Глава 1

Утро началось с похмелья…

Настойка из мухоморов, что сварила подружка Анютка, была хороша. Пилась легко… но вот сегодня, мне явно было плохо.

Я прошлепала босыми ногами до кухни и, открыв холодильник, достала трехлитровую банку с рассолом, и с жадностью отпила. Жизнь заиграла яркими красками…

— Можно и чего-нибудь и перекусить… — снова открыла холодильник. Но там только весела мышь, все же она умерла с голоду. — Надо сходить в лавку, прикупить еды.

Нацепив шляпу на лохмы, все равно расчесывать их бесполезное дело. Отряхнула платье от соломы…

Где это мы вчера пили?..

Не помню! Надо будет узнать у подружки.

Сунув ноги в высокие сапоги, прихватила метлу и вышла на крыльцо дома. Под моим весом оно страстно заскрипело, а когда наступила на ступеньку, громко хрустнуло и проломилось.

Мужа б мне… С руками не из задницы! Но где ж взять…

Украсть или купить, других вариантов-то нет!

Спустившись на дорожку, попыталась присесть на метлу и, шлепнув ее по черенку, велела взлетать. Та изображала из себя обычный веник…

— И чего ты? Обиделась на что? — попыталась ее спрашивать, та обычно посыла образы.

Но на этот раз молчала…

— Да и дойду пешком! — фыркнула я, отшвыривая ее в кусты. — Ишь, какая обидчивая!

Едва я приблизилась к месту, где когда-то была калитка, у меня перед носом повис конверт с печатью цитадели главных ведьм. Я протянула руку, но он внезапно стал алыми как кровь губами, и пренебрежительно сказал голосом настоятельницы.

— В результате проверки выявлены нарушения в договоре. Поэтому ведьме Настасье, приказано сдать свои атрибуты: шляпу, метлу и знак. Срок до полуночи! Неявка неуместна, доставят с адскими псами!

Сказала и рассыпалась пеплом…

— Каким, таким нарушением? — я поставила руки на крутые бедра и смотрела на серую кучку.

Вернулась в дом, подошла к письменному столу и, посмотрев на полки со свитками, взглядом отыскала тот самый ведьминский договор. Развернув его, вчиталась в строки…

— Замуж? Мне? — снова перечитала шокирующую меня строчку. — Да мне всего пара сотен с хвостиком! Я еще успеваю! А в договоре стоит триста один год? — возмущению не было предела!

Швырнув свиток на стол, взяла тарелку с голубой каемкой и, не найдя наливное яблочко, пустила по нему луковицу, валявшуюся в углу дома.

— Соедини меня с Анюткой! — та, пошипев на меня, все же запустило овощ по кругу.

В появившейся ряби моей подружки не было…

— Аня!!! — закричала я.

— А? Че? — откуда-то появилась всклокоченная голова. В ней, кстати, тоже торчала солома.

— Жива?

— Не знаю… не уверена… — прохрипела Аня не своим голосом, потом отдалилась, и где-то что-то наливалась и булькало.

— Ань, что мы вчера праздновали?

— Дак, это, твой день рождения же… — она снова появилась в изображении.

— А, ну да…, а сколько мне исполнилось? — пыталась я узнать истину.

— А я помню? — возмутилась она.

— Ну, подумай! — взмолилась я.

— Сейчас я это, отмечаю на стене дома, каждый год свой. Чтоб не попутать… — она снова исчезла, долго бубнила что-то. — Ну, мне двести девяносто один год!

— Ага, мы ровесницы же! — обрадовалась я.

— Не… Ты старше меня на десять лет! — Аня мотнула головой.

— Блин…

— А что такое?

— Мне мужа надо… срок выходит сегодня! — пожаловалась ей.

— Вот это закон дурацкий, что ты обязана выйти замуж, и родить ведьму всегда меня бесил! Хорошо, что напомнила, надо срочно начать копить денег! Вот ты-то молодец, смогла пойти против цитадели, не стала искать! Я трусиха… Куплю все же!

— А почему я об этом не помню? — уточнила я, окончательно трезвея.

— Так, ты же сварила зелье забвения, чтоб не помнить и не бояться… Ой. А я-то, почему об этом знаю? — она, прикрыв рот, таращилась на меня.

— Срок сто лет вышел… мы обе его тогда пили. Чтобы ты не смогла мне сказать… — я схватилась за голову. — Что делать?

— Да сходи, купи, ты-то можешь себе это позволить, за последнее зелье вон, сколько денег получила. — Аня потерла глаза, — Я, в общем, дальше спать… Звони, как купишь, обмоем! Самогона еще две бутылки…

Луковица остановилась, изображение попало. Я схватилась за голову. Какие деньги? Я их все потратила!

Ну не все может… Начала с карманов, там только несколько монеток, потом прошлась по ящикам, шкатулкам, платьям, и «ура», нашла целый рубль. На него только, если семечек купить… Стакан!

Посмотрев на смятую бумажку, я сунула ее в карман, и поплелась к выходу. У меня-то и выбора нет!

Понадеялась на свою удачу…

Метла так и лежала в кустах. Возможно, меня частично уже лишили атрибута ведьмы. Осталась только родная шляпа… Я поправила ее на своей голове, шагая по улице в сторону городского рынка, он был всего двух, что я не дойду ногами?

Место встретило меня полупустыми прилавками, время-то уже к вечеру. Я шла между рядов, с надеждой вглядываясь в товар.

С мужчинами сегодня было негусто… Совсем пусто!

Я уже прошла весь рынок, когда наткнулась на нужную вещь. Оглядев странную ведьму, и не менее чудной товар, а это небольшого ростика мужчину, сгорбленного, худыми ручками, ножками, одетому только в робу…

— Почем мужчинка? — оглядела я тощее недоразумение мужского пола.

— Та рубль… — бабка сплюнула шелуху от ореха. Мелькнула мысль, что у нее слишком хороши зубы для ее возраста. Лет сто точно есть…

— А получше нет… худой больно, не кормила его, что ли?

— Не нравится? Проходи! — Сплюнула она снова.

Буркнула про себя, что поищу, наверное, еще. Да время поджимало, мне до полуночи надо выйти замуж, иначе…

Глава 2

А иначе меня лишат статуса, и пойду я в какую-нибудь глухомань, у котов лишай изгонять. И денег у меня только рубль…

— Да, давай, и такой сойдет! — решила я не заморачиваться. — Договор?

— Деньги покаж… А то знаю я вас, молодых, все облапошить норовите! — бабка ожила.

Я достала заветный рубль и показала ей, не отдавая в руки.

— Ага, договор, — она плюнула себе в ладонь. — Я Афанасия, продаю Никитку Пустозвона… — она посмотрела на меня.

— Настасья!

— Настьке ведьме! — и протянула мне руку. Я тоже плюнула на свою и сжала ее неожиданно крепкую ладонь, скрепляя магическую продажу. — Обмену и возврату не подлежит, так как товар Б.У! — сжав рубль, подхватила складной стульчик, на котором сидела, и шустро мылась.

Что-то тут нечисто… Посмотрела на мужчинку, жалкий он какой-то, стоит в одной рубахе по колено, похоже, даже портков для него старуха пожалела! Да и босиком он… как пойдет-то, кругом камни и мусор. Подошла, и, взяв его за тело, закинула на плечо, натянув на тощую задницу рубаху, нечего светить добром…

Которое, кстати, явно превышало мои предвосхищения…

Ну это ладно, мужчинка худенький, слабенький. Молчит болезный… Понесла его прямо в святилище, пусть женят! Какой-никакой, а мужчина все же!

Ноша была легкой, и я быстро донесла до места назначения. Встав у порога, оглянулась, нужен свидетель, а им может быть только кот. Но моя зверюга вечно гулял где-то сам по себе, мотивируя это свободой и личным пространством!

— Васька, где ты? Кис-кис?

— Анастасия! Я просил вас не называть меня такой убогой кличкой! — кот появился из неоткуда, и отряхнув шикарную черную шубку, возмущенно блеснул глазами. — Василий Иннокентьевич, пожалуйста!

— Не выпендривайся. Я тут муж приобрела, давай, помогай. А то в полночь я лишусь магии, а ты хозяйки! — погрозила я ему.

— Это весомый аргумент! Кто ж меня кормить-то будет? — ехидно заметил он и скользнул в открывающуюся дверь.

— Эй. Есть, кто еще не сдох? — гаркнула я в темноту. Мужчинка вздрогнул и сжался. — Не бойся, я не злая, просто громкая! — погладила я его по тощей заднице. — Откормим тебя, обуем, оденем, все соседки от зависти усохнут!

— Че орешь оглашенная? — в комнате начались загораться свечи на стене, освещая пространство.

Древняя кикимора стояла возле священного круга, я окинула ее взглядом, вот реально высохшая мумия, с зелеными водорослями на голове вместо волос. Я шагнула в круг, и, хлопнув по мужичку, сказала.

— Проводи обряд!

— А деньги есть? — та даже не шелохнулась.

— По закону и, без них обязаны! — возмутилась я. — Есть деньги, давай действуй!

— Торопятся они… все… — забурчала она. Взяв с пояса мешочек, посыпала вокруг нас, что-то зашептала. Подожгла пучок трав, обдала нас вонючим дымом чертополоха, и чихнув, произнесла.

— Вы женаты! — и посмотрела на меня, протягивая ладонь.

Я, поковырявшись в кармане, сгребла мелочь и высыпала ей.

— Свидетельствую! — мяукнул Васька.

— Да чтоб у вас все плохо было! — сплюнула кикимора и, сжав мелочь, исчезла.

— Типун тебе на язык, старая мокрица! — выругалась я.

Вышла из святилища и пошла к дому. Хорошо хоть рядом!

Мужчинка всю дорогу так и весел тряпочкой на моем плече, не доставляя хлопот. Вернувшись в дом, аккуратно сняла его, боясь сломать ему чего, и уложила на топчан.

— Ну, ты тут располагайся. А мне надо заказы пособирать, хоть маленько деньжат подсобрать да тебя одеть! — посмотрела на него с жалостью, и вышла из дома. Метла по зову ожила мгновенно, взлетев, приблизилась ко мне.

Едва я села, как сзади пристроился кот.

— Чего это ты?

— Захотел немного тебе помочь. Знаю пару мест, где точно нужны твои фирменные зелья!

— С чего это такая щедрость? — удивилась я.

— Проявляю заботу о тебе! — как ни в чем не бывало заявил кот.

— Говори адрес! — не стала его больше пытать. Мне теперь есть, о ком заботится! Вспомнив мужа, защемило сердце, жалостливая я, как говорит Анька, но что поделать-то?

— Мухоморная семь и болотная тридцать шесть!

— Хм… — неплохо, богатые там дамы живот, хоть и не ведьмы, а так нечисть и дала команду метле, взлетать.

Управилась быстро, две старые корги собирались замуж, хотели омолодиться, а у меня как раз было пару микстур, делающие, таких как они, юными нимфетками. Но недолго, всего годик…, а потом приходили ко мне снова.

На задаток купила одежды мужу, и еды в дом, не забыла и кота, взяв отборного мяса, и крынку сливок. Летела, переполненная счастьем…

— А чего это вдруг? — удивилась я, — с чего, со мной такое?

— Потому что устала от одиночества! — все понял Василий.

— Да? — переспросила я, слезая у порожков.

— Точно! Чего я только не повидал в своей жизни! — авторитетно заявил кот, и, задрав хвост, прошел в дом.

— Ты чего сидишь… — удивилась я, застав Никитку так и сидящим в одной позе. — Как бы ни заболел! А мы сейчас тебе баньку, попарю тебя с травками! Покормим! — засуетилась я.

Баня по моему приказу моментально зажгла печь, пока я запаривала зелья, успела поставить, вариться картошку в чугунке. Курицу разрубив на пополам сунула в другой, и накидав туда овощей и специй, прижала крышками. Взяв бережно муженька на руки, унесла в баньку, сунула его в лоханку, и давай мыть пучком трав. Шептать заговоры от хвори и немочи, от сглаза и порчи…

— Никитушка, как ты? — заглянула я в ожившие глаза.

— Хорошо матушка… — заговорил он.

— Ну и ладушки. — Завернув его в большое полотенце, понесла в дом.

Усадив за стол, подала готовое мяско, разрезала картошку и покрошила огурчиков соленых. Налила чаю большую кружку, мед, и хлеба.

— Кушай, а я причешу тебя! — взяла гребень и начала расчесывать его волосы. После помывки на голове Никитки, обнаружилась красивая, кудрявая шевелюра.

Мне снова его стало жалко. Что старая карга с ним делала, что он такой болезный?

Села, напротив него поставив локти на стол и подперев руками голову, и смотрела, как он с аппетитом ест, и умилялась…

Глава 3

Никитка кушал, я сменила на постели белье, взбила подушки. Забрав его из-за стола, надела новые портки, и рубаху, сунула под одеялко.

— Спи. Намаялся, небось! — огладила его по щеке, и пошла перекусить и браться за заказ.

Во второй комнатушке ютился мой кабинет. Да домик у меня маленький, но уютный, все одна горница и светелка. Да и что-то запустила я хозяйство, надо  прибраться завтра! Приготовив все для зелья, поставила вариться в печь. Сама, поглядывая на спавшего муженька, собрала грязную одежду, белье, и унесла в баню, заодно ополоснулась сама. Выстирала, развесила на веревке и вернулась в дом. Зелье еще чуток и будет готово, а пока приготовила кашу на завтра, прибралась на столе.

Сняв чугунок с печи, унесла в кабинет, поставила на треногу остывать. Закрыла на замок, от греха, и, прокравшись по светелке, задула свечу и устроилась под бочек к муженьку. Прижала его к своей пышной груди, и задремала.

Проснулась оттого, что меня кто-то лапал. Ну, как-то, уж очень странно, я замерла, пытаясь вспомнить, когда это такое было… Лет сто назад, да, оборотень гад, силился на сеновал затащить. Грубо тискал и мял, да больно-то как, синяки потом выводить пришлось. Накостыляла я ему… прокляла вслед и не далась.

Прохладные ладони аккуратно гладили по бедру, иногда заглядывая в женское начало. Потом елозя под рубахой, прокрались до груди…

Кто это такой у нас аккуратный?..

А я же замужем! Говорят супруги, ночами занимаются чёрт-те чем… Греховодят!

Никитка осмелел, а я щелкнула пальцами и испарила с тела рубаху. Уж очень хочется знать… чем это по ночам занимаются женатые!

Муженек запыхтел как паровоз и залез на меня, потянулся к кубам моим, начиная целовать. Я бережно обняла его, чтоб не убился болезный с меня.

И тут мне между ног присунулся дружок Никитки…

Я, конечно, дама взрослая, но чуток растерялась. Помогать или сам справится…

— Доверься мне матушка... — внезапно попросил муженёк.

— Да я готова… Что делать?

— А достаточно сказать да, — загадочно произнес он.

— Да! — заулыбалась я.

— Ух… — раздалось на мне басом, и мир опрокинулся.

Вернее, большая мужская ладонь меня перевернула в позу раком, прямо на кровати. Грубые пальцы прошли по потайному местечку, заставляя тяжело задышать.

В лоно ткнулось нечто большое и горячее, проходя и растягивая тугие стеночки.

— Ух, хороша… матушка! — он хлопнул ладонью по ягодице, сжал ее.

— Ох, Никитушка! — заскулила я, когда большой член начал безжалостно драть меня. Кровать гуляла ходуном под нами, да и дом сам стонал от нашей страсти…

Никитка, если это был он (не верилось мне, что, так может), вертел меня всю ноченьку, не выпуская на продых. Где только я не отдавалась ему, наверное, потолок остался нетронут…

Изнеможённая, я уснула к утру, прижатая к большой волосатой груди, на полу… кровать была сломана напрочь. 

Счастливая!

Вон, какое счастье себе за рубль-то купила!

Продрать глаза смогла только к обеду…

Рядом, свернувшись в калачик, спал Никитка… Если бы не разнесённая в хлам комната, и саднившие колени с женским естеством, я бы подумала, что мне все приснилось!

Чудеса-то какие…

Хотя…

Бережно завернув муженька в одеялко, я уложила на печь. Сама, выпив бодрящего настоя, замазав зельем ссадины, вихрем пронеслась по дому, наводя чистоту и выкидывая поломанную мебель.

Ерунда, она была ветхая, и я куплю новую!

Отмахивалась я от мыслей. Соорудив топчан в том месте, где была кровать. Натаскав туда матрасов набитых соломой валявшихся без надобности на чердаке, вздохнула облегченно. Дом сверкал чистотой!

Осталось только починить порог, но это позже. Спустив с печи проснувшегося Никитку, усадила на табурет и сунула тарелку с кашей, кусок хлеба с маслом и кружку чая.

В кабинете приготовив зелье, разлила в бутылочки и улетела отдавать заказы. Не переставая думать, что это было?

Колдовство?..

Но я бы заметила!

Прикупив еды на обратной дороге, вернулась в дом, застала муженька, сидевшего на порожках и смотрящего в старый сад.

— Молодых деревьев бы… красоту бы навести!

— А наведем! Вот чуток дом обновим, и садом займемся! — я занесла покупки, разложила еду и вернулась за Никиткой.

Он вновь был слаб, и едва я взяла его на руки, уснул.

Вспомнив, что надо бы отыскать свою книгу, и посмотреть, может, чего есть полезное? Явно же что-то не так с ним.

К вечеру снова искупала муженька, проводя ритуалы очищения. Накормила и уложила спать…

В книге я ничего не нашла. Днем Никитка спал, а ночью… Он превращался в неутомимого тролля, жарившего меня так, словно это было его смыслом жизни.

Продолжалась так только ночами наша свадебная вакханалия, на конец третьей ноги меня уже не держали…

Я уснула с мыслью, что надо завтра в цитадель… Не хочу помереть под мужем, уж больно люб, он мне стал!

Утром, а вернее, к обеду, меня разбудили поцелуи…

— Любишь ли ты меня Настасья? — гудел Никитка.

— Дык люблю милый… жизни без тебя не представляю! — обняла его за могучую шею. Тут же просыпаясь и смотря в лицо крупного мужчины.

— А уж как я тебя люблю, мочи нет! Помру я без тебя!

— Ты… — попыталась сформулировать я вопрос.

— Заколдован я был! — он поднялся и потянул меня с пола. Нашел в сенях последний табурет, усадил меня на него, и завернул в одеялко.

Пока он готовил завтрак, я счастливо наблюдала за ним, здоровый, волосатый! Брови кустистые, шевелюра шапкой, глаза голубые… и выносливые руки, и кое-что еще тоже могучее… Он ходил голый по разнесённому дому, а я любовалась его крепкой задницей…

Началось все с того, что он по завету (настоятельному) батюшки, послал стрелу на поиски невесты. Но, увы, если двум братьям повезло, те упали на боярский и княжий двор, да невест, подходящих не оказалось, то у Никиты случился конфуз. Его стрела попала в дом бабы-яги…, а ей без малого две тыщи лет. Конечно же, он отказался… А Ягиня нет…

— Быть тебе не богатырем, а задохликом немощным! Да, да тех пор, пока девица, пережив с тобой три ночи, выдержит да еще и в любви признается! Вот та и судьба будет твоя, кем бы она ни была! А до тех пор…, пойдёшь ты милок, по рукам!

Так и продавала она его тридцать три раза… так как девки, уже после первой ночи сбегали. Кроме меня…

— Так ты королевич? — удивилась я.

— Да. Младший сын! Если хочешь во дворец к отцу, жить пойдем…

— Мой дом здесь! — покачала я головой. Какая из ведьмы принцесса?

— Новый построим, сад вырастим, и сыновей породим! — кивнул он.

— Не рожают ведьмы мальчиков… только девочек, да и тех отдать надо будет в цитадель! — запечалилась я.

— Ягиня мне на пророчила трех сынов! — Никитка подошел ко мне и сгреб в объятия, прижимая к своей оголённой и широкой груди.

— Старой карге можно верить! — порадовалась я.

Буду первой, кто сломает каноны ведьминского мира! Нарожаю пацанов, а еще Аньку замуж отдам за брата мужа, нечего подруженьке скучать одной!

Эпилог

Сказка, ложь да в ней намек, порядочным ведьмам урок!

Построил Никитка — богатырь, дом Настасье, большой добротный, баню новую. Сад молодой, грядки с картохой засадил…

А потом, как ведьма родила первого сына, так весь мир всполошился как так не дочь, а забирать кого? А за ней следом и другие роженицы потянулись, ведь два мира соединились, да и перемешались, мужиков-то вдоволь стало… Бери сколько хочешь, бесплатно!

Жили они долго и счастливо, родили трех сыновей, как и обещала Ягиня.

Напоследок парочка состругала дочь, Снегурочку, но это уже другая история!