Прошло три дня с того момента, когда я лишилась разом: любимого человека, лучшего друга и подруги...

Осознание произошедшего не укладывается у меня в голове до сих пор. Зачем? Почему? Как я могла это изменить? Зачем он это сделал? Почему все произошло так, а не иначе? И главный: «Что делать дальше? Как найти в себе силы жить»?

Я сижу в комнате, смотрю на себя в отражение, рядом висит платье, которое надо одеть... но не могу.

В комнату зашла мама, но я не могу и не хочу с ней говорить. Зачем? Что она может сейчас сказать?

— Катюнь, пора.

— Не называй меня так, не называй меня так НИКОГДА!

— Хорошо, в любом случае тебя ждать не будут. Все пройдет с тобой или без тебя.

— Тогда я не пойду.

— Моя хорошая, — начала мама, подойдя ко мне, — надо. Он бы хотел этого...

— Нет, не хотел... Я ему была не нужна, я была ни кем для него, — у меня потекли слезы.

— Неправда, ты была ему как сестра! Вы с детства вместе! Катенька возьми себя в руки, сейчас всем тяжело. Пожалей хотя бы его родителей, — сказала мама, прижимая меня к себе.

— Ты ничего не знаешь, мама, ничего, — шепотом протянула я.

— Выходим через десять минут.

Раздался стук в дверь и мама пошла открывать. Я была рада. С ней бы не смогла успокоиться.

— Милая, это за нами, мы поедем с Петровыми. Ты же не против?

«О, да, только этого мне не хватало!» — подумала я.

— Хорошо.

Вытерев слезы и надев платье, я вышла во двор.

Увидела нужную машину. В ней сидела на заднем сидении Маша и пристально смотрела на меня, как будто хотела мне что-то сказать, но не решалась. Я молча села, за мной села мама.

-Какой ужас, кто бы мог подумать, с виду такая хорошая семья и такое, — начала причитать мама Маши.

-Мама! — протянула Маша

-Ну, а что? Я вообще против! Маша, мы едем туда, только из-за тебя! — продолжала она.

— МАМА! Не начинай! — уже почти на крик перешла Маша.

— Зря вы так. Это ужасно, но иногда такое происходит и в хороших семьях, — вступила в полемику моя мама, что не могло меня не расстроить.

— Нет-нет... должно быть, родители алкоголики, а может он был наркоман, — продолжала причитать мама Маши

-НЕТ! — крикнули мы с Машей в унисон.

-Мама, Катя дружила с ним с детства, твои слова делают ей больно, если не можешь сказать ничего хорошего просто поехали молча.

В машине воцарилась тишина. «Наконец-то», — подумала я.

Мне были незнакомы родители Маши. Ее мама не работала, но ее никогда не было дома. Она состояла во всех возможных комитетах и сообществах: в садике, в школе, участвовала в жизни всего дома, ходила на приемы у главы города. В общем и целом любила вступать в полемики и надумывать лишнего. В подъезде ее не любили из-за ее скандального характера, но терпели из-за мужа, состоявшего на службе в правоохранительных органах.

— Мы приехали,- это был первый раз, когда я услышала голос Машиного папы, — выходим.

Тут Маша взяла меня за руку и всунула мне конверт. На ее лице была растерянность, впервые видела ее такой участливой и подавленной.

— Это, что? — удивилась я.

— Он... он просил тебе передать... только... не сейчас...Хорошо? Когда будешь готова... — запинаясь, сказала Маша, опустив глаза в пол, вышла из машины.

«Моему кАтёнку!» — было написано на конверте. Слезы потекли сами, я стояла, как вкопанная. Подняв глаза, увидела много людей и поняла: я одна из немногих кто пришел сюда в черном. Красные коктейльные платья, шляпы, желтые рубашки, зеленые брюки, мелькали по кладбищу. Такое ощущение, что они перепутали вечеринку стиляг и похороны. У них в руках были фужеры либо бутылки с шампанским. Отличали их от вечеринки только скорбь в глазах и потекшая туш у девушек на лице.

— Очень странная компания была у твоего друга, — снова начала Машина мама.

— Я тоже хотела прийти в красном. ОН БЫ ТАК ХОТЕЛ! — расплакалась Маша и убежала от мамы в компанию молодых людей.

Я недоумевала: «Неужели она такая...». Не верится, что эта девушка способна на сочувствие.

Гнетущая атмосфера пронизывала все вокруг. Осмотревшись, я увидела разрытую могилу. Слезы полились еще сильнее. Вот я и осознала: «его нет... все... это конец. Точно нет! Это был не сон, не видение. Это правда!»

— Сложно осознать? — я услышала незнакомый голос рядом. Он был приятным, спокойным. Я слышала его первый раз, но была готова раскрыть ему все секреты.

Обернувшись, я увидела высокого парня, симпатичного, с татуировками на шее и руках. Он выглядел небрежно, но это ему очень шло. Так же, как и многие, он был в ярко красной майке, а поверх была одета кожаная безрукавка, дополняли образ драные джинсы. Он смотрел на могилу, в руках у него была открытая бутылка шампанского. Я кивнула и поняла, что боковым зрением он это увидел.

— Ты знаешь, это было его любимое, — сделав глоток шампанского, сказал незнакомец, — оно очень вкусное и очень дорогое. Это он меня на него подсадил, гребаный сученок... — сквозь зубы и делая еще глоток, сказал он.

— А ты...

— Эд, а ты Катя... Точнее Кааатёнок, — перебив меня, с небольшой ухмылкой сказал он.

— Да...

— Это был не вопрос, — он сделал еще глоток, — тебе сложно, мне тоже. Знаешь, как я справился? — он повернулся ко мне, — возьми лист, нет, листы и ручку. Пиши! Пиши все, что на душе, пиши все, что захочешь, все о чем молчишь. Станет легче, но ненамного. Время нам в помощь.

Он начал идти в сторону могилы, не дав мне сказать ни слова. Он подходил все ближе и ближе, гроб уже опустили, все начали кидать землю. Эд подошел к могиле и встал около Маши. Он обнял ее, сделал глоток.

— За тебя! — он начал выливать в могилу остатки шампанского.

Люди в траурном были в шоке, а вот молодёжь, пришедшая в цветном дружно подхватила:

— За тебя!

В их числе была и Маша. Все они начали объединяться и уходить с кладбища.

Атмосферу дополнили дождь и гробовая тишина. Для меня все будто замерло, даже капли, будто не торопились падать с неба.

Я закрыла глаза. «Прощай».

— Маша! Маааашааа! А ну быстро в машину! — прервав паузу во времени, раздался крик.

Машина мама бежала за дочерью, которой, по видимости было все равно.

Она подбежала к ней и схватила за руку. Маша отдернула руку.

Эд отвел Машину маму от людей и сказал ей пару слов. Как ни странно, это успокоило ту. «Он, что гипнотизёр?» — подумала я.

— Он что гипнотизёр? — услышала я голос мамы за спиной.

Я улыбнулась...

— Ну, наконец-то! Ты приходишь в себя! Я знала, что тебе поможет проститься с ним. А это, что? — указала мама на конверт, который я сжимала в руках.

— Да так... — быстро убрала я в карман письмо, смотря в след компании Эда.

— Иди, если хочешь, — поняв мои мысли, сказала мама.

— Нет, я там никого не знаю.

— Аааа? — показывая назад, протянула мама.

— НЕТ! — понимая, о чем мама, перебила ее я.

— Ему тоже плохо...

— Нет!

— Он был и его лучшим другом и твоим!

— Нет, не прощу! никогда... — шепотом пробормотала я.

— Что? О чем ты? Катя!

Но я уже шла в сторону машины Сергея.

— Подбросишь?

— Ок, мама твоя с нами?

— Нет, — садясь в машину, я уже увидела, что мама села в машину к родителям Маши и успокаивает их.

​

— Соболезную, — робко сказал Сережа.

— Ага... — замялась я, — вот не могу, ни как понять. Как на это правильно отвечать.

— Я и сам не знаю, — просто и невзначай ответил Сережа.

Воцарилось неловкое молчание.

— Я удивилась, увидя тебя на похоронах. Вы не были друзьями, — сказала я.

— Мы с ним были в одном садике, в одном классе и в одной группе, в универе. Не знаю, как это объяснить... Будто мне кажется, что у нас одна дорога и...

— Что и?

— Что это ждет и меня.

— Это ждет всех.

— Да, я понимаю... Но, как будто я следующий.

— Не глупи!

Снова воцарилась тишина.

Я положила руку на его плечо:

— Еще одних похорон я не выдержу, — решила я разрядить обстановку неудачной шуткой.

Он засмеялся:

— Да ты ко мне и не придешь.

«Он прав, но я лучше промолчу» — подумала я. Мы не были близки никогда. Я его и не знаю совсем. Ну да, садик. Ну да школа. Но мы не общались совсем.

— Может по дороге заедим, посидим где-нибудь? — продолжал он.

— Спасибо, но откажусь, у меня важное дело.

— Какое? — Сережа был парень простой, поэтому очень часто задавал неудобные вопросы.

— Мне надо мозги переформатировать.

— Ого, а меня научишь?

— Если получится, научу.

Оставшуюся дорогу мы ехали молча, под судорожные речитативы малоизвестного, но видимо любимого реп исполнителя, Сергея. «Общего у вас были только садик, школа и универ», — подумала я.

Подъезжая к дому, Сережа оборвал затянувшуюся паузу в разговоре:

— Знаешь, я никогда не понимал вашей дружбы, вы все такие разные, но всегда вместе. Даже не так... Завидовал и завидую.

— Уже нечему, — перебила его я.

— Подожди, а как же... — недоумевая, продолжил он.

— Мы не друзья и не будем больше. Все изменилось... мы изменились, — опять перебила его я, понимая о чем он.

Вышла из машины и захлопнула дверь. Я была зла. Меня выводили из себя подобные разговоры.

— Пока, Кать! Еще увидимся! — вдогонку крикнул Сергей.

— Пока.

«Вот именно, что увидимся, не более» — подумала я.

Дома уже была мама.

— Ну, что? Развеялась? Сереженька очень хороший мальчик, добрый, воспитанный, простой и добродушный, — с порога начала она. Вот зачем мне вся эта информация, как будто от ее слов, изменится мое отношение к этому человек. Я лишь кивала, — Ой, надо было мне с вами увязаться, Лена в машине скандал закатила. Раза четыре Маше звонила, она трубку не брала. Ну, компания с которой она ушла не из приятных конечно, но вроде приличные ребята. Она хоть понимает, что сама себе противоречит?! И вообще, про Машу мне слушать не интересно.

— Мам, — перебила я, — мне надо побыть одной. Пожалуйста, скажи папе, чтобы он не заходил ко мне.

— Хорошо, Катюнь, как скажешь.

— Ну, мама! Просила же!

— Ой, прости привычка, ты же у меня уже взрослая! Ты уже не Катюнюшка моя, а Екатерина.

​

«Совсем не поэтому, мама... не поэтому» — подумала я.

Зайдя в комнату, я по совету Эда взяла листы. А что писать то? Нечего мне писать. Все же и так понятно...

Хотя.

Напишу все с самого начала.