Ольга Алексеевна Переверзева

Помещения частной клиники, куда мне пришлось обратиться по настоянию мужа, производили фантастическое впечатление. Абсолютно гладкое, блестящее напольное покрытие глушило шаги, высокие потолки отражали мягкий свет спрятанных в металлических молдингах лампочек. Стекло и металл, дорогой пластик. Минимализм и функциональность. Как ни странно, идеальная обстановка давила на меня и провоцировала тревожность. Я чувствовала себя здесь лишней, ненужной, случайной. Если бы не Фома, ни за что бы не выбрала для обследований «Сенсаре»

Дискутировать с моим супругом было бесполезно. Во всяком случае, я в этом не преуспевала. Если уж Фома Переверзев чего-то требовал, переубедить его не мог никто из простых смертных. Мне пришлось смириться с этим сразу же после свадьбы, и вот уже пять лет мы с Фомой мирно сосуществуем. Даже если муж интересовался моим мнением, он сам решал — учитывать его или сходу отвергнуть.

Обижаться на мужа, спорить, переживать, что-то доказывать я попросту не научилась. Плыла по жизни, словно лодочка, управляемая умелым кормчим, и старательно глушила лишние эмоции, постепенно превратившись в изящную, податливую марионетку.

С такими мыслями я и постучала в кабинет с табличкой «Главный врач Юдин Э.Г.». В ту секунду мне казалось, что испытания близились к завершению. Я прошла все необходимые процедуры, сдала анализы, осталось получить заключение.

Вообще-то на здоровье никогда не жаловалась, чувствовала себя хорошо, неудобств не испытывала, даже сезонные простуды, как правило, обходили меня стороной, потому в результате не сомневалась, но раз уж Фома захотел, прежде чем планировать беременность, устроить тщательную проверку, вынуждена была всё это вынести. Он, кстати, тоже серьёзно отнёсся к перспективе отцовства, правда, обследовался в другой клинике — у себя в НПО, где работал начальником экспериментального цеха.

В ответ на мой робкий стук послышался довольно высокий голос, и я решила, что в кабинете находится медицинская сестра, даже представила дородную женщину в белом халате, расходящемся на бёдрах. Просочившись в светлое, свободное от излишеств помещение, я растерянно замерла у порога. Большая комната поддержала моё впечатление о клинике. Здесь царила идеальная чистота и простор. Мебель — легкая, снежно-белая, идеальная — казалась только что распечатанной на 3D-принтере. Вместо возникшей в моём воображении тётушки обнаружился худощавый мужчина с тонким лицом в очках, слишком громоздких для него. Казалось, при первом же неосторожном движении оправа перевесит, и похожий на тростинку доктор переломится. Мужчина выскочил из-за стола, сделал несколько шагов мне навстречу, спохватился, поняв, что ведёт себя несолидно, и встал в центре, потирая тощие ладони. Качнулся, здороваясь, и произнёс всё тем же тенорком:

— Ольга! Ольга Алексеевна Переверзева? Проходите, присаживайтесь.

Признаться, меня удивило, как быстро доктор сообразил, кто перед ним. Я могла зайти сюда в любое время в течение недели, просто не стала откладывать, мне хотелось поскорее забыть о «Сенсаре».

Мужчина гостеприимно указал мне на белый стул для посетителей, а я, проходя мимо, внимательно посмотрела на бейджик, прицепленный к идеально отутюженной форменной курточке. «Эрнест Георгиевич Юдин».

Это главврач? На вид он вряд ли старше меня, ещё и тридцати нет, а такую карьеру сделал. Хотя, чему я удивляюсь? Клиника частная, хозяин вправе кого угодно поставить на руководящую должность — хоть брата, хоть свата, хоть племянника.

Главврач дождался, когда я опущусь на стул, и шустро подскочил к своему месту, упёрся острыми локтями в столешницу и стал разглядывать меня через очки.

— Мне сказали, что можно получить у вас результаты, — прокашлявшись, сообщила я цель своего визита.

Юдин Э.Г. не отреагировал на мои слова, лишь слегка прищурился, продолжая изучать моё лицо. Хотелось встать и выйти. Что происходит? У доктора дефицит посетителей? Он каждого мурыжит, прежде чем заняться делом?

— Эр-рнест Геор-ргиевич! — сделала ещё одну попытку достучаться. — Я рано? Мне прийти завтра?

Он наконец зашевелился. Убрал со стола локти, откинулся на спинку стула, выдвинул ящик и бережно, словно засушенную бабочку, вытащил из него лист бумаги с напечатанной таблицей и двумя абзацами текста. Внизу стояла синяя печать и подпись, состоящая из тонких вытянутых букв без намёка на завитушки.

Я схватила заключение, потянула его на себя и встала, собираясь как можно скорее покинуть кабинет главного врача необычной клиники с ещё более необычным названием «Сенсаре». Доктор не выпустил бумагу из своих тонких, очень длинных пальцев с заметными мозолями на подушечках — такие бывают, например, у гитаристов.

— Постой…те, Ольга… Алексеевна, я считаю необходимым обсудить ваш диагноз.

Моё сердце перестало биться и камнем упало куда-то в коленки.