На пределе

Человек лежал на кровати в маленькой каюте. Судно двигалось по океану, немного покачиваясь. Тихо стонали переборки. Главный двигатель бился как сердце. Скрипы и вибрация, все как обычно. И все-же как-то странно. Егор-так звали человека который сейчас лежал на кровати пытаясь уснуть после тяжелого рабочего дня.

Два месяца назад он подписал контракт. По его условиям, Егор должен будет отработать четыре месяца на борту судна «Пасифик Трейдер» в качестве второго механика. Мужчина прилетел в Сингапур переночевал в отеле, а рано утром агент забрал его и повез в порт. Когда подъехали к нужному причалу, пятнадцатилетнее, не слишком большое судно как раз швартовалось. Егор уже отработал три контракта на систершипе, поэтому хорошо знал, как там все устроено и чего можно ожидать. Но все же, те три контракта он работал третьим механиком, а сейчас впервые идет вторым. Вторым! Теперь он непосредственный начальник рабочий партии, от его решений будет зависть многое. Хоть Егор и не подавал виду, но его это беспокоило. Он уже одиннадцать лет работал в море, и объективно, набрался немало опыта. В конце предыдущего контракта он уже изнывал от работы, считая что перерос должность третьего, что хватит с него кручения ржавых болтов и копания в грязи, что он готов к большему. Но сейчас, смотря как матросы ставят трап, он чувствовал сильное волнение, даже страх.

Этот страх родился еще на предыдущем контракте. Совершенно внезапно ему предложили повышение, и все ощущение готовности к новым испытаниям тут же рассеялось. Только лишь он сел на самолет домой, как страх начал разрастаться все шире, только лишь он сошел с поезда на вокзале своего города, как почувствовал обреченность. Он корил себя за эту слабость, убеждал себя, что у него достаточно опыта и знаний, что он заслужил это. Но разум редко может убедить душу, в которую уже проник яд страха. Из-за этого страха весь короткий отпуск пошел насмарку. Он был взволнован, раздражителен, общение с людьми его изматывало, даже с самыми близкими, он готовил себя к любому разговору, напоминал себе, что нужно не подавать виду, хоть как-нибудь улыбаться. Особенно перед родителями, для родителей с ним все хорошо. А как иначе? Что родители могут сделать? Любой совет, он знал это наверняка, вызовет в нем лишь раздражение. А у друзей своя жизнь, свои проблемы, да и навряд ли они до конца поймут, о чем это он. Нет, не потому что они плохие, как раз наоборот, но Егор был абсолютно уверен, справедливо или нет, что на самом деле никто не может до конца понять другого человека, и что все в глубине души одиноки, один на один с реальностью. Остается лишь играть роль успешного человека.

Ах, успех.  Многим казалось, что уж ему-то точно сопутствует успех. Хорошая зарплата, жизнь в движении, места, в которых мало кто был. Со стороны это может выглядеть привлекательно и раньше привлекало самого Егора, когда он, будучи учеником старших классов, читал рассказы моряков на интернет-форумах. В итоге под впечатлением от них он и выбрал эту профессию. Но теперь, спустя столько лет, что от этого осталось? Слишком мало, возможно даже ничего. Зарплата? Да, в месяц он зарабатывал столько, сколько некоторые зарабатывают месяцев за восемь на суше в его маленьком провинциальном городке. Но все равно этого мало, потому что всегда мало.  Что же касаемо путешествий, то вся прелесть этого уже умерла. Егор порой пытался себя пересилить и выходил на палубу на закатах, на красивейших океанских закатах, когда солнце, то желтое, то багровое яростно освещает безграничное небо и бездонный океан в последних попытках удержаться за край горизонта. Но... это уже стало обыденностью, а в обыденности нет магии. Ходя по улицам экзотических южных городов на вулканических островах, он подмечал лишь грязь, крыс и чувствовал только нестерпимую жару. Ничего не осталось, но он никому не мог об этом рассказать, и не мог ничего изменить. Свой хрупкий выдуманный образ он ревностно охранял, потому что если он разрушиться, если исчезнет, то, казалось, исчезнет сам Егор. Потому что ничего больше нет. И он притворялся, притворялся перед родителями, а те искренне гордились им, но он лишь сдерживал раздражение и боялся сказать что-то лишнее. Потому что если мама разглядит его боль, то будет переживать день и ночь, но не сможет никак ему помочь. Претворялся и перед друзьями, когда они виделись иногда по выходным во время его отпуска, строил перед ними образ весельчака, но на самом деле, просто не хотел пить один, ибо в пьяном одиночестве он мог думать лишь о смерти, о том, что он отстал ото всех, что так и не смог найти что-то свое. Или кого-то своего. Надо ли говорить, что с такой профессией любые отношения, любые контакты неизбежно отмирают?

Так и тянулось время, год за годом. В море он тяжело работал, дома просто ходил по городу одним и тем же маршрутом. Тяжелые мысли лезли в голову, окружающий мир ужасал. Если бы он только смог заметить странности в себе, если бы он только поговорил с кем-нибудь об этом, то кто знает, как бы изменилась жизнь. Но нет, всегда легче застрять в одних и тех же мыслях и действиях. Говорить с людьми не зачем, потому что слушать их невозможно, да и самому сказать нечего. Один миг – и в отражении на тебя уже смотрит какой-то незнакомый, одинокий тридцатилетний мужик, и остается лишь гадать, как ты дожил до этого?

Егор очнулся от самокопания как раз, когда трап был установлен. Взял чемодан в руки и осторожно поднялся. За ним шел бесконечный поток стивидоров, и еще бог знает кого. Так всегда в Сингапуре, потому что это главный порт мира. Тут располагаются офисы практически всех крупных судоходных компаний, не говоря уже про отделы компаний-производителей различных механизмов и устройств. Здесь судно бункеруется, получает припасы, запчасти, здесь приходят люди из различных организаций: портовые власти, инспекторы администрации флага или класса. Одним словом, Сингапур – это ад для моряка. Нужно успеть все и сразу, усталость и недосып и без того свойственные морской индустрии здесь доходят до предела. Поэтому и меняться в Сингапуре отдельное удовольствие: после двух или трех дальних перелетов, после радикальной смены климата и часовых поясов нужно быстро принять дела и начать выполнять свою работу. И будь уверен, что за всю стоянку поспишь часа четыре в лучшем случае. Особенно теперь, когда Егор стал вторым механиком, нужно держать под контролем все, что происходит в машине, да и не только там. Все судно напичкано устройствами, все это обслуживается механиками, которых, не считая стармеха, всего лишь три человека. И никого не волнует, что экипажи сокращены до минимума, всегда найдутся те, кто за известные купюры готов ставить себя в подобные условия. Ведь все продается, в том числе здоровье и жизнь.

Егор поднялся на судно, зашел в судовой офис. На него особо не обращали внимания, но в этом ничего удивительного, кругом царила суматоха. Мужчина только узнал, в какую каюту он может заселиться на первое время и отнес туда чемоданы. Потом нашел кадета, пошел с ним на склад, получил комбинезон, каску наушники – словом, все необходимое снаряжение, спустился в машину и зашел в ЦПУ. Все так же, как и на систершипе, только компьютеры стоят немного иначе, да чайный уголок по другому оформлен. Мужчина бегло познакомился с машинной командой. Сейчас было не до этого, по правде говоря, все были слишком заняты: шла подготовка к бункеровке, еще пришел сервис на провизионные холодильные установки. Единственное, что было необычно – Егор нигде не видел второго механика, которого он должен сменить. Возможно, он просто отдыхает после маневров, но скоро стармех сказал, что его действительно нет. Такого Егор еще не встречал, и это сильно усложняло ситуацию: войти в рабочий ритм будет сложнее без нормальной передачи дел. Конструкция судна, конечно, знакома, но дьявол кроется в деталях. Из разговора со стармехом оказалось, что второй механик сошел в предыдущем порту Танджунг Пелепас, который находиться в трех часах хода от Сингапура. «Это не обычно,– подумал Егор. А стармех, похоже, суетной." Мужчина почувствовал растерянность, он не знал, с чего начать. Подъехали припасы, поэтому он решил заняться ведомостями на доставку, чтобы как-то отвлечься.

В такой суматохе прошли два дня стоянки в порту. Егор кое-как освоился и привык к жаре и влажности. Наконец на третий день судно вырвалось из беспокойной южной Азии.

Слишком поздно

Началась рутина. Работы как всегда было много, слишком много для маленькой команды инженеров. Егор постоянно нервничал, потому что пытался контролировать все и всех. Ему нужно было каждый день организовывать работу всей машинной команды, заниматься бумажной работой и самому работать руками. Постоянный стресс вылился в то, что у мужчины развилась мания проверять и перепроверять каждую мелочь. Иногда он даже просыпался по ночам в поту и бежал в машину, чтобы просто посмотреть, что там все в порядке. Все предложения других членов экипажа посидеть с ними за пивом и просмотром фильмов он отвергал, и, запершись в каюте, безостановочно читал инструкции ко всем механизмам подряд, пытаясь узнать все нюансы. Тихий голос разума говорил, что так не стоит делать, что нужно отдыхать, расслабляться, но тут же включался и другой, голос какого-то самозванца, который постоянно твердил – что-то сделано неправильно, что что-то упущено, что Егор на самом деле ничего не знает и вообще каким-то чудом продержался так долго в этой профессии. Это напряжение в итоге вылилось в проблемы со сном и постоянную усталость.

Минуло два месяца. За это время судно дошло до Мозамбика, попутно заходя на различные острова Индийского океана, дошло до Сингапура, где вся суматоха повторилась, казалось, в утроенном объеме и сейчас шло обратно в сторону Африки. До конца контракта оставалось менее двух месяцев. Всего лишь два месяца нестерпимого напряжения и бессонных ночей, и все закончиться. Закончиться ли? Что его ждет дома, кроме ужаса перед реальностью, и того же напряжения, и тех же беспокойных ночей. Состояние Егора медленно ухудшалось, и он уже был не в силах этого заметить.

Однажды он в очередной раз лежал без сна и думал, что что-то не так. Люди какие-то странные. Вроде бы не плохие, но какие-то «не такие». По началу он этого не замечал, но как только появилась возможность немного посмотреть по сторонам, то он начал видеть некоторые странности. Какие-то непонятные разговоры, необычные слова, жесты, специфические походки, противные улыбки. У мужчины было чувство, что на него постоянно пялятся. Как будто бы экипаж только частично здесь, а частично в каком-то сонном мороке. Вот и сегодня, он дал одну работу, а потом заметил, что фиттер и моторист просто сидят под плитами на трубах, хотя их там вообще не должно быть, а когда он начал предъявлять претензии на этот счет, то получил ответ, что они делают ровно то что им было поручено. И как это все понять?

Мысли вертелись, Егор погружался в пограничное состояние между сном и явью. Он пытался думать о том, что нужно сделать по работе завтра. Добавить фреона в систему кондиционирования, килограмма два должно хватить. Нужно отбивать ржавчину и красить под плитами. Еще поменять три клапана на паровой системе. Это лишь то, что сразу приходит на ум, в реальности работы не счесть. В машинной команде слишком мало людей. Как обычно, нужно сделать все и сразу. Бесконечная история. В размышления о работе вклинивались другие мысли. Дома происходит ужас. Каждый день новая порция тревожных  новостей. Что принесет завтрашний день... В Мозамбике нужно будет менять поршень. Нужно проверить все инструменты. Испытать гидравлический пресс... Перед глазами предстал полыхающий горизонт....

Егор резко очнулся ото сна, содрогнувшись всем телом. Сердце колотилось. Несколько секунд он не понимал где находиться: то ли в своей квартире, то ли в гостинице, то ли на судне. Егор лежал на спине и смотрел в подволок. Усиливалась качка, снаружи завывал ветер. Зловеще, уныло. Егор перевернулся на бок, лег наискосок, чтобы меньше кататься по кровати. Каюта поскрипывала то тут то там. Гудела система вентиляции. Мужчине захотелось курить. Встал, зажег светильник, достал сигареты и зажигалку, сел на диванчик. Невольно вслушался в шум судна. В равномерном, привычном гуле судна он вдруг услышал какие-то новые ноты – звук падающих капель. Мужчина прислушался повнимательнее. Похоже, что-то капает в техническом отсеке его каюты.

Егор решил заглянуть туда. Он открыл дверь отсека и осмотрел его с фонариком. Там было много пластиковых пакетов, несколько ведер, швабры, одежда, постельное белье и еще много всякой всячины. В какой-то момент он заметил небольшую черную лужицу у шпигата. Подняв взгляд, он заметил, что на подволоке есть трещина. Жидкость капала оттуда, из этой трещины, из каюты старшего механика. Егор коснулся черной лужицы и растер жидкость между пальцами. Немного маслянистая, но не похожа на масло. Поднес к носу -неприятный запах, наподобие запаха серы.  Это было необычно, Егор раньше не видал такого. Но судно не новое, трещина в подволоке могла образоваться за годы его нахождения в суровой морской среде. Но почему же никто не заделал ее? И что это вообще за жидкость? Мужчина посмотрел на часы – два ночи. Эта протечка подождет. Нужно как-то заснуть. Егор снова лег на кровать, долго ворочался и наконец забылся тревожным неглубоким сном.

Он встал в семь утра, голодный, уставший. Спустился в столовую. На столике уже стоял типичный морской завтрак: яичница, дешевые жареные колбаски, все уже холодное. На этом судне еда почему-то практически всегда была холодной. Колбаски плавали в лужице жира, холодная яичница неприятно пахла, качка усилилась настолько, что стало неудобно стоять. Егор одновременно ощущал голод, легкую тошноту и раздражение. Он стоял у столика, выбирая себе еду и пытаясь держать равновесие, как вдруг краем глаза заметил половину человеческой головы, выглядывающую из-косяка двери на камбуз. Ровно половина лица смотрела на него: один карий глаз, черные волосы почти до плеч, уголок рта искаженный гадкой улыбкой.

– Доброе утро, – сказал Егор.

– Доброе утро, – ответил скрипучий, насмешливый голос мессмена. После ответа голова полностью скрылась за переборкой.

Егор невольно поежился, наконец наложил себе еды и сел на свое место за столом. У него болела голова, настроение было тяжелое. Так часто бывает во время качки, но сейчас было не понять только ли в ней проблема. Из-за переборки снова появилась половина головы мессмена, снова исчезла, через пару минут все опять повторилось. Егор старался не обращать на это внимания. Мужчина закончил завтрак и пошел к трапу, чтобы спуститься в машинное отделение.

Как только он открыл туда дверь, волна жара ударило в лицо. Было лишь семь тридцать пять утра, но температура в машинном уже приближалась к сорока градусам. Мужчина спустился в ЦПУ. Никого еще не было, можно выпить кофе и собраться с мыслями. Столько всего нужно сделать. И так каждый день, до того момента, как контракт закончится. Потом отпуск, который пролетит незаметно, омраченный тревогами и тяжким ожиданием беды, потом новый контракт, и так до самого момента, когда, разменяв все свое здоровье на деньги, он уйдет на вечный покой. Стоит ли это того?

В ЦПУ начали подтягиваться люди, молчаливые, отрешенные. Все, кроме стармеха. Этот наоборот как обычно говорил много и не по делу. Егор часто терял нить, когда тот разговаривал с ним, как будто бы он всегда говорил набором несвязанных между собой предложений. Вот и сейчас он начал рассказывать про то, как служил в армии в восемьдесят седьмом, а после этого в очередной раз спросил, когда будут мыть котел. Разговор про замывку котла происходил каждый день в последнее время, и это было опять таки странно. Каждое утро происходил один и тот же диалог: котел нужно помыть, сажу собрать в полиэтиленовые пакеты, обязательно двухслойные, и оставить эти пакеты нужно в мастерской у правого верстака. Одно и тоже, одно и тоже черт возьми, и будто бы никто кроме Егора не находил это странным. Он даже поговорил об этом с третьим механиком, но тот лишь ответил что да, котел необходимо помыть как можно скорее. Но Егор не в первый раз был на борту судна, и постоянно напоминал себе, что в море работают очень чудные люди. Нужно просто продержаться еще два месяца.

Закончив бессмысленный диалог со стармехом, Егор начал раздавать работу экипажу. Помня свои недавные рассуждения, мужчина решил повнимательнее вглядеться в лица, и попытаться понять наконец, что за люди находятся под его началом. Это следовало сделать уже давно, но из-за стресса и паранойи Егор два месяца видел как будто бы только нечеткие силуэты, а не живых людей. Первым был фиттер. Сухой и низкий человек, постоянно с открытым ртом. В целом работает неплохо, но очень медленно. Уже третий день он изготавливает трубу для опреснителя. Егор сказал ему продолжать, фиттер немного шире раскрыл свой рот с кривыми желтыми зубами и вышел. Моторист наоборот, был толстый. Косые глаза, плешь на голове, рябое лицо. Нормально он мог только красить. Это ему и было поручено, он будет отбивать ржавчину и красить на нижней платформе. Третий механик был дерганый двадцати пяти летний парень с неприятным высоким голосом. Вроде бы что-то знает, но постоянно торопиться, забывает, разводит грязь везде где работает. Он продолжит возиться с топливным сепаратором, разбирать и собирать его уже в третий раз за три дня. Что-то у него дело не идет, похоже Егору самому придется заняться сепаратором, хотя работы и без того невпроворот.

Есть еще электромеханик, но он не был его подчиненным. Поэтому тот занимался своими делами, только не понятно какими конкретно. Егор вообще редко видел его в машинном отделении, потому что электромеханик каждое утро надолго уходил на палубу, как он говорил, разбираться с рефконтейнерами. И это тоже было странно, потому что рефконтейнеров сейчас было всего четыре штуки, что там можно делать каждый день на протяжении двух месяцев – решительно непонятно. На прошлой неделе Егор работал на палубе почти целый день, и видел, что электромеханик просто ходил от одного борта к другому, смотрел в воду , разговаривал сам с собой и не разу не спустился в трюм, где были те самые контейнеры. Егор пытался ему намекнуть, что нужно бы поменять подшипники на забортном насосе, да и другой работы в машине хватало, но стармех сказал, что рефконтейнеры важнее. Больше Егор особо не общался с электромехаником, пусть делает что хочет. Нужно просто продержаться два месяца.

Люди разошлись, Егор остался в ЦПУ наедине со стармехом. Тот сидел за своим компьютером, Егор за своим. Опять начался какой-то несвязный монолог. То про цены дома, то про ремонт квартиры, это все разбавлялось вопросами про котел и напоминаниями про двойные полиэтиленовые мешки и то, куда их нужно положить. Егор безмолвно кивал и пытался сосредоточиться на бумажной работе, которой было много каждый день: разные чек-листы, разрешения на работу, отчеты, составление заявок. Но голос стармеха и собственные мыли его постоянно отвлекали, мужчина вышел покурить вышел покурить в мастерскую.

Подходя к ее дверям он услышал звук, как будто бы там кто-то рыгает, заглушая гул главного двигателя. Он открыл дверь. Фиттер держал кусок трубы на уровне пояса, а моторист припал к ней лицом, потом он оторвался от нее, взял ведро с краской, подошел к углу, постоял так секунд десять и вышел из мастерской. Фиттер продолжал просто стоять с трубой. Егор прошел дальше, сел на скамейку и закурил. Он начинал испытывать раздражение, брезгливость. У него ускорился пульс, от сигареты кружилась голова, он пытался выкинуть из головы сцену, которую только что видел. Он ощущал, что ненавидит все это. Сначала он ненавидел только свою работу, но теперь, кажется, он ненавидит все. Ненавидит жару, шум, самолеты, гостиницы, свою квартиру. Ненавидит свою мать, всех женщин, все человечество. Егор усилием воли отбросил эти мысли, нужно как-то приниматься за работу.

Мужчина вышел из мастерской, пошел к системе кондиционирования. По пути туда он увидел, как моторист стоит в углу платформой ниже. Не обращать внимания. Он подошел к баллонам с фреоном. Рядом нет нужных инструментов, весов и шланга. Нужно их искать. По хорошему они должны всегда лежать рядом, но их нет. Егор поискал их возле компрессоров, на всей верхней платформе. Зашел в мастерскую -  фиттер стоит уже с двумя трубами в руках и смотрит в переборку. Инструментов нигде нет. Егор спустился на среднюю платформу, начал обходить ее. Нигде нет. Зашел в сепараторную, остановился у топливного модуля вспомогательных двигателей. Скрытый трубами, он смотрел, как третий механик крутиться вокруг сепаратора. То присядет на корточки, то резко, почти прыжком выпрямиться, то начнет спазматически выкрикивать букву «а». Его голова постоянно дергалась в левую сторону. На секунду Егор забыл, зачем он зашел сюда, потом вспомнил и решил ничего не говоря просто обыскать сепараторную. Третий механик не обратил на него внимание и просто продолжал делать все то же что и делал. Инструментов нет.

К моменту, когда Егор вышел из сепараторной через другую дверь, ярость уже бурлила в нем, начиналась изжога. Он со злобой думал, что проклят, обречен постоянно искать что-то, какие-то ключи, шланги, болты в этой чертовой жаре, в шуме, сырости, пропитанной вонью мазута. Он заперт физически на очередном корыте и заперт в своем мозгу наедине с вечным ужасом. На нижнюю платформу. Егор медленно обыскал каждый угол, не нашел ничего. Посмотрел на часы - половина двенадцатого, скоро обед. Он не мог понять, почему время так быстро пролетело, чем он сам вообще занимался? Может быть он вовсе и не искал инструменты, а тоже все это время стоял и смотрел в какой-то угол? Его комбинезон уже был мокрым насквозь, по макушке прокатывались волны боли, убийственная злоба кипела. Он бегом поднялся по трапам и подбежал к компрессорам уже вслух матерясь и проклиная весь мир, как вдруг заметил желтый шланг для фреона, который выглядывал из-за стоящих рядом бочек с маслом. Посмотрел поближе - все нужные инструменты там же. Он был уверен, что осматривал это место в самом начале и не понимал, почему ничего не увидел. Время было потеряно зря, приближался обед, а еще ничего не сделано. Все идет не по плану. Злой  и нервный, уставший от беготни и жары он вернулся в ЦПУ.

Как только он вошел, стармех начал что-то говорить. Егор уже ничего не слышал, ему казалось что это все не реально. Мельком взглянул на старшего механика, увидел какую-то черную грязь в его левом ухе, черные капли под его стулом, на бумагах которые лежали перед ним на столе. Но стармех не обращал на это никакого внимания и продолжал бессвязный разговор. Как будто бы все нормально. Егор взглянул в окно, через которое можно было видеть машинное отделение из ЦПУ. Оттуда на него смотрел третий механик, его рот произносил какие-то слова, не слышимые отсюда. Разве это нормально? Егор смотрел на третьего механика, тот смотрел на него. Реально ли все это?

– Ну, пора обедать, – сказал стармех и поднялся со стула. Сзади на его бежевых шортах было большое черное пятно.

Егор опять почувствовал тошноту, быстрым шагом вышел из ЦПУ, бегом поднялся по трапам в машинном отделении, не сбавляя шага побежал по трапам надстройки до своей каюты. Оказавшись там, он заперся, задернул шторы и закурил. Он не мог понять что происходит. Реально ли то, что он видит? Или он просто сходит с ума от окружающей его действительности, от своих мыслей? Егор снял с себя промокший насквозь от пота комбинезон и принял душ. Нужно спуститься в столовую и поесть, но там будет весь офицерский состав. Все эти непонятные люди будут сидеть за столом и смотреть на Егора, будто бы это он здесь сумасшедший, а не они. Нужно как-то успокоиться и вести себя нормально. Но действительно, что если самый странный человек – это он сам? А все остальные украдкой крутят пальцем у виска? Мужчина ощущал, что находиться награни срыва.

Егор вышел из каюты и спустился по трапам вниз, постоянно оглядываясь по сторонам. Когда он вошел в столовую, то опять уже был весь в поту. В столовой собрались все. Егор, как принято, пожелал приятного аппетита и сел на свое место, прислушался к разговору. Разговор был обычным и складным. Оглядев лица, он не заметил в них ничего странного, глаза были вменяемыми, улыбки естественными. Мессмен принес ему теплый обед, сам он также выглядел нормально. Все было как и должно быть.

После обеда работа продолжилась. Люди работали хорошо и быстро, и сам Егор успел сделать многое из того, что планировал. На перерыве он даже посмеялся с истории старшего механика, нормальной, складной и веселой истории. На нем не было никаких черных пятен, его шорты также были чистыми.  В конце рабочего дня Егор даже почувствовал наслаждение от проделанной работы и приятную усталость. Размышлять, что было днем он не хотел, главное, что все встало на свои места. Вроде бы. Что если завтра все повториться и чем это все закончиться? Но у мужчины был тайный козырь в рукаве – рецептурные таблетки, которые ему достал друг с биполярным расстройством. Кажется, время для этого наступило.

Ад в тебе

Прошло три недели. Егор принимал таблетки каждый день и результат был заметен. Настроение улучшилось, болезненная потребность все проверять правда осталась, но мужчина уже не так сильно от этого страдал. Он практически перестал спать, но особой усталости не чувствовал и считал, что ничего страшного не случиться если он проживет так еще месяц. Всего лишь месяц! Люди годами жили в фашистских концлагерях при куда более суровых условиях и выживали. Теперь, когда его снова радует солнечный свет, а ужасы мира толкутся где-то на границе осознанности, один жалкий месяц он точно осилит. Потому что он сильный, всегда был сильным, просто на мгновение забыл об этом. Но ничего, таблеток хватит.

Тем временем судно двигалось очень медленно. И, наконец, пришло письмо от офисного менеджера, из которого следовало, что из-за шторма порт Реюньона закрыт и нужно ложиться в дрейф. Дрейф – это хорошо, каждый моряк знает об этом. Можно сделать работу, которую нельзя выполнить, когда работает главный двигатель. Например, помыть наконец котел, ведь это почему-то крайне важно для стармеха. Подготовка к этой работе началась с утра, к котлу были принесены все необходимые инструменты, ведра, шланги, мешки, сгонки, совки.

Когда дело было почти закончено, аварийная сигнализация сообщила о том, что со вторым масляным сепаратором что-то случилось. Третий механик пошел разбираться с этим, а Егор отправился к котлу, чтобы закончить начатое, ведь оставалось лишь собрать мокрую сажу с полки внутри котла. Ерунда, немного испачкать руки, вот и все, только нужно принять еще половинку волшебной таблетки. Егор подзарядился синтетическим счастьем, взял ведро, положил туда двойной пластиковый мешок, схватил сгонку и совок и начал убирать грязь.

Вдруг его внимание привлек кусок грязной синий материи в куче черной сажи. Мужчина взял его в руки чтобы рассмотреть получше. Он сразу понял, что это такое: кусок патча с указанием должности, который все инженеры носили на своих комбинезонах над правым нагрудным карманом. На обгоревшем куске плотной ткани нитью золотого цвета было вышито «2nd». Значит, это принадлежало какому-то второму механику, который работал здесь до него.  На цифре 2 было бурое пятнышко. «Да уж, некоторые не то что патч могут оставить в котле, но и ключ на сорок шесть тоже",– подумал Егор и бросил обрывок в ведро с сажей, расслабленно улыбаясь. Нескладные мысли крутились в затуманенном мозгу.

Когда мужчина принес в мастерскую последний мешок сажи, то от жары, усталости и передозировки у него случилась паническая атака. Вся сладостная фальшивая картинка вдруг рухнула, и ее место занял потусторонний ужас. Он пересек черту, добровольно, каждый жизненный выбор вел его к этому моменту. Как раз в этот момент в мастерскую влетел стармех. Он ринулся к мешкам с сажей, присел и запустил в мокрую, ядовитую субстанцию свои руки. Он возился в этой грязи, пока не наткнулся на кусок оторванного патча, взял его в руки и начал смотреть на него, смотреть и хихикать как умалишенный. Рядом встал фиттер, в руках у него опять была труба. А Егор просто стоял и пытался сопротивляться ужасу, который рос в его душе. Ему слышался смех, доносящийся из-за дверей сквозь гул работающих механизмов.

Мужчина вышел из мастерской с трудом шагая прямо. Зашел в ЦПУ, тут никого не было и он мог побыть один в прохладе. Да, наверное он просто перегрелся. Остаток рабочего дня Егор провел один за компьютером и к концу начал чувствовать себя немного лучше. Все правильно, просто перегрелся. Он больше никого не видел, все разошлись в шесть часов вечера по каютам.

Когда мужчина спускался на ужин, то надеялся, что все будет нормально, будет как и должно быть в реальности, что люди на самом деле совсем не странные. Но нет, конечно же нет, за столом он увидел пустых марионеток, а не людей. Они просто сидели над своими тарелками и смотрели в никуда. Мессмен даже не вынес тарелку Егору, ему пришлось самому идти на камбуз. Когда он зашел туда то увидел, что повар держит мессмена на своих плечах и в таком виде они стоят в углу. У мужчины билось сердце, ему стало тяжело дышать. Он уже не хотел есть и быстрым шагом вышел из камбуза в коридор.

– Ты куда? – бросил ему повар вслед, невнятно, будто бы пьяный.

Егор поднялся в свою каюту. Закрылся на замок. Достал свой маленький швейцарский нож и решил что будет держать его наготове. Нет, он не сумасшедший, такое не может казаться. В этот раз он принял сразу две таблетки, но особого эффекта уже не ощутил. Ему нужно бежать отсюда. Но бежать некуда – вокруг лишь бездна Индийского океана. Значит, нужно совладать с ужасом и не привлекать к себе внимания, просто делать свою работу и ждать шанса сбежать. Но нож лучше держать наготове. Сегодня его вахта, а значит перед сном нужно будет спуститься на обход в машину, и это не вызовет подозрений. Надо использовать эту возможность и порыться в судовой сети, посмотреть, может быть есть какие-то зацепки. 

Егор попытался отвлечься и включил интернет. Как только он это сделал, ему начали звонить в вотсапе. Это была его мать. Мужчина очень не хотел сейчас разговаривать, но знал, что если не ответит, то мама будет волноваться понапрасну. На экране смартфона появилось доброе лицо пожилой женщины. Они вели обычный разговор –  как дела, как здоровье. Егор отвечал на автомате, ему было сложно сосредоточиться. Его мать как обычно следила за новостями и очень переживала из-за ужасов, которые творились уже по всему миру. Только когда сын был в море ей становилось немного спокойнее. Егор все понимал, но в сейчас это его жутко раздражало. Раздражение сменилось страхом, когда он увидел за матерью черные полосы на обоях, они разрастались на глазах. Он сильно зажмурился, из динамика смартфона тут же полетели тревожные вопросы. Когда снова открыл глаза, то увидел только взволнованное лицо матери. Никаких полос. Он попытался как-то успокоить ее, но уже было поздно. Опять эти волнения. Вспышка ярости. Опять эти долбаные бабские волнения. Багровая пелена перед глазами. Не говоря больше ни слова, он выключил приложение, взвесил смартфон в руке и с размаху запустил его в переборку, отчего китайское устройство развалилось как дешевый конструктор. Плевать, нужно думать, а его отвлекают всякой ненужной, мелкой ерундой. Думать…. Судно лежит в дрейфе в океане, на нем происходит черт знает что. И не за что зацепиться, и некуда бежать. Он не сумасшедший. Нужно выяснить, что происходит, но только осторожно, не привлекая внимания, иначе как знать, что эти безумцы могут с ним сотворить.  На часах одиннадцать вечера, пора идти на обход.

На цыпочках, как заправский диверсант, Егор миновал все палубы до машины, держа руку с зажатым в ней ножом в кармане. Мужчина сел за свой компьютер и начал рыться в судовой сети. «Это на долго, – подумал он. Нужно перелопатить терабайты информации». Но к своему удивлению, он довольно быстро обнаружил нечто поразительное: ни рейсовые планы, ни часы работы механизмов, ни зарплатные ведомости, словом, вообще ничего, кроме документов второго механика, не обновлялось уже два года. Нонсенс. В компании-гиганте, каким был эта судоходная компания, это просто немыслимо. В структуре, где на каждый чих нужна своя бумажка, где из офиса отчитывают за любые огрехи не обновлять документацию два года было просто невозможно. Егор продолжил копаться, но ничего больше не нашел, папки были полны обычной документации, самой обычной, только просроченной на два года. Он пересел за компьютер стармеха, зашел в почту – та же картина, письма двухлетней давности. Мужчина закинул таблетку в рот, зашел в браузер и вбил в поисковик название судна. Результаты поиска повергли его в настоящий ужас, даже сквозь химический дурман. «Пасифик Трейдер» бесследно исчез два года назад.

В бреду Егор переходил от одной вкладки к другой. Тексты на разных сайтах говорили примерно одно и то же – судно пропало два года назад около Реюньона, когда разразился сильнейший шторм. Ни обломков, ни выживших, ни тел, вообще ничего. Это все не реально. Но тем не менее вот он, сидит в ЦПУ судна, которое уже не должно существовать, на котором работает интернет и которое спокойно заходит в порты. Подавляя панику мужчина пытался думать. Еще таблетку, срочно. Судно лежит в дрейфе, примерно там же, где оно якобы пропало. Но если никаких сообщений уже не приходит два года, значит никто из офиса и не приказывал ложиться в дрейф. Выходит, капитан сам решил это сделать, значит простоять здесь они могут сколь угодно долго. Егор попал в западню.

Вдруг в окне ЦПУ он увидел блик от фонарика. Быстро, на автомате он закрыл все на компьютере стармеха и прыгнул в свое кресло, пытаясь изобразить скучающий рабочий вид. Сердце колотилось. Через мгновение дверь приоткрылась и в ЦПУ заглянул моторист. Егор посмотрел на это искаженное гримасой лицо. Казалось, что глаза стали косить еще больше. Рожа еще немного поторчала в дверях, потом исчезла. Егор решил немного выждать, прежде чем уходить. Через пол часа он вышел и стал подниматься по трапам к выходу. Когда мужчина проходил мимо открытой водонепроницаемой двери, которая вела на корму, в непроглядную тьму, он услышал снаружи голоса, искаженные нечеловеческие голоса, которые общались на смеси русского и неведомого. Единственно, что он сумел разобрать была фраза «котел снова готов». Егор усилием воли заставил себя идти дальше, чтобы не быть замеченным. У выхода из машины, в углу, стояла металлическая трубка около метра длинной. Мужчина захватил и ее – одним маленьким ножом будет сложно отбиться.

Зайдя в каюту, он как обычно заперся, трубку оставил у двери, нож оставил в кармане. Шутки кончились. Егор достал из ящика блокнот и начала записывать все, что пришло в голову. Мужчина лихорадочно думал что же делать. Судно слишком далеко от берега. Управление судном не перехватить, ему не дадут подойти ближе к спасительной земле. Спасательный плот легко догнать на шлюпке. Значит, именно шлюпку ему и надо использовать для побега. Вторую наоборот нужно привести в нерабочее состояние, но делать это нужно в самый последний момент, иначе обнаружат. Спокойно, чтобы выжить нужно успокоиться. Он уже  и не думал про сон. Только выключил свет, чтобы не привлекать внимания и сидел в темноте.

Порой он терял ход времени и чувство реальности, тогда в рот отправлялась таблетка, иногда две, но легче не становилось. Он слышал, как возле его каюты кто-то тихо ходит, видел тени через щель внизу двери. Что-то опять начало литься в техническом отсеке. Осторожно, не шумя он открыл туда дверь и посветил фонариком. Из каюты стармеха, сквозь трещину, которая стала больше раза в три, в подволоке бежала струя черной жижи. Он открыл дверь в душевую – и там эта субстанция, льется сверху через панели обшивки. Нужно просто дожить до утра, просто не выдать себя, не показать, что он все знает.

Ночь он просидел в каюте без света, прислушиваясь. Звуки шагов появлялись то за дверью, то на палубе, перед иллюминатором, монотонно лилась черная жижа за дверью технического отсека и в душевой. Казалось время шло слишком медленно. Наконец стрелка на часах подползла к семи утра. Пора выходить и действовать как обычно. Не подавать виду, хотя бы это он умел делать хорошо.

Егор открыл дверь – в коридоре никого, только грязные следы босых ног. Не обращать внимания, нужно идти на завтрак. С столовой тоже никого. Отлично. Мужчина через силу затолкал в себя порцию холодной еды и быстро спустился в машину. Сел за свой стол и начал с ужасом ждать когда придут другие. Что если они уже решили с ним что-то сделать? К чему готов котел? Не к тому ли, чтоб его туда посадить? Они ведь так и поступили с предыдущем вторым механиком, не так ли? Мужчина попытался отвлечься и зашел в интернет. Зря, от  плохих новостей стало только хуже. Когда же это все закончиться? Дверь в ЦПУ открылась, все люди из машинной команды зашли разом. Их лица были безумными, руки тряслись, рты беззвучно открывались. Последним зашел стармех, вся его одежда была пропитана черной жижей, он был босиком. Как будто бы все было нормально, он прошлепал до своего кресла нетвердой походкой и рухнул в него, два раза прокрутился на нем, как на карусели и завел монолог, абсолютно бессмысленный, состоящий из несвязных слов, некоторые из которых были на непонятном языке, как будто бы состоящим из одних согласных. И был ли это вообще какой-то язык, или же просто набор букв? Не паниковать.

Егор незаметно засунул три таблетки в рот и проглотил, встал, подошел к подчиненным, чтобы раздать работу, сердце бешено колотилось. Без паники. Мужчина заговорил с фиттером. Рот этого существа был как обычно открыт, но теперь вместо забора кривых желтых зубов в этом рту были только кровоточащие лунки. Спокойно, он справиться. Егор сказал ему продолжать работу, хотя уже и не помнил, чем именно занимался фиттер. Существо не издав звука поплелось прочь из ЦПУ. Хорошо, теперь моторист. Егор взглянул на него: человек за ночь раздулся, как покойник, пролежавший неделю в теплой воде. Зеленая рыбья кожа, гнойники на лице и лысине, в уголках рта какая-то слизь. Егор сказал продолжать покраску, и существо медленно, как будто борясь с собственными ногами вышло в машину. Третий механик выбежал следом. Пусть так, главное что ушли. В ЦПУ остался стармех, Егор и электромеханик. К этому моменту в воспаленном мозгу мужчины созрел некий план, и ему нужно было выяснить, чем сегодня занимается этот электромеханик. Он подошел к нему, стараясь не обращать внимания на стармеха, под которым уже собиралась черная лужица. Мужчина тихо прокашлялся и заговорил с электриком, лицо которого как будто бы расплывалось и не имело четких контуров, тот сказал, еле ворочая языком, что сегодня остается в машине работать с валогенератором. Никакого валогенератора на этом судне не было, но хорошо, отлично, этот не будет мешаться на палубе.

Егор набрал попавшихся под руку инструментов и поднялся на палубу, делая вид, что пошел ковыряться с лебедкой на носу. Его план был прост. Для начала, нужно посмотреть на название судна, чтобы в последний раз убедиться, что он не сошел с ума. Затем, он собирался спуститься во второй трюм, где в самом его низу стояли четыре рефконтейнера. Егор подумал, что они имеют свою роль в этом адском цирке. Да, это было рискованно, но мужчине было нужно доказать самому себе, что он не рехнулся. С ним все в порядке, это с другими что-то не так. Егор пошел по левому борту в сторону бака. Кругом черная слизь, лежит толстым слоем. Поднявшись на бак, он увидел очередную безумную сцену.

Группа матросов, голых и измазанных черной субстанцией ползали друг по другу, сплетаясь в омерзительный человеческий клубок. Егор усилием воли заставил себя отвернуться. Мужчина перегнулся через борт и посмотрел на надпись на носу – на название судна. На ржавеющим синем корпусе он безошибочно прочитал надпись, нанесенную большими белыми буквами. «PACIFIC TRADER». Исчезнувшее судно. И Егор на нем. Вокруг судна висели черные штормовые облака, первые капли уже начали падать на палубу. Осталось поставить на этом точку и залезть во второй трюм, туда, где стояли проклятые контейнеры.

Как можно быстрее он спустился с бака и дошел до люка, ведущего в трюм. Он был открыт. Что если там уже кто-то есть? Плевать, он должен увидеть все своими глазами. Мужчина начал спускаться по трапам, стараясь не шуметь и даже не дышать. Чем ниже он спускался, тем меньше было рабочих лапочек, и в один момент Егор оказался в кромешной тьме. Он достал свой фонарик, прикрепил его скобой к нагрудному карману и включил на минимальной яркости. Вот он внизу, вот и контейнеры. Егор даже не удивился, когда заметил, что на них нет привычных пломб. Чего-то такого он и ожидал. Но то, что он увидел внутри, лишило его толики решимости, которая было появилась в нем, пока он сюда спускался.

Когда створки первого контейнера со скрипом поддались, он увидел то, что просто не могло быть реальным. Контейнер был забит кожами. Снятыми кожами людей. Ошметки синих комбинезонов валялись на полу контейнера в бурых лужах гнилой крови. Луч его фонарика проникал в отверстия где раньше были рты и глаза и подсвечивал задние ряды этих человеческих оболочек. Оцепеневший мужчина просто стоял и смотрел, не в силах даже бояться. Когда гнилостный смрад дошел до носа, его вывернуло наизнанку. Егор прокашлялся, уже не способный вести себя тихо. И в этот момент он услышал гортанные звуки неведомой речи и тяжелые шаги, которые раздавались сверху.

Бежать некуда. Одновременно с этой мыслью возникла и одна догадка. Егор, понимая что смертельно рискует, задержался на мгновение и пересчитал висевшие в контейнере кожи. Их двадцать четыре. Здесь висит почти вся настоящая команда этого судна, не достает одного. Того, чьё тело сожгли в котле эти неведомые сволочи. Егор заставил свои руки двигаться и как можно тише закрыл створки. Шаги все ближе. Тут луч фонарика высветил единственное место, где можно попробовать спастись – колодец льяльных вод под откидной решеткой. Мужчина ринулся туда, потом обратно. Собрал руками собственную рвоту и набил её в карманы, остальное затер рукавами. Быстрее в колодец, но только тихо. В один мягкий прыжок он оказался возле него и медленно открыл крышку, молясь чтобы она не заскрипела. Залез внутрь, выключил фонарик, и в полной темноте как змея начал протискиваться вглубь, ободрав о шпации локти и колени. Тут он понял, что в колодце не вода. Мерзкая черная жижа с тошнотворным запахом серы попадала в рот, глаза и уши. Шаги уже здесь. Мужчина замер. Не было душевных сил даже молиться.

Егор увидел свет фонариков, который проникал внутрь его убежища и услышал не человеческие, запредельные голоса. Он не знал, сколько существ сейчас находиться в этом трюме, он не мог понять, что значат эти звуки, которые похоже были речью. Оставалось только ждать. Судно уже сильно качалось на штормовых валах, и когда оно переваливалось с борта на борт, вонючая черная волна омывала лицо Егора. Шаги направились в сторону колодца. Точнее не шаги, а один шаг, и вместо второго какое-то мокрое чавканье. Существо остановилось прямо над мужчиной, их разделяли всего несколько миллиметров металла. Свет стал ярче, фонарик урода был направлен прямо на крышку, в которой были большие круглые прорези, чтобы вода могла стекать внутрь. Если сейчас кто-то заглянет в колодец, Егору конец. Но свет стал меркнуть, существо почавкало назад. Немного успокоившись Егор начал прислушиваться сильнее. Рука потянулась в карман за таблетками, но их там больше не осталось. Помимо звуков инфернальной речи, он слышал звон цепей, на которые были подвешены внутри контейнера крюки с человеческой кожей. Похоже, ужасное содержимое доставалось наружу.

После того как существа закончили свои мерзкие дела и начали подниматься по трапам вверх, после того как стихли их шаги, Егор еще долго сидел в зловонном колодце. Он замерз и ослаб, голова кружилась, в мозгу была пустота. Судя по качке, снаружи бушевал сильный шторм. Что делать дальше? Возможно, его отсутствие уже заметили, и если его поймают, то так же сдерут кожу и засунут в контейнер, или целиком закинут в котел, а на его место приедет очередная жертва. Или еще один монстр. Мужчина не мог анализировать, не мог думать, не мог ничего. Только хотел быть где угодно, но не здесь, чтобы это все оказалось ночным кошмаром. Он хотел проснуться, оглядеться по сторонам и расплакаться от облегчения. Но вот он – сидит в трюмном колодце, мокрый, грязный, все его тело болит. И это все происходит в действительности. Егор с трудом выбрался из колодца, сел на палубу и попытался думать. Что дальше? Покончить со всем? Даже сейчас это слишком страшно. А спустить шлюпку в такой шторм, это то же самое, что убить себя.

Но все же.... Что еще остаётся? Шлюпка – это единственный призрачный шанс спастись. Егор поднялся на ноги и начал ходить чтобы согреться, попутно обдумывая, как ему сбежать. Шлюпки находились на третьей палубе надстройки, по одной на каждый борт. Мужчине нужно не только пробраться незамеченным через все судно, но и вывести одну шлюпку из строя, чтобы его не смогли быстро догнать. Потом нужно перейти на другой борт, забраться внутрь, дернуть за трос и молиться, чтобы механизм спуска отработал как надо и чтобы потом шлюпку тут же не разбило штормовыми волнами о борт судна. Другого пути нет.

Единственный выход

Егор начал осторожно подниматься по трапам, замерзшие конечности болели и плохо слушались. Когда он добрался до верха трюма, то приоткрыл люк наружу и осмотрелся. На палубе никого, только шквальный дождь, ветер и тяжелые волны, которые с силой бились в корпус, от чего все судно содрогалось и мрачно скрипело. Наружу. Мужчина подошел к правому борту и осмотрел боковой проход, сначала в нос, потом в корму. Вдали, у надстройки он заметил силуэты, освещенные светом фонариков. Перешел к левому борту, проделал то же самое – никого. Значит, нужно идти здесь. Подойдя к трапу, ведущему с кроссбея к проходу он заметил бронзовый молоток, оставленный кем-то. Пригодиться, ведь свой маленький ножичек он где-то потерял в этот безумный день. Пригибаясь мужчина пошел по бортовому проходу, и, не встретив никого, добрался до входа в надстройку. Похоже, существа собрались у правого борта, и чем-то там занимались. Егор решил, что в таком случае сломает именно правую шлюпку.

К этому моменту, страх уступил инстинкту самосохранения и жажде выжить, разум мужчины, все еще отравленный таблетками, с холодным рационализмом продумывал план побега. Как кошка, сжимая в руке молоток, он крался за надстройкой к правому борту. Вдруг он заметил одинокий силуэт, стоящий между двумя помещениями с машинными вентиляторами. Этот силуэт недвижно стоял спиной к Егору и смотрел в сторону контейнеров на корме. Мгновенный укол страха в сердце, потом багровая ярость. Пригибаясь, маскируя шаги за звуками шторма и работающих вентиляторов, Егор подкрался к силуэту. На голом, измазанном черной субстанцией существе была «надета» лишь человеческая кожа: руки завязаны на шее монстра, как шарф, безглазая голова откинута на спину будто капюшон. Загнанный в угол мужчина был готов убивать ради спасения; широкий замах, тошнотворный глухой удар. Тело существа дернулось, упало вперед и больше не двигалось. Егор оттащил его за помещение с вентиляторами.

Нельзя медлить, быстрее к шлюпке. Мужчина приблизился к правому борту надстройки, проскользнул к трапам, осторожно поднялся на третью палубу никого не встретив. Открыл боковую дверь шлюпки, залез внутрь, закрылся. Первым делом он разбил топливные трубки, идущие от топливного насоса высокого давления к форсункам двигателя. Затем вырвал шланг из бака – топливо полилось на дно и начало вытекать через сливное отверстие на палубу. Дело сделано, нужно уходить. Егор выбрался из шлюпки, выбросил шланг за борт. Быстро но осторожно пошел к трапу, начал спускаться. В самом низу, когда он был уже на главной палубе, в его глаза ударил луч фонарика.

Тут же послышались гортанные крики множества глоток. Егор побежал на левый борт, преследователи бежали на ним. Мужчина бежал сквозь стену дождя молясь, чтобы никто не зашел с левого борта. Вверх, к шлюпке. Он подлетел к двери и начал быстро открывать замки. Сзади, на трапе, уже слышались многочисленные шаги и устрашающие крики. Егор запрыгнул внутрь, закрыл дверь и вставил молоток в проушину защелки, чтобы ее невозможно было открыть. Ринулся к задней двери, заблокировал и ее с помощью рычага для аварийного управления рулем. Как только он это сделал, снаружи по корпусу начало барабанить множество конечностей под сопровождение завываний нечеловеческих глоток. Егор замер.

Вот он момент истины. Неверной рукой он потянул за трос сброса шлюпки. И ничего... А он все тянул и тянул за трос, пока тот не уперся в стопор. К этому моменту мужчина уже истерически смеялся. Идиот. Он же не вытащил три стопора, два на балке и один на лебедке, а без этого шлюпка не двинется с места. Идиот... Хотя он бы просто не успел этого сделать с преследователями за спиной. Не идиот. Он просто был обречен с самого начала. Ему не выбраться, его судьба была предрешена, как только он поднялся на борт в Сингапуре. Все конечно. С полнейшей пустотой внутри, уже без какого либо страха, он достал рычаг управления из ручек задней двери и силой толкнул ее наружу. Почувствовал, как дверь ударилась в чье-то тело, услышал вскрик и глухой шлепок палубой ниже. Схватив рычаг, он выскочил наружу. Впервые за день распрямился в полный рост, стоя на маленькой платформе.

Свет фонарей ослеплял. Перед ним стояла инфернальная толпа. Голые, безволосые, измазанные черной слизью. Открытые рты без зубов, у одного не было глаз, но пустые глазницы «смотрели» прямо в лицо Егору. На всех натянуты человеческие шкуры, как дождевые плащи. Мужчина посмотрел вниз – там лежал один, тот которого Егор толкнул дверью. Отлично, он успел прибить двух ублюдков. Улыбка растянула лицо мужчины, он снова начал хохотать. Мерзкая толпа подалась назад. Егор почувствовал неудержимую силу и решимость, это закончиться на его условиях. Размахнувшись, он с силой запустил рычагом в толпу, попал одному из уродцев точно в мясистый нос. Толпа жалостно взвыла. А потом, Егор, второй механик тридцати трех лет от роду прыгнул в бурлящий, бездонный океан.

Удар, погружение. Мужчина надеялся, что сразу пойдет ко дну в своих тяжелых ботинках со стальными носками, но штормовой вал вынес его на поверхность возле самого борта судна. Он посмотрел наверх. Оттуда вниз смотрели лица. Обычные человеческие лица, полные страха. Изо ртов, обычных человеческих ртов долетали обычные слова на обычном русском языке. И эти слова были полны тревоги и отчаянья. В синих комбинезонах, которые стали черными от влаги, в бежевых дождевых накидках, на палубе у шлюпки стояли испуганные люди и отчаянно светили фонарями в бездну, надеясь заметить утопающего. В воду полетели два спасательных круга. Животный ужас сковал сердце Егору. В этот последний момент, морок спал, и он наконец-то ощутил реальность. Не искаженную его безумием реальность. Он попытался закричать, но соленая вода заполнила рот. Последним что Егор увидел был несущийся ему навстречу борт судна. Удар. Небытие. Долгожданный покой.