Сквозь приоткрытую крышку шкатулки пробивался слабый свет, но мне хватило и этого. Я умудрилась уснуть прямо на столе, упав головой на разложенную карту, и свет скользнул мне в глаза, отчего я нехотя приподняла веки и проснулась.
Шкатулка и правда светилась изнутри, слабо, тускло, но светилась. Я подорвалась со стула и протерла глаза, от удивления взволнованно моргая, а сердце тут же тревожно всколыхнулось. Я не могла поверить своим глазам, конечно, я подозревала, что собери я все стихии, она активируется, но сейчас, это казалось странным, ведь не хватало еще двух.
Нащупав в темноте телефон, включила и набрала номер Курта, не сводя взгляда со шкатулки.
-Панди, ну что случилось, я только уснул? - С легким укором отозвался сонный Курт, но мой мозг уже успел отметить, какой у него притягательный хриплый голос после сна.
-Она светится, Курт, шкатулка светится.
-Дьявол, Панди, я же просил без меня ничего не трогать! - сорвался Курт, и прочистив горло, добавил. - Бегу!
В комнате сразу стало как-то томительно. Ожидание Курта у меня всегда сводилось к источению определенных флюидных флёров, настолько это было волнительно и желанно. Была б моя воля…
Свет включать совершенно не хотелось, ореол таинственности царил в полумраке комнаты, и мне до чертиков хотелось разделить его с Куртом, поэтому все полчаса до того, как повернулся ключ в замке, я прождала в оцепенении.
-Ты в порядке? - первым делом спросил Курт, заглянув в глаза. Прикоснувшись к плечу, потянул на себя и обнял, игнорируя подзолистую черноту, проступившую на щеке. Паутина смерти расползлась по щеке истлевшими кривыми. Я не видела, но поняла, что и мое лицо сейчас покрывает то же проклятье, почувствовав иссушенную стянутость и запах выгоревшей печной золы.
Его ладонь легла на макушку и он прижал мою голову к своей груди, одновременно втягивая носом запах моих волос, будто это моя безопасность и пахла ванилью.
Я не ответила, прикрыв глаза. Невероятно приятно, когда он рядом. Может я и не права, может не стоило прерывать наши отношения вот так из-за какой-то шкатулки?
Мы стояли в приглушенной темноте, истосковавшиеся по объятиям, по горячим чувствам, что обволокли нас и не позволяли оторваться друг от друга.
Мы оба смотрели на шкатулку, на ту, что разлучила нас, стоило мне открыть ее. Тот день я запомню, как стоп-кадр всей моей жизни. Резные грани шкатулки с витиеватыми рисунками и сейчас взывали к сознанию и напрашивались, чтобы ее открыли, как тогда. Я обнаружила ее полгода назад на чердаке заброшенного дома, подписанного на снос, в поисках ненужных вещей, что еще можно было использовать. Тогда то в моей жизни и появился Курт, наследник той самой обгоревшей заброшки, на выпавшую нам долю случайностей, оказавшийся в то самое время, в том самом месте.
Втянувшись в чувства, что возникли между нами, о шкатулке было благополучно забыто почти на пять месяцев, а вновь попавшись в злополучный день, мне на глаза, она полностью изменила все наши планы.
Потому что, я ее открыла.
Я, Пандора Грейс!
Любопытство не довело до добра мою мифологическую тезку, не обошла эта напасть и меня. Может эта шкатулка странствует по миру, попадая в руки вот таких же, как я Пандор и вершит их судьбы? Одна прабабка Курта, что оставила сие сокровище на чердаке дома, чего стоит! Может таким образом все Пандоры прокляты?
-Никогда не назову дочь Пандорой, - прошептала я вслух и прижалась к Курту плотнее, почувствовав, как живо отзывается его тело на мою близость.
Отстранилась, нельзя рисковать, чёрная сеть кровеносных сосудов уже достигла глаз и начинала жечь.
-Мы хотели сына, - напомнил Курт, потирая двумя пальцами переносицу, вторая ночь без сна не прошла бесследно, преследуя шлейфом головной боли. Ветвистые корни проклятия остановили распространение по венам и стали стремительно уменьшаться. Чем дальше мы друг от друга - тем меньше его действие, это мы уже давно разгадали, чертовски невыносимо было придерживаться этого правила.
-Первым да, - уточнила Пандора печально. - Смотри! - обратила взор на причину своего беспокойства.
Свет медленно втянулся внутрь шкатулки, угасая и погружая комнату в кромешную темноту.
Курт рванул к стене и щелкнул выключателем. Я зажмурилась от света, мотнув головой и осязая практически вслепую все движения Курта. Он подошёл к столу и открыл шкатулку, одним пальцем откинув крышку назад. Я набрала побольше воздуха, приоткрывая один глаз, но тут же выдохнула - содержимое шкатулки было самым обыкновенным. Бархатная обивка бордового цвета, без малейшей крупинки пыли или грязи, шесть одинаково разделенных отсека, в каждом из которых уже лежали предметы и два последних пустых отсека, - все так же, как я оставила в прошлый раз.
-Я же предупреждал, Панди, шкатулка реагирует на женскую ауру. Будет лучше если ее заполнением займусь я, - не только укор, но и тревога отразились в глазах Курта.
-Я не прикасалась к ней, - с обидой буркнула я. - Уснула незаметно на столе, а проснулась оттого, что свет слепил в глаза.
Стараясь отвлечься, я поспешила прибраться на столе, свернув карту и захлопнув упитанный том трактата под названием «Ящик Пандоры».
-Успела что-нибудь найти? - Курт обошёл стол и встал с другой стороны.
-Нееет, а ты? - я с надеждой посмотрела в его темные сонные глаза.
-В материнской ячейке банка пусто. Если там и были деньги или облигации, то все сгорело бесследно, как и остальное.
-Лишив твою мать смысла жизни, - обреченно прошептала я, чувствуя, как снова удушливый комок подступил к горлу, а грудь пылает от томящейся в ней тоски.
Если бы могла, я бы давно разбила эту шкатулку об стену, чтобы никогда больше не видеть и не слышать этот ненавистный мне миф, оживший, словно старый скелет в шкафу.
-Мы не сдадимся, Панди, - Курт дернулся ко мне, но остановился, видя мой протестующий жест. - Если нужно я переверну весь банк, я отправлюсь хоть на край света и буду рыть землю руками, чтобы найти эти стихии. История шкатулки тянется далеко, но ни одна не подтверждает факт о том, чтобы владеющая ею собрала все шесть. Моя мать собрала четыре, Пандора Паламс-три, моя бабка тоже три. - Курт сделал шаг вперед, натыкаясь на мою ладонь и тараня ее, сметая все преграды. - Ещё никто, во всей истории, не собирал все шесть стихий, осталось только две, мы совсем близко, Панди, мы справимся, верь мне! - Его голос звучал у меня в ушах, эхом перекатываясь по сознанию, собирая осколки и складывая их в мозаичное подобие веры. Мне так хотелось в это верить, так хотелось…
Из всех мыслимых и немыслимых жертв шкатулки, что помнит история, я оказалась единственной, чье счастье заключалось в любви к мужчине.
-Тебе нужно поспать, - вымученно улыбнувшись прошептал Курт и коснулся костяшками пальцев моей щеки, а я опрометчиво скользнула взглядом по его губам, так жадно, что внутри все скрутилось в упругий узел. И не важно, что чёрные корни проклятия уже подступили к его губам, мне безумно хотелось забыться в его поцелуях на всю эту бессонную ночь. - Утром, я поеду в Храм Воссоздания, мать часто там исповедовалась, может хоть там она проговорилась. - Курт, словно обжегшись убрал руку и маскируя под отвлеченностью свои истинные чувства и желания, взял со стола блокнот, перевернул исписанные страницы до нужной и вырвал последнюю. Размашистым почерком на листе чернел список элементов последней найденной стихии, почти все из них были зачеркнуты.
- Я поеду с тобой!
- Если не выспишься, не поедешь! - Курт взглянул на меня, словно строгий отец, отправляющий дочь спать в столь поздний час. - Панди, пожалуйста…
- А ты? Останешься?
Этот вопрос однажды уже звучал между нами, но сейчас, в отличии от прошлого раза, он подарил нам только тошнотворную тишину и боль, замыкающую где-то в груди все отчаянье нашего положения.
Утро плавно перешло в полдень, и проснувшись, я подскочила от мысли, что Курт не стал дожидаться и отправился в храм без меня. Но закипающий чайник и звук столовых приборов эту мысль спугнули и успокоили меня.
Он остался. Мог и уйти, дождавшись, когда я усну, но все же остался. Счастливая искорка вспыхнула во мне, отогревая душу, но страх испытывать счастье, после всего, что мы узнали, не покидал меня.
Я взглянула на проклятую шкатулку, вся суть которой сводилась к одному - лишить этого самого счастья! При чем самым зверским образом, в огне, превратив все в пепел.
-Я знаю, что ты уже проснулась! - громко крикнул Курт из кухни.
-Откуда? - вторила ему я, немного играючи.
-Поставил камеру, чтобы ничего не пропустить!- даже из другой комнаты я ощущала его ухмылку.
-Что ты сделал? - я подорвалась с места и в чем была бросилась на кухню, оторопело встав под аркой и вцепившись пальцами в дверные наличники. Поздно вспомнив, что на мне лишь тонкая короткая туника, ставшая почти прозрачной от падающего на меня с окна дневного света.
Взгляд Курта потемнел, проделав путь от моего лица до пальчиков на ногах.
-Шутка! Оденься!- Короткими, но такими емкими фразами отделался Курт, внезапно отворачиваясь. - У тебя десять минут, больше ждать не буду!
Курт прошёл мимо меня, тянувшееся за ним напряжение ощущалось почти материально.
Железный занавес не спал с него даже тогда, когда я, освежившись наскоро под душем, переодевшись и отхлебнув пару глотков кофе, буквально плюхнулась на пассажирское сиденье рядом с ним.
-Едем?
Тяжелый взгляд был мне ответом.
-Можешь не притворяться! - с печалью в голосе пробормотала я, отлично понимая, как тяжело приходится ему сдерживаться, если даже мне все труднее преодолевать желаемое. - Я все понимаю и не обижаюсь!
-Черт! - выругался Курт, ударив раскрытыми ладонями по рулю и склонив голову. - Это совсем не легко! Крайне не легко.
И завёл машину.
Храм Воссоздания стоял на кургане, чуть выше городского уровня, его белые башни с открытыми ставнями сплошь были засижены голубями, которые то взмывали вверх, кружась над храмом, то занимали свободные места на каменных сводах.
Всю дорогу до храма мы молчали, каждый в себе переживая муки желания, и лишь, когда мы вышли из машины, я заметила, что Курту удалось немного прийти в себя, да и я уже не чувствовала того надсадного чувства обиды. Сама ведь виновата! Соблазнять своим видом того, кого соблазнять нельзя! Ну и каково ему было?
Отвлекшись, я пропустила, как Курт прошел во двор храма, готовясь войти внутрь и поспешила за ним.
-Чем могу служить, сын мой? - Я подоспела как раз вовремя и священник, худощавый, но подтянутый мужчина с полуседой бородой и белой, вышитой золотыми нитями митрой на голове, миролюбиво посмотрел в мою сторону и кивнул мне.
-Отец Карен, - тихо, будто скрываясь от посторонних ушей, обратился Курт. - Моя мать часто приходила в Ваш храм и чтила собственную совесть раскаянием и подаяниями. К сожалению, ее не стало, и я посещаю ее любимые места, дабы воздать должное этой женщине.
Если бы я не знала Курта, я бы подумала, что он пастырь, ну или, как минимум, студент семинарии, настолько проникновенно и по-духовному прозвучала его речь.
-Ты на правильном пути, сын мой, ибо смирение и почтение великое благо и милость для всего сущего. Ты тоже хочешь покаяться, сын мой?
-Сюда меня привела память о матери, желание познать проблемы ее последних дней, которые возможно и привели к окончанию ее жизненного пути. - Курт продолжал общаться со святым отцом на равных, тихо, сдержанно, по-духовному рассудительно, словно он провёл в стенах храма не один год. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а я лишь стояла и слушала эту возвышенную беседу двух миссионеров, когда слова сами слетели с губ.
-Вы что-нибудь слышали про шкатулку Пандоры?
Две пары глаз обратились ко мне, и кажется, мне удалось сбить с лица священника невозмутимость, он был удивлён.
-Ящик Пандоры, дочь моя. Ящик. - Отец Карен посмотрел теперь уже пристально, задумчиво. - Как вы сказали звали Вашу мать, сын мой?
- Пандора Парадис, святой отец.
- Значит и она не справилась, - вздохнул Отец Карен и покачал головой.
- Не справилась с чем? - я и Курт спросили об этом одновременно.
-Ваша мать, сын мой, как выяснилось, находила счастье в обогащении, - священник отошел на несколько шагов в сторону, поправляя церковные подсвечники, а мы последовали за ним, чувствуя, что он знает больше, чем, наверное, мы узнали за все это время. - Только деньги приносили ей неизмеримую радость.
- Я знаю это, - слегка раздраженно отозвался Курт. Он не любил вспоминать грехи своей матери, которая предпочла сыну банковские капиталы.
- Тогда ты наверное догадываешься, почему ящик забрал именно их?
- Шкатулка, - бесцеремонно поправила я. Слово ящик мне совсем не нравилось. - Следуя мифологии, Пандора из любопытства открыла шкатулку и выпустила на волю беды и несчастья.
- Мифы не до конца отражают правду, дочь моя. Ящик Пандоры и правда выпускает на волю зло, но зло это направлено исключительно на того, кто его открыл. В наказание за любопытство ящик лишает человека счастья.
- И это можно остановить…
- Можно, - отец Карен кивнул и остановился, снова внимательно вглядываясь то в меня, то в Курта - но ещё никому не удавалось. Я надеялся, что ею станет ваша мать, сын мой, но видимо и ей это было не под силу.
-Вы знаете, что означают последние две стихии? - моему терпению позавидовать было нельзя. Да и откуда ему взяться, когда на кону стоит жизнь любимого человека, а не какие-то там зелёные бумажки.
- Как твоё имя, дочь моя? - и я поняла, что раскрыта. Кому ещё будет об этом известно, если не тому, кто заглянул внутрь шкатулки. - Пандора, я правильно понял?
Молчание было ему ответом.
-Жизнь и смерть. - продолжил священник. - Что ищешь ты?
-Жизнь, конечно, - усмехнулась я.
- А что будешь искать потом?
Я молчала. Действительно что? Ну найду я стихию жизни, потом ведь придется искать стихию смерти?
-А если найти сначала смерть? - предположил Курт внезапно. Но вопрос завис в воздухе: а останется ли после этого смысл вообще?
- Тебе, дочь моя, предстоит выбор. Жизнь или смерть. В этом весь подвох ящика Пандоры, в нем же и Надежда. - рука Отца Карена легла поверх моей руки. - Помни только, что не все так, как кажется на первый взгляд, эти стихии идут рука об руку вместе, они зависимы и одна непременно приведёт к другой. Все зависит от того, что в конце концов выберешь ты. Удачи…
Похлопав меня по руке, отец Карен улыбнулся и развернувшись продолжил свой путь один в сторону притвора, оставив нас на распутье мыслей.
И что дальше?
Какой здравомыслящий человек выберет смерть, в надежде, что после нее наступит жизнь?
Уж лучше сначала жизнь, зная, что потом все равно придет то, второе. Так живут все люди, это закономерно, с этим можно смириться.
И все же, что-то не сходилось, что-то внутри меня жужжало, как осиновый рой, две противоборствующие стороны делили между собой мой выбор, перетягивая на себя согласных и несогласных.
А мне стало страшно. Может выбор и был бы легким, если бы это не касалось Курта. Жизнь любимого, даже не мое счастье, сейчас стояла на первом месте.
В порыве отчаяния я прижалась к Курту, обхватила его торс руками, прижала ладони к спине и просто уткнулась носом ему в грудь. Наплевав на стягивающие кожу чёрные корни проклятия, выступившие на лице и стремительно расползающиеся по венам. Что будет, если не разрывать объятия, если не увеличить расстояние между ними? Мы погибнем? Сгорим в ползучем внутреннем огне?
-Я не позволю! - прошептал Курт, крепче прижимая к себе на пару секунд, снова нырнув в копну моих волос носом. - Я помогу тебе выбрать! - и схватив меня за руку, увлек за собой к выходу.
Выбор есть, но каким он будет и что останется после него?
Этого я не знала, пока…
*********************
Дорогие, друзья! Прошу любить и жаловать!
Частичка идеи, которая имеет шанс стать чем-то большим))
Рассказ написан для Литературного конкурса «Слишком реальная мифология», конкурс ещё не окончен, но познакомить рассказ с читательской аудиторией разрешили))
И я первым делом поспешила к Вам, моим читателям!
И, конечно, же с радостью приму все Ваши звездочки и комментарии, которые подарят мне вдохновение на будущее…
Ваша, Ирина Вольная.
