Платон
— Платон Сергеевич, вам что-нибудь нужно? Самолёт приземлится через полчаса.
Куколка. Хорошенькое личико, фигурка охуенная, рабочий ротик. Других в компании не держат, но девушки не в обиде — мало того, что платят прилично, так ещё и такой шанс стать любовницей одного из наследников одной из крупнейших авиакомпаний. Наивные. Я женат, и разводиться не собираюсь, а Фил пока не собирается заводить отношения. Эта… взгляд задерживается на бейджике — Света — не исключение. Сама из трусов выскочила, как только самолёт поднялся в небо. Хороший минет самое то после изматывающих переговоров, так что отказываться не стал.
— Спасибо, ты уже оказала весь спектр услуг, — усмехаюсь и отпускаю взмахом руки. В салоне, кроме меня, никого нет. Смотрю на отражение в тёмном иллюминаторе — интересно, это деньги красят, или кто-то на полном серьёзе влюбляется? Я полностью поседел в десять, когда увидел мамины ноги, раскачивающиеся над стулом. Она повесилась у меня на глазах, точнее, это я вошёл, когда рухнул стул. Матвею тогда было три, он ничего не запомнил, а я отлично помню окаменевшее лицо отца.
— Твоя мать покончила собой из-за другого мужчины, — сказал он после похорон. Очень нужная информация для убитого горем ребёнка, ага… К последним классам в школе перебирал одноклассниц, меняя, как перчатки. Это было забавно — видеть, как загораются их глаза, когда мой взгляд останавливается на них.
Ядвигу встретил после универа. Она зацепила острым языком и упрямым взглядом, ни к кому такого не чувствовал, а рядом с ней вспыхнул. А ещё она три раза отказалась выходить за меня замуж. Кто перед такой устоит? Вот и я не устоял: уговорил, дождался. Язвительная зараза, но моя зараза. С ней изменился, даже верным стал. На время. Секс не измена, к другим женщинам ничего не чувствую, так что совесть не мучает. Я просто люблю женщин, люблю доставлять им удовольствие. О предохранении забочусь, заразу в дом не тащу, а не пойман — не вор. Хотя подозреваю, что, если Ядвига узнает, яйца оторвёт.
Усмехаюсь своему отражению, представляя нашу встречу. Две недели не виделись, успел соскучиться. Зеленоглазая, но не русалка — ведьма. На костре по-любому бы сожгли за один только взгляд. До приземления можно ещё поработать, но мысли уже дома, с Ядвигой. Якова она наверняка к тёще отправила, всегда так делает, когда после долгих командировок возвращаюсь. Сыну хоть и пять всего, но нечего ему слышать, как родители друг друга бурно любят.
Любовь. Ведь не верил в неё. А теперь жизни не могу представить без своей семьи. Отец после мамы не женился, предпочёл завести пару любовниц, обе друг про друга не знают. У меня не так: постоянных нет, а случайные связи быстро забываются. Мужчины по природе полигамны, дело в азарте, это у нас в крови. Завалить самку, пометить и идти дальше. Жена — другое. Даже сравнивать Ядвигу с одноразовыми не могу, всё равно, что мягкое с тёплым.
— Платон Сергеевич, токийская биржа только что закрылась, акции «Старлайт» поднялись на два пункта.
В салон входит Дима, личный помощник. Пока я с стюардессой обязательную программу откатывал, он следил за торгами. Иногда кажется, Дима не человек — робот. Когда бы ни выдернул, всегда на подхвате, собран и знает ответ на любой вопрос по бизнесу и не только. Беру у него планшет, смотрю на кривые роста и падения, постукиваю по губам пальцами.
— Ещё день подождём, и продавай.
— Уверены? Они хорошо растут.
— Послезавтра все узнают, что у них камералка на носу, а Дубов ой как не любит платить налоги. Знаешь, не жди, скидывай завтра после обеда.
По дороге домой мысленно прокручиваю расписание завтрашнего дня. Времени на отпуск или хотя бы выходной нет, загруженность максимальная, но я привык. Ядвига тоже не домохозяйка, работает в дочерней фирме нашего холдинга, нехило её подняла, хотя не возглавляет, серым кардиналом за спиной директора стоит. Надо бы, кстати, его на ужин позвать, узнать, как продвигается новый проект по созданию отечественных двигателей. Конечно, санкции и то, что в мире творится, бизнесу поднасрали, но мы выстояли, дальше будет только лучше.
— Приехали, — тихо говорит Дима. Задумался крепко, не заметил, что уже на подземном паркинге. Апартаменты в «Санкт Петербурге» стоят своих денег, одно напрягает — лифт один. Додумались же, на шестьдесят пять этажей. Прощаюсь с Димой, он в «Москве» лофт снимает, пересекаю холл, уже забыв про него. Там, на сорок седьмом, ждёт Ядвига, нетерпение подкидывает, заставляет сердце быстрее стучать.
— Малыш, я дома! — кричу с порога. Кейс на комод, ботинки в сторону, пальто на вешалку и вперёд. Пахнет вкусно, живот поджимается. Обычно Ядвига не готовит, предпочитает доставку, но в такие дни балует домашними разносолами. Всегда делает что-то особенное, сегодня не исключение. Смотрю на накрытый стол, рот слюной забивается. Сегодня у нас, видимо, тайская кухня. Смотрю на мидий и креветок в соусе, тянусь к одной, но моментально получаю по руке.
— Иди сначала в душ.
Голос с лёгкой эротичной хрипотцой звучит прямо над ухом. Ядвига трётся носом о шею, слегка морщится. Почувствовала запах чужих духов? Навряд ли. От стюардессы кажется ничем особым не пахло, а мой Givenсhy стойкий. Разворачиваюсь, сгребаю свою красавицу в охапку, жадно окидываю взглядом.
— Не хочешь ко мне присоединиться?
Ядвига откидывается назад, насмешливо усмехается.
— Обойдёшься.
Отступает, подходит к столу, поправляет зажим на салфетке. Спорить бесполезно, да и самому хочется помыться и переодеться. За видовыми окнами переливается огнями Москва, я наконец дома.
***
Ядвига
Провожаю взглядом и выдыхаю. Каких усилий стоило не вцепиться в глаза — до сих пор не понимаю. Даже сейчас хуй в штанах не удержал, кобель. Думает, я не почувствовала? Да, одно время глаза закрывала, пока своими глазами не увидела, как он какую-то девицу на рабочем столе натягивает. Даже не разделся толком, только рубашку расстегнул, да галстук на плечо закинул. А она полностью разделась, ноги раздвинула, в столешницу вцепилась. И стонала визгливо, в голос, от каждого толчка. Отлично знаю, как его член внутри ощущается. Надо было прямо тогда ворваться. Оттащить, вцепиться в волосы, вытащить голую из кабинета, а потом выслушивать оправдания неверного ублюдка. Сдержалась. Ушла так же тихо, как пришла, только губы до крови искусала.
То, что Платон давно налево ходит, многие шепотом говорили и ждали реакции. Не дождались. Мы — идеальная пара, лицо огромного холдинга. На цену акций может повлиять всё, даже личная жизнь исполнительного директора. В прессу похождения Платона не просачиваются, он предельно осторожен, значит, постоянной любовницы нет. Это не иголка в стоге сена, не утаишь. Мне за это спасибо сказать?
Он тогда домой вернулся, душ принял, под одеяло забрался, знакомо обнял. Тогда я позволила себе слабость. Уткнулась носом в грудь, зажмурилась до белых точек, вдохнула родной запах кожи и пообещала, что отомщу. За то, что сейчас так больно. За то, что плакать давно разучилась, а сейчас в носу щиплет. За растоптанную гордость. Но сперва дождусь объяснений. Что со мной не так? Я не слепая, цену себе знаю, мужики шеи сворачивают, когда мимо прохожу. На самом пике своей красоты, только недавно тридцать исполнилось. Секс у нас невероятный, на других смотреть не то, что не хочется — смысла нет. И всё-таки ему стало мало. На следующий день проводила в командировку, радуясь, что не увижу две недели. Остыну.
Не получилось. Как голос услышала, злоба и обида со дна поднялись. Даже сейчас… Слышу, как шумит вода в душе, представляю, что будет дальше. Не зря столько времени готовилась. Разглаживаю невидимые складки на уютном домашнем платье, сажусь за стол и жду. Как он будет оправдываться? Нужны ли мне эти оправдания? Выходит, нужны. Хочу поверить, хочу, чтобы в ногах валялся, хочу, чтобы пообещал, что больше не будет, даже если это не правда. Когда он входит, в майке и штанах, босиком, до боли родной, задерживаю дыхание. Пытаюсь улыбаться, честно пытаюсь, но желание испортить ему аппетит прорывается быстрее, чем успеваю подумать.
— Как давно ты мне изменяешь?
— Что? — Он замирает перед стулом. Отвечаю прямым взглядом. Слёз не будет, за это время ни одной не проронила.
— Как. Давно. Ты. Мне. Изменяешь, — чеканю, удерживая взгляд. Платон моргает, поджимает губы.
— Когда ты узнала?
— Разве это важно? — горько улыбаюсь: даже не пытается отрицать. Невольно опускаю глаза на нож, лежащий рядом с тарелкой. Если воткну в сердце, меня же оправдают?
— Малыш, это не то, что ты подумала, — начинает, осторожно садясь на стул и протягивая руку. — Я только тебя люблю, ты же знаешь. Кроме тебя никто не важен.
— Очень интересно, — цежу скептично. Скрещиваю руки на груди. — А что я, по-твоему, подумала? Что твой член живёт своей жизнью? Что ты видишь упругие сиськи и теряешь волю? Или, что тебя заставляют? Может, это нужно для блага компании?
Да, я много думала. Может, даже слишком много. Искала причину, но так и не нашла. Он просто кобелина, такой, каким мой отец был, пока мама не выдержала и из дома не выгнала. Не зря говорят: девочки выбирают мужей, которые похожи на их отцов. Думала, в сказку попала. Оказалось — в банальную мыльную оперу.
— Нет, — морщится Платон и отводит глаза. Неужели стыдно? В это точно не поверю. — Как тебе объяснить… — Он ерошит влажные белые волосы, вздыхает. — Это просто секс, понимаешь? Измена — это когда любишь, когда есть чувства. А тут… Механика. Способ сбросить стресс.
От этого объяснения у меня падает челюсть. Не только фигурально — рот приоткрывается сам собой. Он, что, серьёзно считает, что секс ничего не значит?
— То есть секса со мной тебе недостаточно, — тяну, не веря своим ушам. Платон легко пожимает плечами и виновато улыбается.
— Ну, такой я человек. Не бойся, о предохранении всегда думаю, никто не явится с животом на наш порог.
Потрясённо качаю головой. Он вообще слышит, что несёт? Вот так это всё просто?!
— Считаешь, я должна закрыть на это глаза и принять тот факт, что ты сексоголик? Спасибо говорить, что заразу в дом не тащишь?
Это так нелепо, что даже нет желания повышать голос. Конечно, в нашем мире многие так живут: чужими людьми под одной крышей. А у нас слишком много причин, чтобы сохранить брак, чтобы разбрасываться громкими заявлениями о разводе. Но мне что делать?! Как мне быть?!
— Малыш, — он накрывает ладонью руку, вздрагиваю всем телом. — Я правда люблю тебя, безумно люблю. Ты и Яшка для меня всё.
— Значит, если я буду спать с теми, кого захочу, тебя это устроит?
— В смысле?! Конечно же, нет!
Не могу сдержаться: хохочу так громко, что слёзы выступают на глазах. Святая простота! Да, представить себя с другим не могу, но почему он так уверен, что никого не найду?
— Сегодня я буду спать в спальне Яши, — говорю, отсмеявшись.
— Понимаю.
— И не думай, что всё будет по-прежнему. Прощать или нет — я ещё не решила.
— Понимаю. Спасибо, малыш! — Платон сползает на пол и утыкается лбом в мои колени. Рука сама тянется зарыться в густые волосы, но одёргиваю себя. Встаю, смотрю на него сверху вниз и бросаю:
— Приятного аппетита. Не бойся, яда там нет.
Это оказалось тяжелее, чем я ожидала. Странный комок перегородил горло, сглотнуть больно. Разговор вымотал, падаю на кровать, сворачиваюсь в клубок. Если бы умолял простить, наверное, простила бы. В любом случае, этого уже не узнаю. Клин клином вышибает, хочу, чтобы почувствовал себя на моём месте. Чтобы в мою шкуру влез.
Утром мы не пересекаемся — Платон всегда уезжает раньше, этот день не исключение. Решение я приняла ночью, сама не думала, что до такого дойдёт, но… До офиса недалеко, надо лишь мост пересечь, поэтому сегодня решаю пройтись пешком. Весна в этом году задержалась, лёгкий мороз пощипывает щёки. Всю дорогу питаюсь решимостью, вхожу в офис директора после совещания без спроса. Подхожу к столу, касаюсь его кончиками пальцев, смотрю прямо в глаза мужчины напротив и спокойно говорю:
— Егор Павлович, не хотите со мной переспать?