— Какую причину развода указать, господин Соколов?

Адвокат смотрит на меня поверх стильных очков, на губах играет легкая улыбка. Красивый, импозантный, одетый дорого и со вкусом. Сразу видно, что берет большие деньги за свои услуги. Даже черная табличка над дверью подписана золотом:

«Бессонов Александр Александрович. Адвокат по семейному праву».

«Он сейчас смеется надо мной?» — я пристально разглядываю его, а в груди невольно вспыхивает раздражение.

Я с трудом решился на такой шаг. Поход в адвокатскую контору — результат долгих размышлений и сегодняшней нервной ночи. Вчерашний вечер стал последней каплей моего долготерпения.

Вот теперь сижу и смотрю на адвоката. Еще один хлыщ, который смеет усмехаться мне прямо в лицо.

Я откидываюсь на спинку стула, забрасываю ногу на ногу и придаю себе вид этакого мажора на расслабоне.

— А какую самую частую причину указывают другие? — спрашиваю намеренно холодно и высокомерно, покачивая на пальце ключи от спортивного Бентли.

Адвокат мгновенно сканирует мои действия, и улыбка сползает с его лица.

«Так тебе, приспособленец хренов!» — удовлетворенно думаю я, но в душе все же бушует огонь.

— Обычно пишут, что не сошлись характерами.

— Вот и мне такую же причину укажите.

Бессонов несколько минут стучит по клавиатуре, потом его пальцы замирают. Он опять смотрит на меня, на этот раз совершенно серьезно.

— Игорь Николаевич, может быть, вы еще раз все обдумаете?

— Я жду соглашение.

— Но… вы не требуете раздела имущества.

— Это ее деньги, ее компания, пусть все забирает.

— Часть есть и ваша, все же в браке вы были три года.

— Александр Александрович, — смотрю на циферблат швейцарских часов и хмурюсь. — Я тороплюсь.

— Ваше желание выглядит поспешным и действия похожи…

Бессонов замолкает, подбирая слова.

— На побег? — заканчиваю за него. — Так и есть.

— Но… можно же пожить временно отдельно, прийти в себя, разобраться, поговорить наконец.

— С семьей моей жены так не получится.

***

Я сразу вспоминаю недавнюю беседу с тестем.

***

Мы сидели в его кабинете, Виктор Степанович, генерал в отставке, рассказывал о своем друге, который попытался в молодости соблазнить его жену.

— И где он сейчас? — небрежно спросил я, не слишком вникая в тему беседы.

Мы в очередной раз поссорились с Эвой. Мысленно я был все еще внутри конфликта, подбирал слова, которые сказал бы, если бы жена дала мне такую возможность. Но Эва захлопнула дверь нашей спальни перед моим носом и оставила меня на пороге.

— С предателями у меня разговор короткий: руки за голову и к стенке, — не колеблясь ответил тесть.

Я вздрогнул от неожиданности, пролил на себя виски. Таким холодом повеяло от его слов, что мне стало страшно. Мгновенно вылетели из головы и ссора, и вообще все мысли. Потом я навел справке об этом друге тестя и узнал, что он умер молодым от пулевого ранения. Получается, слова Виктора Викторовича не пустой звук?

Вот тогда впервые и возникла идея побега, и самым лучшим способом был бы развод, подписанный добровольно с обеих сторон.

***

— Странно, у вас такая прекрасная жена! — пожимает плечами адвокат.

Напрягаюсь: какое его дело, какая у меня жена?

Да, Эвелина — известная бизнес-леди. Ее портреты не сходят со страниц лакшери журналов, с экранов телевизоров. Она не только управляет огромным торговым центром, но и сумела организовать целую сеть электронных магазинов с самым выгодным на сегодняшний день процентом продаж.

Кто я против нее? Обычный диктор новостей крохотного кабельного канала.

Мы и познакомились, когда Эва пришла на ток-шоу к известному ведущему. Она ворвалась в офис канала, как вихрь, и свела с ума всех мужчин. Ослепительно красивая блондинка с потрясающими синим взглядом и харизмой, бьющей через край. Разве я знал тогда, что за этой милой внешностью скрывается характер железной леди? Влюбился в улыбку, в обаяние, потерял голову.

А теперь твердой рукой Эва управляет огромным штатом сотрудников и… мной.

Но я больше не хочу такого счастья! Достало все!

— Вас с ней познакомить? — спрашиваю в лоб адвоката.

Смотрю пристально, не отвожу взгляда. И он сдается первым.

— Нет! Вы меня неправильно поняли.

— Отчего же неправильно? Все, кто со мной общается, хотят извлечь из знакомства выгоду и просят представить их моей жене.

Бессонов вздрагивает, выпрямляется и жмет на кнопку печати. Молча мы наблюдаем, как лист соглашения со скрипом выплывает из принтера. Адвокат расписывается, шлепает печать, протягивает документ мне. Я хватаю ручку и не дрогнувшей ни на секунду рукой ставлю размашистую подпись.

— Теперь дело за вашей женой, — говорит Бессонов. — У вас детей нет, достаточно ее согласия, чтобы вы получили развод.

— Спасибо.

Я иду к выходу из кабинета, спиной чувствую сверлящий взгляд. И сомнение закрадывается в голову: а вдруг этот щегол позвонит Эве и испортит тщательно продуманный план?

Я оборачиваюсь.

— Александр Александрович, надеюсь вы помните о тайне клиента?

— Обижаете, Игорь Николаевич! Конечно! Я весь только к вашим услугам.

Слово «только» он намеренно выделяет голосом, но мне все равно неспокойно. Из конторы я почти выбегаю. Колени подгибаются, наступает разрядка. Сам не верю, что решился на такой серьезный шаг, но и отступать уже поздно.

Сейчас еду к Эве в офис, кладу документ ей на стол…

Мотор Бентли успокаивающе урчит.

— Придется с тобой расстаться, дружок, — ласково провожу пальцами по кожаному чехлу руля, — но жизнь, приятель, дороже. Прости!

Я выезжаю на проспект, вливаюсь в поток машин. Руки и ноги работают на автомате, не мешают думать.

«Правильно ли я поступаю? Ну, потерпел бы до того времени, пока Эва сама не захотела бы расстаться», — нашептывает внутренний голос и расшатывает мою решимость.

Включаю смартфон, и его рингтон мгновенно выдергивает из раздумий. Кошусь взглядом на экран: секретарша жены.

Черт возьми! Что ей от меня надо?

Несколько секунд сомневаюсь, ответить или нет. Лениво просматриваю журнал звонков и глаза лезут на лоб: родственники жены будто наперегонки бегали, звонили, чередуясь, с интервалом в минуту.

Телефон замолкает, но начинает верещать вновь.

— Да! — рявкаю в трубку так, чтобы у девицы всякое желание отпало связываться со мной.

— Игорь Николаевич… Игорь Николаевич…

Секретарша всхлипывает в трубку, в груди тут же рождаются колокола тревоги и начинают перезвон от малого к большому.

— Да что случилось, говори!

Сердцебиение учащается, адреналин мощной волной поступает в кровь, разносится по сосудам. Я паркуюсь у обочины.

— Эвелину Викторовну похитили…

Секунду я прихожу в себя. Новость такая, что сбивает на миг с толку. Вытираю о брюки мгновенно вспотевшие ладони, нажимаю на громкую связь.

— Как похитили? Что ты мелешь, Люда?

Стараюсь говорить спокойно, но голос подрагивает, кровь шумит в ушах, сердце бешено колотится. Хочется куда-то бежать, что-то делать. Еле удерживаю себя на месте, сижу, вцепившись в руль пальцами.

— Не знаю… — секретарша уже ревет в голос белугой.

— Погоди, я сейчас.

Я отключаюсь, а сам набираю номер жены.

— Абонент временно не доступен, — отвечает равнодушный голос телефонного бота.

Снова звоню Людмиле.

— Рассказывай, — слышу всхлипывания. — Прекрати истерику! Говори членораздельно!

— Да, я ничего не знаю! Эвелина Викторовна собиралась на встречу с партнером, вышла из офиса и пропала.

— Партнеру звонили?

— Да, он с ней не встретился.

— По камерам посмотрели?

— Да. На записи видно, как она миновала входную вертушку, кому-то помахала рукой, села в машину.

— В какую машину? Номер! Торговый центр находится на оживленной улице, над входом каждого бутика есть камера.

— Охранники уже все проверили, — Люда всхлипывает, но после моего окрика отвечает четко и точно. — Автомобиль находился в слепой зоне. Каждая камера захватывала то крыло, то бампер, но ни лобовое стекло, ни номер в кадр не попали.

— А откуда паника? Почему решили, что Эву похитили?

— Так, позвонили же.

— Кто?

Спрашиваю, сцепив челюсти: так и хочется треснуть секретаршу по глуповатой голове за информацию, которую она выдавала по каплям.

— Похитители позвонили в особняк родителям. С той минуты все и завертелось.

— Твою ж мать!

Завожу мотор и жму на педаль газа. Мой серебристый Бентли бросается вперед, как барс. Опускаю стекло: вечер свищет в лицо, остужает горящую огнем кожу. Я нетерпеливо поглядываю на дорогу, лавирую между полосами асфальта и машинами. Лишь вырвавшись на объездную, набираю нормальную скорость.

Со звонка секретарши мой телефон не замолкает. Сначала звонит тесть.

— Игорь, полиция уже едет, поторопись!

Как всегда, он принимает решения быстро и с размахом.

— Но что конкретно случилось, Виктор Степанович?

— Не знаю. Преступники позвонили на мой мобильник, сказали, что Эва у них, и бросили трубку.

«Но почему позвонили отцу, не мне? — вспыхивает в голове вопрос. — Логичнее обратиться к мужу, а не к родителям. Ни одна живая душа не знает, что я запланировал развод».

Сомнения и вопросы разъедают душу.

— Игорь, как ты мог! — вопит через минуту теща.

— Вы о чем?

У Маргариты Сергеевны всегда ко мне претензий много, а главная — я ее зять. Как посмел мужик из обычной семьи жениться на принцессе?

— Ты обещал беречь и лелеять мою дочь, а ее похитили! Может, это ты решил семью растрясти на деньги?

— Вы о чем сейчас?

В растерянности дергаю руль, Бентли виляет в сторону, от визга шин по асфальту и воплей клаксонов закладывает уши. Я сворачиваю к обочине.

— Где ты вчера ночевал? У какой шлюхи? Это с ней ты задумал похищение?

Обвинения сыплются как из рога изобилия: едва успеваю их осмысливать.

— Маргарита Сергеевна, в ваших словах нет логики. Если бы я ночевал у шлюхи, то уж точно не стал бы похитителем Эвы.

— Мерзавец! Чтоб тебе пусто было! — беснуется теща на другом конце.

Я сворачиваю к обочине, не могу вести машину под такой психологической атакой. Голова раскалывается от самых разных мыслей и предположений. И у меня закрадывается подозрение.

У Эвы нет сильных врагов, у которых бы хватило способностей и возможностей устроить похищение. Она, конечно, богатая дама, но обычная, не злостный губитель всех и вся. Может, жена таким образом решила заманить меня в особняк? Не дозвонилась вчера, не устроила мне кузькину мать, вот и нашла способ разобраться по-семейному?

«Точно! Это ловушка! Кому нужна Эва, кроме своей семьи? Она не президент страны, не организует похитителям самолет, чтобы они могли скрыться с деньгами, не откроет им границы», — думаю я и облегченно выдыхаю.

Завожу мотор, доезжаю до кольца и разворачиваюсь обратно в столицу. Успеваю проехать пару километров, как телефон звонит снова. Кошусь на экран: тесть.

— Игорь, я понимаю, мать погорячилась, прости ее, она сама не своя. Но ты сейчас нужен дома.

«Точно! Это разыгрывается спектакль для меня, — теперь сомнения становятся твердым убеждением. Никакого похищения нет, а жена ловко руководит представлением».

— Виктор Степанович, я приеду, как смогу, — отвечаю спокойно. — Занят.

— Занят? Витя, сделай что-нибудь!

Я слышу голос тещи, слышу, как она захлебывается словами. Видимо, тесть поставил наш разговор на громкую связь. И уверенность снова распадается на молекулы. Ну, не может Эва поступать так жестоко с родными. Теперь слезы тещи не кажутся искусственными.

— Игорь, поторопись. Полиция уже приехала, но ей нужен ты.

— Этот говнюк заявляет, что он занят! — на заднем фоне беснуется теща. — Я не могу… больше не выдержу… бедная моя дочь! Бедная!

В трубке раздаются громкие рыдания, шелест, что-то падает, потом слышу шумное дыхание и крик:

— Игорь, ты спятил? — визжит в трубке младшая сестра жены Вероника. — Мама в обмороке из-за тебя. Сволочь! Какая же ты сволочь!

Опять возня, шумное дыхание, стоны.

— Игорь, — говорит стальным голосом тесть. — Я оценил твою шутку, честно. Но не время сейчас, сынок. Все очень серьезно. Похитители будут звонить через час.

— Чего требуют преступники? — буквально выдавливаю из себя вопрос.

Притворюсь, что поверил. Если это представление — ловушка для меня, тогда документы на развод придутся кстати. Буду извлекать пользу из любой ситуации.

— Не знаю? Эти сволочи бросили трубку! Сказали только, что будут договариваться с тобой.

Я сворачиваю на дорогу к коттеджному поселку. Периферийно цепляю взглядом папку с соглашением о разводе, сую ее в бардачок. Не до него сейчас, хотя…

Шальная мысль закрадывается в голову. А что, если и развод не понадобится? После очередного унижения, что мне вчера устроила эта семейка, ни грамма жалости не осталось ни к жене, ни к ее родственникам.