. Меня манит небо, другие страны, другие люди. Мне всегда было душно в моём городе детства Бресте. Он, конечно, ничего себе так, однако мне всегда хотелось большего. Стюардессой я хотела быть с детства и точно знала, что так и будет. В детском саду я играла с девчонками в стюардесс и представляла себя летящей на авиалайнере, говорящей на двух иностранных языках как минимум. Когда я подросла и пошла в школу, то своим новым подругам все уши прожужжала про своё желание стать стюардессой. Но шли годы и меня начало беспокоить одно обстоятельство- мой вес. Не сказать, что я толстая, но с такими параметрами меня точно не возьмут в стюардессы. В седьмом классе от того, что все знали мою мечту, а вес прибавлялся, за мной закрепилась прозвище «Пышка». Когда первый раз меня так назвали, я всю ночь прорыдала. Наутро я решила, что с этим надо что- то делать. Пристав к матери с просьбой пойти к специальному врачу, который бы помог мне скорректировать мой вес, чтобы он не рос дальше.

«Что, ты, такое говоришь, девочка моя?- ответила мне на это моя мама,- у тебя, всё в порядке. Эти пухленькие щёчки мне нравятся больше, чем кости самых именитых подиумных красавиц».

Но я не отставала от неё. В конце концов, она согласилась, и в начале восьмого класса начались мои хождения по врачам. Оказалось, нужно было сдать столько анализов, чтобы узнать от чего же моя полнота не хотела останавливаться на достигнутых завоеваниях моего тела. Год хождения по врачам дал свои результаты, которые впрочем, меня совсем не устроили. Приговор был таким- моя эндокринная система не справляется с количеством энергий, которые получает мой организм с пищей или что- то в этом роде, я не совсем поняла. Поняла я главное, что это наследственное и передаётся из поколения в поколение. И снова я проревела в подушку всю ночь. А нутро решила: самое главное не сдаваться!

Я снова отвлеклась от своих дум и посмотрела в окно, а потом оглядела пространство моего вагона. Фирменный скорый поезд Варшава Вена через семь часов и сорок пять минут должен был примчать меня в Австрию, в Вену. Полностью сидячие места в вагоне располагались по ходу движения поезда. Пассажиров было немного. Возле двери два места были повёрнуты ко мне лицом. Одно было пустое, на другом, спал какой- то мужчина, запрокинув голову и громко храпел. Рядом со мной места тоже были пустыми, а вот позади пассажиров было больше. Их занимала семья с тремя детьми, папой, мамой и бабушкой. По- видимому они были немцы или австрийцы, точно не могу сказать, потому как разговаривали на немецком. Я очень хорошо знаю английский, так хорошо, как это возможно. Ну и помучалась я с его изучением! Зато сейчас никаких проблем с этим нет и я полностью довольна собой. Я смогла, я научилась на нём разговаривать и понимать даже некоторые диалекты.

Ах, да, о чём это я сейчас думала? Отвлеклась. Эти дети вечно шумят! Неужели я тоже была в детстве такой шумной?! Я снова посмотрела в окно. Мимо меня проплывал какой- то Европейский городок, с красивыми фахверковыми домиками. А да, о лишнем весе. В общем, после литра слёз я решила для себя, что меня такое положение вещей не устраивает. Уговорив маму на очередную трату денег, потому что диетолог в нашем Бресте оказался только платным и никаким другим, мы записались на приём, и я получила от него график питания на все случаи жизни. В этом графике учитывалось всё: продукты, которые нужны мне позарез, продукты, которые можно употреблять без вреда для моего веса, если не будет тех продуктов, которые мне нужны позарез и, конечно же продукты, которые мне можно есть, если не будет первых и вторых. Это я на всякий случай, потому что я хотела подстраховаться в первом, втором и в третьем случаях, так как наш городок маленький и не всегда есть возможность найти те продукты, которые указал диетолог. И, конечно же спорт. Я записалась в наш единственный фитнесс клуб на целый год с абонементом позволяющим посетить бассейн один раз в неделю. Ну и разорила я свою мать на траты! Но я была непреклонна! Моя мечта с детства стать стюардессой снова замаячила на горизонте. Прозвище «Пышка» так и закрепилась за мной, и я смерилась с ним, не обращая внимания на своих сверстников, подкалывающих меня постоянно и издеваясь над моим весом, а он неуклонно рос. Диетолог меня обнадёжил: «Если будите питаться, как я вам, рекомендую и заниматься спортом, то ваш вес остановится на определённой отметке, и не будет расти. Однако это приговор на всю вашу жизнь. Как только, вы, перестанете выполнять мои предписания или измените ваш продуктовый стол, или перестанете заниматься физическими нагрузками, ваш вес будет расти. Поэтому не ленитесь! Сначала будет трудно, зато потом, вы, привыкните к этому режиму и он войдёт в вашу жизнь как само собой разумеющееся»- я посмотрела на свою маму. Моя мама женщина невысокого роста и её вес далек от совершенства. Я решила для себя, что рекомендации диетолога мне подходят и потом я хотела быть стюардессой, а на эту профессию не берут толстых!

Снова шум троих детей привлёк моё внимание, выбив меня из воспоминаний. Я посмотрела на свои наручные часики. Они показывали, что до прибытия в Вену ещё три с половиной часа. Я вздохнула и уставилась снова в окно. Так лучше думается. Пассажиры не отвлекают, потому что я не проявляю никакого интереса к ним. Мне всегда в таких поездках хочется подумать, поразмышлять. Многие мои сверстники слушают музыку в наушниках, тем самым отгораживаясь от этого мира, а по мне так лучше думать. Я улыбнулась своим мыслям, вспомнив комиссию по трудоустройству. Вакансия стюардесса, на которую было очень много претенденток, и на которую претендовала и я, Пышка, как меня прозвали в школе. Ох и помучалась я, когда решила учиться на стюардессу. Меня не хотели брать из- за моего веса, хотя диетолог был прав, он остановился на шестидесяти девяти килограммах и не поднимается выше вот уже с одиннадцатого класса, а мне сейчас двадцать два года. Я настояла на своём, тем более обучение было платное.

«Какое, вам, дело до моего веса, если я буду платить за обучение?- недовольно спросила я у директора Лицея, в который пришла подавать документы,- вам, не всё равно?»

«Но, вы, не сможете трудоустроиться,- возразил он мне,- не лучше, вам, найти профессию, которая не будет так строга к вашему весу? И потом, вы, столько потеряете времени. Целый год! Я думаю, что этот год можно потратить с большей пользой, чем мечтать о несбыточном».

В общем, он меня не уговорил, а уговорила я его. Тем более наш город небольшой, а Лицею на развитие нужны деньги и меня приняли. Самое главное, что у нашего Лицея на тот момент была договорённость с Европейской Ассоциацией воздушного транспорта о том, что будущие стюарды и стюардессы будут проходить стажировку в их школах по обмену с дальнейшим трудоустройством. Отучившись и пройдя стажировку я с боевым настроем пошла устраиваться по специальности. Внешность моя привлекательная, я не дурнушка, недаром за мной ухаживали двое старшеклассников, когда я училась в школе. Ни у одной из наших девочек в классе не было ухажоров, тем более из старших классов, а у меня были. Поэтому на внешность я не грешила, а вот вес, это да. Он меня беспокоил и не зря. Отовсюду мне давали отворот- поворот. Я обошла комиссии всех наших Российских авиакомпаний. Ни одна меня не приняла. Только завидя меня на пороге, я получала отказ. Снова слёзы и ночи без сна. А потом я решила подать заявку в Европейские авиакомпании. С их толерантностью могло пролететь! Но и там меня ждало разочарование. Я злилась на всех и на себя!

Снова вздохнув от грустных мыслей, я посмотрела на мужчину, спящего напротив меня. Как всё- таки странна эта жизнь. Столько борьбы, желания, стресса и стремления исполнить свою мечту и самое главное не сдаваться. Мне повезло. По каналам Лицея пришло мне уведомление о том, что я могу быть принята на работу во внутренние рейсы где- то в тьме тараканьей, но для этого мне нужно приехать в Варшаву, где происходил набор стюардов и стюардесс Европейской Ассоциацией воздушного транспорта. Однако они не гарантировали мне точного результата, и я на свой страх и риск взяла билеты на проходящий поезд до Варшавы.

Я снова улыбнулась. Я вспомнила свой настрой и упрямство, с которым пришла в комиссию. Они очень скептично осмотрели меня, а потом один из членов комиссии дядька с очень напыщенным видом на английском спросил меня: «Мисс Котова Катерина, это вы?»

«Да,- на английском ответила я ему».

«Скажите мне, мисс Котова, как вы, будите действовать в экстремальном случае если в полёте с одни из пассажиров случиться сердечный приступ?»

Я подробно, без запинки ответила на его вопрос. Мой английский был на превосходнейшем уровне. Говорила я чётко, без лишней поспешности, как учили нас в Лицее и с достоинством профессионала, которым я намеревалась стать. Он меня внимательно выслушал, затем двое из комиссии ещё задали мне несколько каверзных вопросов, по видимому ища, за что бы зацепиться, чтобы отказать мне. Затем наступила пауза, по которой я, отходившая не одну комиссию по трудоустройству, знала, что сейчас последует мне отказ. И тут меня как будто кто- то дёрнул изнутри. Я собралась вся, напряглась, как перед решительным прыжком и произнесла: « У меня превосходнейшая интуиция и я чувствую людей, ситуацию как никто другой. В полёте я могу найти общий язык с каждым, даже с маленькими детьми. Если они будут шуметь или озорничать я смогу им спеть песенку, которая их успокоит, а это очень важно для полёта, ведь он должен быть комфортным для каждого»,- и я запела песню на английском языке. Песня незамысловатая, но она мне понравилась, когда я учила язык и как- то сама мне запомнилась, а теперь пришла на ум. В песне говорилось о мальчике, который очень хотел летать, но боялся высоты и как он спрашивал у птиц- как, вы, летаете, не страшно ли вам? Спрашивал у неба- не холодно ли наверху? Спрашивал у ветра- поддержит ли он в полёте? Ну и всё в таком же духе.

Я пела и пела, а они смотрели на меня и молчали. Я не знала, что у них в головах, какие мысли витают, главное, что они не перебивали меня и позволяли мне петь. Когда я закончила, главный напыщенный дядька сказал мне: «Мисс Котова, будьте любезны, подождите в коридоре, нам надо посовещаться».

Я на ватных ногах вышла из кабинета. Ждала долго. Много чего передумала за это время ожидания. Много решений принимала и от многих решений отказывалась. В общем, у меня был мандраж. Наконец меня пригласили. С трясущимися поджилками я вошла. Все в комиссии улыбались, и я не смела поверить в то, что сейчас мне скажут.

«Мисс Котова Катерина, вы, приняты в авиакомпанию в качестве стюардессы на внутренние перелёты между Веной и Зальцбургом».

И вот теперь я в фирменном поезде еду в Вену оформлять документы.

Мужчина, спавший напротив меня, через ряд, вдруг громко всхрапнул и открыл глаза. Я от неожиданности вздрогнула и посмотрела на него. Он тоже мутными глазами оценивающе смотрел мне в лицо, затем потянулся, встал со своего места и прошёл в туалет. Я снова ушла мыслями далеко от нашего поезда. Снова и снова мне вспомнился последний момент, когда комиссия объявила мне своё решение о приёме на работу. Вдруг кто- то больно ущипнул меня за коленку. Я очнулась от своего мысленного сна и посмотрела на этого хама. Рядом со мной, на свободном месте сидел этот тип, мужчина, который до этого спал, потом ушёл в туалет, а теперь вальяжно расположился рядом и щипался. От такой наглости я возмутилась. Я не робкого десятка, но тут этот, как его… вёл себя так, как будто я сейчас находилась в нашем парке в Бресте, а он был каким- то пьяным приставалой. С такими у меня разговор короткий. В обиду я себя давать не собиралась. Я внимательно посмотрела ему в глаза, проверив, не пьян ли. Вроде нет, и запаха алкоголя я не почувствовала.

- В чём дело, сэр?- на английском спросила я.

- Фройляйн, не в духе?- насмешливо и с сильным акцентом спросил незнакомец меня.

- Я повторяю вопрос, в чём дело, сэр?- так же строго и жёстко произнесла я.

- Хотел, с вами, поговорить,- ответил он мне.

- Вы, ущипнули меня,- строго сказала я,- а это в цивилизованном обществе не приемлемо! Мы с вами не знакомы, и вы, не имеете право ко мне в такой манере обращаться. Сядьте на своё место и ведите себя соответственно,- я хотела встать и выйти, чтобы не быть с этим типом рядом. Но он вдруг резко схватил меня за запястье и с силой дёрнул мою руку так, что я плюхнулась на кресло.

- Тише, фройляйн,- почти шёпотом сказал он,- вы, никуда не пойдёте,- и немного помедлив, добавил,- пока я не захочу.

- Что это ещё такое?!- возмутилась я. Тем более почувствовав, что на нас уже стали обращать внимание пассажиры и в надежде, что кто- то захочет помочь мне усмирить этого нахала. Однако никто не хотел.

Я набрала побольше воздуха в лёгкие и громко, чтобы все слышали, сказала: «Вы, сейчас пройдёте на своё место и сядете, и будете себя вести тихо! Здесь дети, и вы, нарушаете своим поведением все приличия!»

Взглянув в его глаза, я заметила сильно расширенные зрачки, слишком расширенные для нормальных глаз. Все это промелькнуло у меня быстро на подсознании, потому что в следующий момент я почувствовала удар по лицу. Этот хам ударил меня, и я не смогла вовремя сориентироваться, откинувшись на спинку кресла и вскрикнув от неожиданности. Потом всё произошло быстро и молниеносно. Вдруг появился другой мужчина в чёрной кожаной куртке, он схватил хама, и ударил его по лицу, тот обмяк, потеряв сознание. В поезде наступила тишина.

- По- видимому, я не рассчитал удар,- озабочено смотря то на меня, то на мужчину, у которого голова свисла вниз и весь его торс как то съехал с сиденья, сказал он.

- С вами, всё в порядке?- его глаза тёмно- синего цвета смотрели на меня участливо и с беспокойством.

Я тихонько мотнула головой, почувствовав резкую боль в челюсти.

- Думаю, все зубы на месте,- нерешительно сказала я, трогая рукой своё лицо.

Он снова посмотрел на мужчину. Тот тихо полулежал, полусидел и не подавал признаков жизни. Через минуту к нам присоединилась пожилая женщина, немка или австрийка из семьи, которая ехала с тремя детьми. Она заглянула через плечо синеглазого незнакомца, увидела, что хам в бессознательном состоянии и запричитала: «Боже мой, вы, убили его!»

- Никто ни кого не убивал, фрау, сядьте на место,- сказал на это ей синеглазый незнакомец.

- А вы, мне не указывайте, что я должна делать!- возмутилась она, посмотрев на меня и ища у меня поддержки, но видя, что я молчу, добавила,- я сейчас вызову полицию, и вы, там всё будете объяснять,- недовольно зыркнув на меня, продолжила,- вместе с этой девицой,- она полезла в карман своих брюк за мобильным телефоном.

Синеглазый незнакомец был явно недоволен сложившийся ситуацией.

- Дайте, я посмотрю,- предложила я свою помощь, на ходу вспоминая, чему нас учили в Лицее при сложных обстоятельствах.

Я нащупала у мужчины пульс, он был слабый, но был.

- Пульс есть, он не умер,- скорее для пожилой женщины, чем для незнакомца, произнесла я,- давайте его уложим и поднимем ему ноги,- я подняла подлокотник у кресла, осторожно, с помощью синеглазого незнакомца, уложила хама на спину, а ноги его согнула в коленях, приподняв их, положила на другой подлокотник.

Дама недовольно хмыкнула. Я взяла со столика пластиковую бутылку с водой.

- Если и это не поможет…- я набрала в рот воды и что есть силы прыснула хаму в лицо. Мужчина поперхнулся и открыл глаза. Я внимательнее посмотрела и поняла в чём дело.

- Вы, принимали наркотические препараты?- строго смотря ему в глаза, спросила я.

У мужчины забегал взгляд. Он, заикаясь ответил: «Ничего я такого не принимал».

- Как же нет,- не унималась я,- у вас, очень сильно расширены зрачки.

Хам вскочил с кресла, чуть пошатнулся и, протиснувшись между пожилой дамой и моим защитником ретировался, прихватив свои вещи.

- Ну, вот, я думаю, инцидент исчерпан,- сказал незнакомец, обращаясь к пожилой даме. Та фыркнула и последовала на своё место, к своим домочадцам.

- Спасибо, вам, вы, спасли меня,- улыбаясь, произнёс синеглазый незнакомец,- у меня рейс и мне бы не хотелось на него опаздывать. Пока всё объяснишь полиции, потеряешь уйму времени.

- Это я, вас, должна благодарить,- ответила я ему,- это же из- за меня, вы, попали бы в такую неприятную ситуацию.

- С детства не могу видеть, как бьют женщин,- пояснил он,- вот и срабатывает у меня…- он посмотрел на свои руки.

Теперь я могла его хорошенько рассмотреть. Не очень высокий, метр семьдесят пять сантиметров, чёрные волосы, прямой нос, лет тридцать с небольшим, на мой взгляд, и синие глаза такой глубины, что мне подумалось, что, скорее всего это цветные линзы.

- Это я вас, благодарю,- поспешно сказала я,- если бы не вы, мне бы худо пришлось. Не ожидала, что он меня ударит.

- Я тоже заметил его зрачки,- озабоченно добавил он,- скорее всего он под кайфом, поэтому и вёл себя так.

- Да, скорее всего,- согласилась я с ним.

- С вами, точно всё в порядке?- снова спросил он меня.

- Да, да, боли уже нет, и я могу разговаривать, как видите,- постаралась улыбнуться я.

- Тогда я пойду, скоро моя остановка,- извиняющимся голосом проговорил он.

- Конечно, доброго вам, пути,- сказала я и улыбнулась ему. Незнакомец с синими глазами посмотрел на меня, задержав свой взгляд на моём лице, улыбнулся и прошёл в конец вагона. Я села на своё место и достала из сумочки зеркальце, чтобы посмотреть последствия от удара. На меня из зеркала смотрела молодая женщина с ярко красным кровоподтёком внизу, с левой стороны скулы. На это я только вздохнула и, взяв пудреницу как смогла, затушевала красноту.

Вена встретила меня шумом большого мегаполиса. Осматривать город, у меня не было времени. На городском автобусе, который курсировал от вокзала Хауптбанхов до моей гостиницы, примерно час езды по пробкам, которые в этот промежуток времени были здесь. А ещё мне нужно было принять душ и привести себя в порядок после этого неприятного происшествия и времени как раз хватало, чтобы к восьми вечера прибыть в офис авиакомпании, в которой я теперь буду работать. Нужно получить инструкции, познакомится с коллективом и тому подобное.

Я всё успела. Кровоподтёк к вечеру стал совсем незаметен, тем более я замазала его тональным кремом. Девочки из бригады бортпроводников мне очень понравились. Все были дружелюбными со мной.

«Как хорошо, что ты, приехала,- сказала мне наша старший бортпроводник в смене,- ведь я могу с тобой, на ты?- уточнила она».

Я кивнула головой.

«Дело в том, что одна наша сотрудница ушла в декретный отпуск, а замену ей мы не смогли вовремя найти. А тут ещё фестиваль в Зальцбурге и пассажиропоток увеличился, мы просто не справляемся,- она улыбнулась мне».

Вот так я стала полноправным бортпроводником в самолёте Боинг 737/700 по маршруту Вена Зальцбург.

Мой первый рейс был ранним утром в восемь. Ну и переволновалась я всю ночь! Глаз не сомкнула. Ведь наконец- то сбылась моя мечта! И я хотела быть на высоте, чтобы новые мои товарищи и сослуживцы увидели во мне профессионала. Уже в четыре утра выпила валерьянки, чтобы успокоится и поспасть часа два. Часа мне хватило на сборы, потому как лётный состав и мы, бортпроводники, отдыхали в местной гостинице Вены, расположенной в пятнадцати минутах пешей ходьбы от аэропорта Швехат.

Пассажиров было немного. В смене была я, стюард Зигмунд и наш старший бортпроводник Элайн. Я немного волновалась, но не показывала этого, и как не странно мой голос не дрожал, когда я общалась с пассажирами. Выполняла всё строго по инструкции и так как меня учили. Когда наш авиалайнер поднялся в небо, я почувствовала эйфорию. Настолько эмоции зашкаливали в моём существе. И тут я услышала как наш командир воздушного авиалайнера по громкой связи начал обычную процедуру оповещения пассажиров: «Дамы и господа, вас, приветствует командир авиалайнера Гаретт Курлей. Наш полёт будет проходить на высоте одиннадцать тысяч метров над землёй. В полёте мы будем находиться сорок пять минут. Температура за бортом минус пятьдесят пять градусов цельсия…»

Пока командир нашего воздушного борта знакомил пассажиров с информацией, у меня создалось такое впечатление, что я слышала уже где- то этот голос.

«Наверное, это от чрезмерного волнения,- сама себе сказала я и больше не отвлекалась уже от своих прямых обязанностей».

По прилёту в Зальцбург, наш экипаж ждал перерыв в час, затем подготовка салона самолёта к следующему полёту в Вену и так ещё два рейса. Итого четыре рейса в день пока не закончится фестиваль, а затем будет всего два перелёта утром и вечером.

На следующий день, в семь утра у нас было небольшое собрание. Все экипажи наших авиалайнеров, которые обслуживали направления из Вены в другие города, собрались для того, чтобы получить новые инструкции в связи с изменением в правилах полёта и обслуживания пассажиров. Наша команда была в полном сборе.

- Катерина, - обратилась ко мне старший бортпроводник Элайн,- ты, же не знакома с нашим командиром и вторым пилотом?

- Нет,- ответила я.

- Вот познакомься, это Гаретт Курлей, наш командир,- сказала Элайн, и я подняла глаза на молодого мужчину в форме.

Какого же было моё удивление, когда я встретилась глазами с моим защитником из поезда- синеглазым мужчиной. Он тоже не отрывал взгляда от моих глаз. Мы стояли и молчали, смотрели друг на друга и совсем не слушали, что говорит Элайн.

Гаретт в форме был совсем иным. Его сильная энергетика окутала меня, как покрывалом. Лицо сначала немного удивлённое, а затем лёгкая улыбка осветила его глаза, и выражение его лица с холодного приличия переменилось в дружескую теплоту.

- А мы уже знакомы,- он просто протянул мне руку для пожатия, как лучшему другу.

- Уже?- не поняла Элайн,- когда это, вы, успели? Мы вроде с вами не виделись с позавчерашнего вечера, а Катерина только вчера утром в смену заступила.

Гаретт только улыбнулся на её слова, но промолчал, чем озадачил Элайн. Она посмотрела на меня с немым вопросом, но я тоже молчала, потому, как не нашлась с ответом. Не пересказывать же ей всю ситуацию, которая со мной приключилась и тем более я не знала, как на это отреагирует командир нашего воздушного борта Гаретт Курлей. Единственное, что я себе позволила, это слегка улыбнуться в ответ.

Вот так я узнала, что буду работать с ним бок о бок в одном экипаже. Гаретт мне понравился ещё тогда, там, в поезде. Его поступок был настоящим поступком настоящего мужчины. Какой девушке после этого не понравится такой мужчина? А тем более он командир авиалайнера.

Затем было собрание минут на сорок, после него мы все разошлись по своим рабочим местам, и целый день полёта я думала о нём, о Гаретте, тем более что каждый раз при взлете нашего воздушного судна я по динамику слышала его голос: «Дамы и господа, вас, приветствует командир авиалайнера Гаретт Курлей».

Отлетав двое суток, нашему экипажу полагался суточный отдых. И выходя из аэропорта Швехат, я увидела его. Гаретт стоял в форме с чемоданчиком и ждал. Оказалось, что ждал он меня, потому что как только увидел, сразу же направился ко мне.

- Катерина, как хорошо, что, я вас, поймал,- он улыбнулся, а у меня всё запело в душе.

- Командир, сэр,- обратилась я к нему.

- Катерина, мы же не на службе,- удивлённо произнёс он,- зовите меня Гаретт.

- Хорошо,- как- то не уверенно ответила я.

- Я хотел, вас, пригласить на ужин сегодня,- и, видя моё замешательство, поспешил уточнить,- на дружеский ужин. При первой встрече, вы, мне очень понравились, но я, честно говоря струсил тогда и не спросил даже как вас зовут. Однако, как я вижу, судьба мне дала ещё один шанс и теперь я его не упущу.

Я стояла и не верила своему счастью! Я нравлюсь Гаретту! Я не импульсивный человек, но тут мне очень захотелось просто его обнять, но… Конечно я этого не сделала, а сказала: «Я буду рада с вами поужинать».

…Моя жизнь очень круто изменилась. Вот уже год как я работаю бортпроводником на воздушном авиалайнере по маршруту Вена Зальцбург. У меня есть парень- он командир нашего воздушного судна и зовут его Гаретт Курлей. И я знаю одно, если в жизни чего- то хотеть очень сильно, и не бояться это хотение воплотить в жизнь, то всё у вас получится! Самое главное это не бояться!

                                                                              Толстяк.

Всем привет!

Меня прозвали Толстяком ещё со школьной скамьи. Я не очень- то заморачивался по этому поводу. В нашем небольшом городке Дейви штат Флорида уютно и солнечно. Хочешь в баре зависай, хочешь на пляже валяйся, а хочешь на выходных в Майями можно смотаться, он всего в тридцати километрах от нашего городка. Так все и живут.

Я работаю в пожарной бригаде нашего города уже два года. Работа мне нравится, я всегда хотел быть пожарным. Помню, когда мне исполнилось семь лет, на мой праздник пригласили клоуна, который развлекал нашу группу из малолеток, так вот, он меня при всех спросил: «Джек, кем, ты, хочешь стать, когда вырастишь?»

Я немного призадумался, а потом выпалил: «Пожарным!»

Все посмеялись, особенно взрослые, потому что мой отец был толстым, а моя мать тоже не из худых. Что с малого возьмёшь? Ну, сказал он, что хочет быть пожарным, так ему всего семь, а там как жизнь повернётся. Я ведь и подумать не мог тогда, что толстых не берут в пожарные, разве только диспетчером сидеть, и на звонки отвечать, но эта работёнка для женщин, а я хотел быть настоящим пожарным.

Ближе к окончанию школы, я стал задумываться и чаще смотреть на себя в зеркало. Мой рост сто семьдесят восемь сантиметров, а вес на тот момент был около ста кило.

В начальной школе меня не любили и били мальчишки, что посмелее и задиристее меня. Я всё сносил, потому что трусил. Терпел обиды и в кустах, за школьным двором плакал, размазывая слёзы по своему грязному лицу, а грязное оно было у меня постоянно, ведь били меня часто и я часто падал лицом на землю. В средней школе, когда мне исполнилось тринадцать лет, моя бабушка, готовя мне завтрак, вдруг замерла на месте и, повернувшись ко мне произнесла: «Джек, когда же, ты, наконец, постоишь за себя?»

Я удивлённо поднял на неё глаза.

«Что смотришь? Думаешь, я не знаю, что тебя обижают в школе? Думаешь, мне приятно смотреть людям в глаза, зная, что я ничем не могу тебе помочь? Только, ты, можешь изменить свою жизнь и свою судьбу. Тебе уже тринадцать. Твои родители, если бы не погибли в автомобильной аварии, тоже не смогли бы за тебя решить твою проблему- страх перед тем кто сильнее тебя! Перебори себя, Джек, смоги, наконец, достойно ответить этим прохиндеям!"

Я засопел носом и подумал тогда, что ей- то легко говорить, а вот мне…

Через два дня я после уроков снова встретил Била и его команду. Эти мальчишки, когда у них не было дополнительных занятий, всегда меня поджидали по дороге домой. Я, увидев их, испугался и побледнел. Бил видя, как трясутся мои поджилки, обернувшись к своим пацанам, сказал: «Что, Толстяк, боишься?! И правильно делаешь! Ты, мне ещё обувь лизать будешь!- он выставил свою ногу в дорогой кроссовке вперёд и цокнул языком».

Чувствую, как у меня пот выступил на лбу. Я посмотрел на его рожу и взор мой затуманился. В глубине моей груди сердце забилось резко, с болью, тянущей и дрожащей. Вдруг позади, за спиной Била, как в тумане, я увидел свою мать и отца, которые стояли посреди улицы. Они стояли и смотрели на меня, такие, какими я их помнил ещё пять лет назад. Лицо матери было какое- то грустно- печальное, а лицо отца- суровое. Я даже не понял, что это видение. Просто в голове у меня разгорелся пожар злости на самого себя. Я закричал громко, зычно, зло, отчаянно! Мельком заметив, как изменилось лицо Била и лица всех его прихвостней. Резко наклонив голову, как молодой бык, я ринулся на Била, свалив его на землю, боднув в живот перед этим. Дрался я жёстко и отчаянно. Как будто это был последний день моей жизни на земле. Конечно, Бил и его пацаны меня побили и здорово, должен я сказать. У меня был синяк на пол лица и сильный ушиб предплечья, я даже два дня в школу не ходил, потому что рука болела, писать не мог. Зато, когда я пришёл в школу, меня стали обходить стороной все задиры и с этого дня уважительно называть «Толстяк». Так и пошла моя жизнь, но не под откос, а в гору. Бил и его парни меня уже не трогали, а я решил научиться драться как мужчина. С этой просьбой я подошёл к нашему школьному учителю по физкультуре. Он меня выслушал и пригласил к себе в группу, которую вёл в свободное время от своих прямых обязанностей в школе. Группа по боксу. Мне очень понравилось на первой тренировке. После, когда она закончилась, учитель и он же тренер, подошёл ко мне и сказал: «Джек, ты, не обижайся на меня, но с твоим весом нужно что- то делать. Если проявишь упорство и усердие, то я тебе помогу путём упражнений и нагрузки свести твой вес к разумному пределу, но сразу предупреждаю, что труд не из лёгких. И ещё, вес обязательно снизится, но ты, должен будешь всегда себя поддерживать в физической форме. Твоё сердце, если начнёшь заниматься, привыкнет к нагрузкам и не малым, поэтому, как только, ты, решишь всё бросить, вес вернётся к тебе и утроится, ведь организм захочет взять своё,- он замолчал и выжидающе посмотрел на меня».

Я тоже смотрел на него и был рад, что тренер со мной говорит как со взрослым. Конечно же, я согласился, не зная, что меня ждёт впереди.

Моя жизнь с этого дня круто изменилась. Тренировки и нагрузки, которые мне давал учитель физкультуры и мой тренер в одном лице, были невероятно тяжёлыми. Я и представить себе не мог, что так буду страдать от боли во всём теле после физических упражнений. Порой, приходя домой после тренировок, я стремглав бежал к унитазу, потому что меня рвало и есть после этого совсем не хотелось. Моя бабушка, воспитывающая меня, поначалу очень волновалась, даже ходила к моему тренеру. Однако после разговора с ним оставила меня в покое и изменила мой рацион. Теперь на моём обеденном столе больше не появлялось выпечки, а появилось мясо, бананы, салат и рис. Она каждый день вздыхала, ставя очередную порцию салата передо мной и приговаривала: «Кто же будет кушать теперь мои пирожки и крендели?» Она у меня очень печь любила.

Так я подрос и в старшей школе вытянулся в рост и мои успехи в тренировках по боксу принесли мне первый юношеский разряд в соревнованиях, которые проходили в нашем штате Флорида осенью. Я занял почётное третье место.

Вес мой снизился до восьмидесяти четырёх килограммов при росте сто семьдесят восемь сантиметров и это ещё не придел. Я надеялся, что вес можно убавить и до семидесяти девяти. Во всяком случае, поставил себе это в задачу, которую хотел выполнить, чего бы мне этого не стоило!

С задачей я справился только после окончания старшей школы. И сразу же пошёл подавать документы в наш местный колледж, аккредитованный пожарной академией. Колледж я закончил с отличием и мои тренировки по боксу, и юношеский разряд помогли мне получить диплом.

Мои воспоминания прервала сирена. Она протяжно завывает, и если ты не часто её слышишь, то бьёт по ушам, но я уже привык. Я сегодня на дежурстве, поэтому вскочил с кресла и побежал в помещение, где у нас находится обмундирование. Быстро одевшись, наша бригада побежала к машине. Я сел за руль. Сегодня воскресенье и наш водитель отпросился домой, у его сына день рождение, поэтому я в это дежурство за водителя. По рации нам сообщили адрес, по которому началось возгорание. Это ночной клуб, в котором я как то зависал с одним приятелем совсем недавно. Надавив педаль газа, я выехал из гаража, вся команда была в сборе и сидела позади меня. Включив сирену, наша пожарная машина мчалась по улице Гарден. Нас все пропускали и немудрено, ведь мы пожарные и спешим по вызову. Через семь минут подъехал к зданию. Над синей крышей уже шёл чёрный дым. Навстречу нам выскочил какой- то дядька с бледным, испуганным лицом.

- В здание есть люди?- первым делом спросил наш старший смены испуганного дядьку.

- Нет, сэр, вроде бы никого,- чуть заикаясь, пролепетал он.

- Нам нужно точно знать,- строго сказал наш старший смены.

- После того, как сработала сигнализация, все покинули здание,- уже более уверено ответил он.

Я краем уха слушал их, а сам оглядывал здание. Я в нём был почти месяц назад с приятелем и теперь, разматывая шланг, усиленно вспоминал расположение комнат в помещении.

- Парни,- обратился к нам старший смены,- в здании очень большая задымлённость, одеваем изолирующий противогаз.

Я быстро нацепил на себя противогаз и вошёл в здание с заднего чёрного входа. В помещении было уже темно, кое- где ещё горел запасной свет, значит, проводка не успела подгореть. Впереди меня шёл старший офицер и наш начальник смены. Он повернулся ко мне и знаком показал мне, что пойдёт на второй этаж, а мне указал на помещение зала, где находился танцпол и бар. Я кивнул головой и проследовал в помещение танцпола, включив фонарик, потому что была тьма кромешная. Найти источник возгорания, а в нашем случае источник задымления, в таком большом здании не так просто. Я поднял голову и осмотрел потолок, насколько это возможно в таком дыме, затем прошёл глубже и упёрся в барную стойку. Осветил фонариком и нашёл место прохода за неё. В зеркале напротив увидел своё отражение в защитном блестящем противопожарном костюме и улыбнулся, только улыбку я свою не видел, потому как был в противогазе. Главное надо найти проводку. В ста случаях из ста виновата в пожаре она. Мой свет от фонарика высветил кофеварку, мойку с грудой грязных стаканов и столик на котором стоял электрический чайник. Мне показалось, что дым валил из- под столика. Я резко дёрнул на себя столик, отодвигая его от стены. Так и есть! Внизу, почти возле самого пола искрилась проводка, там, где она прикреплена была к стене наружным креплением. Я встал на колени. Рядом валялся шнур от чайника. Он не был подключён в розетку, вилка болталась уже вся обуглившаяся. Я почувствовал, что кто- то стоит за мной, повернув голову, увидел старшего смены. Я ему показал на очаг возгорания, он кивнул мне головой в знак подтверждения, и тут сноп искр, затем хлопок и проводка вспыхнула открытым огнём. Мой начальник по рации дал команду подавать ствол для подачи пены. Пока там, возле машины наши парни готовили пожарный пеногенератор, я посветил фонариком на стену, возле проводки в поисках огнетушителя, чтобы предотвратить или хотя бы сдержать возгорание, пока не подоспеет наша команда с пеногенератором. В метре от нас, в углу, я увидел его. Метнулся к огнетушителю и, схватив его, перевернул, дёрнув за пломбу. Струя пены резко выстрелила из шланга, оставляя на стене и проводке белые облака, забивая огонь. Однако было поздно для огнетушителя. Огонь змеёй пополз вверх к потолку. Старший смены дёрнул меня за рукав, я обернулся и увидел наших парней с пеногенератором. Отскочив в сторону, я освободил место, и вслед за этим мощная струя пены ударила по стене, догоняя убегающий огонь…

Пожар потушили быстро, зданию был нанесён минимальный ущерб, пострадал только первый этаж. В этот день больше происшествий не было и я, закончив дежурство, вернулся под утро к себе домой. Дома ждал меня бардак. Носки, журналы и немытая посуда, всё валялось где придётся. Банки из- под пива и пакеты с остатками попкорна попадались мне под ноги. Я пнул одну банку, она покатилась под диван с металлическим звоном. Я, конечно, прибираю у себя, но только один раз в неделю. Моя бабушка умерла четыре года назад, и я предоставлен сам себе, а мне и так хорошо. Кто- то может сказать, что мне не хватает женщины, однако она у меня есть. У меня есть девушка. Мы встречаемся уже три месяца, правда, в дом к себе я её ни разу не приглашал. Подумываю, конечно, пригласить, только прибраться надо перед этим. Она мне нравится, не хочется, чтобы она видела этот бардак. Зовут её Софи, та ещё штучка! Я сам себе улыбнулся и прошёл в ванную. Принимая душ, я вспомнил, как мы познакомились. До этого я пару раз её видел в местном баре, в бильярдной. Софи прекрасно играет в восьмёрку, девятку и Снукер, мне за ней не угнаться, да я и не пытался. Вот так проиграв несколько раз ей в Снукер, мы и познакомились. Я неплохо играю, а тут решил ей поддаться. Женщины любят выигрывать, а мне нужно было обратить на себя её внимание. Сходили пару раз в кино и в кафе. Софи работает в магазине женского белья, я видел её несколько раз в витрине магазина, когда она наряжала манекен, и даже после окончания её смены заходил за ней.

Я вышел из душа и почувствовал, что голоден. Пройдя к холодильнику, сделал себе бутерброд и с ним завалился в пастель, в сон клонило неимоверно.

На следующий день, утром позвонила Софи. У меня был выходной, у неё тоже. Мы договорились о встрече вечером.

Одев всё чистое, я надушился туалетной водой и посмотрел на себя в зеркало. Я великолепно выгляжу! Мой вес сейчас стабилен семьдесят девять кило, тренировки я не забросил и хожу в спортзал к своему тренеру детства. Правда нагрузки снизил из- за работы, но форму держу и питаюсь, так как он меня учил все эти годы. По совести сказать, пивком балуюсь, но всё в пределах нормы. Пьяным в хлам меня никто, даже мои друзья, не видели. Я считаю себя симпатичным, волосы светлые достались от матери, а глаза серые отцовские. Софи называет меня красавчиком, но это сугубо её личное мнение.

Выйдя из дома, я сел в свой форд и поехал к нашему парку, там мы договорились встретиться. Подъезжая к городскому парку, я издали увидел её. Все- таки она у меня восхитительно хороша. Всё при ней и фигура, и ножки, и миловидное личико. Мы с ней уже более близки, но об этом я умолчу, потому что я джентльмен и не люблю на такие темы трепаться.

- Я так тебя рада видеть,- сказала мне Софи, и поцеловала в губы,- пойдём, прогуляемся по парку перед рестораном. Сегодня чудный вечер.

- А мы что сегодня в ресторан идём?- удивлённо спросил я её.

- Конечно! Мы же ещё на прошлой неделе договаривались. Забыл что ли?- Софи обиженно надула губы.

- Помню, я помню,- соврал я ей. Не мог же я сказать, что забыл. У неё столько просьб и желаний, что я начинаю в них путаться. Вот и на этот раз, по- видимому что- то напутал. Ну, раз хочет в ресторан, значит, пойдём в ресторан, я это могу себе позволить. Зарплаты пожарного мне хватает на житьё и на то, чтобы свою девушку сводить в ресторан.

Мы медленно пошли по аллее. Слева от нас стояли небольшие двух, трёх этажные домики. Софи, проходя мимо них, приподнималась на цыпочки и старалась заглянуть в окна, в которых уже горел свет.

- Знаешь, мне всегда интересно заглядывать в окна, как будто я заглядываю в чужую жизнь,- пояснила она мне,- это так завораживает.

Я на это пожал плечами. Мне чужой жизни хватает. Я её вижу, когда нас, пожарную бригаду, вызывают на место возгорания, и вот там я могу видеть чужую жизнь, и трагедию тех, кому в этот момент не повезло. Чужие квартиры, чужие дома, чужие офисы. За два года службы в пожарном отделении я чего только не насмотрелся! Даже один раз в бордель попал. У них случилось короткое замыкание, и вспыхнул пожар в смежном крыле здания. К моменту нашего приезда, все девочки, в чём мать родила, повыскакивали на улицу! А там были такие красотки и в таких нарядах, что простому обывателю даже не снилось! Ну, мы с парнями повеселились! Когда ещё такое увидишь и бесплатно! Так что в работе пожарного тоже есть свои плюсы и, конечно же чужая жизнь предстаёт в такие моменты на распашку.

- Когда тебя повысят?- задала мне вопрос Софи после непродолжительного молчания.

- Не знаю,- ответил я и поморщился. Софи уже на эту тему со мной заговаривает второй раз.

- Мне так хочется, чтобы ты, стал начальником бригады. Ведь у тебя же даже награда есть! Ни у кого из твоего отделения нет, а у тебя есть. Разве начальство не может этого не замечать? Ты, самая лучшая кандидатура на освободившееся место.

Месяц назад я по глупости разговорился и сказал, что место начальника бригады скоро освободится. Наш бригадир уходит на пенсию. Он не старый, но у пожарных своя выслуга и ему полагается пенсия. Он хочет уйти на другую работу, поэтому в нашем отделении все засуетились, ведь место бригадира скоро освободится, а это значит полтора тысячи баксов сверх зарплаты.

- Я же тебе сказал, что кроме меня есть кому занять это место. Тем более я только два года работаю, а у нас парни по пять и более лет отпахали.

- Дорогой, но, ты, самый достойный! И тем более у тебя имеется награда,- не унималась Софи.

- Ладно, малышка, давай о чём- нибудь другом поговорим,- предложил я ей.

…Через две недели меня вызвало наше начальство.

Я зашёл в кабинет к начальнику нашей пожарной станции. Мужик он не плохой, но уж очень любит угождать начальству, что стоит выше него. Вот и сейчас, видя его лицо, я понял, что разговор будет не из лёгких.

- Джек, иди сюда, садись,- указал он мне на стул, который стоял возле его стола. Я прошёл и сел.

- В общем, так, Джек, меня интересует пожар, который был в воскресенье две недели назад,- начал он разговор,- ты, с ребятами выехал на объект, в клуб. Вот от тебя я хотел бы узнать, в чём причина возгорания?

- Сэр,- начал я,- там всё просто. Замкнуло проводку. При её креплении к стене использовали дюбель- хомут и по- видимому не аккуратно мастер выполнил своё дело, задел скобой провод и немного повредил его. Вот он и заискрил,- я посмотрел на начальника нашей пожарной станции.

Он крякнул, пригладил рукой волосы на своей голове и сказал: «Так вот, сынок, мне звонил директор заведения. У них там вышло такое дело. Им нужно чтобы страховая компания выплатила страховку на ремонт помещения испорченного огнём и нашей пеной при тушении. Однако страховая компания хочет чтобы мы дали заключение о том, что сотрудник бара не выключил чайник из розетки она замкнула и соответственно из- за этого и начался пожар. Только в этом случае они выплатят страховку. Так они сказали директору заведения. Если же причина в том, что дирекция при работе с кабелем электричества сама нарушила технику безопасности, то в этом случае страховка не положена, а это подтвердить должны мы, пожарная часть и команда, которая выезжала по вызову».

Он замолчал и выжидающе посмотрел на меня.

- Сэр, но всё запротоколировано и в нашем журнале указана причина пожара,- ответил я,- как, вы, можете себе это представить? Я что, намерен солгать для того, чтобы директор клуба получил страховку?- мне неприятен был этот разговор, но избежать его я никак не мог.

- Джек, директор клуба мой старинный приятель и потом протокол из журнала я изыму. Тебе только нужно подтвердить, что чайник был подключён в розетку и это халатность сотрудника бра,- он по- дурацки улыбнулся.

- А что будет с сотрудником?- я смотрел ему в глаза.

- Уволят и оштрафуют с занесением в личное дело,- не моргнув произнёс он.

- Нет, я этого делать не буду,- упрямо заявил я.

- Что тебе стоит? Не артачься,- не унимался начальник нашей пожарной станции.

- Дело в том, сэр, что это порочит мою честь и достоинство. Тем более не только я видел, что чайник не подключён в розетку, но и наш бригадир, который был старшим смены в это дежурство тоже. Мы вместе были возле бара и всё видели.

Он махнул рукой, как само собой разумеющееся и сказал: «С ним я уже поговорил. Он согласился подтвердить обратное».

- Как так?- не понял я. В моей голове не укладывалось то, что человек, с которым я работаю бок о бок два года и на которого я должен полагаться в непредвиденных обстоятельствах, а при пожаре может случиться всё что угодно, так соврал.

- Поэтому дело только за тобой, Джек,- настаивал начальник нашей пожарной части.

- Нет, сэр, я своего решения не изменю,- твёрдо ответил я,- сотрудник, которого уволят по халатности с занесением в личное дело, не сможет устроиться в нашем городке на работу. Город небольшой и об этом инциденте все узнают. Вы, подумали о его семье и о нём самом?

- Это тебя не должно касаться,- недовольно сказал мой начальник,- ему выплатят хорошую компенсацию.

- Нет,- я был упрям. Моя бабушка учила меня быть всегда честным, прежде всего с самим собой. Сейчас так не воспитывают, как она меня воспитала, поэтому я был своего рода динозавр со своими убеждениями и честью.

В кабинете установилась тишина. Начальник пожарной станции встал из- за стола. Я тоже встал со стула.

- Я могу идти, сэр?- спросил я, видя, что разговор окончен.

- Джек, будет ещё комиссия по этому делу, так вот, я настоятельно рекомендую подумать тебе, что говорить при комиссии.

На следующем свидании с Софи, я всю ситуацию, как есть, рассказал ей. Каково же было моё удивление, когда она мне сказала: «Джек, ну, ты, дурачок! Это же повод выслужиться! Если комиссии, ты, расскажешь версию своего начальника, то будешь первым кандидатом на место бригадира. Всё правильно,- подытожила она,- бригадир подумал о том, что скоро у него пенсия, а в личное дело перед этим он не хочет запись о каких либо нарушениях, которое может начальство сделать, если пойти против».

В моих глазах Софи из нежнейшей, притягательной женщины, на которой я уже было подумывал жениться, превратилась в обычную, никчёмную охотницу за выгодой.

- Я уже всё решил для себя,- ответил на это её замечание- рассуждение, я.

- Ну, и дурак!- она снова надула губы.

Вечер был испорчен и мы так расстались каждый при своём мнении.

Дело дошло до комиссии по расследованию случая несоответствия показаний между служащими одной пожарной части. На слушание, которая проводила комиссия, я рассказал всё честно, ничего не утаивая. Даже когда меня спросили о том, было ли давление на меня со стороны начальства в этом вопросе, я ответил утвердительно.

Конечно был переполох у нас в пожарной части после этой комиссии. Парни наши разделились на два лагеря. Одни были за меня, а другие против. Мне было это безразлично. Я уже в том возрасте, когда отвечаю за свои слова и действия. Я не сопливый пацан, каким был десять лет назад, мне уже двадцать семь лет. Единственное что для меня было важно на этот момент это Софи, и её мнение по поводу всего этого, но оказалось, что как раз её мнение больнее всего ранило меня. В нашей пожарной части назревал конфликт. Все ждали выводов комиссии, а она медлила, и потянулись дни ожидания. Начальник нашей пожарной части сказал мне, что если его уволят, то и я здесь работать не буду и больше со мной не разговаривал, и не здоровался.

Я переживал и ночи не спал. Мне очень по душе пришлась работа и это всё же была моя мечта быть пожарным, однако своего слова обратно я не забрал, стоял на своём. Теперь мне повышение не светило, а Софи перестала отвечать на мои звонки. После двадцатого звонка, на который всё так же отвечал долбанный автоответчик, я перестал ей названивать. У меня началась депрессия. Я взял дни отдыха, которые у меня накопились за два года работы сверх положенных часов, сходил в местный магазинчик и затарился пивом. Пять дней я безвылазно сидел дома, не отвечая на звонки. Мне было плевать на всех и на этот грязный мир, который решил, что прав он, а не я.

Лежал и смотрел в потолок в полупьяном состоянии и вдруг вспомнил почему- то свою бабушку и её нравоучения, когда я учился в средней школе. Помню по математике я не прошёл аттестацию, и меня оставили на сентябрь её пересдавать. Я был страшно зол и проклинал всех и вся, а в особенности учителя по этому предмету. Тогда я тоже валялся у себя в комнате на кровати и смотрел в потолок, как сейчас. Ко мне зашла бабушка, молча села на край кровати и видя моё злое, рассерженное лицо спросила: «Чего злишься? Ты, же сам виноват».

Я ей ответил: «Всё плохо! Теперь меня в школе ещё больше невзлюбят! И так меня Бил и его парни бьют, а теперь ещё этот позор!»

«Когда тебе плохо всегда думай о тех, кому ещё хуже, чем тебе,- ответила она мне на это,- ты, здоров, руки, ноги целы, не голодаешь, у тебя есть дом крыша над головой, и ты получаешь образование. Есть в нашем мире те, кто безнадёжно болен и борется за жизнь каждую минуту, есть те, у кого нет руки или ноги, инвалиды, а есть те, кто голоден и вынужден грабить, чтобы прокормит себя. Есть те, у кого нет дома и семьи. Вот им действительно плохо! И ничего живут! А ты, ноешь по поводу несданной математики. Сдашь в сентябре, подготовишься и сдашь, а сейчас умойся и иди на тренировку. Тренер звонил уже два раза, спрашивал тебя».

Вот так вспомнились её слова. Я вздохнул, встал с кровати и прошёл в душ, надо же мне помыться после пятидневного запоя и привести себя в порядок…

Не было счастья, да несчастье помогло- это пословица про мой случай. Наконец- то комиссия предоставила своё решение. Наш начальник каким- то образом вышел сухим из воды, я остался на своём рабочем месте, и все встало на свои места. Через неделю меня вызвал начальник нашей пожарной части и торжественно произнёс: «Ну, что, Джек, раз, ты, у нас такой правильный, честный и упрямый, то предлагаю тебе занять место бригадира пожарной части. Ребята тебя уважают за смелость и упорство, в деле на тебя можно положиться, в общем, я поспрашивал, твоя кандидатура одобрена всеми парнями. У тебя есть возражения по этому вопросу?- он выжидающе посмотрел на меня».

Я ожидал от него чего угодно, но только не этого. Растерявшись, я молчал, потому, как не знал что ответить, не готов был к такому.

- Чего молчишь?- он пристально смотрел на меня.

- А, вы, сэр, одобряете мою кандидатуру?- вопросом на вопрос ответил я,- ведь мне с вами работать тоже. Если, вы, на меня в обиде, то мы не сможем сработаться в дальнейшем и лучше мне оставаться рядовым пожарным в части.

- Всё нормально! Я тебя знаю не первый год, а теперь ещё узнал. Меня всё устраивает, и зла я на тебя не держу, что было, то прошло!

- Тогда, я не против, сэр, занять такую почётную должность!

- Вот и славно,- он махнул мне рукой, давая понять, что разговор окончен. Не многословен он у нас.

Вот так на третий год службы, через месяц, после того, как проводим нашего бригадира на пенсию, я займу его место. Я об этом не мечтал, но жизнь сама решила меня вознаградить! К моей зарплате теперь прибавится полтора тысяч баксов сверху, однако и ответственности тоже прибавится, но я к этому готов на все сто.

А что Софи? Видел я её пару раз в витрине её магазина за работой. Мы больше не перезванивались. Городок у нас небольшой, слухи расходятся быстро, а у меня по отношению к ней всё перегорело. Через месяц после моего повышения был звонок от неё, но я не взял трубку. Сработал автоответчик, но Софи ничего так и не сказала. Я в душе переживал, но жизнь всегда берёт своё. Недавно с парнями отмечал своё день рождение в одном из баров, и там мне приглянулась одна девушка. Я подошёл и познакомился с ней. Её зовут Мелани и я ей тоже по нраву пришёлся. Мы назначили друг другу свидание, и теперь я полностью счастлив, потому что права была моя бабушка: мир действительно благоволит к тем, кто не сдаётся и борется за своё право быть услышанным им.

                                                                          Ангел.

«Не всё то золото, что блестит…»

Меня зовут Ангел. Ну, конечно, это моё имя не в паспорте. По паспорту я Олеся, а вот имя или прозвище, уж кому как, Ангел, я получила от мамы с детства. Я очень красивая. Волосы белые, вьющиеся, глаза голубые, кожа фарфоровая, губы пухленькие, как у куколки. Рост сто семьдесят сантиметров, грудь второго размера и осиная талия. Я никогда не была толстой и никогда не буду. А ещё у меня ангельский характер, поэтому исходя из всего выше описанного и перечисленного, я по праву заслужила с рождения это имя Ангел. Ещё с детского сада, когда мамам привела меня туда в первый раз, все воспитатели, увидев меня воскликнули: «Какого ангелочка, вы, нам привели!».

А мне было приятно, и я улыбалась во весь рот. Так за мной и повелось- Ангелочек! В группе меня девочки невзлюбили, потому что я была очень красива, а они нет. Поэтому я решила, что нужно их проучить, чтобы неповадно было. Я хочу, чтобы мной восхищались и всегда, а эти решили, что я недостойна находиться в группе вместе с ними. Пришлось потихоньку исподтишка их проучить каждую, по отдельности. Я подкараулила одну, когда наша группа гуляла во дворе детского сада. К нам приходила бездомная собака, и её местный повар из нашей столовой подкармливал отходами, которые остаются после нас, детей, вот она и повадилась ходить за едой. Я подглядела, когда повар уйдёт, и подозвала Женьку, самую храбрую и бойкую из всех девчонок нашей группы.

- Посмотри,- сказала я ей,- слабо погладить пёсика?!

Женька сморщила своё противное лицо, хмыкнула и вплотную подошла к собаке. Затем посмотрев на меня, демонстративно погладила её. Я улыбалась во весь рот, предвкушая удовольствие, которое сейчас получу от сказанного ей в лицо.

- Знаешь, Женечка, а ведь она, эта собачка, лишайная. Я разговор вчера подслушала повара нашего и нянечки. Думаешь, почему наш повар её не гладит, а потому, что она плешивая. Жалко собачку, вот и кормит,- я, конечно, соврала насчёт болезни и подслушанного разговора, однако Женька то не знала!

У Женьки лицо стало бледнее мела. Она стремглав побежала в здание детского сада, а я за ней. Не могла же я упустить такой возможности: посмотреть на её испуг до конца. Она залетела в группу и, не снимая сандаль, побежала к умывальнику. Схватила мыло и начала мыть руки, затем смыла мыло водой и снова намылила и снова смыла, и так раз пять, если не больше. Я наблюдала за её перекошенным лицом и слезами, которые текли у неё из глаз, в зеркало. Конечно кому же хочется терять такую шевелюру? У Женьки красивые каштановые волосы и вьются от природы, а все знают, что когда болеешь лишаем, то бреют голову. Она плакала и мыла нервно руки. Кожа на её руках уже покраснела, а она не могла остановиться. Я смотрела на неё, и мне было очень приятно то чувство восходящего превосходства над ней. Я знала информацию, ту, которую не знала Женька! Я была в курсе, что собачка не больная, а она- то не знала! Ну, разве я не Ангел после этого?! Ведь только Ангелы знают то, что не знают обычные люди. Насмотревшись вдоволь на Женькины страдания, я решила взяться за её подругу Наташку. Я недолго думала и решила осуществить месть в тихий час.

У нашей няни я стащила кошелёк и когда она расстелила кровати, незаметно подсунула его под подушку Наташке, когда та уже уснула, а так как наши кровати были рядом, то я стала специально карябать ногтем по деревянному подлокотнику Наташкиной кровати. Было тихо, все спали, в нашей спальне стояла гробовая тишина, и естественно мой скрежет разносился по спальне громко. Наташка проснулась и сонными непонимающими глазами посмотрела на меня, а тут подскочила наша няня и шёпотом сказала ей: «Ты, проказница, почему не спишь?!»

Я то благоразумно закрыла глаза и претворилась спящей, а Наташка не успела. Няня подошла к ней и, наклонившись, поправила её подушку, она всегда так делала. И вдруг из- под Наташкиной подушки вылетел кошелёк няни. У той конечно глаза на лоб! Ну и смеху было, я вам, скажу! Я еле сдержалась, чтобы в голос не засмеяться, я ведь притворялась спящей, а если бы няня и Наташка увидели, что я не сплю, то всё коту под хвост.

Потом было долгое разбирательство с родителями Наташки и всё такое. Дошло до того, что они, её родители, были вынуждены перевести Наташку в другую группу. Они никто так и не узнали, кто на самом деле сделал всё это. На меня не подумали, ведь я же Ангелочек! Я всегда делала милое лицо и строила глазки и всех умиляла, а одна мамочка сказала при мне в раздевалке, когда мы пришли с вечерней прогулки: «Ради таких глазок и такого личика можно всё простить, даже любую гадость».

Я это высказывание запомнила на всю жизнь. Ладно, больше не буду про детсад вспоминать, скукотища. Скажу только, что мне всё сходило с рук в этом возрасте и дальше по жизни тоже, потому что моё имя Ангел и таковым будет всегда.

Моя мама была из слабых женщин. Любила меня страстно и даже навязчиво. Никогда меня и пальцем не трогала и отцу не давала меня шлёпать. Он только хмурился и качал головой, когда я что- то натворю. Мой отец не считал меня Ангелом. Уж откуда он знал, что я это сделала? Может, догадывался или прозорливый такой был, я не могу сказать, но как только я встречалась с ним глазами, чувствовала, что он всё знает, как будто внутрь меня заглянул. И даже когда явным было дело, которое я сотворила, мама всё равно меня прощала. Я до сих пор этой любви её ко мне не понимаю.

В студенческие годы я тоже слыла Ангелом, мне всё сходило с рук. Увела парня у своей подруги по Университету, а он мне не нужен был. Просто мне всегда хотелось быть в центре внимания, а они своею любовью все портили. Все сокурсники восхищались их отношениями и пророчили свадьбу им после окончания Универа. Я тоже делала вид, что восхищена, а сама готовила план по выявлению её обожаемого на чистую воду. Я из тех женщин, кто ни под каким соусом не верит в чистую любовь и преданность. За свою недолгую жизнь насмотрелась всякого и уяснила себе то, что нужно быть хитрой, изворотливой, смелой, дерзкой и, конечно же, сногсшибательно красивой! Ведь только красивому человеку открыты у нас все дороги, сами посмотрите!

Так о чём это я? Ах, да, о том как я осуществила этот план- по захвату кавалера моей подруги. В общем- то и захвата как такового не было. Месяц я построила ему глазки. В тихую пригласила в кино сходить, когда моя подруга была занята по поручению своей матери. В кинозале темно и я весь фильм прижималась к его коленке своей коленкой. А апогеем стало то, что я его пригласила к себе домой якобы починить компьютер, он профи в этом. Не знаю говорил ли он ей, что идёт ко мне или нет, это для меня не важно, а важно то, что случилось у нас с ним. Кстати сказать, так получилось, что он был у меня первым мужчиной. В сексе не плох, тут я даю ему пять очков, однако их пресловутая любовь на этом и закончилась. Я после этого больше с ним не общалась, хотя он какое- то время ещё бегал за мной, не понял бедолага для чего нужен был, и дружба моя с подругой тоже закончилась. Я не очень- то расстроилась, потому что себя выставила этакой жертвой и настроила почти всех против него. Снова я была в центре внимания! Меня жалели, мной восхищались, мне сочувствовали. Правда после окончания Университета я слышала, что они снова помирились и даже поженились затем, но мне это уже не интересно. Самое главное я доказала- что я права во всём!

У меня есть мания- я должна быть в центре внимания всегда! Не зависимо от того где я, кто меня окружает, что я делаю и как веду себя. Помню в школе, в классе шестом, староста нашего класса нелицеприятно обо мне отозвалась. Ох и попотеть мне пришлось, чтобы приструнить её! Я долго думала, как её дискредитировать в глазах учителей и учащихся. Подготавливала почву, невзначай бросала комментарии о том, что она завидует моей красоте, а так и было, даже придумывать особо не пришлось. Все это видели. Очень часто она придиралась ко мне иногда по делу, а иногда и нет. И вот в подъезде своего дома, а жили мы с ней в одном доме, она в первом подъезде, а я во втором, я поздно вечером, взяла чёрный маркер и во всю стену на своём этаже написала ругательство про себя и поставила подпись её инициалы. Наутро все соседи с нашего этажа всполошились. Кто посмел их Ангелочка обидеть?! Ведь я всегда была со всеми приветлива, старалась выглядеть идеально, как Ангел. Мама тоже, как увидел, за сердце схватилась и спросила меня: «Дочка, неужели у тебя есть недоброжелатели?!»

Я ответила ей: «Нет, мамочка! Кто же может быть таким злым, чтобы написать такое?» И тут же разревелась и не пошла в школу, пропустила занятия и была в печали целый день. Мне мои девчонки из класса писали, спрашивая: «Что случилось? Почему тебя нет в школе сегодня?»

А я им фото стены с ругательствами в мой адрес скинула, и своё все зарёванное лицо тоже не забыла сфотографировать. Вот переполох там был! Вся школа на ушах стояла! Я в школе была на хорошем счету, поэтому этот инцидент всех всполошил. Ну, и конечно, после пересуд и разговоров, обсуждений, подозрения пали на нашу старосту. Прямых доказательств, конечно, не было, однако тень была на неё брошена изрядная.

Годы шли, а мне всё сходило с рук. После окончания Университета я решила устроиться по специальности, а диплом я получила по специальности архитектор. Навыков в этой профессии у меня, конечно, не было, я только выпустилась, но настрой был боевой. Я выбрала место в одной престижной компании, благо там появилась вакантная должность, но не архитектором, а его помощником. Это меня не огорчила, потому что я решила для себя, что долго на этой должности не задержусь, а переведусь по специальности. Мне всю жизнь везло должно и в этот раз подфартить!

Собеседование проводил начальник отдела в подчинении у которого был штат из сорока сотрудников разной категории и направленности, начиная от инженеров- проектировщиков, смежников до экономистов и дизайнеров. Я как увидела этого фрукта сразу поняла- место за мной! Я всегда различаю, кто хочет меня, а кто просто умиляется моей красотой. Его масляные глазки так смотрели на меня всё то время, пока мы беседовали, и я дала ему понять, что он может рассчитывать на большее, намного большее. Начальнику лет сорок на тот момент было, выглядел он не плохо, даже модно и подтянуто, поэтому конечно мы переспали вскорости и я через месяц получила должность по своей прямой специальности, а ещё мне дали девочку студентку на побегушках, помощницу, которая делала всю тяжёлую работу за меня. Начальник во мне души не чаял. Ещё бы! Такая красавица и его любовница! Его друзья, мужики, все обзавидовались и слюной истекли при виде меня, а мне то что. Я важно выступала рядом с ним, потому что на данном жизненном этапе этот человек мне был нужен, а как дальше жизнь повернётся, время покажет.

У меня хорошая зарплата. Я бываю на всех модных тусовках. Шкафы мои полны разного тряпья. Я объездила полмира. У меня много мужчин и таких, каких я сама захочу, потому что мне никто не отказывает! Правда мама недавно умерла. Я стояла и смотрела на её могилу и совсем не плакала. Я спросила себя: «Мне жаль? Мне грустно? Любила ли я этого человека?- и сама себе ответила,- нет, не жаль, не грустно и да, может показаться кому- то жестоким, но я её не любила».

Она так меня замучила своим обожанием и материнской любовью, что я теперь почувствовала свободу и вздохнула легко, счастливо.

Отец после смерти матери уехал из нашего города куда- то на Север. Оставил мне квартиру и мою вольную жизнь. Мы даже толком не попрощались. Вот о его отъезде я пожалела. Он единственный кто знает меня такой, какая я есть на самом деле, без этой маски Ангелочка, которую мне прицепила мать ещё с детства. Он мне всегда нравился, потому что моя красота никогда не вводила его в ступор, как делает она с каждым, кто встречается на моём пути. У меня все есть, и все дороги жизни открыты мне. Сейчас мне тридцать лет. Живу я в достатке, любовников полно, денег тоже, обожателей море и вообще я беру от жизни все. Единственное, у меня имеется мечта, которая, скорее всего никогда не сбудется. А может быть провидение сжалится надо мной и осуществит эту мечту. Я хочу, чтобы меня раскусили, хочу, чтобы вывели на чистую воду, хочу, чтобы встретился такой человек, почти как мой отец, но только не трус, как он, а прямой и честный, который бы показал всем, какая я на самом деле дрянь. Но, скорее всего, я так до самой старости буду для всего мира Ангелом, красивым и необыкновенно добрым.

Люди глупы и наивны! Они встречают по красоте, по тому, как человек выглядит, что он говорит, что делает и самое главное они подражают тем, кто намного их красивее и успешнее. А пока так будет, все будут считать меня Ангелом. Ведь я помню, как сказала одна мамочка про меня ещё в детстве: «Ради таких глазок и такого личика можно всё простить, даже любую гадость».

                                                                          Демон.

Меня зовут Виталик. Я живу в деревне Верховье в Ленинградской области. До ближайшего посёлка Подборовье семь километров по хорошей дороге, а до железнодорожной станции Заборье семь с половиной. Деревня наша небольшая, около сорока домов. Всего человек шестьдесят наберётся вместе с председателем. У нас есть школа и два учителя. Один Михаил Иванович наш преподаватель истории, литературы и русского языка, а другая учительница его жена Злата Константиновна преподаёт математику и геометрию.

Михаила Ивановича мы, дети, все очень любим, а вот его супругу не очень. Строга больно! Михаил Иванович всегда нам, детям, что- нибудь из посёлка привозит: краски для рисования, мелки, цветную бумагу, карандаши, пластилин и всё такое, что нельзя купить в нашем местном маленьком магазинчике. В нём только хлеб и водка продаются.

У меня с Михаилом Ивановичем особая любовь. Боженька им не дал детей, так он ко мне привязался. Мне как стукнуло семь годков, мать меня в школу отдала грамоте учиться. Вот там мы и сошлись уже в самой что ни есть, настоящей мужской дружбе.

На его уроках я сидел, открывши рот, и слушал прилежно, а на уроках Златы Константиновны так себе. Вертелся постоянно и ворон считал, как она всегда моей маме говорила.

Как- то раз Михаил Иванович после уроков подозвал меня к себе и говорит: «Виталик, вот, смотри, чего я тебе дам,- и протягивает мне коробочку с разноцветными красками в маленьких таких крошечных тюбиках,- это краски и не простые, а пасхальные. Скоро пасха, вот, ты, их возьми и яйца разукрась. Все потеха будет тебе и матери твоей отрада».

Мои глазки засветились! А как же! Такие краски и только мне. Отца у меня нет, погиб на лесоповале давно уж, я совсем маленький был, поэтому такое внимание со стороны учителя мне льстило.

До пасхи было ещё далече, а попробовать в деле эти краски очень хотелось, аж руки чесались.

Наш дом стоял рядом с домом бабки Анфисы. Её сарай аккурат прилегал к нашему невысокому забору. У неё в сарае кур было тьма и все несушки. Бабка Анфиса эти яйца потом отвозила в посёлок Подборовье и там продавала, а у нас кур не было в хозяйстве, одна только коза Нюрка. На чём же мне краску пробовать? Я терпел, терпел и не вытерпел буквально дня три до праздника.

Поздно вечером у меня, в моей голове, созрел план: залезть в сарай к бабке Анфисе, благо куры её меня знают, не раз к ней лазал и яйца таскал по одному, полошиться не будут и на яйцах этих что- нибудь нарисовать. Куры у бабки Анфисы беленькие и яйца несут беленькие! Красота будет на них свои рисуночки оставить. Я подумал, подумал: «Ведь я их не возьму с собой, а курам оставлю, как было. Значит это не воровство. Бабка Анфиса утром встанет и уже расписные яйца повезёт в посёлок продавать. И ей хорошо, что яйца целы и мне отрада, нарисуюсь вдоволь!»

Взял я фонарик, вечером ещё темно было в апреле, краски и кисточку тоже не забыл. Потихоньку, когда мать уснула, часиков в одиннадцать вечера, вылез из кровати, натянул штаны, сапоги, куртку, прихватил заранее приготовленный рюкзак с фонариком и красками и тихонько, стараясь не шуметь, вышел из дома. Перемахнув забор, благо он был у нас общим с бабкой Анфисой, я пролез в её сарай со стороны нашего дома. Я ещё в прошлое лето лаз прорыл и мхом, ветками закидал, чтобы не было видно. Как он мне нужен, так я все убираю, залезаю внутрь сарая, делаю своё дело, а потом наружу и лаз ветками и мхом обратно закидываю. Вот и в этот раз я пролез. Включил фонарик, потому как в сарае темно, хоть глаз выколи, увидел кур на насестах. Они спросонья сначала закудахтали, затрепетали, затем увидев меня, своего, глазки все позакрывали и дальше спать. А мне того и нужно. Я подлез под одну несушку, рукой нащупал яйцо, вытащил нежно, аккуратно и, закусив от удовольствия язык, стал рисовать на белой скорлупе яйца свои загогулины. И так каждое яйцо, ни одно не пропустил. Управился я только после полуночи. Устал страшно! Вернулся домой и благополучно лег в кровать и заснул богатырским сном.

Наутро меня разбудил крик и ор. Кричала и причитала бабка Анфиса.

- Ах, шельмец! Ах, пострел! Ах, Демон, такой!- кричала во всё горло бабка Анфиса,- вы, посмотрите, что этот негодник натворил?! – обращалась она к соседям, которые повыскакивали спозаранку из своих домов на её крик,- кто же такие яйца теперь купит у меня?- и со слезами на глазах, больше играя на публику, запричитала,- по миру меня пустил, Демон, проклятый.

Соседи стояли возле забора и качали все головой, как китайский рикша, что стоит у Михаила Ивановича на столе. Я видел такую фигурку, и она мне очень забавной показалась. Я накрылся с головой одеялом.

- Маруся, посмотри, что твой пацан наделал!- снова закричала бабка Анфиса.

Маруся это моя мама.

Слышу, калитка скрипнула, значит, моя мама вышла на улицу со двора.

- Вот,- бабка Анфиса раскрыла свой передник и показала моей матери яйца, кучкой лежавшие и блестевшие на солнышке от нарисованных мной загогулен.

Я тем временем залез на чердак нашего дома и оттуда, в слуховое окно наблюдал всю эту сцену свысока.

- Ну, что, вы, всполошились?- спросила моя мама, бабку Анфису,- всё не так уж плохо. Яйца как яйца. Продадите, вы, их и всё будет в порядке.

- Уйми своего, пацана, Маруся, а то я жалобу накатаю нашему председателю,- угрожающе сказала бабка Анфиса.

- Что, вы, к нему прицепились? Может не он это,- встала на защиту меня моя мать.

- А кто же по- твоему?- не унималась та,- и яйца постоянно пропадают. Таскает по одному из моего сарая,- продолжила меня обвинять бабка Анфиса.

- Вы, на Виталика не наговаривайте, Анфиса Пантелеевна,- холодно сказала моя мама,- мой сын озорник, конечно, но не вор,- и, развернувшись, зашла к нам в дом, громко хлопнув дверью.

На этом инцидент был закончен. Бабка Анфиса ещё поголосила немного. Соседи, видя, что всё интересное прошло, стали расходиться, а бабке Анфисе ничего больше не оставалось делать, как собрать из курятника все яйца в корзину и с первой машиной поехать на рынок, в посёлок, продавать их. Слышал я, что яйца она все- таки все продала. На ура пошли, ведь пасха на носу, праздник.

А мама ещё долго ворчала и метала грозные взгляды на меня: «Подумаешь, крашеные,- ворчала она,- достаточно помыть и краска сойдёт. И при варке тоже не останется на скорлупе ничего».

С тех пор меня нет, нет, да кто- нибудь обзовёт в сердцах «Демон», когда я чего- нибудь натворю, но я не обижался, наоборот был горд, что заслужил такое прозвище, потому что Демона все боятся, а значит уважают.

В нашем Верховье лето замечательное! Самое моё любимое время года. Птицы поют, кузнечиков ловить можно, рыбалка тоже меня привлекает. А ещё Михаил Иванович, нас детей, по вечерам собирал на завалинке и читал нам книги разные. Не каждый вечер, конечно, но довольно часто. Так как мы уже подросли и перешли во второй класс, то и истории нам учитель подобрал повзрослее, не про колобка же нам теперь слушать.

- Вот, смотрите, что я, вам, принёс,- как- то в один из вечеров, сказал нам Михаил Иванович, показывая книгу с каким- то типом на обложке.

- Это Конан Дойл знаменитый английский писатель,- продолжил Михаил Иванович,- он написал много интересных историй про частного детектива Шерлока Холмса и его помощника доктора Ватсона. Вот сегодня я начну с самой захватывающей истории, которая называется «Собака Баскервилей».

Мы, дети, уши навострили, рот открыли и так сидели, не шелохнувшись, пока Михаил Иванович не закончил читать.

- Уже поздно, давайте по домам, а завтра вечером я продолжу читать,- сказал наш учитель.

- Уууу…,- заканючили мы все,- а нельзя ли сейчас всё дочитать до конца?

- Сейчас нельзя,- ответил Михаил Иванович,- и поздно уже, стемнело, вас, родные дома ждут, ужинать и спать, а вот завтра, я вас, жду на этом месте в семь часов вечера. И никому не опаздывать!- уже нам вдогонку прокричал он, потому как мы скорёхонько побежали домой, поужинать, лечь скорее спать, чтобы завтра побыстрее наступило и дало нам возможность дослушать историю про Баскервилей до конца.

За несколько вечеров наш учитель всю историю прочитал. Это было нам не забыть, потому что такого мы никогда не слышали и не знали. Я лежал дома перед сном всё думал и думал: «Как этот Джек Степлтон всё мастерски спланировал. И ведь никто подумать не мог, что такое возможно!»

И в мою буйную голову пришёл загадочный план отомстить нашей бабке Анфисе за то, что она перед всеми соседями меня бездоказательно обвинила в краже яиц. Но где же мне достать такую светящуюся краску, которой Степлтон собаку свою накрасил? Мне эта идея долго не давала покоя. Руки чесались и только об этом и думал. Потом вспомнил нашего художника Василия, который очень часто был пьян, однако рисовал красиво и как- то его даже приглашали в посёлок разукрашивать домики для ярмарки. Вот, думаю, у кого краска должна быть такая.

На следующий день, спозаранку я пошёл к нашему художнику. Василий как всегда был навеселе, но не пьяным в стельку.

- Дядя, Вась, а я к вам, пришёл за краской. Мне совсем чуть- чуть нужно,- быстро, скороговоркой начал я,- наш учитель, Михаил Иванович, задание нам дал на лето оформить книжку раскладушку на любую тему,- начал врать я,- а я тему космоса выбрал. А там такие звёздочки, они светиться должны в темноте. Так вот, есть у вас, такая краска, что светится в темноте?- я, с надежной, посмотрел в мутные глаза дяди Василия.

Он что- то промычал, а потом изрёк: «Нет,- говорит мне,- у меня такой краски! Но,- и тут палец поднял свой указательный,- я знаю, у кого она есть».

- У кого?- спросил я и замер в ожидании ответа.

- У нашего участкового,- не моргнув глазом ответил дядя Василий.

У меня все внутри опустилось: «Ну, этот не даст,- подумалось мне,- прощай моя праведная месть!»

- Участковый мне не даст,- сказал я и добавил с сомнением,- может дать только, если вы, попросите,- и я заискивающе посмотрел ему в лицо,- для благого дела.

Василий моргнул и ответил: «Знаешь, что, Виталик, а приходи ко мне завтра. Я просплюсь и так, и быть схожу к нашему участковому и попрошу для тебя краски».

И обнадёжив меня, отправил восвояси. Я не очень то поверил дяде Васи, потому как все у нас в деревне знают, что если он начал пить, то уже минимум как на неделю пропадал из вида. Однако я недооценил его любовь к творчеству. По видимому моя просьба его впечатлила, так как я собирался рисовать, заниматься творчеством, а значит помощь мне, как его коллеги, будет от него очень нужна. На следующий день, часов в пять вечера я уже был как штык возле дома дяди Василия. Постучавшись в калитку и не получив никакого ответа, я решил всё- таки зайти.

Василий сидел на куче брёвен, заготовленных для топки бани, и курил.

- Здравствуйте, дядя Василий,- поздоровался я.

Он повернул ко мне голову, прищурился от дыма сигареты, что попал ему в глаза и изрёк: «А, это ты, коллега? Я поджидаю тебя. Видишь, баньку собрался топить, помыться мне надо, а тебя всё нет и нет».

- Я здесь,- улыбаясь, с надеждой, смотрел на него.

Он встал кряхтя, зашёл в свой сарай и через минуты две вышел из него, неся в руках железную банку из- под красной маринованной фасоли.

- Вот, под свою личную ответственность у нашего участкового выпросил,- сказал он мне, протягивая железную банку, накрытую сверху пакетом.

- Только это краска не совсем для бумаги,- предостерёг он меня,- участковый её получил в районном совете для разметки дороги и знаков, что светятся в темноте. На первое мая он в порядок приводил поселковую дорогу, так как начальство приезжало.

Я аккуратно взял банку из его рук.

- Ты, когда красить будешь, то перчатки одень и много краски не клади на свой рисунок, а только малость капни и этого достаточно будет,- давал он мне наставления.

Я от восторга дышать перестал и всё кивал на его замечание своей головой.

Придя домой, я тихонечко обмакнул кисть в банку и капнул на свою старую калошу. Затем побежал в наш сарай, потому что там света не было, лампочка давно перегорела, а новую, у матери всё руки не доходят поставить. Калоша светилась в темноте отменно, то есть капля краски, которую я капнул с кисти.

«Ну, всё,- думаю,- теперь то бабка Анфиса у меня попляшет!»

У нашей бабки Анфисы был кот. Противный такой, какая хозяйка, такой и кот. Собаки не было, поэтому я решил ейного кота этой краской разукрасить и в её сарай к курам запустить вечером. Она всегда перед сном курам сено меняет, воды наливает свежей и ещё чего- то там делает, вот я и подсуну бабке Анфисе кота.

Поймать кота оказалось делом не из лёгких. Он гад, такой никак не хотел ко мне в руки идти, но я не унимался и всё- таки схватил его за загривок. Он меня, конечно, царапнул сильно, однако это ему не помогло. Все же знают, что коты любят валерьянку. Вот я его ей и напоил. Он сразу смирным стал и позволил делать с собой все что я захочу, а мне того и нужно было. Я этой светящейся краской обвел вокруг его глаз, нарисовал на морде полоски угрожающие, какие видел у индейцев. Недавно фильм смотрел про них. Так у ихних воинов такая боевая раскраска на лице, что просто жуть. Получилось здорово! Время к десяти вечера уже клонилось, а в августе темнеть начинает в девять, я как раз всё закончил. Взял разомлевшего кота от валерьянки в руки и поволок к сараю бабки Анфисы, аккурат к лазу, который я вырыл для своих нужд. Запустил кота, лаз обратно ветками закидал, а чтобы котяра не выбрался наружу, доской тяжёлой привалил. Сам то сарай бабка Анфиса на замок амбарный закрывала, чтобы кур кто- нибудь у неё не стащил или яйца, чтобы в сохранности были, поэтому через дверь сарая он не смог бы убежать. Полюбовавшись на своё дело, я преспокойненько пошёл к себе в дом.

Сидя на кухне и уплетая ужин, который мне мама приготовила, я, и она тоже, услышали вопль нашей соседки бабки Анфисы. У мамы моей от такого ора из рук аж половник упал, которым она себе щи в тарелку наливала.

- Демон, треклятый! Спасите, помогите! Убивают!!!- кричала бабка Анфиса во всё горло. Всю деревню на уши поставила. Сбежались соседи. А бабка Анфиса за сердце схватилась и, вцепившись в забор всё бубнила: «Я теперь в этот сарай ни ногой!»

- Да, что же случилось то?- спросил её дед Егор, его дом, напротив, через улицу стоит.

- Сам посмотри,- шёпотом сказала ему бабка Анфиса,- захожу я в сарай, курам воды поменять, а там сидит Демон и глазищами зыркает,- стала всё так же шёпотом рассказывать ему бабка Анфиса,- а клыки- то, а клыки, сантиметров восемьдесят, наверное.

Дед Егор с недоверием покачал головой. А я залез снова на чердак и оттуда, через слуховое окошко, на всё это дело свысока смотрю.

- Если не веришь, иди сам посмотри, а меня туда никто больше не затащит,- на его недоверие сказала бабка Анфиса.

Дед Егор зашёл к ней во двор и прямиком к сараю направился. Потихоньку открыл дверь сарая и заглянул внутрь. Он у нас фронтовик, его каким- то Демоном не испугаешь! В приоткрытую дверь на улицу шмыгнул бабки Анфисы кот, который от радости и в похмелье замяукал громко и протяжно. Все увидели его разукрашенную светящуюся в темноте физиономию и вся толпа соседей засмеялась.

- Вот так Демон!- воскликнул удивлённый дед Егор.

Бабка Анфиса вся побагровела и почему- то наверх нашей крыши дома посмотрела, как будто почувствовала, что я на чердаке сижу и оттуда подсматриваю.

Вот так я её наказал. Хотя все прояснилось, однако, бабка Анфиса до сих пор в свой сарай после захода солнца ни ногой. Кот её через неделю сильно облез. Вся шерсть в тех местах, которые краской я намазал, слезла, и он больше месяца такой плешивый ходил, чем ещё больше разозлил нашу соседку. Оказался дядя Василий прав! Красочка то не для бумаги предназначалась и вообще не для рисования на ком- то, вот коту то и досталось.

Мне всё сошло с рук, хотя бабка Анфиса к моей матери подходила и они о чём- то долго разговаривали, но мама мне ничего не сказала. Скорее всего, снова на мою защиту встала.

Начался учебный год, а через два месяца наш учитель Михаил Иванович заболел и так сильно, что его пришлось увезти в город, в больницу. Через месяц с небольшим, его жена и наша учительница Злата Константиновна уехала из деревни ухаживать за мужем, а через полгода она полностью забрала все вещи и вернулась в город насовсем. Дом их опустел. Говорили, что Михаил Иванович очень сильно болеет, поэтому жить теперь они будут в городе. Больше я их никогда не видел. К нам в деревню приехал новый учитель Глеб Сергеевич он преподаватель математики и геометрии, а русский и литературу попросили временно вести нашу старую учительницу Галину Алексеевну, которая уже как два года на пенсии, пока из города не приедет новый по программе «Земский учитель».

Отношения с новым учителем Глебом Сергеевичем у меня не заладились. Не могу сказать почему, но он меня очень раздражал. И я ему совсем не по нраву тоже был. Глеб Сергеевич постоянно ко мне придирался, то это ему не так, то не эдак, поэтому наступила для меня тоска смертная, а тут ещё под самый Новый год завалил меня по зачёту, и теперь в моём табеле красовалась жирная двойка по математике. Напротив же, Галину Алексеевну все дети полюбили, хотя она у нас только- только начала вести русский язык и литературу. Она всегда интересно вела уроки, а по литературе такие истории рассказывала из своей жизни, что все удивлялись. Галине Алексеевне было уже под семьдесят, и она родилась и детство провела ещё при царе, поэтому и истории её нам были любопытны.

В последних числах декабря, перед Новогодними каникулами, я решил наказать Глеба Сергеевича за двойку, которую он мне поставил в конце четверти. Долго я думал и решил, что его единственный выходной костюм не доживёт до праздников. Я подметил, что он, когда приходит в класс всегда выдвигает стул из- под стола и садится, не глядя на него, и вот в мою буйную голову пришёл план: измазать сидушку стула клеем. А где взять клей? Раньше Михаил Иванович нам, детям, из посёлка все привозил для творчества и рукоделия, а теперь нет его, и творчество в наших рядах увяло.

Недолго думая я у матери как то вечером спрашиваю: «Мам, а мам, я бумажного котика хочу склеить, а клея нет. Раньше Михаил Иванович клей нам привозил, а теперь его нет,- и я невинными глазами посмотрел на мать».

Она взглянула на меня, немного нахмурившись: «Точно для поделки, тебе, клей нужен?»

Я усиленно закивал головой.

- Тогда можно клейстер сварить,- ответила она, доставая эмалированную маленькую кастрюльку. Меня это заинтересовало.

- А как это? Мы что ж сами клей будем варить?- мои глаза расширились от удивления.

- Конечно, будем,- улыбнулась моя мама,- ничего в этом сложного нет. Я тебе, покажу и расскажу, как это делается, а потом ты сам будешь варить, как надобность в нём станет.

Мамам взяла муку грубого помола, стакан холодной воды, насыпала туда муки и размешала ложкой. Затем на огонь поставила кастрюльку с водой, а как та закипела, из стакана жидкость с размешанной мукой вылила в кипящую воду в кастрюльке.

- На,- сказала она мне и подала ложку,- стой и мешай, не отходя от плиты, пока жидкость не станет густой и вязкой как сметана. Затем выключишь и поставишь кастрюлю в подпол, чтобы остыла, да смотри, чтобы льдом не покрылась, а то клейстер испортишь,- дала она мне наставления,- минут через десять загляни, как прохладным будет, так вытаскивай. А я пойду нашей Нюрке сено на ночь дам,- и вышла из кухни.

Клейстер я сварил отменный, поставил в подпол и уставился на часы, минуты считать…

Ранним утром я клейстер свой в баночку из кастрюльки перелил, закрыл крышкой и стремглав в школу побежал пораньше, чтобы стул измазать, пока ребята и учитель не пришли. Зайдя в класс, я осторожно вынул баночку с клейстером, кисть и, выдвинув стул, смачно его сидушку намазал клейстером, чтобы не успела до прихода Глеба Сергеевича высохнуть. Он рано приходил, поэтому я не беспокоился особо о том, что клейстер успеет затвердеть. Задвинул стул под стол, чтобы не заметно было. Как только я закончил своё дело, в класс зашли наши ребята, а всего- то нас было десять человек и учитель вслед за ними. Был предпоследний день перед празднованием Нового года и в нашем клубе вечером сегодня намечались танцы для взрослых, поэтому Глеб Сергеевич так вырядился в свой выходной костюм.

Я затаив дыханье, сел за свою парту и во все глаза на нашего учителя стал смотреть. Глеб Сергеевич подошёл к своему рабочему столу, поставил на него дипломат и стал вытаскивать тетради и учебный материал.

- Сегодня уроки будут сокращены,- сказал он, обращаясь к нам,- так как сегодня последний день занятий перед Новогодними каникулами, то и домашнее задание на дом, я вам, не задам.

- Ура!- воскликнули все мы.

И отодвинув стул сел на него. В классе была гробовая тишина. Никто, кроме меня не знал, что стул испачкан. Глеб Сергеевич сделался красным как рак, когда того в кипяток кидают. Он молча встал и посмотрел на что сел. Рукой провёл по сидушке и поднёс к носу свою руку, понюхал, а потом повернулся к нам лицом.

- Сидоренко,- сказал он, еле сдерживая гнев.

Я встал. Потому как это моя фамилия.

- Это, ты, стул замарал?

- Почему это я?- спросил я, изобразив на лице праведное недоумение.

- Пусть мать твоя придёт сегодня в школу, мне с ней надо поговорить,- не обратив внимания на мой протест, сказал Глеб Сергеевич.

- Она в посёлок уехала,- соврал я,- будет поздно сегодня.

- Хорошо, я поговорю с ней завтра, а ты, иди к доске.

Так я заработал вторую двойку, которую он мне поставил на следующую неделю, после каникул, заранее, так как годовые уже были все выставлены. Зато все уроки он провёл стоя, не садясь больше на стул. Моё эго было удовлетворенно, но осадок разочарования небольшой остался. Однако я решил, что после каникул что- нибудь этакое придумаю, чтобы вновь быть отомщённым за очередную двойку.

Весна пришла в этом году быстро. Снег растаял и обнажил голую, холодную и мокрую землю. Солнце не заставило долго себя упрашивать и разогрело так воздух и почву, что все жители нашей деревни почти по- летнему одеваться стали.

Мой план по мести Глебу Сергеевичу всё откладывался и откладывался. Сначала я не мог придумать, как ему отомстить, затем подходящего случая не представлялось, а я люблю всё планировать и просчитывать основательно, чтобы получилось как надо. И вот как- то раз в перемену выбежали мы, ребятишки из класса свежим воздухом подышать и на солнышке погреться. До следующего урока двадцать минут ещё было. Тут слышу, наш Колька кричит: «Пацаны, идите сюда! Смотрите, что я нашёл!- и тычит пальцем в пристрой школьный, в котором уроки по биологии проходят, потому, как там грядки дед Егор смастерил и фасоль посадил».

Мы стремглав помчались к нему. Подбегаю я тоже и смотрю: внизу стены маленькая норка прогрызена и писк какой- то раздаётся. Я на коленки упал и в эту норку заглянул. Там, в темноте, мышь гнездо себе устроила и маленькие крохотные мышата, с половину моего мизинца, как червячки, пищат, мамку зовут. Мы подивились все, а как звонок прозвенел, вернулись в класс. А у меня созрел план, которого я ждал очень давно. Как только звонок прозвенел, я прямиком к этой норке прибежал. Заглянул внутрь и вижу, мамка мышиная на месте сидит со своими детками и глазёнками на меня таращится. Я недолго думая сунул руку в норку, благо кисть у меня тонкая, да и сам я не крупным уродился. Схватил мышь за её тельце, правда она цапнуть меня успела, но это меня не остановило. Вытащив её из норы, сунул руку с мышью за пазуху себе и в школу побежал. Зайдя в школу, подошёл к кабинету, в котором у нас следующий урок должен был быть, заглянул внутрь. Почти никого не было, все на улицу опять убежали, только Светка сидела и книжку читала. Она у нас плохо видит и носит очки, однако они ей мало чем помогали, всё равно видела не ахти как, поэтому родители записали её в очередь на операцию на глаза. В общем, ни черта она не видела и мне не помеха. Я спокойно прошёл, подошёл к столу учительскому и так, невзначай засунул мышь Глебу Сергеевичу в дипломат, а чтобы мышь не ускользнула, закрыл его на защёлку.

Весь урок я глаз с Глеба Сергеевича не сводил, всё ждал, когда же он в свой дипломат полезет. А он, видя, что я его внимательно слушаю, даже похвалил меня в конце урока. Когда урок закончился, все мигом выскочили из класса в школьный двор, а я задержался, всё ждал эффекта от своего поступка.

- Ты, чего, Сидоренко?- спросил он меня, видя, что я никак из класса не ухожу,- спросить меня хочешь о чём- то?

- Нет, Глеб Сергеевич,- заторопился я,- мне тоже пора, мать к обеду ждёт.

- Ну, иди, иди,- сказал Глеб Сергеевич.

Я понуро вышел в коридор и, сделав десять шагов по направлению к выходу из школы, вдруг услышал отборный мат, которым Глеб Сергеевич, не постеснявшись, покрыл меня любимого. Такое я слышал только от нашего механика, когда его трактор перед посевной сломался. Я припустил к выходу и, выскочив в школьный двор, побежал домой.

Как оказалось мышь со страху, сидя в дипломате Глеба Сергеевича, навалила отменно. Нагадила так, что когда он руку сунул за тетрадями, которые находились у него в дипломате, испачкал её в мышиных экскрементах, и вдобавок ещё она укусила его.

Ну и досталось же мне после этого. Глеб Сергеевич разговаривал с моей матерью, и после этого она заперла меня на чердаке на три дня в наказание. Я даже ночью спал там.

Вспоминая эти годы, когда я учился в начальных классах, я нисколько не жалею о тех днях. После этого инцидента, который заставил мою мать так сильно наказать меня, что она раньше и затем, в последующие годы не делала больше, я ещё больше невзлюбил нашего учителя по математике и геометрии. Однако деваться было некуда и мне, скрипя зубами, приходилось учиться дальше. В нашей деревне была только одна школа, и то её хотели закрыть, и всех детей отправить учиться за семь километров в посёлок, но наши отстояли право на эту школу и её пока оставили, чем обрадовали родителей, чьи дети учились вместе со мной.

С Глебом Сергеевичем я был на ножах весь тот период, пока учился, но жизнь каждому из- нас даёт несколько шансов за раз переосмыслить своё поведение и свою значимость в социуме. Один только случай смог расставить всё на свои места и круто изменить не только мою жизнь, но и жизнь Глеба Сергеевича.

Через год после этого инцидента он перевёз к нам деревню свою семью, жену и пяти годовалую дочь. Председатель нашей деревни отдал им дом, в котором раньше жил Михаил Иванович со Златой Константиновной, и пустующим уже больше года.

Я с грехом пополам перешёл в девятый класс и мечтал поскорее закончить школу и уехать в Санкт- Петербург поступать, вот только на кого ещё не решил. Я считал дни до государственных экзаменов, которые мы, ученики деревенской школы, должны были сдавать в посёлке этой весной. Сама весна была в этом году затяжной. То солнышко выглянет, то морозы по ночам ударят, а то снег повалит так, что как будто февраль наступил, хотя на календаре конец марта уже.

В один из дней, почти с утра, я решил прогуляться на речку. Я люблю камни кидать. Когда лёд подтает немного, мне интересно закинуть камень, да так, чтобы он проломил корку подтаявшего льда и булькнул на дно. Это моя забава и я всегда делал это в одиночестве. Я вообще часто бродил в одиночестве. С пацанами дружил, конечно, но близкого друга у меня не было.

Придя на речку, я увидел не так далеко Глеба Сергеевича, который ловил рыбу в прорубе, который прорубили ещё зимой наши мужики. К этой проруби все наши мужики ходили рыбу удить. И так каждую зиму. Казалось, что он сам уже там вечно находится и появляется по волшебству, как наступят морозы. Солнце скрылось за пеленой и похолодало. На берегу почти не было снега и я, рассматривая землю в поисках камней, думал: «А не пойти ли домой?» Мне совсем не хотелось находиться рядом с учителем математики, хотя рядом мы не были, нас разделяло метров сто пятьдесят.

Я снова поднял голову и долгим взглядом упёрся ему в спину. Глеб Сергеевич как будто почувствовал, что я на него смотрю, привстал и тоже посмотрел на меня. Я отвернулся от него, и решил уж было уйти, но затем меня заело: «Он приезжий, а я местный и всегда приходил на это место кидать камни с малолетства. И тут из- за какого- то учителя я уйду с речки и не получу своего удовольствия?- так подумалось мне,- ну, уж нет,- заупрямился я. – Это место моё,- и я резко развернулся обратно».

Глеба Сергеевича и след простыл. Я удивлённо посмотрел на то место, где секунду назад стоял учитель, и мне стало не пол себе. Стульчик раскладной валялся, удочки не было, а лёд вокруг проруби был какой- то странный и тут я увидел голову и руки Глеба Сергеевича. Я не могу сказать, как это получилось, но я понял интуитивно, что лёд треснул под Глебом Сергеевичем и он провалился под воду с головой, а сейчас вынурнул. Я машинально огляделся вокруг. Никого не было возле нас, только он и я. Тут я побежал к нему, стараясь не поскользнуться на подтаявшем льду, снимая с шеи шарф на ходу. Метра за три я остановился и глянул на его побелевшее лицо и синие губы. Он ничего не мог говорить, только хватал ртом воздух и пальцы его были в крови, потому что он старался ухватиться ими за лёд. Я распластался на льду и ползком стал тихонько ползти к тому, что осталось от проруби, шёпотом приговаривая: «Миленький, потерпи немного, сейчас я тебе помогу». Я не знаю, слышал ли Глеб Сергеевич мой шёпот, но когда я приблизился на расстояние, которое позволял мне мой длинный шарф, то по его глазам я понял, что он знает, зачем я здесь. Я думал лишь о том, что мама мне связала этот шарф в прошлом году и достаточно длинный, я ещё не хотел его носить, потому как считал, что такие носят только дети, однако она меня уговорила и теперь я был рад, что шарф оказался таким длинным. Что есть мочи я замахнулся, и конец шарфа бросил учителю. Глеб Сергеевич схватился за конец шарфа, но от того, что руки его были заледенелыми и мокрыми, он не смог удержатся, и кончик шарфа выскользнул из его рук. Глеб Сергеевич снова погрузился в ледяную воду. Я подтянул к себе шарф, и трясущимися руками завязал узел, и как только голова Глеба Сергеевича показалась на поверхности, снова кинул ему конец шарфа с узлом. Он ухватился двумя руками, и я стал потихоньку его тащить на себя. Я не могу сказать, откуда у меня, шестнадцатилетнего парня, появилась силища в руках, но тогда я не думал об этом. Я только шептал не переставая: «Миленький, потерпи немного, сейчас я тебе помогу».

Когда мы оба выбрались на толстый лед, нас трясло так, что невооружённым взглядом было видно трясучку тела. Меня трясло от напряжения и страха, а Глеба Ивановича от страха и стресса и ещё от холода, потому как весь промок в ледяной воде. Я снял с него мокрую куртку, потому как его руки были отморожены, и он не мог ими двигать. Глеба Сергеевича я одел в свою куртку.

- Идти можете?- спросил я его.

Он мотнул головой.

- О том, что я вас, спас не говорите никому,- попросил я его,- не нужно, чтобы в деревне знали про это.

Он снова мотнул головой.

- Да, идите же, вы!- вдруг закричал я на него,- видя, что он стоит на месте, как пришибленный,- воспаление лёгких получите!

Глеб Сергеевич сначала медленно, а затем вприпрыжку побежал. Смотря ему в след, я подумал: «Жить будет,- и тут на душе у меня так тепло и радостно стало, как никогда не было в жизни».

После этого случая, впрочем, про который так у нас в деревне никто не узнал, Глеб Сергеевич сдержал своё обещание, я понял, кем хочу стать. Окончив деревенскую школу, я сдал Государственные экзамены, и уехал в Питер, поступать в Академию гражданской защиты России на спасателя.

Сейчас мне тридцать три года я работаю спасателем в МЧС России. И каждый раз, когда приходит этот момент спасения и одновременно момент рождения человека я, спасая, шепчу, как заклинание слова, которые произносил, тогда в далёкой теперь юности своему учителю Глебу Сергеевичу: «Миленький, потерпи немного, сейчас я тебе помогу».

                                                                   Философ.

Меня зовут Борис Алексеевич. Мне сорок один год и я работаю искусствоведом в Эрмитаже в моём родном и любимом городе Санкт- Петербурге. Моя внешность обычная, глаза серые, нос прямой, волосы русые, плотного телосложения, рост сто восемьдесят два сантиметра. Женщины находят меня интересным, а всё потому, что я очень общительный, люблю поговорить на разные темы, и так же внимателен к тому, кто любит высказаться на какую либо из тем. Женщинам нравится, когда их слушают, может из- за этого я им интересен. Однако я всегда держу дистанцию, потому что женат и счастлив в браке. Мою супругу зовут Леной и мы вместе вот уже почти шесть лет. У меня есть друг старинный. Мы вместе с первого курса, ещё с тех пор, когда встретились и познакомились на Историческом факультете кафедры истории русского и западно- европейского искусства. Зовут моего друга Валентин, он дельный мужик, с очень жизненной позицией, такой жизненной позицией, что до сих пор не женат. Ну, конечно женщины у него были и сейчас есть одна, но вот единственной и такой с которой хотелось бы ему состариться, такой пока нет. Он не унывает, каждый раз отшучивается, когда кто- либо из наших знакомых заводит разговор о браке, но я уже молчу, потому как знаю, что в этом деле никто не советник. Только сам человек должен решать, что готов к совместной жизни на долгое время с одним, любящем, единственным и ненаглядным. Моя Лена именно такая. Люблю её страстно, и до сих пор это чувство живёт в моей душе. Она прозвала меня философом, так как я действительно люблю пофилософствовать на темы разных направленностей. Обычно я дискуссирую с Валентином. Мы так иногда спорим, что стены трясутся в нашей квартире, потому как он частый гость у нас дома, и спорим мы много и азартно. Лена, каждый раз, как мы раздухаримся, заглядывает к нам в комнату, и говорит: «Ну, что, вы, как пацаны? Кричите и кричите. Нельзя же так распаляться. Понятно Борис любитель- философ, но ты, то Валентин, чего ему в топку дров покидываешь?»

Она улыбается, потому что мы сразу успокаиваемся, и уже наш разговор проходит в более спокойном ключе.

Как то раз я пришёл с работы весь измотанный проблемами, которые возникли в Эрмитаже, перед приездом Экспертно- закупочной комиссии по приобретению культурно- исторических произведений. Нужно было рассмотреть вместе с ней заявки, на покупку произведений за счёт средств бюджета нашего города для Комитета по культуре государственных музеев и предоставить готовый список через два дня. Эта обязанность легла на меня, а я никак не могу выбрать из десяти позиций, то, что нашему Эрмитажу нужно в первую очередь, потому как все эти десять позиций заслуживают, чтобы их купили и выставили в нашем музее. Однако денег Комитет по культуре выделил только на одно историческое произведение и вот теперь у меня дилемма. Я уже всю голову сломал, размышляя об этом, был на взводе, даже когда пришёл Валентин.

- Я вижу, ты, сегодня не в духе,- с порога заявил он мне,- может, я в другой раз приду?

- Нет, нет, Валентин,- остановил я его,- мне развеяться нужно, а то моя голов треснет от дилеммы, что оставить, а что выкинуть из списка.

- Вот, ты, чудак, Борис!- Валентин усмехнулся,- как будто до следующего раза потерпеть не можешь. Купит наш фонд эту ценность в следующий раз.

- Дело в том, Валентин,- сказал я,- что эти предметы не только мы хотим купить, но и другие музеи Европы и Америки тоже. Вот уйдут к ним, а потом нам им в ножки кланяться нужно будет, чтобы какой- нибудь шедевр к себе на выставку заполучить.

- Всё равно на всё денег не хватит,- возразил мне Валентин.

- Не хватит,- согласился я с ним,- но весь этот список из десяти позиций я хотел бы, чтобы наш Комитет себе забрал.

- Лена, приготовь нам чаю и коньячка бы,- я тут многозначительно посмотрел на неё и улыбнулся. Потом тихонечко подошёл к ней и поцеловал за ушком. Со стороны выглядело как будто я ей что- то шепнул на ухо, однако это наш маленький интимный приём. Когда мне что- то нужно, ну очень нужно, я всегда так поступаю, знаю, что это ей очень нравится и умаслить её желая, делаю этот маленький жест. Действует безотказно!

Она улыбается мне, затем идёт на кухню и гремит посудой, а я с Валентином прохожу в мой кабинет, заваленный бумагами, отчётами, книгами по искусству и всякой всячиной нужной мне в работе, и мы удобно усаживаемся в креслах, почти стоящих напротив друг друга и начинаем свои беседы.

- Вот смотри, Валентин,- обратился я к своему другу,- почему один человек развивается и хочет, и стремится развиваться, а другому на это развитие наплевать?

- Ты, это к чему?- спросил меня Валентин.

- Это я к тому, что есть такие индивидуумы, которые считают, что они во всём правы, как пуп Земли и ничем их не убедить, что он, этот индивидуум, ошибается,- стал разгорячаться я,- даже доказательства привожу, а ему, как в русской пословице: «хоть ссы в глаза, все равно скажет божья роса»,- я потёр свой лоб пальцами.

- Значит, есть у него причина, по которой он стоит на своём,- заметил мне Валентин.

- Нет у него ни какой причины,- махнул я рукой,- просто упрямый очень.

- Ну вот, теперь, ты, считаешь, что твоя точка зрения правильна, а его нет, раз не учитываешь, что у него есть причина,- ответил мне на это мой друг.

- Почему политика вмешивается в культурное наследие страны?- задал я вопрос ему,- у нас до сих пор работает цензура по картинам, которые политически неугодны. Например «Сельский крестный ход на пасху» Перова 1861 года. До сих пор на эту картину церковь косо смотрит.

- Потому что, батенька, не по нраву им видеть, правду неприглядную,- смеясь, ответил мне он.

- Да, верно, не по нраву, но и отвергать действительность не имеет смысла. Всё равно это есть, было и будет,- не унимался я.- Почему- то правда всем поперёк горла стоит! Уж лучше он ото лжи будет млеть, хотя знает, что это ложь.

- Ты, Борис, не понимаешь, что не все такие, как ты,- стал разъяснять мне Валентин,- вот иной раз вижу женщину, и ничего в ней нет, а говорю ей, что она красавица. А почему?

- Почему же ей говоришь? Влюблён, что ли или переспать хочешь?- хмыкнул я.

- Нет, не влюблён и переспать, боже упаси,- махнул он рукой,- просто она начальник нашего отдела по закупкам, вот и приходиться её ублажать. А не подмажешься, так не получишь разрешение на закупку,- он снова усмехнулся.

- Странный, ты, а если переспать захочет с тобой, то как?- я хитро посмотрел на Валентина.

Валентин выпучил глаза, и мы засмеялись.

- Вот, ты, Валентин, сам себя в ловушку загнал. Что если женщина, которую, ты, красавицей называешь, подумает, что она тебе нравится и захочет близости с тобой, а может и под венец. Зачем ложью своей, напраслину нагоняешь. Женщины ведь народ обидчивый.

- Скажу, что есть любимая у меня,- нашёлся Валентин, - и тактично откажу ей.

- Женщину уважать надо,- ответил на это я ему.

- А кто тебе сказал, что я их не уважаю? – обиженно спросил он.

- Слушай, я вот хотел с тобой на другую тему поговорить,- переменил я тему разговора. Поудобнее уселся в кресле и взял из рук Лены поднос с закусками и маленьким графинчиком коньячку, она уже вошла к нам в комнату и улыбалась, глядя на наши одухотворённые беседой лица.

Я разлил коньячок по снифтерам, их стекло заиграло бордовыми бликами от моей настольной лампы, свет которой выгодно подчёркивал красоту и благородство напитка. Нежно и галантно поцеловал руку Лены, улыбнувшись ей и продолжил.

- Вот, Валентин, ты, хорошо и плохо сделал, что не стал работать в нашей сфере искусствоведом, а подался в бизнес. Наши музеи потеряли такого профи в своём деле, это плохо, а хорошо это то, что ты, зарабатываешь намного больше меня и по- видимому тебе это по душе.

- Да, Борис, не жалуюсь. Однако и к искусству любовь не потерял,- ответил Валентин, потягивая маленькими глотками коньяк.

- Вот я ни как не могу понять современное искусство. Был неделю назад в Гамбурге, нас приглашали на выставку арт-искусства. Там такие выставлены вещи, что я чуть от брезгливости не лопнул,- я тоже хлебнул коньяку из бокала, но сделал слишком большой глоток и в горле запершило.

- Видел я что- то подобное в Москве,- ответил он мне,- ну и что? Как ты, это оцениваешь?

- Знаешь, я не могу понять это современное искусство, потому как вижу в нём не душу и мастерство маэстро, творца, а банальное заколачивание денег и выпендрёж. Больше ни чего не вижу. Почему искусство называется оным? – и сам себе ответил,- потому что это не каждый может повторить, а если и повторит, то сама идея, то, как эта идея преподнесена людям, уже является шедевром. Картины художников Эпохи Возрождения написаны красками, которые сделаны из сборов трав и до сих пор ещё наши реставраторы до конца не изучили их технику создания. Лица и глаза, смотрящие с картин, написанные этими талантищами, всегда смотрят на вас, даже если вы будите стоять то справа, то слева от картины. Даже если присядете перед ней, всё равно нарисованная личность будет на вас смотреть! Вот как они добивались такого эффекта?! Как будто фотография, не видно мазков и переходов из одного цвета в другой. Всё плавно, нежно, тонко и зыбко. Красота. Кажется, что вот сейчас я дотронусь рукой до картины, и она исчезнет как сон, как утренний туман,- восхищался я,- а эти что? Бык, который пукнув, пригвоздил своими рогами куклу, которая похожа на мужика к стене, этот арт- объект даже искусством язык не поворачивается назвать.

Валентин усмехнулся.

- И это ещё только одна экспозиция,- горячился я,- “Зеленая клякса” Эллсворта Келли продана за 1,6 миллиона долларов! Ну, куда это годится?! Да такое ребёнок годовалый может нарисовать. Это не искусство, а надувательство простого обывателя. И такое повсеместно на Западе. В какую бы ты, галерею не зашёл, если там написано на афише арт- объект или выставлены современные художники, готовься, будет какая- нибудь хрень.

- Ну, не могут современники дотянуться до Рафаэля с Микеланджело,- засмеялся Валентин.

- Не могут, так и не надо! Есть много достойных способов заколачивания денег,- ответил я ему на это.

- Я с тобой полностью согласен,- ответил Валентин. Он откусил кусочек бутерброда с копчёной колбасой и продолжил,- но я на это смотрю сквозь пальцев, потому как ничего, ты, никому не докажешь. Они так решили и всё! Это будет называться искусством. А если какой- то толстосум отвалил столько денег за эту мазню, так это его проблемы.

- Знаешь, это ведь какое- то кривое зеркало получается,- возразил я,- недавно прочёл статью про одну даму, которая выдавала себя за дворянскую особу и пила, ела, одевалась за чужой счёт, набрала кредитов в банке и всех обдурила. И знаешь, какой итог получился?

- И какой же?- Валентин смотрел на меня, и по его лицу было не понять, иронизирует ли он или серьёзен.

- Конечно, всё раскрылось, девицу посадили в тюрьму, кажется на три года, но главное, что именитый режиссёр решил сделать на её истории фильм и конечно заплатит ей хорошие деньги за это. И вот как воспитывать детей на таком примере?

- У тебя детей- то нет,- уточнил Валентин.

- У меня нет, но у других есть!- не унимался я,- получается, что можно обманывать, воровать и за это получить минимум и стать богатым. Молодёжь очень хватка на такие истории. Пример на лицо. Никакие уговоры и разъяснения не помогут, когда можно вот так стать знаменитым.

- Ну, все- таки она отсидела в тюрьме,- возразил мне на это мой друг.

- Отсидела, однако, я думаю, что это не пошло ей впрок, потому как бонус- то все равно ей в виде экранизации её истории, достался!

Так мы могли часами напролёт беседовать, плавно перетекая из одной темы в другую. Порой, иной раз даже не помнили с чего- то разговор начали, но всегда получали большое удовольствие от такого общения.

А тут мне недавно приснился сон, да такой явный, как будто и не сон это вовсе. Я вообще в вещие сны не верю. Не той закалки у меня характер, чтобы снам верить. В этом сне моя Лена нашла мне замену в виде какого то мужика и крутит с ним любовь. Я проснулся от того, что меня тошнило. Потихоньку встал и пошёл на кухню попить водички. Немного посидев на кухне и подождав пока подлая тошнота, а вместе с ней и сонное видение, пройдут, я снова лёг в кровать. Стал смотреть в потолок, потому что спать уже не хотелось. Лежал, лежал, затем повернулся на бок и стал смотреть на спящую Лену. Она мирно посапывала носом и не догадывалась, какие её мужу снятся сны. Я долго смотрел на её лицо и успокоившись наконец- то, заснул.

Утром мне этот сон показался бредом. Собираясь на работу, я нет, нет, да всматривался внимательно в лицо своей жены. Я Лене верю, она любит меня, однако подленькое сомнение закралось в мой мозг и теперь беспокоило меня. Рабочий день прошёл незаметно, я выполнил свою задачу и выбрал шедевр, который достоин выставляться в Эрмитаже. Получив одобрение от руководства, я на крыльях любви по дороге домой заглянул в цветочный киоск и купил большой букет белых роз. Подъезжая к дому, на своей Тойоте, увидел, что дорогу перегородили коммунальные службы, раскопать за полдня успели всю улицу, вплоть до нашего подъезда. Пришлось мне сдать задний ход и поехать в объезд нашего дома. На завороте я увидел мерседес, который неудобно припарковался сбоку нашего дома, рядом с кустами сирени. Я решил немного подождать, тем более что у него были включены аварийки. Через некоторое время, дверь со стороны водителя открылась, вышел мужчина и, обойдя свой автомобиль, галантно открыл дверь, выпуская пассажира. Я увидел стройную женщину в голубом платье, это была моя Лена. Мужчина взял за плечи мою жену и запечатлел на её губах долгий поцелуй. От такой картины меня бросило в пот. Я сидел, смотрел и не верил своим глазам. Ночной кошмар ясно встал перед моими глазами. Я дал возможность им разойтись, потому как был в шоке и не мог адекватно воспринимать эту ситуацию. Казалось, что сейчас я моргну глазами, и вся эта картинка исчезнет, как мираж. Мерседес уже давно уехал, освободив мне путь, а я не мог тронуться с места, все ждал чего то. Когда меня отпустило, я припарковал Тойоту на стоянке и взяв букет роз медленно поплёлся домой. Зайдя в квартиру, я хмуро посмотрел на жену. Сняв ботинки, протянул ей букет.

- Красивые,- чуть улыбнувшись и окунув свой носик в розы, сказала Лена.

- Мне поговорить с тобой надо, пройдём в комнату,- жёстко сказал я.

Она встрепенулась, потому, как мой тон её смутил и внимательно, долгим взглядом, посмотрела мне в лицо.

- Пойдем, раз надо,- тихим голосом произнесла она.

Я сел на диван, а она, как школьница, провинившаяся с букетом, стояла передо мной.

- И давно у тебя другой?- хмуро спросил я.

Лена покраснела, как рак варёный. В комнате повисла тягостная тишина.

- Я влюблена, Борис,- снова тихо сказала она.

- Два месяца,- добавила снова Лена.

Мне стало нестерпимо больно в душе, как будто ударили в грудь железным кулаком.

- Почему же, ты, разлюбила меня?

- Я не знаю, разлюбила ли я тебя,- заикаясь, стала оправдываться она,- но, ты, перестал со мной разговаривать, рассказывать мне о своих проблемах, не обращаешь на меня внимания, только философствуешь с Валентином все вечера подряд. Мы давно не были в кино и в парке уже как год не гуляли, а мне этого так не хватает. Александр очень внимателен ко мне, ласков, слушает всегда меня, не перебивает, приглашает на выставку, в кино…

Пока она перечисляла все достоинства своего ухажёра и мои недостатки, я сидел и думал о том, что вот так все и заканчивается. Вся жизнь летит под откос, потому что один из нас разлюбил другого. Неужели я такой? Слушая Лену и сопоставляя то, что она мне ставит в вину, я с тоской обнаружил, что в основном, за небольшими расхождениями, она права. Я действительно мало стал уделять внимания свей жене, перестал её слушать, а говорил по большей части сам и слушал себя сам. Я гордился тем, что женщины обращают на меня внимание, а я такой красавец верен своей Лене, но сам перестал делать комплименты своей подруге жизни, цветы покупал только по праздникам, а в кино мы действительно года два или три не ходили. Выходит, что я профукал свою любовь. Я смотрел на неё, как она мне выговаривала всё, что у неё наболело на душе, и удивлялся, как много я пропустил и упустил из вида. Её лицо такое любимое и нежное было сейчас немного упрямо от того, что она пыталась оправдаться за свой проступок передо мной, и я вдруг понял, что наша любовь совсем не умерла, её можно возродить, она просто заблудилась в нашем недопонимание. Я встал с дивана, подошёл к ней и молча обнял. Так мы стояли минут пять, и потом я почувствовал, как она плачет. Я не стал смотреть на её заплаканное лицо, но и объятья свои не разжал. Так и стояли мы посреди комнаты в объятьях друг друга. Лена с букетом белых роз в одной руке, а я обеими руками крепко прижимал свою любовь к себе, как будто боялся, что если отпущу, то потеряю навсегда…

У нас все наладилось. Мы все выяснили, поговорили и не один раз. Разговоры были болезненны для нас обоих, однако в процессе оных я понял, что люблю свою Лену ещё сильнее, и она меня как оказалось тоже любит. От своей ошибки ей было больнее, чем мне. Уж я свою жену знаю, она не такой человек, чтобы совершать такие поступки не отвечая за их последствия, но и ошибиться может каждый и в её ошибке моя вина. Я увлёкся своей философией, возомнил себя сведущем во всех жизненных вопросах, не имея на это никаких оснований, а сам у себя под носом перестал замечать самого близкого и дорого мне человека. Вся наша жизнь состоит из мелочей! Лжецы те, кто говорят, что самое важное это глобальные, масштабные дела, по которым тебя будут судить люди, потомки. На самом деле важны мелочи жизни, потому как из мелочей и состоит наша жизнь. Мелочи это звенья одной большой, длинной цепи, которая и есть глобальное и масштабное. Если какая то мелочь пролетит мимо тебя и ты не обратишь на это внимания, то цепь просто порвётся, потому что звено- мелочь тобою упущенная, проигнорированная, просто исчезнет и появится пустота, а в пустоте не может быть ни какого толка. Мы, мужчины строим глобальное, мечтаем о великом, забывая, что рядом с нами те, кто помогает создавать это глобальное из маленьких мелочей. Этот урок жизни я усвоил навсегда и теперь у нас все хорошо. Через год родился наш сын, и его мы назвали Русланом. Конечно, я хотел другое имя, но я же люблю свою жену, а Лене всегда нравилось это мужское имя, поэтому так и назвали Руслан.

Жизнь преподносит нам свои уроки. Хотите вы или нет, но вам придётся пройти каждый этот урок, выстрадать его или же получить от неё счастливый бонус. Всегда надо беречь своих любимых, желать их слушать, обращать внимание на каждую мелочь, помогать друг другу, уважать друг друга, любить, так как будто это твоя последняя любовь, отчаянно и глубоко. Беречь и защищать своего любимого человека и не давать ему даже на мгновение подумать, что он не важен для вас. Ведь любовь это не только наслаждение, это труд и великий труд, который всегда несёт счастливые плоды любящему сердцу.

                                                                     Адвокат.

- Встать! Суд идёт!- громко произнёс секретарь и все присутствующие в зале судебного заседания, встали.

Я адвокат, меня зовут Алексей Николаевич. Мне тридцать лет и сегодня итоговое слушанье по делу, которое я веду и являюсь защитником моего подсудимого. Я посмотрел на него. Парень лет двадцати пяти, таджик, зовут Рустам Бахтиев, работает таксистом и надо же случиться с ним такой нелицеприятной истории. Его обвиняют в изнасиловании своей пассажирки, которую он вез до аэропорта Шереметьево. Я задержал взгляд на лице Рустама. Он был бледен, нервно кусал свою губу. Это и понятно. Сегодня будет вынесен приговор оправдательный или обвинительный, а от этого приговора изменится человеческая судьба несчастного, напуганного парня. Я отвёл от него взгляд и посмотрел на потерпевшую. Женщина на вид около сорока, в действительности тридцать четыре года, с ярким макияжем, пышных форм и в одежде сильно утягивающей её телеса. На мой вкус слишком вульгарна, чтобы захотеть такую, но о вкусах не спорят. Зовут Светланой, работает переводчиком. Однако я отвлёкся, в двери зашли главный судья и его секретарь. Они прошли за свои места и сели.

- Прошу всех садиться,- так же громко сказал старший секретарь, ответственный за порядок в зале заседаний.

- Ну, что ж, начнём заседание,- произнёс главный судья.

Я её знаю, работаю уже пять лет с ней, ещё с тех пор, когда был новичком, и очень уважаю Людмилу Игоревну, потому как таких судьей сейчас днём с огнём не сыскать. Я был рад, что это дело ведёт она. Была вероятность и очень большая на непредвзятость к делу, а это очень важно в нашем случае. Зал шумно сел.

- Начнём слушания стороны обвинения к подозреваемому в изнасиловании Рустаму Бахтиеву Аджабекову и пострадавшей Светланы Анатольевны Топорёвой.

В зале установилась тишина. Адвокат обвинения Марина Олеговна встала, поправила на себе помятую юбку. Я внимательно смотрел на обвинителя и думал о том, что юбка у неё всегда почему- то помята. Толи материал такой дешёвый, толи юбка у неё только одна. Поймал себя на мысли, что мне совсем не интересно происходящее. Вот Рустам нервничает, почти в полуобморочном состоянии, Светлана эта, сидит с недовольным, хитрым лицом, и все остальные испытывают какие- то свои эмоции, а вот мне совсем не интересно. Тоска! И так уже не первый год.

- Рустам Аджабекович,- услышал я краем уха, и мои мысли перешли в другое русло. Я обратился весь вслух. Это уже у меня на автомате. Как начинается линия обвинения я весь в внимании.

- Рустам Аджабекович, вот вы, утверждаете, что не имели к моей подзащитной никаких симпатий и даже не разговаривали с ней, однако Светлана Анатольевна утверждает, что вы, были очень настойчивы в том, чтобы она пристегнулась ремнём безопасности и даже повздорили с ней.

- По инструкции положено, чтобы пассажир был пристёгнут ремнём безопасности,- тихо и чуть заикаясь, ответил Рустам.

- Хорошо,- Марина Олеговна оперлась рукой о стол, немного наклонясь к обвиняемому, продолжила,- потерпевшая так же утверждает, что вы, самолично, против её воли пристегнули её ремнём безопасности.

- Пассажирка эта нарушала инструкцию, поэтому я пристегнул её. Но больше пальцем не трогал. Почему эта женщина обманывает?!

- Спокойно, гражданин Бахтиев,- сделала замечание судья,- продолжайте Марина Олеговна,- обратилась Людмила Игоревна к адвокату обвинения.

- Так вот, ваша честь,- продолжила Марина Олеговна,- моя подзащитная утверждает, что Рустам Бахтиев пристегнул её ремнём безопасности против её воли, а затем сел за руль и машина начала своё движение. Проехав какое- то расстояние, он свернул с трассы в лесопарк и остановив автомобиль, пересел с водительского кресла на заднее пассажирское, где и начал грязно домогаться потерпевшей. Так как у ремня безопасности заедал замок, то потерпевшая не смогла освободиться, чем и воспользовался Бахтиев. Далее со слов потерпевшей, если позволит судья, я зачитаю,- Марина Олеговна взяла печатный текст со своего стола.

- Да, прошу, вас, обвинитель, продолжайте,- ответила на это судья.

Дальше шёл текст, где нудно и в деталях описывалось, как мой подзащитный сдёрнул с потерпевшей джинсы и затем надругался над ней. Когда сторона обвинения закончила читать, я посмотрел на пострадавшую. Она сидела с довольным лицом, как кот съевший мышь и, похоже, что это всё ей очень нравилось.

- У меня все, ваша честь,- закончила Марина Олеговна свою часть обвинения.

Теперь очередь была за мной защищать моего подзащитного от этих нападок.

- Ваша честь, я начну,- сказал я, обращаясь в сторону судьи, и повернулся к залу. Небольшое количество людей, представлявших суд присяжных, родственников моего подзащитного и мужчины, как я понял сожителя подозреваемой, вот те, кто присутствовал на слушанье.

- Скажите, пожалуйста, Светлана Анатольевна, в чем, вы, были одеты в тот день, когда произошёл инцидент?- обратился я к потерпевшей.

Та хмыкнула, повернула голову к своему адвокату, Марине Олеговне, как бы спрашивая разрешение на ответ и получив от той лёгкий кивок головой, ответила: «На мне была водолазка и джинсы, которые сейчас на мне».

- Будьте, любезны, встаньте, пожалуйста,- продолжил я, обращаясь к потерпевшей.

Она встала, немного жеманясь.

- Обратите внимание,- сказал я, поворачиваясь к судье, а затем к присяжным,- женщина такой комплекции и носит джинсы на два размера меньше, чем позволяет её тело,- в зале послышался ропот.

- А причём тут моя комплекция?!- не удержалась потерпевшая.

- Спокойно, Светлана Анатольевна, дайте закончить защите свою речь,- громко сказала судья, потому что ропот в зале нарастал,- продолжайте,- обратилась судья ко мне.

- Так вот,- как ни в чём не бывало, стал излагать я свои доводы,- этот вид джинсов называется джеггинсы. Они имеют в своей структуре тонкий, эластичный, плотный утягивающий материал, который позволяет их обладательницам выглядеть стройнее на размер, а то и на два. На данной даме, которая носит пятидесятый размер одежды, джеггинсы на два размера меньше. Как она смогла в них влезть это её личное дело, однако,- я подошёл вплотную к потерпевшей, протянул руку к её талии,- позвольте, в качестве эксперимента,- и резко дёрнул за пояс джинсов, пытаясь их хоть немного стянуть вниз,- как видите это проблематично.

В зале снова послышался шум. Кто- то хихикнул.

- Я попрошу тишины!- громко произнесла судья. Зал затих.

- К чему это я сейчас совершил такое действие по отношению к нашей потерпевшей?- я оглядел притихший зал и обратил свой взор на пунцовое лицо Светланы Анатольевны,- а к тому, что она утверждает, что была пристёгнута ремнём безопасности, у которого застёжка была не исправна, и сама потерпевшая была в джинсах, которые очень плотно прилегают к телу, так плотно, что даже я не смог на миллиметр сдвинуть ткань с её талии. И это она ещё стоит, а когда человек сидит, то корпус согнут пополам. Тем более в таком положении невозможно стянуть эти брюки. Отсюда я делаю вывод, что потерпевшая лжет! Мой подзащитный весит шестьдесят килограммов, тогда как потерпевшая восемьдесят семь и он никак не смог бы стянуть с неё джеггинсы, с такой- то комплекции тела и в сидячем положении,- тут я передохнул. Я всегда так делаю, чтобы добиться большего эффекта у присяжных. Подошёл к своему столу и взял отчёт медицинской судебной экспертизы по обследованию потерпевшей.

- Медицинская экспертиза выявила, что анализ спермы, взятой у Рустама Бахтиева не соответствует той, что нашли на теле пострадавшей,- и я многозначительно посмотрел на мужчину, сожителя Светланы, задержав на нём свой взгляд, прекрасно понимая, что сейчас все взоры не только присутствующих в зале людей, но и присяжных, обращены ко мне,- поэтому отсюда напрашивается заключение всей информации, которая здесь была выдана адвокатом обвинения и мной адвокатом защиты: пострадавшая дала ложные показания по отношению к моему подзащитному в том, что он совершил насилие над ней. У пострадавшей нет никаких иных доказательств подкреплённых документально об обвинении, которое она предъявила моему подзащитному.- Я повернулся к главному судье и сказал,- у меня все, ваша, честь,- затем я прошёл на своё место и сел.

- Суд удаляется на совещание десять минут,- громко произнёс старший секретарь.

Главный судья и присяжные заседатели покинули зал заседаний. Наступила тягостная пора, когда нервы всех на приделе, особенно тех, кого обвиняют. Я посмотрел на Рустама, но говорить ничего не стал. У меня такая примета, что когда судьи и присяжные уходят из зала на совещание, лучше ничего не говорить. И увидев, что Рустам собирается что- то мне сказать, я приставил свой указательный палец к своим губам, показывая этим жестом, что сейчас надо молчать и ждать. Через десять минут вошли присяжные и главный судья. Весь зал снова встал.

Людмила Игоревна взяла листок бумаги, одела очки и произнесла: «Суд города Москвы постановил путем голосования присяжных десять против двух, считать Рустама Бахтиева Аджабекова невиновным в предъявленном ему обвинении об изнасиловании гражданки Светланы Анатольевны Топорёвой. Дело закрыто!- главный судья ударила деревянным, церемониальным молоточком по специальной подставке».

От этого звука мой подзащитный вздрогну и, заморгав глазами, посмотрел на меня. Как только это оцепенение у него прошло, он схватил мою руку и стал её трясти.

- Спасибо, вам,- сказал он и заплакал…

Я вышел из зала заседания и медленно, уставший пошёл по длинному коридору, который разделяет здание суда на две части. Я решил для себя, что это дело будет последним в моей адвокатской практике, если я его выиграю. Я его выиграл, значит, мне дан шанс начать новую, отличную от этой, жизнь.

- Алексей Николаевич,- вдруг услышал я за своей спиной и обернулся. Марина Олеговна стояла посреди коридора и пристально смотрела на меня.

- Поздравляю, вас, коллега, с победой,- произнесла она, подходя ко мне вплотную.

Я пожал её протянутую руку.

- За какое следующее дело возьмётесь?- спросила она.

- Ни за какое,- просто ответил я.

- А…отдохнуть решили?

- Нет, я завтра подам рапорт об увольнении,- сказал я и улыбнулся.

- Как так?- тоже улыбнувшись, спросила Марина Олеговна, по- видимому решив, что я шучу.

- Вот так,- сказал я и продолжил свой путь по длинному коридору к себе в кабинет.

Идя так медленно по коридору, я вспомнил своё детство и юность. Меня всегда тянуло к самолётам. Мне интересно было собирать их, разглядывать запчасти, разбирать, ремонтировать. Мой дед по линии матери был инженером конструктором на заводе, где собирали двигатели для МИГов и он часто мне показывал чертежи самолётов, рассказывая, что и от чего. Меня всё это страшно увлекало. Я решил для себя, что когда закончу школу, то пойду работать на завод, как мой дед, но отец выбрал мою судьбу за меня. Мой отец адвокат и очень успешный. Он очень хотел, чтобы его традицию продолжил я, чтобы адвокатская стезя стала нашим семейным делом. В общем, он меня уговорил и после школы я с отличием сдал вступительные экзамены в институт на юриспруденцию, направление адвокат гражданского и уголовного дела. Моя жизнь после получения диплома пошла в совсем другом ключе. Адвокатом мне нравилось работать, но только первые два года, а затем эта рутина с каждым новым клиентом становилась для меня тяжелее и тяжелее. Я женился рано, обзавёлся потомством в лице нашей дочки, которой уже пять лет. Моя жена женщина спокойная и надёжная. Такой вот у меня прочный тыл. Все у меня есть. Казалось бы, живи и радуйся, однако нет, нет, да мечта юности всплывает перед глазами. Мечта всегда манила и тянула меня, и порой я уходил в депрессию в последнее время. А тут решил, что пора менять свою жизнь. С таким настроем я взял последнее дело и решил, что если оно будет мною выиграно, то я с чистой совестью могу осуществить свою детскую и юношескую мечту стать бортинженером. Для этого я с самого начала своей адвокатской практики копил деньги для обучения на эту профессию. Сумма скопилась немалая, однако наводя справки по вузам, я с огорчением узнал, что для полноценной учёбы денег не хватит. Проштудировав эту тему основательно, понял, что нужно ехать в Штаты. Там обучение дешевле и жильё от университета бесплатно даётся. А ещё практика по выбранной профессии через год обучения с выплатой зарплаты и диплом, по которому можно трудоустроиться по всему миру. Мне предстоял трудный разговор с моей женой Ларисой. Поймёт ли она меня, я не знал, однако отступать был не намерен.

- Ну, как, Алёша, выиграл?- с порога спросила меня жена, как только я зашёл домой.

- Да, Лариса, выиграл.

Она улыбнулась.

- Проголодался? Я ужин приготовила.

- Сама ела?

- Да, перехватила кое- что,- махнула Лариса рукой.

- Папа пришёл!- закричала Танюшка, выбегая из своей комнаты.

Я подхватил дочь на руки и расцеловал в обе щёки.

- Хорошо себя вела?- спросил я её.

- Немного хорошо и немного плохо,- ответила мне Танюша и засмеялась.

Я снял плащ, ботинки и прошёл в ванную. В голове всё крутилось у меня: как правильно и мягче сообщить такую новость Ларисе. Ведь не только моя, но и её жизнь круто поменяется.

После ужина и получасовой болтовни с Танюшей, в процессе которой, она мне показала все свои рисунки нарисованные за весь день, а так же познакомила с новыми игрушками- друзьями, я оставил дочь заниматься дальше своими делами и прошёл в свой кабинет.

Сел в кресло и задумался.

- Ты, чего здесь сидишь в тишине? Устал?- услышал я голос Ларисы.

Она вошла тихо, по мягкому, восточному ковру, который мы купили в Турции в прошлую поездку.

- Устал очень,- утвердительно ответил я ей,- сядь рядом,- попросил я её,- у меня к тебе разговор.

Она прикрыла за собой дверь и села напротив меня.

- В чём дело?- её напряжённый взгляд давал мне повод думать, что она чувствует, что сейчас будет новость, которая ей не понравится.

- Лариса, я сегодня подал рапорт об увольнении,- сказал я, смотря ей в глаза.

- Зачем?

- Потому что устал, смертельно устал,- продолжил я.

- Я тебя не понимаю,- произнесла она.

- Вот, я ещё ничего не сказал толком, а ты, уже не понимаешь меня. Что же дальше будет?- я весь напрягся, но затем остановил себя сам и усилием воли заставил расслабиться. Разговор предстоял трудный, и как мне подсказывало чутьё адвоката, тяжёлый.

- Ты, же помнишь, я тебе рассказывал о своей мечте? Так вот я решил, что пора её осуществить. Я скопил денег на учёбу, но мне всё равно не хватает, а я намерен исполнить задуманное.

Лариса нахмурилась.

- Я помню твоё увлечение самолётами, но я решила, что это просто юношеская мечта и всё. У кого в юности не бывает желаний и мечтаний? Однако жизнь берёт своё,- сказала Лариса.

- Я всё понимаю, Лариса, но и ты, меня пойми. Это не просто мечта! В этом моя жизнь! Я уступил отцу, стал, как он хотел адвокатом. Однако я несчастен и несчастен до такой степени, что меня уносит в депрессию.

- Не говори ерунды!- воскликнула Лариса и встала с кресла,- чего, тебе, не хватает?! У тебя всё есть! Семья, работа, деньги, положение в обществе и известность! Чего, тебе, не хватает?!- снова в горячности повторила она.

- Неба!- просто ответил я,- шум двигателей, простор! Взлёты самолётов, запах какой только может быть у деталей, которые пахнут маслом и теплом от двигателя, побывавшего на высоте, и нагретого до такой степени, что руки обжигает. Все эти лампочки, мигающие и создающие незабываемую атмосферу нужного, важного и таинственного, потому что только ты можешь разобраться, что хочет тебе сказать машина, у которой есть крылья, и она летает как птица!

- Тебе, романтики не хватает?- грустно спросила Лариса,- так потом всё это тебе надоест.

- Нет, не надоест! Это я точно знаю! Я пять лет отпахал адвокатом и вот это мне действительно надоело!

- Значит, ты, будешь учиться,- больше риторически произнесла она.

- Да. И я хочу поехать в Америку.

У Ларисы округлились глаза.

- В штатах дешевле обучение и бесплатно жильё, а диплом котируется на весь мир,- твёрдо сказал я,- поэтому, скорее всего, придётся продать нашу квартиру, а ты, временно поживёшь со своей матерью. Как только я получу диплом и начну зарабатывать, я вас, заберу к себе.

У Ларисы на глазах появились слёзы.

- Мама, мама!- воскликнула вбежавшая в мой кабинет, Танюша,- мой мишка облился водой…,- она замолчала и пристально посмотрела на нас,- а почему, ты, плачешь?

- Наш папа уезжает от нас…

Вот уже полгода как я живу в Америке и учусь на специальность бортинженер пассажирских авиалайнеров. С Ларисой и Танюшей я каждый день общаюсь по скайпу. По Ларисе видно, что она меня до сих пор не простила и держит обиду при себе. И да бог с ней! Я предполагал, что так все и будет. Это пройдёт у неё, когда она поймет, что в этом я вижу всю мою дальнейшую жизнь. Я скучаю по своей семье, но отступать не собираюсь. За этот период мне звонил мой отец с нравоучениями, моя мать со слезами и причитаниями, но я стою на своём. Я послал им кучу фотографий, на которых я стою на аэродроме, возле самолётов и улыбаюсь во все свои тридцать два зуба.

Учёба идёт хорошо, я лучший среди однокурсников и мои преподаватели всегда ставят мне высший бал. Сказалась практика с моим дедом, мне как самому ответственному и головастому доверили перебрать двигатель спортивного тренировочного самолёта. После проверки комиссией по технике безопасности, мне поставили наивысший бал. Такого давно не было в их университете, чтобы новичок, проучившийся только полгода, смог правильно выполнить это задание.

Через месяц ко мне, после занятий, подошёл преподаватель механики.

- Алексей,- позвал он меня,- с вами хотят поговорить.

Я остановился и обратил внимание на мужчину военной выправки, который стоял рядом с моим преподавателем.

- Мистер Сухов, здравствуйте, меня зовут Уильям Тайлер, я лётный директор авиакомпании Дельта Айр Лайнес (Delta Air Lines). Наша штаб- квартира в Атланте, штат Джорджия. Не хотели бы, вы, у нас работать?

Мне было очень приятно, что такая известная авиакомпания в Америке уже обратила на меня внимание, хотя мне ещё предстояло учиться год с лишним.

- Здравствуйте, сэр,- я пожал протянутую им руку,- мне очень лестно слышать, от вас, такое предложение. Я рассмотрю его в ближайшем будущем.

- Только учтите,- улыбнулся Уильям Тайлер,- мы первые выделили, вас, из всего потока учащихся и намерены предоставить, вам, наилучшие условия.

- Хорошо, мистер Тайлер, я учту это обязательно. Мы ещё поговорим об этом, когда моя учёба будет подходить к концу.

Так я заручился местом для своей будущей работы, и на душе у меня стало светло.

Через полтора года я все- таки принял предложение авиакомпании Дельта Айр Лайнес, хотя в течение года ко мне ещё подходили специалисты из двух авиакомпаний. Оказывается это у них так принято, ещё в процессе обучения, крупные игроки на рынке воздушных грузовых и пассажирских перевозок, ищут себе талантливых специалистов в той или иной области и заручаются их согласием на трудоустройство именно к ним, минуя биржу труда. Так я после окончания университета попал в авиакомпанию Дельта Айр Лайнес, на постоянное место работы.

Через год я перевёз свою семью в штат Джорджия по грин- карте. Это промежуточное звено в получение американского гражданства. Я намерен обосноваться в Америке и это только первый этап моего жизненного плана, а вот что будет дальше, я вам не скажу. Это мой секрет, потому что если рассказывать свои мечты заранее, то они не сбудутся.

И каждое утро я просыпаясь, и собираясь на работу в Международный аэропорт Хартсфилд- Джексон Атланта, я улыбаюсь своему отражению в зеркале, потому что через час буду заниматься любимым делом- подготовкой воздушного судна для полёта. Я являюсь членом лётного экипажа. Ребята со мной работающие все классные парни и девушки, и мы одна семья, ведь только так нужно чувствовать себя рядом плечо к плечу со своими товарищами, иначе в небе по- другому нельзя.

                                                                       Кузнечик.

Я смотрю в окно, в котором заснеженные улицы Москвы создают настроение зимнее, немного печальное, но все же приятное. На календаре двадцать шестое декабря. У прохожих предновогоднее настроение. Спешащие люди за окном с грудой пакетов в руках навевают атмосферу грядущего праздника.

Меня зовут Леной, я официант в кафе с кричащим названием «Ренессанс». Работаю здесь уже два года и эта работа мне по душе. Вчера нарядили ёлку и поставили её в холле кафе, там, где гардеробная. Получилось очень мило. Мне нравится этот праздник, единственный праздник, который я люблю. Я всегда чувствую себя в приподнятом настроении, и мне хочется петь, смеяться и танцевать.

- Лена!- это меня зовут. Я оглянулась.

Наш шеф повар выглянул в окошко для раздачи и, осматривая весь обеденный зал кафе, ищет меня глазами. Я хихикнула про себя. Окно, в которое я любуюсь пейзажами заснеженного города, находится немного в стороне, за выступом, своеобразной колонной, старинного здания, нашего здания, где располагается кафе «Ренессанс». Из- за этого шеф повар меня не может видеть со своего места, а мне того и надо. Надоел уже! Как что так Лена! Я самый старый официант в этом кафе, не по возрасту, конечно, мне всего двадцать три года, а по стажу. Остальной персонал, в который входит два парня и три девушки это молодняк, как я их про себя называю. Не каждый может выдержать и работать на «подай, принеси», так долго, а мне нравится. Атмосфера необычная и занимательная! Кого только не увидишь в нашем кафе. Мне всё интересно наблюдать за людьми и поспорить с некоторыми, и сделать приятное, если человек хороший, и напыщенных болванов поставить на место. У нашего кафе есть постоянные клиенты, а так же любимчики. Вот один из них сейчас сидит за столиком, расположенным за колонной, в углу, со своим ноутбуком и чашкой горячего шоколада. Это наш любимец. Клиент постоянный, вежливый, не проблемный и сразу видно из воспитанных старым благородным временем. Он никогда не мешает, сидит тихо, пишет, работает над своими какими- то делами и его порой совсем не замечаешь. Каждое утро он приходит в наше кафе, заказывает две чашки шоколада, сидит над своей работой до двух часов дня, затем заказывает обед. Ест его ещё часа два, все так же уткнувшись в ноутбук, а затем часов в пять уходит, оставляя небольшие чаевые, но каждый раз, и это вызывает у меня уважение. Поэтому он наш всеобщий, негласный любимец. Наш шеф повар знает его предпочтения в еде и старается ему угодить.

- Лена!!! Где эту девчонку носит?!- снова раскричался повар. Он мужик ничего себе, но не в моём вкусе.

Полноват, как все повара, с красными щеками от постоянного стояния у плиты и густыми бровями. Дядя Боря, как все мы, официанты и не только, его называем, профи в своём деле. Говорят, его переманили из хорошего ресторана на более хорошие условия сюда, к нам в кафе. Хотя мы все называем его дядя Боря, однако он не стар, ему всего тридцать семь лет.

Я метнулась на его зов. Не хорошо его заставлять себя звать трижды, я все- таки официант, а он по старшинству занимаемой должности намного выше меня. Пробегая мимо стены, на которой висит красивое огромное зеркало в стиле Барокко, я мельком полюбовалась на себя. Я невысокого роста всего метр пятьдесят восемь, стройная, ну очень стройная до неприличия, как мне сказала одна клиентка, да и бог с ней. Грудь маленькая, ножки тоненькие, ручки тоже, мелкие черты лица и лисьи глазки серого цвета. Глаза достались мне от моей мамы, она у меня эвенка это такой малочисленный народ, живёт в Якутии, а папа у меня русский. Он когда приехал в республику Саха на бурение скважин, так с моей матерью и закрутил роман. Через год они поженились, а через два родилась я. Отец потом погиб при аварии, когда мне исполнилось пятнадцать и тогда- то моя мать переехала в Москву. Здесь я поступила в университет на бизнес и управление и закончила с отличием.

Именно в кафе «Ренессанс» мне дядя Боря прилепил это прозвище- Кузнечик. Действительно, я скачу весь день как кузнечик и по комплекции похожа на это насекомое. Мои острые локти и коленки этому способствуют.

Я подбежала к окошку раздачи.

- Чего, дядя Борь?

- Где тебя носит, Кузнечик?! Я уже битый час ору,- возмутился он.

- Не час, а только два раза позвали меня,- возразила я ему.

- Поговори мне ещё тут!- пригрозил он мне полушутя. Он всегда так со мной, потому как я самый старый член команды в этом пищевом заведении и мы уже друг друга знаем как облупленные.

- Заказ пришёл сверху,- и он смешно поднял указательный палец, тыча им в потолок.

Я, сделав важную мину на лице, серьёзно посмотрела туда, куда показывал его перст.

- Поехидничай мне ещё!- снова недовольно проворчал дядя Боря.

Мы всегда так с ним общаемся, а молодняк, открывши рот от удивления на нас смотрят, потому как знают, что дядя Боря только со мной так разговаривает, а они ещё новенькие и непонятно будут ли они завтра или послезавтра работать официантами.

- Позвонил Прокофьев, сказал, что наше кафе арендуют на двадцать восьмое число. Будет здесь корпоратив.

- А что за компания не сказал?- полюбопытствовала я.

- Какой- то банк не из крупных. И музыку заказали, певца знаменитого, поэтому нужно утвердить меню, а тебе, как старшей смены, он передал, подготовить персонал и подтянуть, чтобы на уровне был.

Прокофьев это наш бизнес менеджер. У него таких кафе как наш, штук пяток. Крутой мужик! Он нам постоянно работёнку подкидывает, свадьбы, день рождения или вот как сегодня накануне Новогодних праздников, корпоратив. Без него нам бы не выстоять в сумасшедшей гонке на выживании между общепитом Москвы, потому что конкуренцию никто не отменял.

- Ладно, подтяну,- недовольно промямлила я. Не очень- то мне хотелось этих зелёных учить.

Состав официантов менялся постоянно. Не сказать, что часто, однако раз в шесть пять месяцев кто- нибудь уходил, не выдерживал. Я их не виню. Трудно работать с людьми, тем более попадаются такие, что хоть волком вой. За свои два года работы я, наверное, уже человек десять выучила. Только всему обучишь, а он раз, взял и уволился! Тяжело постоянно новеньких учить, но ничего, зато интересно. Как- то раз пришёл парень работать к нам в кафе. Все ничего, вроде работник не плохой, а потом скандал из- за него вышел. Оказался несовершеннолетним, да ещё из богатой, влиятельной семьи. Его папа в аппарате президента работает. У него со своими родными трения какие- то случились. Они ему на карманные расходы денег перестали давать, а он взял и устроился к нам официантом. По нему не скажешь, что восемнадцати нет, бугай ещё тот. У нас, когда на испытательный срок принимают, документы не берут, а вот когда оформляют по трудовому кодексу, тогда да. Только до этого не дошло дело, его родители раньше нашли, он, видите ли ещё и из дому умудрился уйти. В общем, морока с ним у нас получилась. Хорошо, что наш менеджер Прокофьев мужик дельный смог с его родителями договориться, не зря наше кафе ему зарплату начисляет.

- Тогда мне придётся нашему постоянному клиенту сказать о том, что кафе будет закрыто на банкет,- произнесла я, смотря на дядю Борю.

- Скажи, чтобы зря ему не приходить,- согласился со мной наш шеф повар.

Я направилась к столику, за которым сидел постоянный посетитель.

- Понравился, вам, обед от дяди Бори?- спросила я его, подойдя вплотную к столу.

Он поднял на меня глаза в дорогой оправе очков. Улыбнулся и произнёс: «Да, благодарю, всё было очень вкусно, как всегда».

Я немного потопталась на месте и, вздохнув, сказала: «Двадцать восьмого у нас банкет, так что наше кафе будет закрыто для посетителей и затем следующий день тоже, потому как уборку генеральную проводить будем. Вы, же знаете, после банкета всегда много чего остаётся и грязь и бывает поломанная мебель».

Он долгим взглядом посмотрел на меня, решая по- видимому что- то для себя, а потом произнёс: «А знаете, я хотел бы поприсутствовать на этом мероприятие, незаметно, если позволите». Он улыбнулся.

- Дело в том, что я сейчас роман пишу и мне нужен материал, а где его взять, как не из самой что ни есть настоящей жизни?- пояснил он.

Я удивлённо смотрела на него: «Вы, писатель?»

- Да,- он снова улыбнулся.

- Так вот почему, вы, все время что- то строчите в ноутбуке,- я замялась,- я не знаю, разрешат ли вам. Мероприятие частное, присутствовать посторонним навряд ли позволят.

- А я буду тихо сидеть где- нибудь в сторонке или вообще на кухне, в подсобке. Мне ведь нужно только понаблюдать за происходящим. Вы, спросите разрешения, подумайте, а я со своей стороны отблагодарю всех вас,- сделал он заманчивое предложение мне.

- Не знаю, не знаю,- с сомнением пробормотала я и пошла в подсобку, передавать просьбу нашему шеф повару и менеджеру.

После небольшого совещания нашему писателю разрешили присутствовать на банкете, но только не находиться в самом зале.

Сами приготовления и текущие дела я не буду описывать. Эта рутина никому не интересна, а вот про банкет расскажу.

Гости начали съезжаться часам к семи вечера, хотя заказ банкетного зала был на шесть тридцать вечера. Так всегда, это Москва и опоздания здесь привычны. Шикарные женщины в натуральных шубах, мужчины в костюмах и рубашках с золотыми, серебряными запонками. Московская публика любит пыль в глаза пускать. Хоть банк не из знаменитых, но, похоже, что его руководящий менеджерский состав не бедствует. Одно слово банкиры!

Наш писатель подошёл пораньше, и мне пришлось его устроить в уголке подсобки, там, где у нас стоит столик с чайником, чашками и пакетированным чаем для персонала.

- Я, вам, очень благодарен за беспокойство,- начал он, когда я смахнула тряпкой со столика крошки от прошлого чаепития.

- Не нужно благодарить,- остановила я его словоизлияния,- мне самой интересно помочь вам, потому что я никогда вживую не видела писателей,- я улыбнулась.

- Вы, так говорите, как будто я какой редкий зверь, забежавший на вашу территорию,- засмеялся он.

- Так и есть!- я ему подмигнула,- у меня дела, меня ждут в зале, а вы, располагайтесь здесь и старайтесь не попадаться на глаза гостям, а то объяснений не избежать.

Он что- то ещё хотел сказать, но я махнула на это рукой, в которой была тряпка и побежала помогать ребятам. Дел было невпроворот.

В зале во всю играла музыка. Музыканты настраивали по последним аккордам свои инструменты. Сам певец ещё не подъехал, да и многие гости тоже.

Я оглядела банкетный зал. Столы сервированы были отлично, это и понятно, не зря я училась этому у первоклассного специалиста. Теперь не стыдно и банкеты давать.

Пробежавшись по залу, я просмотрела все столы и стремительно влетела на кухню, где варилось, парилось, строгалось, и было весело и шумно.

- Колька!- услышала я зычный голос нашего шеф повара,- иди сюда! Бери вот этот поднос, салаты уже готовы, неси в зал!- скомандовал дядя Боря.

Колька это наш новенький официант, устроился как раз накануне праздников новогодних. Толком, конечно, ещё ничего не умеет, но старание заметно. Надеюсь, что хоть он после праздников останется в нашем кафе, а то одной мне трудно.

- Неси аккуратно и не спеши,- дала я ему наставления шёпотом, когда он с подносом полным тарелками с греческим салатом, проходил мимо меня.

Колька напряжённо посмотрел на меня и ничего не сказал. Следующей была я.

Подойдя к нашему шеф повару, спросила: «А мне что?»

- Тебе, как старшей смены, посложнее будет,- сказал дядя Боря.

- На, вот, крабов неси и щипцы не забудь,- произнёс он, ставя мне на поднос огромное блюдо, красиво декорированное листьями салата, на которых возлежало штук семь красных крабов с выпученными глазами.

Я показала крабам язык, и осторожно, семеня ногами, пошла в банкетный зал. Гости почти все собрались и многие уже голодными глазами смотрели на столы, ломившиеся от еды и блестевшие в мерцании огней светомузыки, белоснежной посудой. Я так поняла, все собравшиеся ждали руководство, которое задерживалось вот уже на тридцать минут.

Поставив блюдо на стол, я поспешила на кухню за следующим. По шуму и возгласам, радостным и всеобщему ликованию, я догадалась, что, наконец- то руководство прибыло. Мне предстояло принести ещё три блюда с крабами, а затем у нас был небольшой перерыв минут двадцать, пока гости не опрокинут по первым бокалам спиртных напитков и не закусят салатами. Холодные блюда все были расставлены, а до горячего ещё далеко.

Я плюхнулась на стул стоящий возле стола в подсобке. Наш писатель внимательно смотрел через стеклянную дверь в банкетный зал.

- Вы, так наблюдаете, как будто на таких мероприятиях никогда не были,- сказала я, смотря на него.

- Нет, не был,- ответил он, не поворачивая в мою сторону головы.

- Да, ладно,- не поверила я ему.

Он отвернулся от стекла двери, долгим взглядом посмотрел на меня и произнёс: «Дело в том, что я не люблю шумные компании и вообще скопище людей. Всегда стараюсь быть в тишине и покое. Это у меня с детства. Когда был маленьким, то на демонстрации в честь первомая меня толпа чуть не затоптала. Я в больнице пролежал полгода со сломанными рёбрами и ногой, а потом ещё два года ходил к психологу, чтобы избавиться от чувства паники перед толпой».

- И как помогло?- мне стало интересно.

- Не совсем,- вздохнул он,- поэтому в этом преклонном возрасте я решил для себя, что надо с этим что- то делать. Мне мой психолог порекомендовал для начала бывать в кафе, ресторанах, в общем там, где есть небольшое количество людей, чтобы постепенно приучать себя к обществу не одного человека.

- Значит сегодня, вы, решили увеличить так, сказать нагрузку на свою психику?

- Не только,- писатель снова повернулся и стал наблюдать за гостями через стекло двери,- я роман пишу и мне как раз нужно такую сцену описать, как ваша гулянка здесь.

- А…- протянула я,- тогда понятно. Ну, смотрите, смотрите. Раз вам, это нужно для дела,- я встала и хотела уже уйти, но он вдруг продолжил.

- А знаете, в этом романе есть персонаж, списанный с вас,- он улыбнулся.

Я замерла на месте.

- Вы, что ж про меня пишете?

- Не совсем про вас, но описание и характер ваши. Очень уж, вы, для меня интересная личность. Я ведь всё подмечаю, вижу такие мелкие детали, какие другому обывателю не видны. Из- за того, что я всегда привык быть один, я очень внимателен к таким вещам.

Я снова села на стул, с которого до этого встала. Мне это не совсем понравилось.

- Мне это не очень приятно,- произнесла я.

- Не беспокойтесь так. Прежде чем отдать в типографию свой роман, я прошу, вас, прочитать его и скорректировать те моменты, которые покажутся вам, наиболее не приемлемы или будут выходить за рамки, по вашему мнению. Это я вам обещаю,- и немного помолчав, как будто засмотревшись на пирующих людей за столами в банкетном зале, добавил,- я не хочу, чтобы, вы, обиделись.

- Раз так, то я согласна. Пишите дальше про меня. Мне интересно посмотреть, что же из всего этого получится,- я снова встала со стула,- ладно. Мне пора делом заняться,- и, не дожидаясь от него ответа, выскользнула из подсобки в шумный банкетный зал.

Войдя в зал, я на минуту оглохла от музыки, которая лилась из динамиков, установленных на маленькой сцене. Певец уже прибыл и во все горло, с наслаждением пел свой хит. На моё мнение, что- то слишком громкий звук из колонок доносился. Наше кафе не такое большое, поэтому резкие ноты, которые периодически брал певец, больно били по ушам. Найдя глазами ответственного за это мероприятие человека со стороны тех, кто заказал банкет, я направилась к нему.

Подойдя вплотную, я тронула его за локоть. Мужчина повернулся ко мне.

- Извините, не слишком ли громко для нашего помещения. Ваши гости не слышат друг друга, и по моему, по ушам бьёт! - все это я прокричала ему в ухо, когда он наклонился ко мне.

- Сейчас хит пропоёт и отрегулируем!- пахнув на меня уже лёгким перегаром, прокричал он.

…Я с кучей грязной посуды дефилировала между столами, собирая её и стараясь забрать как можно больше, чтобы в следующий раз унести остаток. Тут вдруг за локоть меня схватил один из гостей, да так резко и неожиданно это было для меня, что я чуть не уронила всю груду, что несла. Выругавшись вслух, благо громкая музыка заглушила мои словоизлияния, я обернулась. На меня с милейшей улыбкой на устах смотрел подвыпивший мужчина, сидевший на углу стола. Его глаза были на мокром месте, а улыбка была такой огромной, что мне показалось на мгновенье, что его рот сейчас треснет пополам.

- Что такое?!- удивилась я, видя, что он не отпускает мой локоть и держит его мёртвой хваткой.

- У меня сегодня родился сын!- прокричал этот гость,- а я тут…- он обвёл свободной рукой полукруг, показывая на зал и танцующих.

- Я должен быть рядом с моей женой, но врач сказал, что всё в порядке и она отдыхает, а завтра я могу с утра прийти и полюбоваться на своего мальчика. Выпейте со мной за рождение сына! У меня такой праздник! Выпейте, девушка!

- Я на работе. Выпить не смогу с вами, однако я очень рада за, вас, и вашу жену!- почти прокричала я, потому что музыка громыхала не смолкая.

Кое- как я смогла выскользнуть из его хватки, когда он на мгновенье ослабил её, чтобы налить себе ещё рюмочку коньяку. Добравшись до кухни, я всю груду выложила в раковину, а наша тётя Валя подхватила у меня тарелки и начала сгребать остатки еды в ведро и затем грязную посуду закладывать в посудомоечную машину. Оставив её за этим занятием, я снова упорхнула в банкетный зал, чтобы подготовить столы для горячего. Наши официанты Катя, Марина и Колька уже этим занимались.

- Ну, и шумиха!- проорал Мишка, ещё один наш официант, когда столкнулся со мной возле очередного стола, который мы очищали от объедков и шкурок мандаринов.

- Привыкнешь, когда поработаешь с моё!- так же громко ответила я ему.

Он на это только покачал головой. Я внимательно на него посмотрела. Из нас, официантов, он был самым старшим. Мишке двадцать восемь, остальным от двадцати одного до двадцати трёх лет, более старшие по возрасту редко идут на такие профессии. Работа на ногах, в таких вот банкетах уматываешься под конец так, что ног не чувствуешь. С непривычки очень трудно. Банкетов, конечно, у нас не так много, но в праздничные дни посетители валят толпами. А куда ещё пойдёшь в выходные и тем более в центре Москвы? Конечно в кафе, где цены более приемлемы для основного населения. За счёт праздников держимся, и ещё Прокофьев помогает своими заказами.

- Вот зараза!- услышали мы возглас и громкий звук, и сразу же вдвоём, как сговорившись, обернулись.

Я и Мишка увидели молодого мужчину, который своим не маленьким кулаком со всего размаха треснул по столу, да так, что рядом стоящие рюмки попадали и две из них разбились в дребезги.

Он, увидев, что мы обратили на него внимание, произнёс: «Гадина! Я её так люблю, а она меня бросила! И кого?! Меня, заместителя директора банка, всеми уважаемого человека и я притом не беден, надо заметить!» Он тряс своим мобильным телефоном.

Я и Мишка переглянулись.

- Я для неё все делал! Захотела шубу, купил ей шубу! Захотела машину, на тебе, автомобиль! Любой каприз выполнял,- тут он резво вскочил на ноги, не смотря, что был в стельку пьян и очутился в мгновенье око около нас.

- Вот, скажи, мне, друг,- обратился он к Мишке, положив свою руку ему на плечо, стараясь не упасть, потому как его сильно качало,- что им, этим бабам, нужно от нас, мужиков?!- и вытянутой рукой, пальцем тыкнул мне в грудь.

- Ведь мы для них всё делаем! А они нос воротят!- он хотел ещё раз тыкнут в меня своим пальцем, но я сделала шаг назад.

- Спокойно, мужик,- сказал Мишка,- ты, отличный парень, просто эта женщина не твоя. Найдёшь свою и будешь счастлив,- Мишка постарался улыбнуться.

- Люблю я её, друг,- промямлил заплетающимся языком пьяный гость и тут вдруг заплакал.

Я не могу смотреть на то, как плачут мужчины. Вот хоть режь меня, не могу. Почему то мне становится так тоскливо, обидно и грустно. Становится жаль, когда мужчина показывает свою безнадёжность слезами и хочется сделать все для того, чтобы мужчина никогда не плакал. Плачут женщины, девочки, мальчики, юноши, но только мужские слёзы меня задевают за живое, за то, что кроется внутри меня глубоко, глубоко. Мне хочется убежать, испариться, растаять, но только не видеть этих мужских слёз. Почему такое со мной происходит, я не знаю. Может в прошлой жизни у меня была какая- то трагедия связанная с мужскими слезами? Может из- за этого я такая чувствительная к скупой мужской слезе?

Мишка показал мне глазами, чтобы я ушла, а он полуобнял мужчину, который утирал кулаком свои слёзы. Я ретировалась в подсобку.

На кухне тем временем дядя Боря отдавал последние распоряжения по горячим блюдам. Два повара, молодая женщина и парень лет тридцати суетились возле горячих плит. Мне всегда нравится это действие, быстрое, слаженное, когда всё кипит и спорится. На мгновенье я залюбовалась работай наших. Вдруг раздался резкий звук. Я вздрогнула и обернулась.

В стеклянные двери влетел Колька, наш официант с выпученными глазами и заорал: «Там, в банкетном зале, драка!».

- Ну, вот, ещё горячее не принесли, а у них уже драка,- проворчала наша тётя Валя.

Кто был свободен от прямых обязанностей, вылетели вслед за Колькой в зал. Я тоже побежала.

«В голове у меня сразу встал вопрос: как разнимать дерущихся, наверное, придётся мужчин просить, пусть сами своих в порядок приводят. Не избежать нам теперь не только битой посуды, но и мебели, только окна бы не трогали,- все эти мысли чехардой пронеслись у меня в голове, пока я преодолевала короткое расстояние между кухней и банкетным залом.

К дерущимся было не прорваться, потому что гости плотной стеной столпились вокруг них.

Наш официант Мишка своим зычным голосом прокричал: «Музыку убавьте!»

Два раза не пришлось просить, потому, как музыканты тоже дракой заинтересовались. Я своими острыми локоточками распихивала всех и вся, и каково же было моё удивление, когда я увидела дерущихся.

Это были две женщины, уже изрядно помяты друг другом. Они полулежали на полу и, держа друг друга за волосы грязно ругались.

- Дамы, дамы, ну, что, вы, ей богу!- старался их урезонить ответственный за банкет господин из ихних.

- Я покажу тебе, кто здесь стерва!- не обращая внимание, на примирительные слова своего коллеги, вопила одни из них.

Она потянула блондинку за шевелюру. Та застонала и лягнула полную даму в ляжку своим каблуком. Полная дама вскрикнула от боли и на мгновенье отпустила блондинистую, а той того и надо было. Она быстро вскочила на ноги и поправила съехавшее и без того короткое платье.

- Вот, гадина! Думаешь, я тебя не поймаю?!- вскрикнула она.

- Сама такая!- в ответ закричала полная дама,- он всё равно тебя больше не любит!

Полная дама поднялась с колен, лицо её было пунцовым от напряжения, злости и выпитого спиртного.

- Любит! Тебе ли не знать!- блондинка скорчила рожу.

Пока шла перепалка между ними, я осмотрела столы. Вроде всё в порядке, только стул, что попался под горячую руку одной из них сломан в дребезги. То ли упали они на него, то ли попал под полную даму, а может они его использовали как снаряд, кто теперь разберёт, но главное, что обошлось без жертв.

Дирекция банка чинно сидела в отдалении за отдельным столом, и к драке не проявило должного внимания, они только привстали со стульев немного и, увидев, что разборка закончилась, продолжили разговоры между собой, уплетая крабов.

- Тфу, ты,- в сердцах сплюнул наш Мишка и, развернувшись вернулся в кухню.

А Колька и наши девочки официанты ещё некоторое время были возле дам, которые никак не могли угомониться, поливая друг друга ругательствами и шипя как кошки.

- Что, интересно?- в полголоса спросила я Кольку. Он, не отрываясь, глазел на этих женщин.

- Я такое в первый раз вижу!- восхитился он.

- Ничего, поработаешь с моё, ещё не то увидишь,- с сарказмом на это заметила я.

Больше ничего необычного в этом банкете не произошло. Гости гуляли до двенадцати ночи, а потом потихоньку все разошлись…

Вспоминая этот банкет, я понимаю, что он такой же, как многие другие гулянки. Редко когда такие мероприятия обходятся без стычек вообще. Я снова смотрю на улицу из окна нашего кафе «Ренессанс». На календаре февраль. Скоро праздник двадцать третье и наши мужчины и их женщины потянутся к нам в кафе отмечать сие мероприятие. В отражение стекла я вижу нашего постоянного клиента, писателя. Он что- то строчит по клавиатуре ноутбука. Затем подняв голову, он смотрит в мою сторону.

- Можно, вас,- подзывает он меня.

Я, кивнув ему головой, подхожу к его столику.

- Вот, я закончил,- он протянул мне рукопись,- это черновая ещё работа, но вы, прочтите её, пожалуйста, и скажите мне своё мнение.

- Не торопитесь, время до публикации у меня ещё есть,- добавил он.

- Хорошо,- я взяла из его рук увесистую папку,- а много, вы, здесь накатали.

- Так получилось,- он извиняюще улыбнулся,- уж очень тему интересную поднял. Хотел основательно прописать всех героев. И вы, там есть. Читайте про себя внимательно.

Дома в свой выходной, я забралась с ногами на диван и, укрывшись пледом, взяла рукопись нашего писателя и стала читать. По мере прочтения, я поняла, что писатель очень точно всё подмечает. Ничего не укрылось от его взора и пытливого ума, и когда я дошла до своей героини, которая им была взята полностью с меня, поняла, что он меня раскусил.

Почти под конец романа там раскрывается полностью моя личность. Такое впечатление, как будто я ему про себя всё рассказала, настолько точны были его выводы.

В романе его героиня простой официант, работающий в ресторане и выполняющий обычные рутинные обязанности, но на самом деле являющейся хозяйкой этого ресторана. Никто об этом не догадывается, потому что все приказы и распоряжения отдаёт менеджер, которого она наняла инкогнито. Сам менеджер с хозяйкой лично не знаком, а инструкции от неё получает по электронной почте и ватсапу. Туда же он скидывает отчёт о проделанной работе, о найме или увольнении персонала, и т. и т. п.

Я перевернула лист и увидела прикреплённый листочек с вопросом от писателя: «Может это будет с моей стороны бестактностью, но я все же спрошу, у вас, зачем вам всё это нужно? Вы, можете работать в своём заведении на правах хозяйки, а не простым официантом».

Я отложила рукопись и задумалась: а зачем мне действительно всё это нужно?

Когда я решилась вложить деньги, что скопила моя мать, живя и работая в республике Саха, в общепит, то столкнулась с проблемой своего внешнего вида. Я не уродина, но моя внешность маленькой девочки постоянно мне мешала в урегулировании дел, которые у меня возникали. Я топталась на месте, а мне так хотелось поскорее все пустить в дело. И тут я мельком услышала, что можно и нужно нанимать управляющего, с хорошей репутацией и профессионала в этой области. Я решила рискнуть. В интернете знающие люди мне посоветовали площадку, которая изобиловала управленцами со стажем, правда эта информация стоила мне денег. Вот так я познакомилась через интернет с Прокофьевым. Ему я поручила заботу о своём кафе, а сама устроилась в него работать официантом. Так я могла изнутри видеть и участвовать в этом процессе. Кто- то может сказать, что я ненормальная. Где это видано, чтобы сам хозяин инкогнито работал в своём заведение? Обычно нанимают управленца, чтобы он разгребал все проблемы и зарабатывал деньги для своего босса, а сам босс мог жить себе в удовольствие. Однако мне нравиться сам процесс. Люди, с которыми я общаюсь, истории которые происходят каждодневно и все разные и занимательные, и так я держу руку на пульсе под названием жизнь!

Когда я возвращала рукопись нашему писателю, то он очень внимательно выслушал мой ответ на его вопрос, заданный в записке.

- Если, вы, обязуетесь сохранить мою тайну,- сказала я в заключение,- то я дам вам добро на публикацию романа.

- Моего слова, вам, будет достаточно?- спросил он меня, снимая очки.

- Вполне,- ответила я.

- Так зачем, вам, все это нужно?- напоследок спросил он меня.

- Я просто люблю жизнь, такой, какая она есть,- улыбнулась я и побежала на кухню, потому что услышала зычный голос дяди Бори, звавшего меня.