Руки мужчины опустились по обе стороны головы девушки, прижатой спиной к стенке. Его глаза сияли огнём гнева, а она изо всех сил молилась провалиться сквозь землю.
— У тебя могут быть дети только от меня, сестрёнка, — яростно прошептал он сквозь стиснутые зубы, поигрывая желваками.
— Прости… — только и смогла пролепетать девушка. — Я не… — и запнулась.
— Что ты не? А, Камилла? — рыкнул мужчина в ответ и сильнее приблизил к неё своё лицо. — Отвечай!
Она вздрогнула, уронив скомканный платок. Зажмурилась и выпалила:
— Я не то имела ввиду, просто спросила... Брат, прости меня, умоляю, я всем телом отдана только тебе!
— Вот и сла-авно, — тут же смягчился он и провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Но мягкость его была обманчивой. Внутри мужчины всё клокотало от гнева. Стоило только представить, что его милой сестрёнки могут касаться чужие похотливые руки. — И помни, радость моя, я стану твоим первым и единственным мужчиной, усвоила?
— Клейтон… А люди? Что скажут о таком…
— Плевать! — рявкнул он. — Если надо — уедем. Но я тебя никому не отдам! Смирись уже и прекращай хныкать, плакса, — пожурил он, прямо как в детстве, когда маленькая Камилла обдирала коленки и заливалась слезами от боли.
Воспоминания о брате жгли девушку изнутри. Даже сейчас, когда он делеко и не знал, где её искать. Она с содроганием вспоминала его мерзкие лапы, что скользили по её юному девичьему телу, к которому старший брат стал проявлять не естественный интерес, стоило только у Камиллы появиться намёку на грудь.
Девушка была красивой всегда, с годами её прелесть привлекала больше и больше поклонников, но все оказывались неминуемо отвернуты Клейтоном, старшим на семь лет и ставшим её опекуном после смерти родителей. Только опекун мог принять решение о браке.
И он решил. В свою пользу.
Не сразу Камилла поняла, что происходит. Она не видела другой жизни, подруг у неё не водилось, потому считала их с братом отношения вполне адекватными. Он ведь проявлял к ней любовь и заботу, вот и всё, правда? Помогал девушке одеваться, даже повадился купать её сам, нежно вымывая волосы.
Клейтон гладил её обнаженную кожу почти всегда, когда был рядом: то запястья коснётся, то с плеча сдвинет бретельку платья, то по ключицам пальцами проведёт. Сама Камилла испытывала от этого смешанные ощущения. И приятно и что-то не так. Потому ответной ласки не проявляла.
А потом он её поцеловал. Нет, не как сестру. В губы, жарко, с чувством, сминая слабое сопротивление. И девушке на удивление понравилось это ощущение. Приятное чувство, от которого хотелось улыбаться. Но его позвали друзья откуда-то из-за угла и Клейтону пришлось покинуть её компанию.
Это произошло в саду замка, куда они были приглашены на бал.
С мечтательной улыбкой Камилла шла по дорожке и рассматривала прекрасный сад маркизы Севасской. Во Франции эта женщина была знаменита своими изысканными вкусами и пристрастием к помпезной роскоши. В одной из беседок щебетали юные леди на выданье. Камилла и сама была такой, потому решила присоединиться.
Разговор быстро перешёл на тему сердечных увлечений. И одна из девушек охотно делилась своим опытом, будучи самой целованной из всех. Она этим гордилась, в большей степени из-за своей популярности у мужчин. Ведь это означало, по её скромному мнению, что у неё все шансы найти самого идеального мужа.
— Ох, это просто невероятно! — лопотала девушка. — Так интимно…
И она описала последний свой романтический поцелуй во всех подробностях. Камилла и сама уже наивно собиралась рассказать о бушующих в ней эмоциях, но девушки стали обсуждать парней. А Камилла была от природы стеснительной и не решилась перебить. Сидела, слушала и… постепенно млела от ужаса.
— А как вам Филипп? — спросила одна.
— Красавчик! — ответили остальные хором.
— Жаль, он мой кузен, так бы я его захомутала, ух!
— Ладно, тебе, не брат ведь, — не согласилась с ней подруга.
— И правда, в знатных родах порой женятся на кузенах, чтобы кровь не портить.
— Фи, — отозвалась та. — Это слишком близко родственно, как по мне. Всё равно, что с отцом целоваться в губы. Бе! Инцест как есть.
Остальные зашикали на неё, мол слово-то какое похабное, кошмар. Порядочная леди не должна такое говорить вслух. “И тем более делать, — холодея от своих мыслей, подумала Камилла. — Мне нужно поговорить с братом. Это не нормально!”
Чем дальше заходил разговор юных сплетниц, тем сильнее она уверивалась, что Клейтон делает с ней нечто запретное. Девушки описывали свой опыт общения с мужчинами. И вели те себя совсем как брат Камиллы с ней. А то и менее откровенно.
Набравшись смелости, она спросила про отношения собеседниц с их братьями. Кому-то повезло — родственники о них заботились. Но чаще рассказывали о ссорах и проказах. Окончательно убедившись в постыдности отношений с Клейтоном, Камилла пообещала себе с этим разобраться.
Но всё привело к тому, что он в порыве гнева за её мысли о возможном браке с другим — чуть не изнасиловал Камиллу. А после слов “я стану твоим первым и единственным мужчиной” девушка решила бежать. Её теперь трясло от одной мысли о его касаниях, о близости его тела. Она чувствовала строго отвращение, липкое и противное, от этого хотелось блевать.
Укрыться удалось в Англии.
Род Камиллы был богат, но она не смогла взять с собой слишком много денег, чтобы брат не спохватился раньше времени. А по пути её и вовсе обокрали. Так молодая герцогиня оказалась на улице, скитаясь, словно нищенка-оборванка.
Камиллу спасла графиня МакГаффин. Сначала пожалела, а потом и вовсе разглядела в ней высокородное происхождение. Но девушка была так ей признательна за спасение, что пожелала остаться в той роли, на которую её первоначально взяли — простой сгорничной в поместье благодетельницы.
Как оказалось, графиня всегда отличалась добротой, помогала людям. Но при этом была очень строгой и решительной. Её любили настолько же, как и боялись её гнева. Правда, графини почти никогда не было дома — вечно в разъездах по делам.
Поместье размерами напоминало средний замок, потому прислуги там собралось не мало. После пережитого Камилла не спешила заводить друзей и тем более поклонников, но, как всегда, судьба распорядилась по-своему.
— Простите, господин управляющий, — девушка несмело постучала в двери кабинета.
Мужчина, что сидел на столом, поднял голову и расплылся в улыбке.
— Проходи, Камилла, присаживайся, — позвал он и указал на место напротив. Когда девушка осторожно опустилась на краешек кресла, сказал: — Прекрасно выглядишь. Что-то случилось? Почему ты так смущаешься? Со мной этого не нужно, милая.
Но девушка только сильнее зажалась. Она совершенно не могла предположить, как он отреагирует на новость. Маленькие ручки её, на которых уже успела от тяжёлой работы огрубеть кожа, тихонько подрагивали. На указательном пальце появилась новая мозоль от вязания, но девушка воспринимала эти лишения как наказание за свои поступки в прошлом. И пусть она не могла знать, как на самом деле грязно себя вела с братом, но считала, что это не оправдание.
Управляющий встал из-за стола, обошёл его и присел на корточки перед сконфуженной красавицей. “Как же она хороша…” — мечтательно рассматривал он нежные девичьи черты и большие зелёные глаза, сейчас полные плохо скрываемого страха. Мужчина взял её ладошки в свои и ободряюще сжал.
— Ге… Генри… — она подняла на него взгляд. — Я… я, кажется, беременна.
Мгновение понадобилось ему, чтобы осознать сказанное. Реакция последовала незамедлительно. Генри отшатнулся, резко вставая, и посмотрел на неё с отвращением.
— Этого не может быть… — прошептал он. — Он не мой!
— Что? — опешила Камилла. — Да, как ты…
— Хватит! — резко оборвал её управляющий. — Если это какой-то твой коварный план, как расстроить мне жизнь — то он провалился. Мы с женой уже десять лет пытаемся зачать второго ребёнка и ничего не выходит. Доктор сказал, что с ней всё в порядке, значит проблема во мне. Я бесплоден, Камилла. Ты врёшь. Я не могу быть отцом.
— Но как же… — только и смогла вымолвить она, роняя первую слезинку. — Но я ведь ни с кем больше…
— А вот это мы ещё выясним! — он зло сверкнул глазами и, схватив её за руку, потащил на выход.
Во дворе по приказу Генри собрались все слуги мужского пола. Они непонимающе топтались с ноги на ногу, ожидая объяснений, по какой причине их всех так резко оторвали от работы.
— Графиня вернётся и даст нагоняй, — посетовал кто-то и остальные согласно загудели.
Управляющий обвёл присутствующих строгим злым взглядом, от которого те сразу притихли, его ноздри агрессивно раздувались. Генри негодовал: “Думал, сама невинность, такая милая и робкая, девственная, а вон оно что. Небось, с каким-нибудь конюхом на сеновале каталась, пока я был занят, дрянь!” Упомянутые конюхи удостоились особо пристального взгляда.
— Я хочу знать, — начал он, — кто обесчестил эту леди, — и указал на Камиллу, которая прятала лицо в ладонях и беззвучно рыдала, стоя рядом.
Услышав такое, слуги дружно охнули. Камилла нравилась многим — милая добрая, отзывчивая. Знали бы, что по рождению она герцогиня из Франции, очень бы удивились, почему она так мила даже с самыми низкородными из них.
Вперёд выступил дородный кузнец. Потрясая бородищей, он грозно зыркнул на молодых парней, которые тут же вжали головы в плечи и гаркнул:
— Кто посмел обидеть мою деточку?! Голову оторву!
Этот мужчина всегда оберегал Камиллу, принял как родную дочь. Она даже жила с ним и его женой в отдельном домике у поместья. Дети супругов давно разъехались, и они были рады принять милое трепетное создание у себя.
“Так они точно не признаются,” — скривился Генри. А вслух сказал:
— Рэндел, будь любезен, иди занимайся своими делами, я разберусь.
Тот нехотя подчинился, но перед уходом по-отечески положил руку девушке на плечо и похлопал, успокаивая.
Управляющего уважали все. Вот только его склочную жену никто терпеть не мог. За глаза её называли язвой. И женщина тут же подтвердила своё прозвище, сказав как бы в никуда, но так громко, чтобы услышали все:
— Куда катится мир? Работаю со шлюхой в одном доме.
Вякнуть такое в присутствии кузнеца даже она бы не решилась, но раз того прогнали…
Помимо Лидии на происходящее пришли посмотреть ещё несколько не особо занятых служанок и горничных, даже одна кухарка выбралась. Девушки на новость отреагировали по своему — чуть не грохнулись в коллективный обморок. Но так как окружающим мужчинам было не до того, падать всё же не решились, а то ведь некому ловить. Потому просто стали тихонько перешёптываться, обсуждая возможные варианты любовников скромницы Камилы.
— Я спрашиваю ещё раз, — бросив на супругу недовольный взгляд, сурово молвил Генри. — Кто соблазнил горничную? Или вы хотите, чтобы в этом разбиралась графиня МакГаффин?
Присутствующие заметно погрустнели. Они косились друг на друга, но ничьё выражение лица не выдавало вину.
— За что вы так со мной… — убито прошептала Камилла, но Генри не обратил на неё никакого внимания.
Он продолжал допытываться, а из-за того, что никто не признавался, начал сгущать краски. Выбирал слова всё грязнее, угрозы были всё страшнее. Но и это не помогло. Камила никого особо не выделяла. От свиданий отказывалась, все знали это, а звали её не раз.
Только Генри смог растопить этот лёд, но ему пришлось серьёзно постараться, учитывая наличие законной супруги. Камила словно свела его с ума. Он желал её, как никогда не желал Лидию, мать его сына. И теперь жалел об этом всем сердцем. И злился. Больше всех, на саму девушку. “Предательница!” — шептал ему внутренний голос.
В какой-то момент Камилла не выдержала и, разрыдалась в голос. Катализатором стали жестокие слова управляющего:
— Рано или поздно — слышите меня? — я выясню, кто обрюхатил эту девку. И вам обоим снимут головы! Признавайтесь! Иначе я лично попрошу графиню выгнать виновника взашей, когда найду его, а я найду!
— Хватит, прошу вас! — взмолилась бедняжка, неловко упав на попу, а слуги посмотрели на неё сочувственно, но под жёстким взглядом управляющего никто не сдвинулся с места, чтобы помочь.
Тут вперёд выступил щуплый высокий конюх. Генри мстительно заулыбался, но тут же поник, узнав его.
— Это я. Я возьму Камиллу в жёны завтра же, — сказал паренёк.
— Нет, Мартин, ты не мог.
— Я! — с жаром ответил тот. — Правда я!
— Хватит, не заставляй меня…
— Господин управляющий, я возьму всю ответственность, прошу вас!
— Евнух не может сделать ребёнка, как бы не хотел, Мартин, — жёстко отрезал Генри. Девушки, слышавшие это , дружно охнули, а парень низко опустил голову и бросился прочь. Генри сразу пожалел о своих словах. Только он, графиня и близкие друзья знали о беде Мартина — несчастном случае, лишившем его будущего.
— Что вы за монстр?! — ужаснулась, побледнев пуще прежнего, Камила.
— А нечего было лгать!
— Он же хотел помочь бедняжке! — выкрикнул другой конюх. — Вы не смели рассказывать!
Прочие мужчины поддержали эти слова. Никто бы не хотел оказаться на месте Мартина. И теперь все его жалели.
— Мы расскажем графине! Она на вас собак спустит!
— Мне это надоело, — процедил Генри сквозь зубы и подошёл к Камилле. Схватил её за плечи и, вздёрнув, как куклу, немилосердно встряхнул. — Говори, дрянь, кто его отец? С кем ты спала!?
Он и сам уже не понимал, почему устроил из этого такой скандал. Почему ему так важно было узнать правду. Узнать, кто совратил его нежную принцессу, как он называл её после любовных утех. А Камилла только ярко заливалась краской в ответ и премило прятала глаза.
— Ты! — выпалила с горя девушка. — Ты отец! Кроме тебя меня никто не касался!
Дружный “ах” прокатился по заднему двору поместья.
— Ты испоганил мне жизнь, мерзавец! — Камилла набирала обороты. Все тормоза сорвало, она не могла больше контролировать рвущуюся из груди боль, обиду и злость. — Когда приедет графиня, она воздаст тебе по заслугам, подлец!
А Лидия, выйдя из первого ступора, громко расхохоталась. Генри выпустил девушку из рук, оттолкнув, как чумную. Посмотрел на жену и, сглотнув, осипшим голосом попытался оправдаться:
— Это ложь, Лидия, она врёт…
— Конечно, врёт! — потешалась та не на шутку. — Ты даже жене ребёнка заделать не смог за пятнадцать лет брака, а тут какой-то подстилке! Врёт, как дышит.
— Что? — Генри опешил. — А как же Брендон?
Однако женщина уже пошла в разнос. Супруг надоел ей, как кость в горле, но привычка и удобство жизни с ним брали своё. Под крылышком графини хотел оказаться буквально каждый — тёплое ведь местечко. Но после устроенного Генри сегодня, его перестанут уважать даже безродные слуги. “Пора делать ноги, — решила женщина. — Я достойно лучшей жизни!”
— И от кого у него голубые глаза, — вопросила Лидия, — скажи мне? У нас обоих карие, — она ехидно ухмыльнулась кривой улыбкой и снова расхохоталась, видя смятение на лице умужа. — Попрошу у графиня нас развести, как вернётся. И уволюсь. Август давно уговаривал меня выйти за него, всё же у нас общий сын… — И, гордо вздёрнув подбородок, дама удалилась.
Генри хлопал ртом, а в голове судорожно мелкали мысли: “Август Амбер… Хозяин лавки драгоценностей... Не может быть… Вот откуда у неё все эти побрякушки! Так это не подделки? О, боже…”
— Ненавижу тебя, — выплюнула Камилла. — Никогда не увидишь своего ребёнка. Никогда! Графиня скормит тебя за всё, что ты тут устроил, своим доберманам! Или нет, лучше пусть свиньям! У вас так много общего! — И поспешила последовать примеру Лидии, покинув место своего позора.
Генрих не мог больше сидеть в зале. Он выскочил, утирая со лба холодный пот.
— Всё в порядке, господин? — поинтересовался появившийся словно из воздуха служащий, нацепив на лицо участливую улыбочку. — Вам не понравился спектакль?
— Он… М… — мужчина задумался, подбирая подходящие слова. Кроме ругательств ничего в голову по началу ничего не приходило. — Он весьма специфический. И вызывает бурные эмоции.
— О, — понимающе протянул работник кинотеатра, — второй раз это не будет казаться таким странным. Все гости по разному реагируют на свои образы в ролях, но девять из десяти приходят повторно. И не раз.
“Мазохисты,” — подумал Генрих, потихоньку успокаиваясь, но вслух спросил:
— А это правда, что сюжет каждый раз уникальный?
— Так и есть, господин. Система считывает мозговые импульсы и воспоминания зрителей и генерирует сюжеты на основе тех мотивов, которые их больше всего волнуют.
— Но почему… Почему я стал главным героем?
— О, так вот в чём дело! Выбор случайный, не переживайте. Вам так повезло! Обычно на первом посещении система ставит исполнять роли второго плана, но я вас поздравляю. Вижу, выбор сценария удачный, раз у вас так много эмоций, — ещё шире заулыбался служащий. И резко сменил тему: — Вызвать вам такси?
— Будьте любезны… — промямлил Генрих. — Постойте! Но как система считала образы людей из моей головы? И факты, они такие достоверные...
Уже успевший развернуться, мужчина остановился и поднял брови.
— О, всё не так просто, — покачал он головой. — Графиня, конечно, самый современный ментальный искусственный интеллект, но на такое пока не способна. В спектакле принимают участие лишь те, кто был в зале. Но не обязательно в этот раз. Она накапливает информацию и с каждым посещенным вами или вашими знакомыми спектаклем сюжет становится всё достоверней, реалистичней, — и он заговорчески подмигнул.
“Линда… — подумал Генрих. — Она всё-таки сходила! И очень не хотела, чтобы я тоже шёл… Вот же мразь! Но Брайан… У него ведь и правда голубые глаза, а у нас обоих…”
И тут он увидел её. Камелия, заплаканная и растрёпанная, выходила из женского туалета. Она нервно сжимала изрядно помятую сумочку и на ходу всхлипывала. Именно Камелия рассказала Генриху и Линде об этом спектакле. И она очень хотела сходить на него со своим любовником, пока… Пока не вскрылось, почему её тошнит по утрам. За этим последовал громкий скандал, о котором, благо, не узнала Линда. Но домработницу пришлось уволить. Без выходного пособия.
— Проси денег у своего хахаля! — рыкнул генрих, выставляя обомлевшую девушку за дверь.
“Спектакль не соврал про меня, ни разу. Даже эту паршивую историю про кастрацию вытащил из закромов памяти, хоть и приписал какому-то Мартину. Н-да, в студенческие годы я совсем не держал язык за зубами… — вздохнул Генрих. — Что если… и про Камелию там всё правда? Выходит, её брат…”
Не заметив Генриха, девушка поспешила на выход. А мужчина с удивлением обнаружил, что по его щеке проложила дорожку одинокая горькая слеза. “Бедная девочка… Что я натворил…” — мелькнула мысль. Не успев её додумать, Генрих рванул вслед за девушкой, едва не врезавшись в автоматические двери.
С криком “Камелия, постой!” он пробежал мимо большого яркого плаката, мерцающего призывными буквами: “Графиня МакГаффин. Уникальный интерактивный ментальный спектакль, каждый раз разный. Не пропустите шанс взглянуть на мир глазами своего подсознания!”
